What Am I Gonna Do, Not Grab Your Wrist?

Луна низко висит в мрачном небе, полная, яркая, перебивающая любой другой свет так, что ни одна звезда не смела украсть внимание своим сиянием. Инид бежит, освещаемая лунным светом, втягивая в себя освежающий лесной воздух и выпуская его в радостной песне. Она чувствует себя всесильной, мощной, живой и свободной. Её лапы подобно раскатам грома отдаются среди листьев и хвороста, когти глубоко вгрызаются в землю, увеличивая и без того огромную скорость. Сокращение и расслабление мышц отчётливо чувствуется с каждым новым вздохом. Она понимает, что в роще нет ничего, что может сравниться с её силой. Волчица осознаёт, что гонится за чем-то, только когда вновь улавливает среди деревьев силуэт добычи. Вспышку бледной кожи и багровой ткани вдалеке, пляшущей за камнями, под ветками, между деревьями. Она охотится. Из её груди вырывается рык, она заставляет себя бежать быстрее, несясь уже не ради сокровенной радости от бега, а во имя мрачного обещания вонзить свои клыки во что-либо. Теперь она это чувствует — пьянящую смесь свежего мёда, согретого солнцем, орхидеи, чьи ветви вот-вот иссохнут, старой, потрескавшейся кожи, пролитых чернил. Аромат нависает тяжёлой тучей, усиливая напряжение, но Инид не чувствует в нём страха. В таком случае она покажет своей жертве, что такое страх. Она продолжает свою погоню по полным цветов лугам, по ветвистым рощам, раззадориваясь с каждым шагом. Длинный, бордовый шлейф шёлка мимолётно цепляется за вывернутый корень дуба, что даёт волчице шанс. Её жертва спотыкается, камнем падая на лесную поляну. Инид мгновенно настигает её и нависает сверху, вскидывая голову в победоносном вое, после чего сразу же обнажает клыки и впивается ими в добычу, желая умертвить её или заставить сдаться — волчице всё равно. Нимб из тёмных волос обрамляет собой бледное лицо с безумной ухмылкой, растянувшейся на кроваво-красных губах. — Ты поймала меня. Что же ты будешь делать теперь? — Уэнсдей? — она снова становится человеком, сидя на своей лучшей подруге и прижимая её к земле. Она подскакивает на кровати, отчаянно хватая губами воздух, пока её кровь, ранее бурлящая от победы, застывает. Её кожу пронизывает мороз, стоит холодному воздуху коснуться перегретого тела. Пока её сердце успокаивается до человеческого ритма биения, комната постепенно заполняется формами, а затем и цветами. Комната, в которой она находится, кажется знакомой, но… отзеркаленной. Она моргает, чтобы убедиться, что видит все цвета радуги, а не ограниченные оттенки, доступные её волку. Вот дерьмо. Она в кровати Уэнсдей. Как, олени её дери, она оказалась в кровати Уэнсдей? Особенно после её отчаянных попыток измотать свой источник первобытных инстинктов? Её взор бешено мечется по комнате, нос дёргается в попытке отличить старый запах от нового. Она не улавливает ни намёка на присутствие своей мрачной соседки. Щёлкающий пальцами силуэт наконец привлекает её внимание. — Пожалуйста, — слова прорывают невидимую плотину. — Пожалуйста, только не говори, что я лунатила и пришла сюда. Божечки, божечки, на этот раз она точно убьёт меня. Вещь, забронируй мне невозвратный билет в волчий рай. А лучше до Антарктики. Может, если я дам ей достаточно времени, чтобы остыть, она только четвертует меня… что? Что? Вещь жестикулирует острыми движениями, виртуозно балансируя между успокоением и предупреждением. «Уэнсдей тебя не убьёт, хватит нести чепуху. Утром она нашла тебя на полу. Она переложила тебя к себе и ушла». — Ладно, ладно, — кивает она, после чего падает на подушки и принимается успокаиваться. Так значит, её нашли спящей на полу возле кровати соседки, что, конечно, унизительно, но по крайней мере она не пала настолько, чтобы забраться к спящей Уэнсдей в кровать. Инид на мгновение прикрывает глаза, втягивая носом воздух и мимолётно улыбаясь, после чего внезапно дёргается. — Погоди, она уже ушла? Сколько сейчас времени? — её взгляд прыгает на электронные часы, стоящие на её половине комнаты. 08:46 — Вот же блин, — волчица рывком сбрасывает с себя покрывало и пробегает до середины комнаты, но тут же разворачивается, падает лицом в пол и шустро поднимается на ноги. — Я в порядке! — кричит она, хоть в комнате и некому этого слышать, и принимается заправлять кровать Аддамс. Армейские замашки, которых всегда требовала её мать, выполнены с филигранной точностью — плед натянут так плотно, что от него с лёгкостью отскочил бы четвертак. Покончив с уборкой кровати, Инид срывается с места в ванную комнату. Её зубы до сих пор неестественно длинные и острые, она водит по ним щёткой до крови, но вскоре понимает, что если игнорировать их достаточно долго, то они пропадут. К счастью, её волосы куда податливее клыков. Она не хочет опоздать на второе занятие. Вторым занятием в расписании стоит её любимый предмет — «Рукопашный бой». Как и большинство других волков, она обожает, когда есть повод для драки, но этот предмет она любит не за это. Это первый урок, который она проводит вместе с Уэнсдей. И в отличие от «Продвинутых тактик стаи» или «Сглазов и проклятий», на этом занятии она может разговаривать с Аддамс и не бояться, что учитель попросит её замолчать. Инид натягивает наиболее чистую форму и слабо завязывает галстук, который в следующую секунду флагом развевается позади неё, пока она стремительно бежит по коридорам. Когда она врывается в раздевалку и спешно переодевается в белую футболку и синие шорты, внутри уже никого нет, что даёт ей повод немного поворчать. И только когда она пропихивается в шеренгу, параллельно заплетая волосы в хвостик, она вспоминает, что есть причина, по которой она терпеть не может это занятие. Их тренер, Джаслоу, как раз ведёт перекличку и игнорирует её тихое «простите, извините», доносящееся за рядом учеников. — Петрополус! — кричит он. — Чё такое? — тянет он. Твою же волчью мать. Драть её семерым волкам. Она совсем забыла, что это занятие совместно и с Аяксом тоже. Обычно во время физкультуры они не разговаривали, вот и сейчас он был слишком уж занят болтовнёй с любым студентом, кто не является Уэнсдей или Инид, чтобы обращать на последнюю внимание. Волчица опасливо выглядывает на место, где уселся горгон. Половина его лица походила цветом на спелую сливу. Даже издалека Инид может различить четыре идеальных отпечатка костяшек, украшающих его скулу маленькими точками, тянущимися до его челюсти. — Синклейр! — в третий раз вопит Джаслоу, плотно хлопая планшетом по ладони. — Мы так и будем ждать, когда твой мозг тебя нагонит, или ты здесь уже целиком? — Ага, — пищит она, вытягиваясь после обращения к ней. — Простите, на месте и готова к занятию, сэр! — Ну слава Богу, — ворчит тренер. — Так, ленивые вы щеглы, на разминку! Надеюсь, хотя бы это мне вам пояснять не придётся! Шеренга рассыпается, как только тренер поворачивается спиной — ученики разбиваются на пары, дабы поговорить и размяться, или же не делать ни того, ни другого, в зависимости от того, насколько ценен для них этот предмет. Инид поднимается на мысочки в поисках любого признака… Она резко разворачивается, стоит руке коснуться её плеча, но не видит никого. Рыча от раздражения, она разворачивается обратно и обнаруживает Уэнсдей, стоящую перед ней с не самым довольным видом и прячущую свои глаза за парой зеркальных солнцезащитных очков. — Медлишь, Синклейр, — язвительно подкалывает она. — Прости, — волчица чувствует, как по шее начинает подниматься румянец. Уэнсдей пожимает плечами, стоя сначала на одной ноге, затем на другой. — Вряд ли ты будешь просить прощения, если кто-то вдруг застанет тебя врасплох. — Нет, — Инид качает головой, повторяя движения за Аддамс и даже не замечая этого. — Я не это… Я имела в виду, что… ты понимаешь. Уэнсдей поджимает губы, потягиваясь. — Нет, не понимаю, если честно, — дразнит она. Вот теперь Инид понимает, что её лицо сейчас цветом с томат. Она правда хочет заставить её сказать это? Уэнсдей усаживается на пол и тянется руками до мысков своих ботинок, склоняясь так, что едва ли не касается носом пола — юная готка удивительно гибкая, что вызывает у Инид зависть (и восхищение). — Что-то не припомню, чтобы ты сделала что-либо, за что следует извиниться. «Что ж», — думает Инид. — «Раз она притворяется, что ничего не произошло, то мне это более чем подходит». Наверное, Аддамс хочет откинуть в сторону то ночное нарушение личного пространства ради их дружбы. Волчица глубоко вздыхает и, наконец, принимается за разминку. — Зачем тебе очки? — наконец спрашивает она, когда обе девушки стоят лицом к лицу. — Йоко пытается завербовать тебя? — Пусть мечтает, — Инид даже не нужно видеть тёмные глаза Уэнсдей, скрытые за зеркальными линзами, чтобы знать, что та закатила глаза. — Не нравятся? Мне говорили, что в них я выгляжу загадочно. — Нет, — коротко отвечает Инид, в панике отступая. — Я хотела сказать, что они хорошо на тебе смотрятся, хотя я более чем уверена, что при желании ты и холщовый мешок сделаешь писком моды, — она еле сдерживает целый поток слов. — И всё же это немного, не знаю, напрягает? Я о том, что вижу себя, когда смотрю на тебя. Уэнсдей склоняет голову набок в раздумьях, после чего снимает с себя очки и отбрасывает их на идеально сложенный чёрный пиджак, даже не следя за тем, чтобы они не разбились. И конечно же очки падают точно на пиджак. Инид закатывает глаза, но не сдерживает ироничной улыбки. — Ладно! — возвещает Джаслоу, допивая кофе. — Разбиваемся на пары для спарринга! Да, мои пташки! Пора выпнуть вас из гнезда! Посмотрим, кто из вас взлетит! — Наконец-то, чёрт возьми, — бормочет Уэнсдей себе под нос, не сходя с места и одаривая тяжёлым взглядом любого, кто, как ей кажется, собирается подойти к Инид. — Я уже было начала думать, что название занятия лукавит. — «Рукопашный бой с куклой» звучит не так зрелищно, — отвечает Инид в лучшей манере Уэнсдей. — Так! — рявкает тренер. — Приготовились! Помните, что, если ваши плечи коснулись мата — вы проиграли. К бою! Инид оказывается на спине задолго до того, как решает, собирается ли атаковать Уэнсдей или нет. В одно мгновение она стоит, готовая к драке, но в следующее уже рассекает собой воздух. Она падает на спину поверх мата с резонирующим грохотом. — Ауч, — жалуется она Уэнсдей, в то время как та нависает над ней вверх тормашками, кончики её косичек, будто дразнясь, щекочут нос Инид. — Что такое, Синклейр? — готка звучит глубоко разочарованно, но в мрачных глазах блестит насмешливая искорка. — Неужели ты боишься ранить меня? — и притворно надувает губы. Инид же дуется по-настоящему и протягивает руку. — А если так и есть? Уэнсдей берёт волчицу за ладонь и рывком поднимает её. Используя импульс, она на тошнотворной скорости разворачивает волчицу так, что её рука оказывается под практически болезненным углом закручена за спину. — Раскрепостись, — шипит Аддамс ей в ухо. Продержав её в захвате ещё мгновение, она пихает её вперёд. — Уилла, — предупреждающим тоном тянет Инид, уже чувствуя, как внутренний волк поддаётся вызову и вертится, рыча. Аддамс поднимает руки и двумя пальцами манит волчицу к себе, вместе с этим ухмыляясь. — И правда, кто же испугается большого злого волка? — Не жалуйся потом, что я тебя не предупреждала, — смеётся Инид. Они начинают спарринг по-настоящему, прорабатывая те же удары и блоки, что и другие ученики, пока тренер ходит между ними, кивая одним, поправляя стойки другим и крича на третьих. — Петрополус, если боишься, что тебе врежут — тебе врежут! Гандийон, это тебе не стычка между стаями, придерживайся программы! Вандер Лаан, охота чтобы тебе колено сломали? Тогда так и стой! После того, как тренер прошёл мимо, не озвучив замечаний к Инид и уйдя в другой конец зала, волчица чувствует себя комфортнее. Точнее, слишком уж комфортно — кулак Уэнсдей пробивает её блок, когда уже поздно его остановить. Синклейр с удивлением смотрит на разбитые синие костяшки, зависнувшие в сантиметре от её носа. — Тык, — монотонно говорит Уэнсдей, нажимая одним пальцем на кончик носа Инид. Это уже сильное оскорбление для её волка. Рыча, она быстро оправляется от своего ступора и гонится за Аддамс. Уэнсдей уворачивается, увиливает, превращая их спарринг в подобие танца, в котором она кружится вокруг стремительно звереющей Инид. Её подсознания касаются лёгкие нотки воспоминаний, которые она не может полностью осознать с тем, как танец и охота переплетаются в кипящем мозге. Инид ловит следующий кулак, устремлённый в её сторону, и с силой толкает девушку, заставляя её споткнуться. Она падает сверху, седлая её талию, вжимая руки в пол над головой Уэнсдей и рыча. Она слышит учащённое дыхание, вырывающееся тихими выдохами, слышит колотящееся сердце. Лицо Уэнсдей густо красное, глаза сверкают эмоцией, которую волчица не может распознать. Её нос дёргается, улавливая запах, но не чувствуя ноток страха от своей добычи. — Инид, — мягко зовёт её чей-то голос, звучащий как будто за тысячи километров. — Всё нормально, дыши. В этот момент дух Инид врезается обратно в её тело, будто летел с самого дальнего слоя атмосферы, и до неё доходит ужасающее осознание. Она прижимает Уэнсдей к полу, сидя на её бёдрах и держа руки над её головой. В уязвимой позиции. — Твою мать, — Синклейр мгновенно слезает с лучшей подруги. — П-прости меня, пожалуйста, Уэнсдей. Я не хотела… я с катушек слетела. Сегодня полнолуние, и… — она качает головой, даже собственные оправдания кажутся ей жалкими отмазками. — прости. — За что? — спрашивает Аддамс, вытягивая руку и ожидая. — Ты делала всё именно так, как должна была. — Инид поднимает её на ноги, её ладони зависают над плечами той, одновременно желая убедиться, что она в порядке, и боясь коснуться её. — Это я должна извиняться. Полагаю, это будет мне уроком, что не следует тебя дразнить, — мягкая улыбка на её лице, кажется, адресована только лишь Инид. — Всё в порядке. Прежде чем Инид успевает засыпать её ещё кучей вопросов о том, точно ли она уверена, тренер свистком заставляет всех остановиться. — Абсолютно отвратительно, — он брезгливо качает головой. — Мы эти удары и блоки неделями отрабатывали. Я от всех вас ожидал большего. Смена партнёров, тренируемся по-новой. Джаслоу прогоняет с учениками упражнения вплоть до конца занятия, заставляя их менять напарника каждые пять минут. Ни один напарник Инид и близко не стоит к Уэнсдей — волчица роняет на спину каждого из них. У неё есть стойкое предположение, что некоторые из ребят боятся атаковать её, прямо как она боялась атаковать Уэнсдей, хоть она и сама до сих пор не понимает, почему. И она замечает, что каждый раз, когда Аякс было собирается подойти к ней, ему бросает вызов другой ученик. Обычно вызывающими оказываются ребята, с которыми до этого была Уэнсдей. Огромное облегчение Инид чувствует, когда её напарником становится Лиам Гандийон — оборотень, с которым она бегала и на двух ногах, и на четырёх лапах. По крайней мере он не боится ударить её, ведь раньше он в шутку дрался с ней много раз. После того, как тренер дважды кричит ему, что нужно повторять выученное на занятиях, Инид опрокидывает его на спину, также, как и остальных до него. Однако он лишь смеётся, и когда поднимается, то бросает её на пол через плечо. — Достаточно! — раздражённо кричит тренер. — Совершенно отвратительное зрелище. Синклейр, Аддамс, Гандийон, вы трое подаёте большие надежды, придерживались бы только чёртовой программы. Что касается остальных, — он недовольно качает головой. — Свободны. Устал я на вас смотреть. К тому времени, как все ученики ушли в раздевалки, Инид почти забывает свою унизительную оплошность относительно Уэнсдей. По крайней мере до тех пор, пока не оборачивается и не замечает, что Уэнсдей плетётся в самом конце. Аддамс ловит её взгляд на себе и машет. — Я догоню, нужно очки найти, — поясняет она, жестом указывая за плечо. Инид с трудом сглатывает и слабо кивает, на что Уэнсдей закатывает глаза и ступает к ней. — Инид, прекрати. — Прекратить что? — спрашивает она, ковыряя пол раздевалки мыском кроссовка. — Это, — готка скрещивает руки на груди. — Я не злюсь на тебя за то, что ты побила меня, ясно? Я даже рада этому. Мне легче от мысли о том, что ты можешь себя защитить. Особенно против кого-то коварного вроде меня. Так Уэнсдей не нашла в её утренней находке ничего плохого. Она не злится за то, что Инид потеряла контроль над собой. Это большое облегчение, которое забирает с собой и огромное чувство вины. — Иди переодевайся, или мы опоздаем на «Сглазы». Я догоню тебя. — Обещаешь? — Инид не может удержать себя от привязанности, точно не в полнолуние. — Ты опоздаешь, если не поторопишься, — Уэнсдей качает головой, после чего разворачивается и направляется в спортзал. — На твоём месте я бы уже шла переодеваться.

***

Как только Инид исчезает за дверью раздевалки, Уэнсдей выуживает солнцезащитные очки и надевает их, намеренно шагая в сторону совершенно другой двери. За сознательные годы своей жизни и хождения в места, в которые вряд ли можно ходить, она выучила для себя один закон — если вести себя так, будто ты совершенно точно знаешь, что ты делаешь — мало кто тебя остановит. Море из полуголых парней расступается перед ней как перед Моисеем, пока она шагает по мужской раздевалке. Некоторые из парней пытаются прикрыть оголённую грудь или полностью спрятаться за дверцами шкафчиков. Они в недоумении и возмущении перешёптываются, но ни один не смеет вставать на её пути. Наиболее смелые ребята следуют за ней на безопасном расстоянии, желая утолить своё любопытство и узнать, что она затеяла на этот раз. Она замечает движение у верхнего ряда шкафчиков и резко поворачивает направо. Её цель в нескольких шагах от неё, копается в открытом шкафчике. Уэнсдей нагибается и подхватывает оставленный кем-то ящик, не сбавляя шага. Поставив его на пол, она взбирается на него и поднимает глаза, ожидая сигнала. Уэнсдей хватается за дверцу шкафа и с размаху закрывает её с лязгом, который заглушает весь шум в раздевалке. — Чувак! — кричит Аякс, разворачиваясь с целью наорать на нарушителя спокойствия. Невидимая рука слегка стягивает с него шапку. Уэнсдей несколько мгновений стоит со скрещенными на груди руками и смотрит на статую, сочетающую в себе поражение и ярость. Одним движением она поднимает очки со своих глаз. — Забери все футболки с рубашками. Штаны оставь. Не хватало ещё чтобы он напугал всю академию своим нижним бельём. Вещь показывает большой палец, восседая на макушке горгона, после чего ныряет в его шкаф и принимается копаться в нём. Уэнсдей достаёт толстый красный маркер, позаимствованный из мастерской. Спрыгнув со своего пьедестала, она приступает к работе, быстрыми движениями водя маркером так, чтобы краска успела впитаться в пористый мрамор. Конечный результат был не самым хорошим — она винит в этом свой холст, ибо обычно её почерк куда более идеальный. Маленькая толпа парней, одетых и полураздетых, подступает ближе, оценивая её работу. — Эта «П» значит «придурок»? Уэнсдей мимолётно оглядывается через плечо и замечает Лиама, оборотня, стоящего близко к ней, со склонённой в сторону головой. Также обычно делает и Инид, когда пребывает в недоумении. — «Прелюбодей», — поправляет она. — Я так понимаю, никто не видел, что здесь произошло, верно? — щелчок крышки маркера эхом проносится через тишину. Подняв глаза, она видит несколько нахальных улыбок, некоторые из парней охотно качают головой. В мгновение ока Уэнсдей оказывается на ногах, разворачиваясь к оборотню. Он на целую голову выше неё и хорошо накачан, что контрастирует с мальчишескими чертами лица и растрёпанными волосами песочного цвета. — Лиам, верно? — другие ребята разбегаются врассыпную от неё, как от ядовитой гадюки. — Эм, д-да, мэм, — на долю секунды взор его зелёных глаз пересекается с её тёмным взглядом, но парень мгновенно опускает его в пол и склоняет голову. Это интересно. — Сегодня полнолуние, — продолжает она, с осторожностью наблюдая за ним. — Да, мэм, — кажется, он чувствует облегчение от того, что ему не нужно утруждаться с ответом. — Твоя задача сегодня — убедиться, что для Инид полнолуние пройдёт в безопасности. Ты меня понял? Я тебе доверяю. Не спускай с неё глаз, — приказывает она. — Если с ней что-нибудь случится… — она решает не продолжать, позволяя невысказанной угрозе нависнуть над оборотнем. — Ты правда думаешь, что он достаточно глуп, чтобы выкинуть что-нибудь на полнолуние? — Лиам всё ещё не смеет поднимать на неё взгляд, вместо этого смотря на Аякса. Что ж, по крайней мере нет лишнего повода объяснять, что есть ещё одна угроза, когда столь удобная причина стоит каменной статуей позади неё. Уэнсдей обступает Лиама и шагает в сторону двери, вновь натягивая очки на нос. — Я выучила для себя, что никогда не следует недооценивать глупость парней.