***
Видеть Сакуру без сознания было хуже всего. Учитывая судьбу Какаши — в этом было что-то личное. Но страх — странная вещь. Он может парализовать у двери палаты, когда надо просто повернуть ручку, но уйти бесследно возле её кровати. В палате Сакуры были зашторены окна, и белое одеяло лежало на ней подобно савану. И Какаши не чувствовал ничего. — Прошли всего сутки, но мы не можем достучаться до её сознания. — Цунаде понизила голос и положила руки на изголовье больничной койки. Какаши кивнул, замечая на прикроватной тумбочке валентинку. Вероятно от Наруто. И если надпись на ней гласила, что всё, что ей нужно — это любовь, то ему нужно было просто стоять рядом с ней, зная, что она жива. — Она всегда была подвержена гендзюцу, — он смотрел на её бледное лицо и голубоватые веки. Они подрагивали, словно Сакура сейчас наблюдала какой-то поверхностный сон. — Я здесь, Цунаде-сама, — в палату, вместе со светом больничных ламп, ворвалась Ино. В ее руках были свежие цветы, а в глазах слишком много жизни. Не то чтобы Ино не была достойна охранять свой внутренний свет от внешнего горя, но в сравнении с атмосферой внутри она выглядела посторонней. Ино быстро прошла к прикроватному столику и поставила в вазу букет. — Расскажи Какаши подробнее про иллюзию, — Цунаде скрестила руки на груди. Она уже слышала этот странный сюжет, больше напоминающий параллельную жизнь, но он всё равно ощущался прикосновением к коже осколками льда. Ино присела на край соседней кровати. — Гендзюцу перенесло Сакуру в сегодняшний вечер, — она посмотрела на розовые волосы, аккуратно покоящиеся на подушке. — Она бродит возле какого-то ресторана. Никуда не отходит и ждёт… — Ино запнулась, словно прикидывая в голове, может ли сказать открыто то, что с Сакурой обсуждала только наедине. Но сейчас их положение не предполагало секретности. — Ждёт свидания с вами. — Понятно, — Какаши начал стягивать с рук перчатки-митенки и приподнял протектор, открывая шаринган. — Какаши, будь осторожен, — беспокойство Цунаде чувствовалось кожей. — Чем дольше находишься в иллюзии, тем больше размываются границы реальности. — Что я должен делать? — он снял жилет и подвинул стул ближе к больничной кровати. Цунаде вздохнула. Решимость Какаши ощущалась, как прикосновение к оголённым проводам. Как молния, которая обязательно ударит после грома. Вопреки всему, и не важно, что будет дальше. Цунаде не перечила, знала — бесполезно. — Возьми. Она вела эти дела, — Цунаде протянула ему рабочие снимки с анамнезов, которые оформляла Сакура. — Жертвы иногда реагируют на последнее, что происходило с ними в реальности. Звуки, запахи. Всё, что раздражает органы чувств. Какаши взял фото, прокручивая в голове их последнее утро. Он проснулся рядом с ней, пока ещё не взошло солнце. Мышцы болели после прошедшей ночи, и Какаши хотел, но не стал целовать её перед уходом, чтобы не разбудить. И теперь это ощущалось хуже всего. — Я всё понял. — Он в последний раз посмотрел на её бледное лицо и скомандовал: — Начинаем. Ино сложила печать, неотрывно смотря на Сакуру. В шарингане Какаши закрутились томоэ. — Шинтеншин но Дзюцу! — Гендзюцу: Шаринган! Они активировали техники одновременно. Какаши словно поддело ледяным крюком за рёбра и потащило сквозь тёмный коридор к тусклой полоске света. И последнее, что он услышал, это глухую просьбу Цунаде: — Только вернитесь.***
У Сакуры было чувство, что она забыла что-то важное. Словно она собиралась впопыхах на праздник и забыла положить в сумочку какую-то важную вещь, но упрямо не помнила — что. А время наступало на пятки, и нужно было идти. И, впрочем, это что-то не стоило и секунды её переживаний, но оно должно было быть рядом. С ней. Или ею самой. Она стряхнула с плеч крупные снежинки, вытряхивая мысли из головы, и обернулась. Ресторан мерцал розовым и из уличных динамиков разносились песни о любви. До тошноты приторно. И в духе Ино. Сакура никогда бы не выбрала такое место для встречи, но сейчас её сюда непреодолимо влекло. Вдали под снегопадом замаячил знакомый силуэт. — Здравствуй, Сакура, — Какаши остановился в шаге от неё. В его пепельных волосах застревали снежинки, и пунцовые огни ресторана мазали всё вокруг воспалённым свечением. — Прости, что заставил ждать. — Ну наконец-то! — воскликнула она, улыбаясь. Но его слова задели расстроенную струну предчувствия. Сакура застыла в вопросе, снова балансируя на грани сознания: «так что же я забыла?». Но Какаши открыл перед ней дверь, и медный звоночек вернул своим лязгом в реальность. — Пойдём? — Я уже подумала, ты не придёшь, — она юркнула внутрь, вдыхая смутно знакомый запах грушевого шампанского. — Признайся, что забыл о нашем свидании здесь. — Признаюсь, — Какаши кивнул. — Добрый вечер. Наш ресторан поздравляет вас с Днём святого Валентина, — к ним подплыл угловатый официант, с приклеенной к лицу улыбкой. — Соблюдайте свод правил нашего заведения; и да прибудет с вами любовь! — он низко поклонился и направился к другим столикам. Сакура посмотрела ему вслед. Какаши, не обращая ни на что в особенности внимания, развешивал на плечиках куртку. — Что за свод правил? — спросила она, провожая странного официанта взглядом. — Ты о чём? — переспросил Какаши, пропуская мимо его обращение. Пока он помогал ей снять пальто, Сакура осмотрелась, восторженно разглядывая зал. За панорамными окнами ресторана падал крупный снег, а внутри царил полумрак. Официант лавировал между рядами, как уж в траве, а столики занимали парочки, улыбались друг другу восковыми лицами. Она хотела пошутить на их счёт — как бы между прочим — но голова тяжелела, словно в дурмане, и мысли в ней ворочались с трудом. «Как тут спокойно…» — подумалось беспричинно. — Не спи, — позвал Какаши и они, как в быстрой перемотке, оказались сидящими за столом. Перед Сакурой стояло блюдо: сочилось стейком и зеленело рукколой, набросанной по краям, как для коровы трава. — Когда нам принесли заказ? — она потянулась к бокалу шампанского с полукругом её помады на бортике, совсем не припоминая, что пила его раньше, и сделала маленький, искрящийся пузырьками глоток. — Минут пять назад, — Какаши посмотрел на Сакуру: красивую, в нарядном платье. Это было бы идеальным свиданием, не будь оно приправлено чужой чакрой. — Я скучал, — он улыбнулся одними глазами и подлил ей шампанское. Бросил спелую вишню на дно бокала и придвинул к ней. — Мы же совсем недавно виделись, — Сакура улыбнулась, принимая напиток, и прищурилась. Что-то в Какаши было не так. — Ты так думаешь? — Ну да?.. — Сакура больше спросила, нежели ответила. Какаши говорил намёками, всё ещё держа в голове слова Цунаде: «Резкое обнаружение гендзюцу повлечёт за собой необратимые последствия». Он наблюдал за ней — несколько потерянной — стараясь подвести к нужной мысли. «Думай, Сакура», — Какаши смотрел на нее пристально, и хоть она никогда не умела читать мысли — Сакура чувствовала, что он хотел донести до неё какую-то важную деталь. — Сегодня днём я приходила к тебе в Башню, — она говорила, хватаясь за ускользающие воспоминания. — Ты ещё пообещал мне интересный вечер, — она хитро улыбнулась. — Вот как? — Какаши приподнял брови. — Мне стоит беспокоиться? Ведь сегодня я провёл весь день в другом кабинете, — он отложил приборы, так и не прикоснувшись к своей еде, добавляя вполне серьёзно: — Но думаю, наш вечер и правда не будет скучным. Сакура заметила, как расползлись маленькие морщинки в уголках его глаз, и покачала головой. Какаши улыбался. И, чёрт возьми, ей нравилось, когда он смотрел на неё так. — Это всё твоё упрямство. В вашем возрасте нельзя столько работать, Шестой-сама. Честное слово, она готова была цепляться к нему весь вечер, лишь бы спровоцировать ещё на десяток подобных улыбок. Забавно. — Кстати о работе, — Какаши протянул ей фото, и Сакура накренила голову, нарезая жилистое мясо. Она рассмотрела сизые круги под женскими глазами. Странной формы гематому на левой груди возле ареолы. И бледное тело — Сакура отправила в рот кусок мяса — холодное. Стейк давно остыл. — Это последняя жертва, — пояснил Какаши, и Сакура перевела на него заторможенный взгляд. В подрагивающем огне свечи он выглядел тепло и живо, в отличие от тела на фото. И ей нестерпимо остро захотелось его обнять. Она смотрела на его ровный профиль и думала, что они похожи на ту пару, что способна прожить вместе долго и счастливо. И умереть в один день. Но, наверное, Какаши умрёт раньше хотя бы потому, что старше, но вовсе не факт — Сакура вязла в своих мыслях, как жук в смоле. — …так и не смогла найти выход из гендзюцу, — продолжал он, наблюдая за её реакцией. — Как у гражданской в её теле не было чакры, поэтому неизвестно, что стало точной причиной смерти. — Извините, — к их столику подошёл угловатый официант и, ширясь неестественной улыбкой, елейно проговорил: — Правилами ресторана запрещено показывать фото трупов во время ужина. Прошу убрать, — он вежливо поклонился и растворился между столиками гостей. Сакура перевернула рабочие снимки лицевой стороной вниз и вернула Какаши. — Могу добиться аутопсии, — она выловила ягоду вишни из шампанского и отправила в рот. — Итачи в последнее время занят, но не думаю, что он нам откажет. Займусь этим, как только вернёмся домой. — Было бы замечательно, — Какаши встал из-за стола и подошёл к Сакуре, протягивая ей руку. Она обхватила его ладонь и поднялась, делая шаг в сторону свободного пролёта, где топтались под музыку другие пары. — Замечательно добиться аутопсии? — она усмехнулась, глядя в его серьёзные серые глаза. — Вернуться. В глазах Какаши читалась решимость вперемешку с искренностью. Он снял маску и немного помедлил, прежде чем прикоснуться своими губами к её. Сакура вздохнула, отвечая на поцелуй и закрыла глаза, расслабляясь в его крепких объятиях. Какаши обнимал её так, словно боялся потерять. Как будто уже терял. И Сакура прижалась к его губам, давая понять — она рядом. — Кажется, мы впервые целуемся на людях, — она оторвалась от его губ и сделала шаг назад, но Какаши придержал её за талию, чувствуя, как под воздействием чужой сильной чакры сам постепенно теряет нить реальности. — Ты так думаешь? — он посмотрел на неё, отчего-то печально, и Сакура обернулась, впервые замечая, что ресторан опустел. Круглые столики в накрахмаленных скатертях стояли рядками. И у Сакуры возникло ощущение, что видела их такими уже десятки раз. — А где все? — она моргнула, не вполне осознавая, что происходит. — Пришло их время уходить, — добавил Какаши, развернул её к себе спиной и крепко обнял за плечи. — Тебе тоже нужно идти, — его шёпот прозвучал рядом с ухом, и Сакура запрокинула голову, упираясь затылком в его плечо. Чёрный глянцевый потолок зиял над ними пологим сводом. Засасывал в себя, как будто во сне. Тёплые касания Какаши ощущались на коже остро, будили недавнее, позабытое воспоминание: ранее утро и его силуэт, выходящий из душа в одном полотенце на бёдрах. Сакура вдруг почувствовала прилив жара между ног. — Но я не хочу. Мысли медленно прояснялись. Она улыбнулась, отходя от него, взяла за руку и потянула на себя. Через широкие панорамные окна ресторан заливал густой свет. По полу стелился туман, что ощущался кожей. И, верно, в воздухе было что-то намешано, потому что Сакура села на ближайший столик и раздвинула ноги, притягивая Какаши. Ближе. Она потянула за лацканы его пиджака и наклонила к себе. Поцеловала развязно, проникая языком в его рот. Целовать Какаши ощущалось, как спасение. А его губы — как вздох облегчения, когда блуждал в темноте и вдруг нашёл единственную полоску света, ведущую к выходу. Какаши медленно водил руками по её телу и Сакуре казалось, что ощущения её усилились в сотни тысяч раз: почти болезненно возбуждая. — Подожди, — Какаши коротко целовал её приоткрытые губы, отстраняясь, но она обвила его ногами. Иллюзия прятала выход у всех на виду. Как адвокат дьявола, она толкала в лопатки, заставляя окунуться в последнюю память тела, предоставляя кредит на условия. «Размозжи свои принципы, чтобы пройти посвящение», — чтобы гендзюцу позволило вернуться. Вернуться к себе, лицезрев, чем они были на самом деле. Лишь чередой воспоминаний. — Сакура, — он уткнулся лбом в её плечо. — Я тоже хочу тебя. Но тебе нужно уходить, — он протянул поцелуй вдоль её шеи, и Сакура податливо прильнула к нему. — Иди домой. — Этого же нет в реальности? — спросила она, краем глаза замечая, как между дальними столиками, снова проплыл официант. — И тебя тут тоже нет, да? — Почти правильно, — ответил Какаши, переоценивая свою выдержку, потому что Сакура перехватила его ладонь и прижала к своей груди, обтянутой тонким атласом. Бугорок твёрдого соска упирался в его пальцы. Он смиренно закрыл глаза и глубоко вздохнул — воспалённое гендзюцу давило на сознание, рассыпая волю мелким бисером по полу. — Тебе надо проснуться, Сакура. И мы продолжим потом, — он говорил, ощущая себя, как в дурмане. Она опускалась поцелуями по его телу. Какаши глянул вниз, как подрагивающие от волнения руки Сакуры с хлёстким звоном расстёгивают его ремень, дёргают молнию, будто норовят вырвать с тканью. Она смотрела на него в упор и глаза её сверкали нездоровым огнём. — Раз это сон, то я хочу сейчас, — она попросила почти невинно и стряхнула брюки на пару с бельём, скользнув пальцами вниз по его лобку. Угловатый официант тут же подплыл ближе, останавливаясь перед ними. И Сакура вдруг поняла, что видит его она одна. — Правилами ресторана запрещено оголять эрегированный член. Прошу убрать, — проговорил он, дружелюбно осуждая и, ширясь кривой улыбкой, уплыл дальше. Она усмехнулась. — Сакура, — Какаши круто развернул её спиной к себе, прижигая поцелуями шею — её имя отскакивало с его языка раскатистыми согласными. — Перестань. — Это всего лишь сон, — повторила она, потеревшись задницей о его стояк. — Можешь не сдерживаться. Какаши знал, что не должен был. Он должен был вытащить её отсюда. Быть мудрее. Сдержаннее. Но Сакура сдвинула бельё в сторону, подставляя его член к влажному входу. Он опрокинул её на стол, и она уткнулась лицом в накрахмаленную скатерть — расставленные ноги, царапающие паркет тонкими каблучками, дрожали от нетерпения. Он вошёл в неё резко, вбиваясь до основания. Не сдерживаясь, как она и просила. Сакура дёрнулась от удовольствия, простонав сквозь сжатые губы. Возможно, он будет жалеть об этом после, но сейчас Какаши обхватывал руками её талию, наращивая темп. Он трахал её ритмично, и стол скрипел ножками по лощёному глянцевому паркету в такт его глубоким толчкам. Сакура ловила равновесие, стоя на мысках туфель, и прижималась щекой к белоснежной скатерти. В нос ударил запах грушевого шампанского — искрящийся и сладкий. Её маленькая грудь скользила чувствительными сосками по мягкой ткани, и ягодицы приятно покалывало под сжимающими их пальцами Какаши. «Останутся синяки», — подумала она, скользнула рукой между ног и прикоснулась к клитору, придерживая себя свободной рукой за край стола. Его движения были глубокими, даруя ей то, в чём она сейчас так сильно нуждалась — чувство наполненности. — Какаши, — попросила она, ловя приоткрытым ртом воздух. — Только. Не. Останавливайся. Он выбивал эти слова, смотря на неё — распластанную на этом столе. Влажные шлепки разносились эхом по пустому ресторану, — Сакура, буквально, скользила на его члене. Какаши прикоснулся к клитору, оттесняя её пальцы, и провёл по кругу, резко вдалбливаясь в неё. Наклонился к уху, опаляя шёпотом: — А теперь кончай. Ресторан затопило похотью. Эта фраза его низким, пересохшим от возбуждения голосом ощущалась грязно. Тем, чем она и являлась по своей сути — трахом на столе в полумраке пустого ресторана. Сакура выгнулась, принимая его глубже. И Какаши в самый последний момент остановил пальцы, растягивая её оргазм. Она сжато простонала, запечатляя их общее безумие, и Какаши успел достать из неё член в последнюю секунду, забрызгивая спермой край скатерти и блестящий от воска паркет. Осознание приходило неспешно. Сакура почувствовала это по изменившейся энергетике зала. По пальцам Какаши, поглаживающим её ягодицы, но больше не балансирующих на грани наслаждения и боли. — Тот, кто поместил меня в эту иллюзию… — проговорила Сакура, пытаясь отдышаться, и опустила взгляд на Какаши, замершего между её ног, — явно не ожидал такого от нас. Это же гендзюцу, да? Какаши вскинул на неё взгляд и усмехнулся. В глазах темнело от нехватки воздуха, но член даже не думал спадать. — Молодец, — он кивнул, подтверждая её догадку, и погладил по спине. В ресторане разом распахнулись все двери. Потянуло холодом. Сакура приподнялась на локтях и оглянулась. За каждым столиком проклёвывались силуэты гостей, полупрозрачными болванчиками - словно никуда не уходили. Поворачивали к ним уродливые головы. И лица их были растянуты в улыбках: люди смеялись, аплодируя им. Какаши резко отошёл в сторону и дёрнул платье Сакуры вниз, прикрывая ягодицы. Иллюзия шла рябью. Смех и восторженные присвистывания то и дело заикались короткими паузами. Гости ресторана потянулись к дверям, словно наконец-то могли покинуть этот странный мир. — Кажется, гендзюцу распадается, — предположил Какаши, застёгивая ремень. — Наверное потому, что я догадалась о технике, — продолжила его слова Сакура. И только она оторвала себя от стола, как к ней подплыл уже знакомый официант, кривя лицо в глубоком отвращении. — Вы нарушаете все правила нашего заведения! — он тряс головой, смотря перед собой воспалённым взглядом. Сакура прикрыла руками грудь. Стоять под десятками взглядов, едва распрямившись над столом, в который она пару минут назад выстанывала чьё-то имя было… стыдно. Какаши подошёл к ней, закрывая от официанта спиной. — Вы привели сюда его, — он таращился на Какаши, переходя на визг, — но он не принадлежит этому миру. Это запрещено! Убирайтесь вон! — Что это? — Какаши приподнял протектор, всматриваясь в это существо шаринганом. Теперь он тоже его видел. Официант продолжал истошно их прогонять, но Сакура рассмеялась и сложила печать: — Кай! — стены ресторана начали распадаться, как карточный домик. — Он с самого начала тут, — дала она запоздалый ответ. — С самого начала что-то говорил про правила. — Кажется, это какой-то страж иллюзии, — Какаши хмурился, исследуя сгусток чакры, именуемый официантом, заточенный на то, чтобы сохранять целостность этого мира. — А вот и выход, — Сакура обернулась, проследив за его взглядом. Посреди обрушившихся стен стояла одна единственная дверь. Секунда, — и рассеялся официант, ни на мгновение не переставший их бранить. Рассеялись гости и столики, цвета и запахи. Остались только они. Вместе. В светящейся белизне бескрайней пустоты. Какаши протянул руку и Сакура, улыбнувшись, переплела их пальцы. За их спинами нарастали голоса. Смутно знакомые, и, впрочем, давно позабытые. Голоса звали по именам, пытаясь обратить на себя их внимание. — Ты тоже это слышишь? — Сакура почувствовала, что хочет обернуться, но что-то внутри кричало, что делать этого ни в коем случае нельзя. — Да, — он крепче сжал её пальцы. — Не смотри назад. Какаши провернул чёрную ручку. Портал подцепил их всё тем же ледяным крючком и потянул на слабую точку света, захлопывая с глухим стуком за ними странную дверь.***
Резкий запах нашатырного спирта ударил в нос и светлые стены палаты встретили рябью в глазах. Какаши приподнял голову, находя себя лежащим в больничной кровати. Цунаде сурово раздавала указания ирьёнинам, суетящимся возле него. — Принесите восстанавливающие пилюли. Живо! — она указала на дверь и две медсестры вылетели из палаты, боясь попасть под горячую руку. Цунаде встала между кроватями, прикладывая светящиеся ирьёниндзюцу руки к головам обоих. Какаши потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и первым делом повернуться к ней — лежащей рядом. Она тоже смотрела на него в ответ, обжигая зеленью взгляда. — Сакура, — проговорил он и протянул к ней руку. Мышцы одеревенели, словно после затяжного боя. А впрочем, произошедшее можно было назвать таковым. — Всё хорошо, — она еле заметно кивнула и потянулась к нему, сцепляя их указательные пальцы. Обессиленная Ино сидела в кресле, прикладывая к голове пакетик со льдом. Это перемещение никому не далось легко. Она открыла глаза, ловя взглядом, как ласково Какаши проводит пальцем по руке Сакуры. — Что произошло? — Ино села поудобнее. Голова всё ещё была тяжёлая после дзюцу. — Я потеряла вас сразу, как только вы зашли в ресторан. Что там произошло? — Почти ничего особенного, — откликнулась Сакура. На лице её сияла глупая улыбка. Слишком подозрительная. — Так я и поверила! — Ино впивалась в подругу взглядом, отмечая зардевшиеся щёки. — Снаружи чакра просто с ума сходила. Постоянно концентрировалась и взрывалась, как фейерверк. — Ну, фейерверк определённо был, — Какаши усмехнулся, закрывая глаза. И Ино нахмурилась, осознавая, что от неё ускользает что-то очень важное. — Потом наговоритесь! — строго прервала их Цунаде, сосредоточенно восстанавливая ток их чакры. — Какаши, когда-нибудь ты научишься использовать шаринган без ущерба для себя. А ты, Сакура, попасться в гендзюцу!.. — она отчитывала их, но на лице её блуждала тень облегчения: «наконец-то вернулись». Они держали друг друга за руки, практически не слушая монолог Цунаде. Это гендзюцу не стало их крахом. Как и покрытая инеем валентинка не стала их историей тоже. Какаши крепко держал пальцы Сакуры, как никогда чётко осознавая, что пока он чувствует её руку в своей — любой его риск всегда будет оправдан. И она это понимала тоже. Всё, наконец, вставало на свои места. И если это то, что называли любовью… То, значит, им было ради чего рисковать.