Брат, мой брат...

Олег выбежал через чёрный ход особняка. Злые слезы застилали болотные глаза. Подросток чувствовал себя так, словно весь мир его предал, особенно Мэри и Саша. На душе было гаже некуда. При нем Мэри с Сашей никогда не целовались и почти не обнимались. Иногда это вызывало небольшой такой укол совести, но это забывалось так же быстро, как в детстве забывается содранная коленка. Юноша бежал не глядя, перебегая на красный оживленный перекрёсток чуть не попал под машину. Упав на асфальт, ударился щекой и ободрал кожу на лбу. Через время после начала «забега» по ночным улицам столицы Олег добежал до какого-то сквера. Не думая, парень побежал вглубь сквера, не замечая, что руки исцарапаны о ветки, а на левой щеке наливается большой синяк. Споткнувшись о толстенный корень могучего дуба, Олег растянулся на припорошенной тонким слоем снега пожухлой траве и разревелся. Парень сам не замечал, что зарывался пальцами в мерзлую землю, забивая влажную почву под ногти и начинал биться, как в эпилептическом припадке. В это время в Доме Стахеева Мэрилин и Александр еле-еле прорываются сквозь толпу фанатов, которые хотят сфоткаться, получить автограф или просто словесно выразить свое восхищение. Если изначально это казалось прикольным, то ближе к концу очереди рука дрожала, в сотый раз вырисовывая подпись на первой попавшийся поверхности, ноги гудели, а каждая улыбка на селфи давалась с ещё большим трудом. Но они оба рады, и Мэри не чувствует горечи поражения, ведь проиграв Битву, она выиграла любовь, а эстонская ведьма считала, что это более чем равноценный обмен. Рассевшись по машинам, экстрасенсы поехали на банкет. На банкете Саша веселился, ел, пил, гулял, не отходил от своей любимой женщины, но гадкий червячок предчувствия копошился в районе солнечного сплетения. И только спустя час с небольшим после того, как Саша вышел с Рукой, мужчина вспомнил о брате и задал самый важный вопрос. — Мэри, солнце, а ты не видела Олега? — А разьве Ольег не поехал доумой? — с характерным эстонским акцентом сказала девушка. — Да нет вроде, — увидев непонимающее выражение на лице Керро, Шепс пояснил, — он не собирался, вроде как, домой раньше банкета уезжать. Сейчас, отойду позвоню ему. Мужчина выходит на крыльцо здания и достаёт телефон из кармана пиджака. Автоматически набирает абонента «Олежа» и вслушивается в мерные гудки. Ничего. Олег всегда брал трубку, когда ему звонит старший брат, это родителей он игнорить может. Не Сашу. Червячок непонятного предчувствия становится червячком липкого страха и поднимается из живота в горло. Саша нервно резюмирует у себя в голове, что время первый час ночи, а он не знает где в это время находится его импульсивный шестнадцатилетний брат. — Мэри! — зовёт старший ведьму. Будто ожидая этого, из тени выходит рыжеволосая девушка, в очередной раз демонстрируя мастерскую смесь из проницательности, тактичности и экстрасенсорных способностей. — Я понимаю, Саща. Ольег. Мальцик может найти проблема, — спокойно произнесла девушка, на ходу собирая их вещи и подарки. — Ты поезжай домой, а если Олег вернётся, позвони мне, хайсти? Девушка только кивнула, уже вызывая такси. Она абсолютно не обижалась, демонстрируя исключительно спокойствие, понимание и участие. Для неё Олег был ребёнком, своеобразным, иногда тяжёлым, но абсолютно не злым и хорошим. Жёлтая машина с шашечками подъехала буквально через три минуты и добродушный весёлый грузин помог Мэрилин загрузить пакеты в багажник, а цветы переложить на заднее сиденье. Назвав адрес Сашиной квартиры, она попробовала настроиться на энергетику Олега. Но ничего не почувствовала. Возможно потому что устала, а может быть у эстонки просто не было личных вещей подростка. Но факт оставался фактом: единственное, чем сейчас могла помочь девушка — это ждать. *** Саша на бегу касается амулета на шее. Не металлической пустышки, которую все рассматривали на финале, а спрятанного под рубашкой подарка. Этот амулет ему подарил Олежка, и сам того не понимая, младший зарядил его своей энергетикой. Крупный сапфир глубокого синего цвета неприятно холодил пальцы, а тонкая серебряная подвеска несколько раз пребольно уколола пальцы на, казалось бы, полностью гладком месте. Олег почему-то не хотел видеть Сашу, настолько, что даже предмет с его энергетикой кололся. Александр-я-не-поисковик-Шепс напряг все свои навыки и знания, чтобы найти брата. Он шел, также как и недавно шёл Олег. С тяжёлой душой, не разбирая дороги, брел куда вела судьба. Заходя в тёмный сквер, он прокручивал весь вечер по десятому кругу, задавая себе одни и те же вопросы. «Что он сделал не так?», «Может как-то обидел брата, сказал не то?», «Как он умудрился не заметить ухода брата?» Последний вопрос болезненно отзывался под рёбрами, потому что на него Саша как раз таки ответ знал. Он слишком увлёкся праздником, атмосферой веселья, любви и победы. Признания. Настолько увлёкся, что забыл про самое важное — про свою семью. Идя вглубь сквера, он ощущал, что энергетика отчаяния, горя и какой-то нечеловеческой боли становилась все ярче, а амулет кололся сильнее, что означало: «мертвая» энергетика шла от брата и он был совсем недалеко от Саши. Несколько раз Саша увидел тёмные капли на траве и ветках деревьев. Он надеялся, что это не кровь. Найдя младшего брата, лежащего на полянке сквера он ужаснулся. Олег, выходивший из дома в чёрном костюме с иголочки, отглаженной белоснежной рубашке и блестящих темно-коричневых туфлях, сейчас выглядел, как бомж. Порванная, мокрая, там и здесь испачкана запекшейся кровью, травой и землёй рубашка. Брюки со стрелками порвались, промокли и запачкались на коленях после падения. Пиджак валялся перепачканный землёй, снегом и травой в паре метров от Олега. Но по сравнению с лицом одежда была в идеальном состоянии. Длинные тёмные волосы намокли и прилипли к шее и голове, скула с синяком припухла, на лбу была грязная кровоточащая рана, опухшие от слез глаза были залиты кровью из раны. Тёмная кровь медленно текла тонкими струйками по щекам и затекала за воротник рубашки. Пальцы вцепились в землю и суставы согнулись, как при артрите. Саша мог разглядеть почерневшие от земли ногтевые пластинки. Ноги бесконтрольно дергались и бились об землю, а всем своим видом внешность Олега напоминала смесь странного помешательства и эпилептического припадка. Саша вышел из ступора и попробовал успокоить брата. — Чш, ну ты чего, котёнок? — Саша вспомнил, как называл Олега, когда тот был совсем маленьким, ему всегда нравилось, — Олеж, как я могу помочь? — Саша, не могу, больно, Саш! — Олег цеплялся за брата и ревел, как маленький ребенок. У него была истерика и он не отдавал отчета своим действиям. — Маленький, поплачь, полегче станет, ты главное объясни, что случилось? — Саше стало страшно за брата, старший не понимал, что происходит, почему Олег из светлого, милого мальчика за один вечер стал лишь призраком себя нынешнего? Эти стеклянные глаза с опухшими веками на грязном бледном лице Олега будут сниться Саше в кошмарах. Фантомы почувствовали двух сильных медиумов, один из которых был ужасно ослаблен и не мог прогнать, а другой из-за жуткого страха не обращал внимания на духов, тянущих энергию. Они стали давить, тянуть силы, кричать, просить, умолять, приказывать. Как животное, которые впервые попробовало человеческую кровь становится опасным, так и фантом, почувствовавший слабость медиума может причинить реальный вред жизни и здоровью. Особенно, для и так державшегося из последних сил Олега. Саша это понимал, и поэтому чуть ли не волоком тащил Олега из сквера, ближе к улице, к людям, чтобы вызвать машину и доехать до дома или больницы. Это Саша решит, когда из чащи они выйдут на свет и мужчина сможет нормально осмотреть брата. Посадив Олега на скамейку под фонарём, что так удобно стоял прямо на основной дорожке сквера, Саша ужаснулся уже второй раз эту очень долгую ночь. Руки Олега были исцарапаны и изрезаны ветками, а из правой ладони торчал большой кусок зелёного бутылочного стекла, загрязненная воспалившаяся рана выглядела страшно, а на пальцах собирались большие капли крови, которые со специфическим звуком падали на гравий. Очевидно, на стекло Олег напоролся, когда слепо дёргался, лёжа в снегу. Ноги, руки, лицо и шея были покрыты синяками и ссадинами, а что-то более детальное разглядеть было нельзя из-за большого количества крови и неверного освещения. Одной рукой прижимая к груди всхлипывающего брата, другой Саша набирал номер Мэри. Спустя два гудка послышалось. — Саща, что с Ольегом? Услышав голос Мэри, Олег вздрогнул. Вот кого-кого, а её сейчас он точно ни видеть, ни слышать не хотел. Саша запустив пальцы Олегу в мокрые, слипшиеся от крови волосы, ответил. — Мэри, Олег изрезался очень сильно и ещё хер знает какие повреждения, я с ним еду в больницу — Скинь смс-ской адрес, скоро буду, — в голосе Керро тревоги ни на йоту. Да, она переживала об Олеге, как о родном сыне, но понимала, что хотя-бы один человек должен рассуждать здраво. — Не надо! — вдруг неожиданно подал голос Олег. Голос у него был подстать внешности: хриплый и надломленный, как при затяжной ангине. — Надо, Ольег, надо. Я приеду. Тебье что-то взять в доме? Олег поморщился: не-ет, он не даст Керро копаться в своих вещах, да и не думал, что сможет сдержаться и не выскажет ей все, что думает, если она приедет. Такими же выражениями. Спустя полчаса. В больнице. Кроме внешних повреждений, у него нашли трещину в четвёртом ребре и лёгкое сотрясение. Олега на семь дней положили в стационар, понаблюдать как будет срастаться ребра и проверить, чтобы он соблюдал строгий постельный режим. Но самым страшным для Олега была прививка от столбняка: из-за большого количества колотых, загрязненных землёй ран и отсутствия ревакцинации ему ввели сыворотку и оставили в палате. Олег очень не любил иглы, но ему было настолько плохо и физически, и морально, что не было сил даже спросить «может не надо?» Все тело будто горело, голова кружилась, тошнило. Саша поехал на квартиру привезти Олегу сменную одежду и средства личной гигиены. С подростком осталась сидеть Мэрилин. Увидев Олега, она наконец-то смогла попробовать его прочитать. Мягко говоря, у мальчика не только страшный внешний вид, но и в душе маленький Конец Света. Мэрилин не эмпат, но первое, что она ощутила, было отчаяние. Девушка попробовала мягко разговорить парня, но он попросту её игнорировал. В буйной головушке Олега созревала страшная идея… *** «Мэрилин не будет жить в одном с нами доме. Я создам ей настолько невыносимые условия, что Керро сама сбежит, сверкая пятками уже через месяц, максимум два». Олег сам с собой вёл диалог. «Да, возможно Саше сначала будет тяжело смириться с тем, что Мэри его бросила, но это ничего, я буду рядом с ним. Женщины всегда предают, она изменит, ну а если не изменит, я смогу убедить Сашу, что Мэри ему не подходит, и никто ему не подходит кроме меня!» Собственнические мысли смешались с обидой и чудом у Олега получалось сдержать слезы. «Из-за этой дуры рыжей он даже про меня забыл, а я его брат. Я. Его. Брат! Рядом с ним не будет никого, кроме меня!» Олег не планировал делиться братом хоть с кем-то. «Готовься, Мэри, просто готовься, через неделю меня выписывают из больницы. Ты первая объявила эту войну, а я буду бороться в этой войне до конца».