***
— Что происходит? Саске не ответил. Целый день он смотрел на полуденное небо. В тот день ярко светило солнце, и ни одно облачко не могло скрыть его цвет. Когда он узнает ответ на этот вопрос, будет уже слишком поздно. — Эй, Вы могли бы мне рассказать, — настаивал Боруто. Повязка по-прежнему закрывала половину его лица. Девять швов. Они сказали, что на заживление потребуется еще несколько недель и, вероятно, останется шрам. Говорили, что пострадавший глаз потерял половину остроты зрения. Саске не мог смотреть на это без подкатывающей тошноты. И вздохнул: — Просто странное ощущение. Он присел на землю около Боруто, который сидел, скрестив ноги. Они обедали молча, или, точнее, Боруто ел, а Саске пытался. Но не мог. Это мрачное предчувствие в его груди никак не отпускало. Что-то было не так. Боруто позволил себе беспечно упасть на траву, раскинув руки. Саске бросил на него неодобрительный взгляд. — Мы еще в двух днях от деревни. Нужно идти быстрее. Боруто улыбнулся ему: — Расслабьтесь, босс. Миссия окончена. Или Вы никогда не устаете? Саске решил не говорить ему, что хотел попасть в Коноху как можно скорее. — Ты собираешься вздремнуть? — спросил он. — «Ты собираешься вздремнуть»? — передразнил Боруто, плохо подражая ему. Саске просто посмотрел на него. Боруто закрыл глаза. — Может быть, — он небрежно пожал плечами. — А может, и нет. Если я не открою глаза через две минуты, считайте, что я сплю. Прошло две минуты, глаза Боруто были открытыми, все его внимание сосредоточилось на сухом листе, который он держал над своим лицом. Он разорвал его на маленькие кусочки. Саске получил свой ответ. — Они должны построить в Конохе большой бассейн, как в Кири, — внезапно сказал ему Боруто. — В Конохе уже есть бассейн. Боруто фыркнул. Он бросил лист или то, что от него осталось, на землю и приподнялся на локтях. Откинул голову назад и закрыл глаза, чтобы искупаться в солнечных лучах. — Да ладно, Вы называете это бассейном? Он маленький, старый и вонючий. Я хочу настоящий бассейн, а не тот, где дети все время писают в воду. Саске никогда не посещал бассейн Конохи, поэтому не мог знать, правда это или Боруто преувеличивает. — Я не отвечаю за инфраструктуру Конохи. Ты должен убедить своего отца, а не меня. — Согласен. Прошли минуты, Саске снова посмотрел на ясное небо, а Боруто не двигался. — Уф. Оно так сильно чешется, — вскоре услышал Саске. Боруто пытался просунуть палец под тугую повязку на голове. Саске поймал его за запястье. — Прекрати, — сказал он, — ты не должен касаться раны. Боруто поморщился, но подчинился. — Прощай, моя красота, — он вздохнул. — Теперь я буду похож на старика Какаши. — Это просто шрам. У большинства шиноби они есть. — Не посреди лица… — пробормотал Боруто. — Это действительно имеет значение? Игнорируя Саске, он самодовольно ухмыльнулся: — Ну, по крайней мере, это придает мне загадочности. Папа сказал мне, что это знак мужества. Саске скептически фыркнул, и выражение лица Боруто стало обеспокоенным. — Вы так не думаете? — Я не думаю, что это имеет значение. Это глупо. Со шрамом или без, ты все тот же. — Хм. Боруто все еще не выглядел полностью убежденным. Внезапно Саске почувствовал натяжение на своем поясе. Удивленный, он перевел взгляд и увидел, что Боруто перебирает закрепленные там кунаи. Солнечный свет скользил по каждому изгибу его лица. Саске заметил легкий взмах светлых ресниц. Со своими волосами, ярко-желтыми в этом свете, он напомнил одуванчик. Симпатичный одуванчик, Саске хотел бы держать такой в горшке у своей кровати. Боруто заметил его взгляд. Он тут же прекратил свои действия, как будто его поймали за тем, что он не должен был делать. — Хотите, я их наточу? — спросил он. — Лезвия затупились. Мой точильный камень где-то в сумке. — Ты перегрелся? Лицо Боруто поникло. Саске тут же пожалел о своих словах. Он хотел бы забрать их обратно. Он точно знал, что Боруто это нравится, но было слишком поздно. — Что за зацикленность на кунаях? — спросил Саске. — Хм? — Всегда хочешь их подточить. Боруто снова начал просматривать кунаи. — Это расслабляет, вот и все, — признал он, даже не глядя на него. С непроницаемым выражением лица Боруто медленно водил пальцем вдоль лезвия к острию, издавая металлический лязг, когда задевал соседние ножи. Он выбрал один и надавил, не настолько, чтобы порезаться, но достаточно, чтобы Саске увидел натяжение кожи. — Осторожнее, — предупредил Саске низким голосом. В ответ он получил легкую улыбку. — Перестаньте беспокоиться. Так что, Вы хотите заточить их? — Нет. Все равно придется покупать новые. Они начинают изнашиваться. — Я мог бы… — Нет. — Но Вы все равно собираетесь их выбросить. — Не сейчас. — Ваше дело. Было так много вещей, которых Саске не понимал в Боруто, и эта почти одержимость была одной из них. — Тебе стоит серьезно подумать о работе в магазине Тентен. Я уверен, что у тебя там уже есть карточка постоянного покупателя и большой плакат на стене с надписью «Покупатель месяца» внизу. Парень рассмеялся, громко и отрывисто. Что-то сжалось в груди Саске, когда Боруто боднул головой его бедро, упершись в ленивой форме протеста. — Вот как? Для чего тогда Вы заставили меня пройти все эти тренировки? Теперь Вы хотите, чтобы я стал продавцом? В магазине Тентен? А «Покупателем года»… Его слова были приглушены, Саске не мог понять и половины, но все равно улыбнулся. Затем рука Боруто опустилась на его ногу. Невозмутимо. Как будто она там и должна была быть. Продолжая улыбаться своей шутке, Боруто провел рукой и сжал его колено. Саске не улыбнулся в ответ. Если бы рука двинулась в другом направлении, он не стал бы останавливать ее. И эта простая мысль напугала его. Они замолчали. Было что-то такое… Боруто всегда нужно было обязательно как-то зацепиться за него, словно кинуть якорь. Плечо, колено, лодыжка, что угодно. Саске всегда разрешал ему удовлетворять эту потребность: сонная голова на его руке в поезде, ступня, касающаяся его ночью, иногда нога на коленях. Своим разрешением он выдавал и себя. Саске знал, что наступит момент, когда он попадется. Сколько улыбок и взглядов он оставил, пока Боруто не потерпел поражение? Парень открыл рот, пытаясь что-то сказать, но Саске внезапно прервал его, ошеломленный. Эта чакра… Как он не заметил ее раньше? Она приближалась. Наруто. — Боруто. Они вдвоем резко обернулись назад. — Папа? — удивился Боруто, принимая сидячее положение: — Что ты здесь делаешь? Саске наблюдал за тонкой линией рта и потемневшим лицом Наруто. И в глубине души понял, что произошло что-то ужасное. За все время их знакомства, он никогда не видел его таким. Их взгляды на мгновение встретились, затем все внимание Наруто снова вернулось к сыну. Боруто встал и поспешно подошел к отцу. Саске не сдвинулся. Он уже понял, что этот разговор не касался его. — Тебе нужно вернуться в деревню, сейчас же, — услышал он слова Наруто. Боруто нахмурился. — Что-то случилось? Наступило молчание, слишком долгое, тяжелое. Саске предпочел смотреть в землю, стиснув зубы. В глубине души он знал, что это произойдет. Он не был сейчас достаточно подготовленным к такому повороту событий, чтобы смотреть в глаза. Наруто с трудом сдерживался. Он открыл рот, затем закрыл его, губы дрожали, а голова опустилась. Следующие слова стоили ему всей оставшейся энергии. — Мне жаль. Мне, правда, жаль… Он продолжал говорить, его голос становился все слабее и слабее, после чего Саске мало что мог вспомнить. Только отрицание Боруто, пока отец держал его.***
Это был яркий погожий день, день похорон Хинаты Хьюги: жаркий, невыносимо солнечный, когда повсюду у открытых окон не переставая жужжали назойливые насекомые, и когда люди запирались в своих домах с кондиционерами на несколько дней. Вся деревня все еще была на церемонии прощания, отдавая дань уважения. Она умерла как настоящая куноичи: сражаясь до конца один на один со своим врагом. «…чтобы защитить этого мальчика»; «Он был ей как сын…»; «Бедный Хокаге-сама…»; «Они говорили ему, что это было слишком опасно, но…», — шептались старушки, вытирая лицо платком, чтобы избавиться от пота. Саске и Хината мало знали друг друга. Он не мог вспомнить, когда впервые встретил ее. Он всегда знал ее, казалось Саске. Все его детство она провела здесь. Они ходили в один класс, учась в академии, и никогда не общались. Она была из тех девушек, которые всегда прятались — за стенами, за челкой, за большой одеждой. Молчаливой и послушной. Такими могут быть только те дети, на которых слишком часто кричали. Но один момент запомнился ему на долгие годы: им пришлось вместе работать над одним проектом. Они были еще малы. В тот день она не сказала ни слова. Ее пальцы не переставали ерзать. Саске находил ее раздражающей, ее голос был слишком тихим, ему приходилось наклонять голову набок, чтобы услышать ее редкие слова, льющиеся, как струйка воды. Он работал со своей стороны в одиночку, а остаток дня провел, глядя на улицу. Она не была человеком, которого трудно игнорировать. Они тогда получили высший балл, Саске тоже это запомнил. Хината улыбнулась — слабо и нерешительно — ее лицо покраснело, когда Ирука поздравил их перед всем классом. Саске забрал результаты домой, стерев имя Хинаты, чтобы отец поверил, что всю работу он сделал сам. Он был глупым ребенком. На бумаге было два разных почерка, поэтому отец сразу же заметил подделку. Хината позволила бы ему оставить все себе, даже если бы тоже хотела показать достижения своему отцу. Саске знал это. Позже он узнал, что ее воспитание было таким же, как и его. Они оба слишком хорошо знали, что представлял собой отец в качестве главы клана и как он относился к любой неудачи наследника. Через время Саске узнал, что клан Хьюга делал со своими неудачниками. Да, он едва знал Хинату, но понимал, что многие люди, близкие ему люди, будут скучать по ней.***
Через две недели Наруто дал ему миссию. Мир продолжал вращаться. Хокаге нужно выполнять свою работу независимо от личных потерь. В Наруто Узумаки был свет, который теперь навсегда погас, и на этой земле не было огня, который мог бы возродить его. Он стал апатичным. Саске никогда бы не подумал, что наступит момент, когда это слово будет охарактеризовать его. Он спросил Наруто: — Как ты? — Отлично. Наруто не отрывал глаз от бумаг, которые читал. Лжец. — А твоя семья? Наруто скривился. Его губы сжались. Он мрачно ответил: — Химавари не может даже готовить, не заливаясь слезами. Ее глаза такие опухшие и красные, что она едва может открыть их по утрам. Каваки продолжает крушить все вокруг. Он, скорее всего, скоро уйдет от нас, а Боруто… Я давно его не видел, он не выходит из своей комнаты. Ханаби присматривает за ними. Горе. Было нетрудно представить, как оно съедало их всех до самых костей. — Ты знаешь, я здесь. Наруто продолжал читать свой доклад. Ничто не указывало на то, что он услышал Саске. — Наруто… — Я знаю. Спасибо. Саске колебался, прежде чем спросить: — Могу я зайти сегодня вечером? — Почему не сейчас? — У меня есть одно дело. — Как пожелаешь.***
Нет более одинокого чувства, чем горе. Невыносимое опустошение, разрывающее глубоко изнутри, и справиться с ним можно только самостоятельно. — Мне пришлось позвонить в звонок как минимум дважды. Химавари сказала, что ее брат не хочет ни с кем видеться. Мы передали ей еду, которую приготовила мама и тетя Ино, и она закрыла дверь. Мицуки и Шикадай пытались вчера и позавчера и получили тот же ответ уже от их тети, — объяснила Сарада. — Я не знаю, что делать. Она не очень хорошо восприняла такое отношение Боруто. Саске вздохнул. В последний раз, когда он видел его на похоронах, тот был слишком погрязшим в своей пучине горя, зажатый между сестрой и отцом, в помещении, где собрались все Узумаки и Каваки. Боруто не плакал. Ни разу. Он только смотрел в землю на протяжении всей церемонии. — Я посмотрю, что смогу сделать, — сказал Саске, идя рядом с ней. Сарада не выглядела убежденной. Она скептически посмотрела на него, и Саске без слов понял ее вопрос. Если ближайшим друзьям не удалось достучаться до него, то почему он сможет преуспеть там, где они потерпели неудачу? Он знал почему, но не собирался в этом признаваться, особенно ей.***
Перед домом Узумаки он почти ожидал, что Хината откроет дверь. Каваки сделал это. Он стоял напротив него. Каваки был тяжелым случаем. Он не был биологическим сыном ни Наруто, ни Хинаты, если уж на то пошло. На пару лет старше Боруто. Они никогда не усыновляли его, но он жил под покровительством Наруто с четырнадцати лет. С тех пор он никогда больше не уходил из дома. Каваки стал учеником Наруто, а Наруто остался его опекуном. Поздний шиноби. Тем не менее, не обделенный талантом и сильной волей. Его преданность семье Узумаки не имела границ. Наруто считал его своим сыном, а Боруто — своим братом. Каваки выглядел ужасно. Пусто. Как и все они, но только ему приходилось иметь дело с личным демоном — виной. Он позвал Химавари и исчез. Именно этого и опасался Саске. Несколько минут он оставался в одиночестве перед открытой дверью. Он мог бы сейчас войти в дом и поискать Боруто, но идея казалась неправильной. — Я не думаю, что он сейчас готов к спаррингу, — сказала ему Химавари. Как всегда, ее голос был мягким, но твердым. Это напомнило Саске о Хинате, но дочь обладала тем, чего всегда не хватало матери — уверенностью. Она была самым страшным охранником. — Я здесь не для этого. Мне нужно поговорить с ним. Она не сдвинулась, скрестив руки на груди, и с предостережением посмотрела на него. — Учиха-сан, я не думаю, что это хорошая идея. Он… Он попросил меня не позволять никому беспокоить его. — Это важно. — Я… Он не дал ей договорить: — Как я уже сказал, это срочно. Саске ждал, пока ее возмущение возрастет. — Неужели нельзя подождать? — Нет. — Мне очень жаль. Правда. Я могу передать сообщение, если хотите. Это было сложнее, чем представлял себе Саске. — Химавари. Дай мне увидеть его. Она снова покачала головой и собиралась закрыть дверь, но Саске не позволил ей: — Он просил меня не делать этого, — повторила она. Саске сделал шаг вперед. — И что теперь? Что, если он решит остаться в своей комнате навсегда? Полмесяца уже прошло, ты дашь ему себя похоронить? Сомнения. Он заметил их в ее глазах. И воспользовался этим. — Это не займет много времени, — она ничего не сказала. — Если Боруто захочет, чтобы я ушел, я сделаю это. Клянусь. Вздохнув, она, наконец, позволила ему войти, сжав губы. Саске видел, что она недовольна. — Спасибо, — сказал Саске. — Мне позвать его?.. — Нет, я найду комнату сам, — сказал он, закрывая за собой дверь. Прошло много времени с тех пор, как Саске был здесь в последний раз. Дом особо не изменился. Все, что было разрушено во время нападения, уже было заменено. Но этот запах… Пахло кровью и цветами. Саске почувствовал тошноту. Его шаги привели к одной из единственных закрытых дверей наверху. Он постучал три раза. Но не получил никакого ответа. Он все же повернул ручку и вошел в комнату. Ступор. Он ожидал подобного, но это не помогло улучшить ситуацию. В комнате был полный беспорядок, одежда и бумаги на полу, на столе куча грязных тарелок. Шторы были задернуты, свет выключен. Это было так не свойственно Боруто. Здесь, посреди кровати, он лежал под одеялом, спиной к Саске. Он даже не пошевелился. Саске включил свет. — Я сказал тебе оставить меня в покое, Хима, — холодно произнес Боруто. — Это не Химавари. Боруто мельком взглянул на него. Его лицо было пустым, как и глаза. Повязка и швы исчезли, их заменил длинный шрам. Кожа все еще была немного напухшей и розовой. Боруто снова посмотрел на стену. — Что случилось? У меня, наконец, есть миссия? — Нет. — Тогда что Вы здесь делаете? — Я хотел проверить в порядке ли ты, — сказал Саске. — Я жив. Вот, проверили, можете уходить. — Боруто. — Что? — Ты не выглядишь в порядке. — Может, и нет, это ничего не меняет. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. — Да ладно, хотя бы смотри мне в глаза, когда говоришь это. Ничего. Никаких признаков того, что Боруто готов сдвинуться с места. Он оставался неподвижным. Саске решил сесть на край кровати. Боруто натянул простыню на голову. Он попросил: — Пожалуйста, уходите. — Нет. — Оставьте в покое. — Не рассчитывай на это. — Пожалуйста. — Нет. — Ебать, — наконец Боруто сел, и одеяло слетело на пол. Он выглядел как кусок дерьма. Он злился — на Саске. — Ты достаточно хорошо меня знаешь, Боруто. Я не уйду, — сказал Саске. С долгим вздохом Боруто закрыл лицо рукой. Он ничего не сказал. — Почему бы тебе для начала не принять душ, а потом сходим пройдемся, ты и я. — Зачем Вы это делаете? Я же сказал, что хочу побыть один. — Это не выход. — У меня нет выбора, да? Саске кивнул головой. — Вы оставите меня в покое после этого? — Да. — Отлично. Итак, Боруто поплелся в ванную. Саске собрал большую часть его одежды в корзину для белья. Он открыл окно, чтобы избавиться от витавшего в воздухе затхлого запаха, затем убрал остальную часть комнаты, как мог. Его внимание привлекли фотографии возле кровати Боруто. Он увидел Сараду и Мицуки с их сенсеем Конохамару. Также увидел Наруто и Хинату. Каваки и Химавари. А еще увидел себя. Настоящей его фотографии не было, здесь лежала только старая невзрачная карточка с его лицом. Он почистил ее пальцем. Он даже не помнил, что сделал этот снимок. — Я готов, — Боруто появился в дверном проеме, с еще влажными волосами, в простой футболке и спортивных штанах. — Пошли, — ответил Саске. Боруто не задавал вопросов. Он шел рядом с ним, засунув руку в карман, и Саске не возражал против необычной тишины. На пристань у озера они прибыли незадолго до заката. Поместье Учиха было недалеко. Даже сейчас Саске чувствовал, как у него скрутило желудок. Его разум блуждал. Он подумал о своем отце, стоящем прямо перед озером со скрещенными руками. И каким маленьким выглядело его тело, когда он лежал на его неподвижной матери. Оба были мертвы, с перерезанным горлом. — Что мы здесь делаем? — спросил его Боруто. Саске сидел на земле, свесив ноги над водой. Это было так давно. Он ненавидел это место. Воплощение его самого одинокого года. — Ты знаешь, что случилось с моим кланом? Боруто колебался. Он сел рядом с ним и признался: — Я читал кое-какие секретные файлы в кабинете отца. Саске фыркнул. Конечно, он читал. — Что ты узнал? Солнце начало садиться, и Боруто какое-то время ничего не говорил. Когда он, наконец, это сделал, его голос был низким и осторожным. — Ваш брат убил всю семью и клан. Ложь. Как и любая другая полуправда. Тем не менее, Саске не возражал. Речь шла не о нем. Не сейчас. Может быть потом. — Я потерял их всех еще в детстве. Какое-то время он смотрел на спокойную воду. — Я был так зол. — На своего брата? Саске на мгновение задумался над вопросом. — Не только. Я ненавидел его, да, но я также ненавидел всех и все вокруг. Солнце не должно светить ярко. Как они могут быть такими равнодушными и продолжать жить своей жизнью, смеяться, говорить, как ни в чем не бывало? Я завидовал всем, кого встречал на улице, потому что у них, вероятно, была семья, а у меня — нет. Мне хотелось кричать, потому что вся страна должна была оплакивать потерю вместе со мной, даже если они не знали ни одного Учиху. Мир остановился для меня той ночью, и я ожидал, что он остановится для всех остальных, но этого не произошло. Мир не будет ждать тебя, Боруто. Боруто кивнул и прошептал: — Я знаю, знаю. Это просто… — он тяжело дышал и некоторое время не мог выговорить. — Просто я все жду, что это закончится, понимаете. Я чертов идиот. Я постоянно говорю себе, что завтра будет лучше. Но ни завтра, ни после. Смерть — это навсегда. Все, что осталось, это пепел. И все же, почему я все еще надеюсь? Как будто мой мозг не может это принять. Я до сих пор ловлю себя на мысли, что жду ее возвращения домой из какого-то путешествия. Но она не возвращается. Моей матери больше нет, и я проживу остаток своей жизни без… Он не закончил свою фразу. — Черт, — прошептал он, — она мертва. Болезненное осознание. Боруто пытался остановить слезы, но они продолжали течь по его лицу. В конце концов, он уткнулся лицом в сгиб локтя. — Черт, — повторил он. Саске протянул руку и вытер слезы. Боруто позволил ему. — Я даже не могу вспомнить, что она сказала мне в последний раз, — сумел разобрать Саске. Саске хотел сказать Боруто, чтобы он доверился времени, единственному, что могло облегчить эту тяжесть, которую он чувствовал в глубине своей груди. Что прямо сейчас он хочет захлебнуться в своих слезах, но придет время, когда они, в конце концов, прекратятся. Он хотел сказать ему, чтобы он никогда не предавался абсолютному одиночеству. Однако в данный момент эти слова казались напрасными. Поэтому он стер очередные капли с его лица, катившиеся по щеке. Он просто обеспечил его той поддержкой, которую когда-то недополучил сам, сидя в одиночестве на этом самом мосту много лет назад. Уже почти стемнело, когда Саске поднялся на ноги. — Думаю, я останусь здесь еще немного, — сказал Боруто, его взгляд затерялся в воде. Его глаза стали сухими, и Саске ушел.