В погоне за тобой

Дверь в кабинет открыл адвокат, с полуулыбкой пропуская нас внутрь. Его выражение лица мне показалось немного ехидным. Даже он понимал, что мы облажались. Что я облажался. — Мы рады встречи, мистер Робертс. Спасибо за приглашение, — вежливо начал Добкин. — По поводу покушения на вас, где вам удобно будет давать показания? Мы хотели бы пригласить вас в отделение… — Никаких показаний не будет, — резко перебил его Робертс, даже не моргнув глазом. — Яков? Адвокат быстро включился в беседу, выдавая заранее подготовленную позицию его клиента. Из услышанного следовало, что мы незаконно прослушали его личный разговор и устроили за ним слежку. Что он требует оснований, по которым ведется расследование по его душу. Что он может в красках слить в прессу, как полиция переходит рамки дозволенного. — Но постойте, наш человек спас вашу жизнь, — начал было Добкин. — Нам не известно кто стрелял и в кого, — развел руками адвокат. — И пока вы не докажете, что мой клиент действительно где-то там находился, мы не обязаны отвечать на ваши вопросы или давать показания. А как только докажете, можете сразу стать звездами печатных изданий, и, может быть, даже распрощаться с работой. Эта лощеная скотина била по больному. Когда мы попытались найти запись с камер, чтобы иметь доказательства присутствия Робертса в ресторане, как назло везде были помехи как раз в то время, когда мимо них проходил Робертс. Кроме моего свидетельства, что я видел все своими глазами, к делу пришить ничего не получалось. Как будто официанта убил фантом, а ужинали в ресторане какие-то неизвестные. Ведь отпечатков пальцев Робертса в базе не было. От злости я чуть не прокусил себе щеку: так боялся сболтнуть какие-то ругательства, что с силой стиснул зубы. На Добкине не было лица из-за возмущения. Я разделял его чувства. Получается, эти сволочи позвали нас только, чтобы в ультимативной форме пригрозить. Теперь, когда они знали про наше расследование, очевидно, что они станут еще осмотрительнее. Дьявол, хотелось врезать этому самодовольному адвокатишке. А еще больше хотелось помять снисходительную улыбку, которую припечатал на своем лице Робертс. Добкин вскочил, не прощаясь. Я резко зашагал за ним, когда в дверях услышал знакомый голос: — Эндрюс, вам сделать денежный подарок или это будет считаться подкупом? Я обернулся и обжег его взглядом, пытаясь вложить в него как можно больше презрения. — Ну ладно, ладно. Будем считать, что вы просто герой-альтруист. Пытаясь поскорей сбежать от тихого смеха, я резко захлопнул за собой дверь и поспешил к пышущему гневом шефу, который в нетерпении жал на кнопку, в ожидании лифта. — Глаза б мои тебя не видели, — прошептал он, когда я подошел к нему. Я был с ним согласен. Я бы сам хотел удавиться сейчас. Ну что за несчастье? В отделение приехали молча. Я не знал, куда себя деть. Эмоции зашкаливали. Слаба богу сегодня мы были на машине шефа, который лучше держал себя в руках, иначе я бы точно разбил свою. В отделе было тихо, все пытались слиться с мониторами, лишний раз не отсвечивая перед хмурым лицом Добкина. В раскрытую дверь его кабинета было видно, что кто-то там ожидает. Увидев отца, я побледнел. — За мной, — коротко скомандовал Добкин, и я поплелся на экзекуцию. Разговор шефа с отцом я слушал вполуха. Добкин сначала отвечал на вопросы настороженно. Но когда получил заверения, что руководство действительно хочет помочь, выложил все без утайки. Отец задавал короткие вопросы, уточняя детали. Потом задумался и что-то сказал ему. Я кажется выпал совершенно в этот момент. Приехали, как в детстве отец пришел разбираться с последствиями моих косяков. Я казался себе таким взрослым, разумным, самостоятельным. А сейчас просто боялся, что он меня как в детстве переведет куда-то. Помню, так мне сменили школу за полгода до экзаменов перед старшими классами. Все потому, что ребята начали меня задевать. Легкий буллинг, возможно, мне бы помог лучше научиться не болтать все, что приходит на ум. Но родители были другого мнения, у них были иные приоритеты. Поэтому наспех привыкать к новой школе, классу, учителям и всему прочему пришлось мне. Паника подкралась ко мне. И я начал тонуть в чувстве безысходности, ощущая как мысли и образы наполняют голову, туманя сознание. Дрожащими пальцами вытащив заветную сильную таблетку, я наспех глотнул ее, прикрывая глаза. Кажется, они заметили что-то, потому что разговор внезапно прекратился. А передо мной оказалось обеспокоенное лицо отца. — Чарльз, я понял все. Спасибо, — выдавил из себя Добкин, пока тот вглядывался в мои глаза. — И обращайся в будущем, — махнул отец, прощаясь с шефом, тут же вдруг внезапно подмигнул мне. — Приходи сегодня домой, мы с мамой будем тебя ждать. Я наспех кивнул, ничего не понимая. Марево в голове стало постепенно проясняться, и я почувствовал, как задышал легче. Оказалось, до этого я короткими вдохами качал воздух, только благодаря таблетке сумев наконец вдохнуть полной грудью. Когда отец ушел, я внезапно понял, что все еще сижу в кабинете шефа, а он время от времени поглядывает на меня, читая какой-то отчет на столе. — Пришел в себя? — спросил он, поймав мой взгляд. — Хорошо. Ты это, прости, эти скоты вывели меня из себя. Мне не стоило так реагировать. Я кивнул, не в силах сейчас словами передать, что не держу на него зла. Я бы сам реагировал также. Да и ошибку свою я понимал, не ребенок, чтоб обижаться на правду. — А о чем вы договорились с отцом, сэр? Я не все слышал. — Он поддержит наше расследование. Попросит об официальном содействии моих бывших коллег Скотланд-Ярда. Так будет проще искать доказательства. Но сроку нам всего два месяца. Если не найден ничего, расследование закроют, — спокойным голосом рассказал шеф. — Только больше, прошу тебя, без самодеятельности, хорошо? Ты понимаешь, в какой момент мог изменить ход событий? — Я мог предупредить вас из такси или из своего укрытия. Надо было просто позвонить из кэба или послать смс из засады, — быстро ответил я. — Ну вот понимаешь же, — сказал он. — Ладно, — шеф устало потер шею, — к черту все. Сегодня вообще-то суббота. Пора отправить всех по домам. В итоге вечер субботы и все воскресенье я провел дома, отвлекаясь от расследования и всего, что с ним связано. Я обычно редко заезжал к родителям, снимая небольшую квартирку в многоэтажке, чувствуя при этом свою самостоятельность. А вот оказывается, мне не хватало простого семейного тепла. Ласкового взгляда мамы и их милых подшучиваний с отцом. Да и желудок радостно отъедался на вкусностях, которые любила готовить мама. В общем, полный релакс, который мне был так нужен. А с понедельника мы начали работать совместно с ребятами из Скотланд-Ярда. У них было больше информации. Всплыли операции с офшорами и некоторыми фирмами-посредниками. Нужно было тщательно разобраться во всем, поэтому наша команда с головой ушла в работу. Я пытался параллельно раскручивать прошлое Робертса. Уже дошел до начальной школы, когда узнал, что он менял имя. Это было очень странно. Нигде, абсолютно нигде не было об этом информации. Я просто случайно решил смотаться в его школу, тк у них не был оцифрован архив и увидел личное дело. Оказалось, до этого его фамилия была Хансен. Робертс его усыновил. Было немного странным, потому что по всему выходило, что они не были дальними родственниками. Окунувшись в историю семьи Хансенов, я узнал нечто потрясающее. Оказалось, его родители разбились в аварии, когда Стивену было одиннадцать. Ларс Хансен некогда учился с Робертсом в одном классе. Но вот род деятельности был совершенно иным. Перед смертью он ушел в отставку, а до этого почти двадцать лет проработал в полиции! Добкин с одобрением смотрел на мой отчет. — Ай да Эндрюс, — присвистнув, он раз за разом читал мою писанину. — Если бы не сканы, я бы подумал, ты пишешь роман. Действительно, в жизни бывают и похлеще виражи. Созывай собрание. Дальше стало интереснее. Как ищейка, почувствовав близость добычи, я копал информацию, звонил по разным контактам, встречался со свидетелями, отлавливая любую зацепку. Выяснилось, что у Стивена Хансена были проблемы в младшей школе. Мне удалось поговорить с их психологом. Она страшно нервничала, не понимая, зачем я раскапываю такую старую информацию. По ее сбивчивому рассказу я узнал, что основной проблемой была социализация. Он не мог находить контакты с другими детьми. Однажды вывалил из банки насекомых, чтобы напугать одноклассников. А пока они визжали, спокойно наблюдал за этим и улыбался. При этом, судя по оценкам и тестированиям, учился он просто превосходно. Получалось, на лицо были почти все признаки начинающего социопата. Психолог отказывалась называть какие-либо диагнозы, это шло вразрез с ее профессиональной этикой, но мне, с детства зачитывающего информацией о психологических отклонениях, боясь найти помимо родного СДВГ в себе еще какие-то заболевания, картина была предельно ясна. Вся команда наконец как чувствовала эмоциональный подъем, потому что нам наконец удавалось по крупицам собирать информацию, после почти месяца бестолкового поиска и слежки. В пятницу вечером шеф предложил сходить в паб вместе с коллегами из Скотланд-Ярда. Я тоже хотел наконец-то расслабиться. За неделю тяжелой работы я кажется даже немного похудел, питаясь только когда вспоминал о еде, а значит редко.