***
Даниель шёл быстро, ещё и биту с собой прихватил. Николас подумал, а не хочет ли альфа его прибить где-нибудь за углом? Как это делали с неверными в средневековье, правда тогда использовали камни, но чем бита хуже? — Дан, правда, ничего такого, простые объятия. — Ник-Ник, тебе же только повод дай, со всеми омегами пообжимаешься, — усмехнулся альфа. — Это всё твои домыслы. — И они не безосновательны. — Брось… — Оставим этот разговор на потом, — как-то безучастно произнёс альфа, высматривая нужное место. — Серьёзно? Ты, и не делать мозг об омегах, что-то новенькое, — неверяще хмыкнул Ник. Мужчина зашёл на заросший участок с завядшей травой и сорняками, остановившись у большого куста с торчащими во все сторон ветками, и развернулся к подходящему Николасу. — Смотри. — Это же… — Ага, мать сопляка. То что это была именно родительница Лекса сомнений не было. Каков был шанс наткнуться ещё на какую-то омегу со светлыми волосами, пусть и изрядно испачканными в крови, да ещё и недалеко от семейного дома? Альфы опустились на одно колено обследовать несчастную. Женщина лежала носом в землю и разглядеть лицо не удалось, в добавок препятствовали волосы, мотающиеся туда сюда из-за сильного ветра. Лохмотья, оставшиеся от одежды практически не прикрывали тело, и хорошо виднелись глубокие укусы и порезы от острых ногтей, а так же множество гематом от крепкой хватки мёртвых рук. Судя по всему, женщина боролась, вырывалась и вновь бежала, раз смогла добраться аж досюда. — Не хило же её потрепало, — пару раз поцокав языком, альфа поднялся. — Ужасно, — сочувственно выдохнул Ник и тоже встал. — Что думаешь? — Думаю, Лексу пока не стоит об этом знать. Даниель закатил глаза: — Я о том, что она лежит здесь. Мёртвая, — Николас на его словах непонимающе прищурился. — Часто ты видел Невосставших после укусов твари? — А, и правда, — альфа нахмурился, — ни разу. — Ага. — Да и крови не шибко-то много, только если они не высосали её, как вампиры. — Не нравится мне это, надо избавиться от тела. — Закопаем? — Легче проломить башку и выбросить за ограду, — равнодушно предложил Дан. — Даниель, я поражаюсь, какой же ты бесчувственный! Ты и раньше был нелюдимый, но сейчас, просто немыслимо! — Ха, да ладно, я всегда был с ебанцой, и скажи ещё, что тебе это не нравится. — Нравилось, до того как ты одичал насколько, что готов убивать и оставлять умирать невинных. — Мой дорогой Николас, я вижу, ты позабыл в каком мире живёшь, так я тебе напомню, — он быстрым шагом сократил расстояние, остановился чуть ли не вплотную, — мораль и жалость уже давно не актуальны, сейчас каждый сам за себя. Утратишь бдительность и получишь нож в бок. С чужаками надо быть начеку. Не думал, что придётся разжёвывать тебе очевидное, не первый день живёшь. — Да. Ты прав, к чужакам я и так недоверчив, но к Лексу это не относится. Он же такой маленький и пугливый, совсем неопасный. Как так вышло, что их разговор от трупа перешёл к очередной перепалке с участием омеги? Даниель, с силой сжав челюсть, скрипнул зубами и задрал лицо к небу, сдерживая порыв вцепиться клыками в чужую шею, а затем выдохнул и вернулся к глазам альфы. — Какой же ты… — боковым зрением он заметил шевеление в кустах и нахмурился. Перерождённый? Ветер точно не мог так трусить ветки. Нет. Никакой это не перерождённый. Светлая прядь сверкнула на коричневом фоне. Лекс следил за ними. — Гадёныш. — С чего это я гадёныш? Потому что проявляю заботу? — возразил принявший оскорбление на свой счёт альфа. — Знаешь что, тебе бы вспомнить, что такое доверие. Иногда стоит положиться на ближнего и… Даниель вернул взгляд обратно на Николаса и дал ему возможность выговориться, обдумывая в это время как поступить с омегой. Да и о чём вообще говорит этот наивный пацифист? Оставить этого сопляка с ними, доверить свои жизни? Если он не способен банально остаться где ему велено, то о каком доверии может идти речь? С другой стороны, если отбросить неприязнь, может, Николас и прав, слишком чёрствым он стал. Омега и впрямь не выглядел замышляющим какую-нибудь пакость, за исключением того, что он сейчас торчит в кустах, как шпион, в остальном слишком скромно и наивно ведёт себя; другой на его месте уже давно бы попытался соблазнить, одурманить разум альф, отдав своё тело за спасение. Что ж, ладно, похоже эту битву альфа проиграет. Николаса всё равно не убедить, а омеге некуда идти — пусть остаётся. Даниель его так натаскает, малой сам сбежать захочет. — Хорошо, твоя взяла, — внезапно выпалил Дан. Николас недоверчиво покосился на альфу. — В смысле? — Я постараюсь не заёбывать омегу, — заверил он, посматривая на шевелящийся куст, — но… — Ну конечно, куда же без подвоха, — альфа обернулся поинтересоваться, куда это постоянно переводил взгляд Дан, но ничего не увидел. — Как только мы двинем в путь и встретим какую-нибудь группу живых, омега останется с ними. Я внял твоему желанию помочь никчёмышу, так вот, с другими людьми он один не останется. А мы продолжим путь вдвоём, — он надавил на последнем слове. Николас задумался. Предложение Даниеля звучало логично, и возрази он сейчас, альфа подумает, что Лекс и правда его заинтересовал. А может так оно на самом деле и было. Не то чтобы омега вызывал у него какие-то бурные эмоции, но разве не приятно находиться рядом с очаровательным парнем, аромат которого был будто таким родным. Хотелось вдыхать его вновь и вновь. — Ладно, договорились, — согласился мужчина, где-то в сознании скрещивая два пальца за спиной. У него ведь ещё много времени переубедить Даниеля. — Чудно, — победно и так хитро перемещал глаза альфа с куста к лицу Николаса, — а теперь отсоси мне. — Что? — удивление расползлось по лицу альфы. — Устный договор это замечательно, теперь закрепи его губами, — изложил желание без доли сомнения Дан. — Ты хочешь чтобы я отсосал тебе здесь, прямо у трупа? — Именно. Давай быстрее, пока я не передумал. Николас продолжал смотреть на него недоумённо, ожидая, что Даниель добавит «да я пошутил», но альфа просто стоял и победно ухмылялся со слегка поднятым подбородком. Он всегда так смотрел, когда проявлял доминацию, зная, что выбора у оппонента всё равно не было. Альфа свёл брови к переносице. Вот бы залезть в голову этому ненормальному и понять, к чему он устроил этот спектакль. Только чтобы показать, что за омегу Николасу теперь придётся постоянно унижаться? Даниель выжидал какое-то время, пока Николас, наконец, перестанет строить этот грозный взгляд и примет предложение, но он всё стоял и тупил, и альфа решил помочь ему соображать быстрее. Время идёт и омега может уйти, пропустив всё самое интересное. Положив ладони Николасу на плечи, он надавил вниз, сначала не сильно, проверяя смирится ли альфа, но, встретив ожидаемое сопротивление, увеличил напор. Боролся мужчина недолго и вскоре опустился на колени, хоть и продолжая ненавистно смотреть Дану в глаза, показывая непокорность. Когда Николас потянулся к ширинке, альфа приподнял низ футболки и немного повернулся, открывая омеге лучший обзор, и хоть ветер неприятно обдавал кожу холодом, это того явно стоило. Даниель облизнул обветренные губы предвкушая игру, Николас же смочил губы слюной совсем по другой причине. Стараясь себя не выдать, омега лишь немного выглядывал из-за раздвинутых веток и не сразу заметил, что его уже давно выдали собственные длинные, развивающиеся на ветру, волосы. «Блин», тихо буркнул парень и, заправив волосы под кожанку, лишь надеялся, что мужчины слишком увлечены разговором, чтобы смотреть по сторонам. Лекс силился не ходить за альфами, но беспокойство в конечном итоге победило, и теперь он сидит тут, в кустах, чувствуя себя так, будто совершает какое-то преступление. Но как быть иначе, если в любой момент мужчины могут прийти и сказать, что уходят, а ему, ненужному, прикажут оставаться здесь и ждать возвращения родителей или жителей. А если они не вернутся? Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы подавить подступающий откуда-то из груди страх. Надежды рухнули, когда Даниель начал поглядывать в его сторону. Заметил? Сомнения были, но когда обернулся и Николас, Лекс понял, что смысла сидеть здесь уже нет, да и на что он вообще надеялся, отсюда же ничего не слышно. Даниель наверняка будет ругаться за непослушание, стоит ли придумать своему поведению оправдание? Ему понадобилось время на раздумье, а когда всё же решился просто сказать всё как есть, и уже поднял ступню сделать шаг, Николас вдруг опустился на колени. Дальнейшее казалось чем-то нереальным. Значит, вчера ему всё-таки не показалось? Альфы и правда в таких отношениях? Но зачем они показывают ему всё это? Или, может, всё же не заметили, и как раз оглядывались, чтобы не было лишних глаз? Щёки омеги наверняка окрасились бы в розовый, если бы уже не горели от обжигающего холода. Вот альфа не торопясь подвигал рукой, помогая члену налиться кровью, а вот он уже подносит его ко рту, чтобы вобрать внутрь. Омега и сам непроизвольно приоткрыл рот заворожённый этим зрелищем, а сообразив, что всё-таки подглядывает за чем-то интимным и явно не предназначенным для его глаз, устыдился и сдвинул взгляд немного вбок. Как же быть? Тихо уйти и оставить мужчин одних? Его глаза испуганно расширились, когда он заметил, как к ноге Даниеля из увядшей травы медленно потянулась небольшая рука. Не может быть, зомби? Как же он не заметил лежащее рядом тело. — Д-Даниель! Там! Лезет! — выскочив из куста, крикнул с паникой в голосе омега, указывая пальцем за спину альфы. Альфа, сразу поняв на что показывает омега, отпрыгнул в сторону, и член, находившийся в это время во рту у Николаса, задел зубы, разнося волну боли, но о дискомфорте он позаботится потом, в первую очередь руки потянулись к куртке альфы, чтобы оттянуть того подальше. — Чёрт! — выругался Николас, когда увидел вполне себе живую тварь. Схватившись за протянутую Даниелем руку, альфа вскочил на ноги. Женщина, пыхтя, продолжала тянуть руку, заваливаясь на правый бок. Пока она лежала без движения, заметно не было, но сейчас стало видно повреждённое плечо. Кость буквально болталась, не позволяя руке двигаться, возможно шевели она двумя конечностями уже давно бы оттолкнулась от земли и напала. — Сюрпризник? Я думал, они только в помещениях перерождаются, — нахмурился Даниель, заправляя член в штаны, — блядство. — Сюрприз дня, — вытер губы Николас. Омега топтался на месте, не зная как ему быть, подождать и убедиться, что с альфами точно всё будет в порядке, или возвращаться в жилище, ожидая возвращения мужчин. Отец всегда твердил ему бежать сразу в дом в случаи опасности, но вдруг понадобится его помощь. Лекс колебался. — В-всё в порядке? — взволнованно выкрикнул омега, не решив как ему быть. — Лекс, почему ты всё ещё здесь, беги в дом, живо, — указал ему Николас. Нельзя чтобы омега видел то, что собирался сделать Даниель, подбирая с травы биту. Тварь опёрлась на рабочую руку и, оттолкнувшись, вытянула её в полёте, намереваясь достать до пригнувшегося за оружием Даниеля, но Николас пнул её в плечо и она упала лицом вниз, тут же опираясь на руку, готовая напасть вновь. — Грх-хар, — громко зарычала женщина, роняя из пасти несколько зубов. Волосы прилипли к окровавленному лицу, делая её похожей больше на какое-то неведомое болотное чудище, чем на человека. Кошмарность её виду так же добавляло то, что тварь не двигала ногами, скорее всего ей переломили позвоночник, когда убивали, но даже так резвости ей это явно не убавило. Женщина пригнулась для прыжка, и Даниель замахнулся битой, как будто готовился отбить баскетбольный мяч, впрочем чем голова твари отличалась от мяча, мозгов там всё равно не осталось. Лекс не сразу разглядел в зомби женщину, с которой проводил почти каждый день. Волосы испачканные в крови вдали казались ему коричневыми, а синеватый цвет кожи совсем не походил на солнечный оттенок, что был у его мамы. Возможно, на ней и была какая-то верхняя одежда, вот только, всё что видел Лекс — рваные клочки, совершенно не прикрывающие её свисающую грудь. Грязные, разорванные штаны, окрашенные в бордовый, тоже показались ему чужими. И только после её очередного броска в сторону альф, омега сопоставил размер тела женщины, длину волос и голос, с которым она кидалась, словно собака на мясо, грубоватый, но всё же такой узнаваемый. — Нет! — истошно закричал омега, срывая голос на визг. — Мама! — и на ватных ногах понёсся в их строну. Готовый ударить тварь Даниель вздрогнул от этого вопля, остановившись в замахе, и отскочил, когда женщина в очередной раз попыталась схватить его за ногу. — Блять, Ник, чего встал как вкопанный? Забирай его нахуй отсюда, — рыкнул он на растерявшегося альфу, что смотрел в сторону Лекса. — он щас соберёт всю округу! Очнувшись, Николас схватил подбегающего омегу за подмышки и прижал к себе, помчавшись прочь без оглядки. Омега изворачивался и всячески мешал альфе бежать, болтыхая ногами, а плачь его и крики разносились эхом по всем улицам. Подождав, пока Николас с омегой скроются за домами, альфа размял плечи и замахнулся битой. — Да уж мать, лучше бы ты спокойно себе лежала, а ещё лучше осталась живой, сынишка твой знатно подбешивает, — высказавшись Даниель ударил точно по голове, оставив большую вмятину в черепе. Деревянной битой сразу до мозгов не доберёшься, и ему пришлось повторить удар ещё несколько раз, прежде чем тварь рухнула в траву без движения. — Ну, покойся с миром. Он всё же решил выбросить тело в пустошь за оградой, изрядно повозившись перекидывая женщину через высокую сетку, при этом не заляпав себя кровью.***
Вбежав в дом, альфа думал отнести омегу наверх и уложить в постель. Хотелось создать для него спокойную обстановку, но уже у лестницы Лекс схватился за поручень, да такой мёртной хваткой, что Николасу пришлось опустить омегу на ноги, обвивая одной рукой за талию, а второй пытаться распутать тонкие, но такие цепкие пальцы. Пока альфа сосредоточенно отгибал один палец за другим, стараясь при этом им не навредить, Лекс затих, и мужчина подумал, что тот смирился, потому отпустил талию и пустил в ход обе руки. В этот момент омега резко отдёрнул ладони от поручни и, нырком избежав альфьей хватки, ринулся к выходу. — Лекс, стой! Омега оказался шустрым, но Николас был выше и руки его длиннее, потому догнать проблем не составляло. Он уже почти схватил парня, но из-за темноты не заметил какой-то сливающийся с полом предмет и споткнулся. Оказавшись вприсядку на полу, альфа выругался и с рыком сделал выпад вперёд, лишь чудом успев схватить омегу за ногу, прежде чем тот выскочил на улицу. Рука Лекса легла на порог и он, схватившись за него, пытался подтянуться, но альфа с силой тянул ногу на себя. Желанный проём в глазах омеги начал отдаляться. Николас навалился на тонкое тело, мешая подняться, а сам вытянулся во весь рост и, достав пальцами до уголка двери, толкнул, перекрывая выход. — Пожалуйста… Пожалуйста, Ник, мама! он убьёт мою маму! — жалобно умолял Лекс. — Пожалуйста! — Прости малыш, ей уже не помочь, — альфа прижимал рвущегося омегу к холодному полу, давя сопротивление. — Мама! Мамочка! — всхлипывал омега и, выбиваясь из сил, больно укусил Ника за руку. — Пусти! Николас скривился и зашипел, но хватку не ослабил. В душе ему было намного больнее, он и сам от безысходности чуть ли не плакал на пару с омегой. Нужно подождать. Ещё немного, и Лекс окончательно вымотается и тогда альфа обнимет его, утешит, и если надо, подставит руки под укусы сколько понадобится, лишь бы парню стало легче. Почему так случилось? Он же как раз от этого всего и старался защитить омегу. Какой-то злой рок судьбы, или чёрная полоса началась? Что за глупые мысли, он ведь не суеверный. Альфа встряхнул головой. Нужно собраться и постараться успокоить парня, но пол не лучшее для этого место. — Ну же, малыш, — омега под ним уже почти не сопротивлялся и альфа поумерил силу, чувствуя как тому стало сложно дышать под тяжестью его тела. Комната медленно заполнялась альфьими феромонами, что должны были подействовать на Лекса не хуже успокоительных. Омегам всегда нравилось как он пах, сам то он себя унюхать не мог, но как ему сказали однажды — чем-то лесным, свежим, но в тоже время расслабляющим. Омега совсем обмяк и опустил лицо на пол, не заботясь ни о его чистоте, ни о возможных занозах в дереве, и альфа поспешил подняться, бережно подхватывая Лекса на руки. Поднимаясь по лестнице, на этот раз он шагал ближе к стене, чтобы омега не смог повторить манёвр, но тот только тихо хныкал, видимо оставив все попытки улизнуть. В спальне царил полумрак не меньше чем в прихожей. Альфа ступал осторожно, чтобы не завалиться ещё и с омегой. Почувствовав под собой мягкость постели Лекс сразу отвернулся от альфы, не желая видеть этого предателя. «Собачонка Даниеля» — подумал омега, как он посмел пнуть его маму, а потом смотреть как она корчется на земле. Шок от увиденного уже отступил и сейчас Лекс конечно понимал, что мама стала зомби. Надежда до последнего теплилась в его сердце, но разумом омега ещё три дня назад понял, что скорее всего её он больше не увидит. У него было много времени смириться, так почему слёзы не перестают течь по щекам, хотя на душе стало так пусто? Омега почувствовал, как Николас лёг рядом, обдавая спину теплом, и почти в этот же момент внизу заскрипела дверь. Даниель поднялся на второй этаж забыв оставить биту, и теперь как маньяк стоял над постелью, не сумев разглядеть во мраке ни Николаса ни омегу с порога. Ник кивнул ему, безмолвно спрашивая, как всё прошло, и Даниель сделал в воздухе замах битой, отвечая, что дело сделано. Ни один из них не проронил ни слова и всё что слышалось в комнате — шмыганье омеги, ни разу не повернувшегося в сторону альф. Даниель ушёл, и Николас снова повернулся к Лексу. — Как ты, малыш? Горло саднило после криков, да и говорить не хотелось, поэтому омега только отстранённо помычал. — Мы знакомы всего ничего, а столько всего произошло, — альфа ласково прошёлся ладонью по волосам, — мы тебя не бросим, только если ты сам не захочешь уйти. Омега быстро замотал головой, не желая даже слышать о том, что ему придётся остаться в одиночестве. Николас замолчал, но рука продолжала гладить светлые локоны и только завывание ветра и громкие постукивания ножа на кухне прерывали тишину, заставляя омегу вздрагивать. — Ник, — шёпотом позвал омега. — Да? Лексу понадобилось около минуты, чтобы решиться задать вопрос терзающий его с прошлой ночи. Лучше пусть он узнает сейчас, чем ожидать не сбыточного. — Мои отец и братья, вы убили их? — сердце забилось чаще в ожидании ответа. Рука альфы на несколько мгновений застыла возле небольшого ушка, и он переместил её на плечо, чуть сжимая. — Когда мы вошли в ваш дом… — он почувствовал, как омега напрягся и задержал дыхание, — они уже были свеж… зомби. Мне очень жаль, малыш. Лекс уткнул лицо в подушку и снова взахлёб заплакал. Он думал, что уже готов услышать правду, но она ударила не слабее, чем кончина мамы. Теперь он остался один. Не было ни мамы, такой доброй и улыбчивой, всегда готовой поддержать его в трудную минуту. Она больше никогда не прижмёт его к сердцу, ласково поглаживая по волосам. Никогда не выйдет с ним в поле, в какой-нибудь солнечный летний день и не сплетёт венок, говоря какой у неё красивый сын. Больше не будет с улыбкой целовать в лоб перед сном и никогда не скажет «люблю тебя, сынок». Братья никогда больше не обзовут «флексом», наблюдая как надуваются его обиженные губы. Не взлохматят волосы, и без того взъерошенные по утру. Не возьмут на прогулку за пределы поселения, обучая владению топора, чтобы не рубить ветки самим. И они больше не посидят вместе за столом, поигрывая в карты и параллельно обсуждая соседей. И отец, всегда скупой на эмоции, больше не будет браниться и закатывать глаза, когда у него что-то не получалось, а потом, перед сном, считая, что омега спит, приходить к нему в комнату и гладить по волосам, без слов прося прощение. Родитель был строг, но Лекс знал, что за строгостью скрывалась забота. И когда отец встал на колени, до последнего умоляя «старшего» забрать сына с собой, Лекс понял, как сильно на самом деле альфа любит свою семью. Больше он свою семью никогда не увидит. Лучше бы Николас его не останавливал, дал подбежать к маме, и Даниель бы не препятствовал, ведь ненавидит его, и тогда Лекс навсегда остался бы со своей семьёй, и неважно, что он тоже превратился бы в зомби. А потом альфы забили бы его ногами и битой, и что с того? Он не мучался бы сейчас, и сердце не ныло бы от горечи. Лекс резко дёрнул плечом, сбрасывая тёплую ладонь, и отполз к краю кровати, продолжая громко шмыгать носом и похныкивать на каждом выдохе. — Прости, — шепнул альфа, посчитав, что омега винит их с Даниелем в смерти семьи. Мужчина снова придвинулся, но Лекс дёрнулся, ускользая от его прикосновений. — Хочешь побыть один? — омега не ответил, и альфа, тяжело вздохнув, поднялся с постели. — Если понадоблюсь, я буду внизу. Остановившись у порога, он ещё раз взлянул на сжавшееся на кровати тело и на грудь будто упал многотонный груз, сдавливая дыхание. От переживаний закружилась голова. Он не был повинен в смерти семьи Лекса, но зная, какие сейчас испытывает эмоции омега, ему хотелось избавить юношу от этого разъедавшего чувства утраты. Когда-то у Николаса тоже была любящая семья: добродушный папа и вечно работающий отец, редко уделяющий время сыну, но тем не менее жили они душа в душу, и когда в тот самый роковой день, альфа, находясь за сотни километров от родителей, не смог дозвониться в отчий дом, сердце будто остановилось. Он метался по квартире, то хватаясь за вещи, кидая в сумку, то сидя схватившись за голову не в силах дышать. Даниель в это время находился на работе, но из-за объявлений о немедленной капитуляции из города, примчался реще пули и как раз застал Николаса на пике истерики. Альфа не помнил, что он вытворял тогда, но очнулся крепко прижатый к чужому телу, и не мог пошевелиться, скованный будто в смирительной рубашке. Когда альфа взглянул в мокрые глаза Даниеля, в них читался испуг, а чуть погодя, видимо осознав, что Николас пришёл в себя — облегчение. Вот только он мало что соображал и тело будто окоченело, потому Даниелю буквально пришлось его нести, заодно и тащить сумки. Потом, уже выбравшись в безопасное место, возлюбленный рассказывал как Николас в истерике рвался к выходу, намереваясь отправиться в Льюинстон к родителям. Разговоры не помогали вернуть в сознание и Даниель испугался, что Ник свихнулся. Всё что ему оставалось — держать альфу, так крепко как только мог. Только благодаря Даниелю он смог пережить потерю. А вот у Лекса никого нет и хоть омега, в отличаи от него, душевно оказался сильнее, это не значило, что утрату он перенесёт проще. Альфа спустился к Даниелю, что завидев его раскрасневшиеся глаза вскинул бровь, но промолчал. Мужчина сидел на полу раскинув ноги и орудовал ножом, очищая мясо от шерсти. — Ну как тут дела, у моего волка-добытчика? — Волк-добытчик? Ты часом головой нигде не приложился? — Просто вспомнил как сильно тебя люблю. — Бля, Ник, не пугай меня, — усмехнулся Дан скептически на него посмотрев. Альфа невесело улыбнулся и молча сел рядом с мужчиной, облокотившись о кухонный гарнитур. — Всё нормально? — уточнил Дан, видя его поникший вид. — Просто жаль парня. — Сам виноват, я же сказал ему не переться за нами. И всё же, как бы сильно Дан не проявлял неприязнь к этому омеге, ранить его кончиной матери он не хотел, значит в будущем есть надежда, что альфа привыкнет к Лексу и их отношения наладятся. Руки Даниеля были в крови, и альфа всё время тщетно дул на чёлку, что падала на глаза перекрывая взор. Николас потянулся к его волосам, отросшим уже почти ниже ушей, и заправил часть вьющихся локонов за ухо, получив благодарственный кивок. Потом прошёлся по густой бороде, на самом деле придающей ему пару лет вперёд. Альфа не брился уже как минимум месяц, жёсткие волоски торчали во все стороны и сильно нуждались в уходе, чем Дан, конечно же, не занимался. Сейчас он выглядел скорее как мужик с трудной судьбой, утратив былую привлекательность. — Не хочешь побриться? — Зачем? Скоро зима, теплее будет. — До зимы у тебя ещё раза три успеет такая же поросль вырасти, с твоим-то тестостероном. — Завидуешь? — Просто хочу видеть твоё прекрасное личико, — подмигнул он альфе. — Ясно, не завидуй, — ухмыльнулся Даниель, — станешь постарше, может тоже начнёт расти, — и получив слабый толчок в плечо за дурацкую шутку, добавил, — ладно, я подумаю. В отличаи от Дана, Николас предпочитал не иметь на лице густую растительность, не уходя дальше лёгкой щетины. Потому Даниель часто подшучивал над ним, сравнивая с подростком. — Пожаришь? — Ник кивнул подбородком в сторону выпотрошенной зверушки. — Завтра. На улице хренов ураган, костёр не разжечь, — кинув вторую тушку в корзинку, альфа поднялся и похрустел спиной, — схожу к колодцу помою руки и обувь, опять в дохлятину пришлось наступить. — Дан, потише, — нахмурившись, шикнул Ник на альфу, — не хочу, чтобы Лекс опять слышал об этом инциденте, ему и так нелегко. — Ага, — альфа закатил глаза и пошёл на улицу. По мрачному небу прошлась молния, слепя глаза. За ней тут же последовал раскат грома. Откуда-то с востока на них двигалась буря.