Брат, мой брат...

Приличных размеров коттедж на самой окраине посёлка. Высокий трехметровый забор из металла доставлял кучу неприятностей соседу-огороднику, бросая тень на теплицы. Дед ходил, бился в калитку, жаловался в администрацию, что огурцы не растут, сплошная тень, а музыка орёт круглосуточно, но всем как всегда было пофиг. При этом высокий забор и дорогая звукоизоляция заглушали крики и слезы, а что не день Слава устраивал тусовки и оргии под звуки хорошей стереосистемы. Всех своих девочек и нескольких мальчишек-попрошаек он пускал по кругу, но симпатичного парня со стеклянным взглядом он не давал никому. Славе, который не питал иллюзий насчёт своего внешнего вида льстило, что пусть и под кайфом приятный глазу Олег к нему ластился, лез целоваться, а приходя в сознание, не кричал и плевался, а лишь плакал и просил новую дозу. А мужчина давал дозу, а вместе с ней немного еды и воды. Через месяц Олег полностью перебрался со съёмной квартиры в дом Славы. Бабушка-божий одуванчик, сдававшая ему квартиру только порадовалась, что наркоман и тусовщик съехал. И когда парень оказался полностью во власти старшего мужчины подняла голову Славина деспотичная натура. *** Большая комната, гостиная сдвоенная с кухней. Происходящее мероприятие более всего было похоже на извращенную пародию на Бал Сатаны. Полуголые молодые женщины снуют туда-сюда, понюхивая кокаин, а мужчины курят гашиш и заключают выгодные для себя сделки. Олегу Слава уже дал небольшую дозу мефедрона, достаточную, чтобы подавить волю, но не создающую ареол веселья и «вселюбви». Поэтому парень стоял в зелёной олимпийке на голое тело и чёрных боксерах, смотрел невидящим взглядом некогда болотных глаз вникуда и был далеко отсюда. Вдруг зазвучал фальшиво-удивлённый голос Славы: — Алексей Витальевич! Добро пожаловать, милости прошу к нашему шалашу, — сутенер обращался к презентабельному мужчине лет пятидесяти с уже седеющими каштановыми волосами, строгий чёрный костюм обтягивал пивное брюшко. Такой мужчина был бы к месту на показе крупного многомиллионного проекта, но не на слёте сутенеров, наркоманов и проституток. — Ба! Какие люди. Славик, ты чтоль? Слава незаметно скривился — он терпеть не мог, когда его называли Славиком, особенно таким тоном. — Алексей Витальевич, вы лучше посмотрите на мои новые приобретения. Неожиданно, одной рукой он потянул Олега к себе за рукав, а другой у себя из-за спины вытянул хрупкую испуганную девочку в прозрачном пеньюаре, который открывал больше, чем скрывал. Поставил их в один ряд и гордо встал между ними двумя. Рукой пролез под расстегнутую олимпийку Олега, сжал поясницу и спустился ниже. — Сколько? По губам Славы расползлась мерзотная ухмылка. — Девчонка языкастая и брыкается будь здоров, за четвёрку отдам, а пацан бесценный. — Ха! Славик, ты че, говномесом заделался? Не ожидал от тебя. Глаза Славы опасно потемнели, он глубоко и часто задышал, явный признак надвигающейся бури. Олег, считая, что рядом с ним брат, не отдавая отчёта своим действиям ткнулся носом в коротко стриженный висок и поцеловал в скулу. От неожиданности у Славы даже злость прошла. — Лёша, — от злости и шока даже уважительное отношение слетело, — проваливай, иначе за себя не ручаюсь. — Да понял я, понял! Ты не оценил юмор. — Именно. Поэтому давай деньги, забирай девчонку и проваливай. Бизнесмен отсчитал две голубые купюры и передал в руки Славы в тот самый момент, как схватил тонкое белое запястье. Всего один диалог продемонстрировал весь грязный реализм этого места. — Испугался? — мужчине было все равно на настроение парня, но не хотелось, чтобы тот устроил истерику, видно же, что начал приходить в себя. Олег только помотал головой. — Нет? Ну тогда давай пей и идём развлекаться. Слава протянул Олегу алкогольный коктейль с размешанной там дозой мефа, а тот, не задумываясь выпил. Выходить из наркотического кайфа было слишком больно и каждый раз было все сложнее погружаться снова. Слава повёл не оказывающего сопротивления подростка наверх, в дальнюю часть большого дома. В небольшую комнату с бункерной звукоизоляцией, огромной кроватью, низким потолком и устойчивым запахом крови, пота, кожи и древесной стружки. Странная смесь, но Славе нравилось. С порога облапал, начал целовать. Олег закрыл глаза, запустил пальцы в волосы партнёра и вспомнил брата. Он так часто уже представлял вместо этой кровати, загородного дома, душной комнаты скрипящий диван, квартиру и типичную спальню подростка с постерами на стенах, что сам поверил в это и был готов уверять на полиграфе, что утыкаясь носом в сгиб шеи Славы чувствовал одеколон Саши. — Побудь хорошим мальчиком, сделай мне приятно. Тяжелое от похоти, вонючее от сгнивших зубов дыхание опалило плечи. Руки Славы надавили на затылок, в губы упёрся возбужденный член. Олег открыл рот и представил каким, по его мнению, должен был быть на вкус брат. На языке запах душистого мыла, шампуня, немного пота. Откуда? Слава уже давно не ходил в душ. Нос упирается в лобковые волосы, подросток приоткрывает глаза и видит лишь тёмные кольца жёстких волос. Снова закрывает. Голова немилосердно раскалывается, уже начинается отходняк, хочется спать-спать-спать… Давление на глотку вдруг исчезло. Олега уложили на спину и развели ноги. Он не сопротивлялся, лишь обвил ногами поясницу мужчины над ним и кончиками пальцев обвел плеяду тёмных родинок на бледном холсте спины. — А теперь кричи, — единственная фраза Славы за час, два, три? Уже все равно. Олег снова ощущает рядом Сашу, а ради этого он готов терпеть боль. Слава оказался прав, когда подумал, что за дозу подросток весь будет его. Только нужна была Олегу не столько доза мефа, сколько доза Саши, а первый наркотик лишь помогал почувствовать второй. Слава вколачивается глубокими, медленными толчками. Как всегда, без презерватива, как только понял, что из мужчин у подростка первый. Олег снова улетает далеко, не помнит кончил ли Слава, наверно да, иначе бы младшего парня не отпустил, кончил ли он сам. Не помнит, как в комнату зашёл тот давешний бизнесмен с перепуганной девочкой, ещё какая-то из «постоянных девочек» Славиного притона. Помнит лишь, что было больнее, чем обычно, а по щекам почему-то лились слезы. Странно, ведь он же думал о брате? Олег просыпается лёжа на старой, но мягкой кровати и первое, что он видит низкий бревенчатый потолок. Впервые оттенки и цвета не кажутся неоновыми, а в ушах не звенит от музыки и криков. Он уже и забыл какого это — быть не в состоянии наркотического опьянения. Страшное это чувство — не помнить последние несколько месяцев жизни. Голова болит, будто тараканы решили устроить в ней революцию, и если это так, то Олег капитулирует без сражений, копчик и ниже горит, словно на открытую рану насыпали соли и сверху присыпали перцем, на боках длинные вытянутые алые следы от ногтей, жуткая же тошнота напоминает сразу и о том, что он давно не ел и о невозможности поесть из-за тошноты. Порочный круг. Чувства возвращаются медленно. Первым, наравне с сознанием приходит зрение, это Олег уже понял. Потом слух, он слышит собственное загнанное дыхание и скрип «бабушкиного» матраса. Далее вкусовые рецепторы: парень быстро об этом пожалел, на языке была невозможная горечь, а слюны не было от слова совсем, жутко хотелось пить. И самое последнее — тактильные ощущения. Уже относительно придя в себе, он ощущает тёплое давление на левой части тела. С трудом поворачивает голову. Шокированно смотрит на лежащего у него на плече голого мужчину. Он узнает Славино лицо и это становится спусковым механизмом. Воспоминания возвращаются, словно прорвало плотину… Господи! Что же он натворил, с кем он связался? Парень решает сам для себя, что та доза мефа в коктейле была последней. Он едет к брату. Похуй. Похуй, на то, что у Саши своя жизнь. Похуй, что он может выставить его за дверь. Похуй, что он сам кричал в глаза брату, что взрослый, справится сам, не попадёт в неприятности. Будет больно бросать, Олег не питал иллюзий насчет этого, но Саша поможет, ведь так? Олег встал, скривившись от боли во всем теле и понял, что полностью голый. Попробовал растолкать старшего мужчину. — Слав, я ухожу, где мои вещи? — Всмысле? — Слава не понимал, что происходит, бурная ночь давала о себе знать. — В прямом, мне надоело так жить, я не тебя люблю, я люблю другого человека и сейчас возьму свою одежду и поеду к нему. — Ты остаёшься, — спокойным тоном заявил Слава, просыпаясь. — Нет, я ухожу, ты не можешь меня удерживать, это уголовное преступление. Последняя фраза была лишней. *** Если кто-нибудь в столь ранний час, а на часах было только четыре утра, вышел на улицу, то услышал бы как взрослый мужчина гоняет по двору молодого парнишку, ещё подростка. На стороне Славы были знание территории, все-таки участок десять соток и физическая сила, а Олега здоровье. Выносливость подростка подвела. Спустя два с лишним часа озлобленный мужчина сгреб длинные тёмные волосы парня в охапку и потянул на себя. — Слава, пусти! Пусти, мне больно! Слава с размаха ударил Олега по щеке и оставил кровавый след от давно нестриженных ногтей. — А теперь слушай меня. Ты никогда, слышишь никогда, — мужчина снова дал парню пощёчину и продолжил, — не должен мне перечить. Если я скажу тебе выйти из окна десятого этажа ты должен улыбнуться и выйти. Повтори! — Е-если ты ск-скажешь в-в-выйти из о-о-окна я д-д-до-должен буду у-у-у-улыбнуться и выйти, — Олег сам не понял, когда начал жутко заикаться, никогда же не заикался. — Правильно, хороший мальчик, — хватка в волосах немного ослабла, а рот с гнилыми зубами стал медленно приближаться к пухлым, некогда алым и влажным, а сейчас бледным и потрескавшимся губам. Олег впервые за долгое время был в состоянии адекватно мыслить и только осознав, что ему не дали уйти подросток понял куда он попал. И как будет тяжело оттуда уходить.