Брат, мой брат...

Слава понял, что Олег будет пытаться убегать, а в планы мужчины отпускать свою куклу у него не входило. Но и вечно держать взаперти паренька было нельзя, по мнению старшего мужчины, всё должно приносить доходы и люди не исключение. Ещё в первый день их знакомства Слава заметил длинные, тонкие «музыкальные» пальцы, которые бывают у пианистов и воришек. В голове Славы созрела идея, как получать стабильный доход с Олега и не затаскивать его в проституцию — воровство. Вытягивать кошельки и красть сумки на вокзале. *** Свой восемнадцатый День рождения Олег встречал, стоя на перроне и смотря на проходящий поезд дальнего следования. В конце апреля было жарко, большинство людей одеты в светлые футболки, тонкие рубашки, а несколько человек вообще в майках и шортах. Олег сильно выделялся из толпы старой курткой на несколько размеров больше и штанами из плотной ткани с многочисленными карманами и карманчиками. Жара жарой, а портмоне, кошельки и сумки легче спрятать под многослойной одеждой. Да и сбросить можно, если полицейский схватит за плечо или капюшон. Сегодня Олег обратил внимание на нервную, явно не местную крашеную блондинку лет тридцати. Она трепала в руках темно-коричневый кошелёк в форме прямоугольника, доставала, пересчитывала и снова клала красные купюры. Парень включил на максимум все свое обаяние, подошёл к женщине и поинтересовался: — Здравствуйте, могу я Вам помочь? — Ой, это было бы неплохо. А то я тут немного заплутала, не могу понять, где будет мой поезд, посмотри пожалуйста, — женщина настолько устала и перенервничала, что даже не обратила внимание на странный внешний вид и не здоровое лицо подошедшего молодого человека, — если тебе несложно, конечно. — Нет, что Вы, я с радостью помогу, дайте-ка мне свой билет, на нем должны писать. Женщина спокойно достала из кошелька билет и протянула парню. Но парень, вместо того, чтобы взять билет, выхватил из рук блондинки кошелёк и побежал к выходу. В след ему донёсся крик: — Стой, куда! Вор, ловите вора! Но люди не стали рисковать собственным здоровьем и временем, ради чужих денег и лишь звали полицию, а полицейский как назло отошёл. Забежав за угол, парень открыл кошелёк и стал считать прибыль. Так, одна пять тысяч, две по две тысячи, одна тысяча и мелочи рублей на сто-двести. Итого плюс-минус десять тысяч. Крупная сумма, чтобы носить наличными. В маленьком внутреннем кармашке лежала совместная фотография, сложенная вдвое: та блондинка, которую средь бела дня обокрал Олег, обнимала маленького мальчика лет пяти со светлыми волосами и пухлым румяным личиком, а за её спиной стоял худощавый высокий мужчина лет на десять старше неё с залысиными. Лёгкий укор совести кольнул где-то слева грудной клетки. От украл все деньги, которые были у этой женщины. Олег попробовал успокоить себя тем, что она сама виновата, что демонстрировала у всех на виду наличие у себя крупной суммы денег. И вообще, ему нужнее. Олег уже давно вынашивал в голове дерзкий план и решил, что именно 29 апреля — лучший день, чтобы предворить его в жизнь. Он снял старую, но приметную куртку, засунул перчатки в карман штанов и аккуратно переложил деньги из кошелька в карман футболки-поло. Куртку и кошелёк он выкинул в глухом переулке в какой-то сотни метров от места преступления. Этих денег должно было хватить, чтобы купить билет от Самары до Москвы и немного еды и воды и желательно на минимальную одежду, чтобы не выделятся. Олег решил во чтобы то ни стало доехать до брата, все ему рассказать, попросить помощи и никогда больше не лгать. Зашёл в ближайший магазин одежды. Купил самые дешёвые кроссовки, обычную белую футболку и чёрные шорты, оставив в магазине чуть меньше двух тысяч рублей. Также молодой человек купил билет в плацкарт за четыре тысячи, на тысячу у сердобольных бабушек накупил булок с капустой, мясом, малиной, полбатона черного хлеба. Три тысячи он оставил на добраться от вокзала до Сашиной квартиры. *** Олег уже сидел в плацкарте и не верил своему счастью. Совсем скоро он будет уже с братом и даже плевать на Мэрилин, он будет с братом… Ему попались соседи, которых многие посчитают плохими, но Олег только порадовался. Как минимум такие соседи не будут пить и ругаться. Зашла девушка лет двадцати пяти с маленьким ребёнком на руках. — Привет, меня Машей зовут, — поздоровалась девушка, прижав к себе ребёнка и сев максимально ближе к окну. — Здравствуй, я Олег, — молодой человек протянул ладонь через маленький столик. Маша пожала руку Олега, — а ребёнок? — Ой, прости. Это моя дочка, Настя, ей полтора годика. Девочка загулила и протянула ручки к маминым волосам. — Если помощь понадобится, ты проси, я же знаю, что с маленькими фиг поспишь, — Олег криво улыбнулся и сам удивился: «зачем я предложил помощь с малышкой и вообще веду себя с ней так дружелюбно?» — я до Москвы еду, а ты? — Я тоже. Ну что, ехать долго, подружимся. А откуда ты знаешь про маленьких, ты же сам ещё ребёнок, своих детей быть не может? — Так у меня младший брат есть, я его нянчил, — Олег так привык лгать, что сейчас солгал, не думая. Снова поклялся сам себе, что Саше лгать не будет никогда и ни при каких обстоятельствах, расскажет все и обо всем. — Ооо, ну младшие братья и сестры это да. У меня тоже младший брат, та ещё заноза, но я его все равно люблю. Мне мама компот передала, из сухофруктов будешь? — Мария так неожиданно сменила тему, что Олег даже не сразу понял, что от него ждут ответ. — А? Компот? Да, конечно, спасибо. — Ну давай тогда, стол что-ли накроем, кормить тебя буду, а то худющий, я не могу… *** Спустя час Олег понял, что Маша из той редкой группы людей, которые могут говорить постоянно, не переставая и обо всем, на ходу меняя темы и при этом они не надоедают, не начинают раздражать. Спустя два часа, он знал все о ней самой, её семье и многочисленной родне. Спустя два с половиной начал убеждать Машу с неожиданно взыгравшим материнским инстинктом, который кричал «Накормить!», что уже наелся, и нет, ещё один бутербродик с салом в него не влезет, ну вообще. Полбатона чёрного хлеба Олега плюс шмат домашнего сала Маши вместе выдали десяток с лишним душистых бутербродов. На манящий запах уже приходили со всем концов поезда и Маша всех угощала, предлагая «компотика, чайку, картошечки, нет? А может подумаете?» К четвёртому часу поездки Маша стала национальной героиней всего вагона и когда Настя законючила, нянчить её прибежали кумушки и тётушки аж с другого конца поезда. Сначала девушка стеснялась такого повышенного внимания и благодарностей, но позже «втянулась» и стала относится и к суровому дяде ВДВ-шнику под два метра ростом, как к неразумному маленькому мальчику, которого обязательно надо накормить супчиком на первое, картошечкой в мундире на второе, домашним медовиком на десерт, налить компота и ещё поинтересоваться: «не хотите ли вы добавки?» Дядечка ВДВ-шник так оценил заботу, что, когда ночью пьяная молодёжь докопалась до Маши, ребята получили так, что чуть не вылетели из поезда на полном ходу. Приехали в Москву рано утром. К этому времени Маша с Олегом обменялись номерами, Настя на своём, на ангельском выучила что-то, отдалённо похожее на «Дядя Олег», а из всей еды, которую привезла Маша, а это на секундочку три трехлитровые банки компота из сухофруктов, столько же компота из лесных ягод, домашний медовик, большой домашний наполеон, ведёрко картошки в мундире, не маленькая солонка, два килограмма домашнего сала, три батона душистого мягкого белого хлеба, пять больших термосов с картофельным супом, борщом, щами, рассольником и супом с домашней лапшой и десяток головок чеснока, остались лишь пустые банки, ведра и полголовки чеснока. Настю отрывали от Олега на перроне с истерикой. Девочке из всех многочисленных нянчивших её людей, молодой человек почему-то понравился больше всего, да и Олегу ребёнок казался очень даже милым и прикольным. — Ну все, все, Настён, — пыталась успокоить ревущую дочку Мария, — Олег как-нибудь ещё встретится с тобой, правда, Олег? — Правда. Насть, а Насть, а там папа, помаши папе, — Олег указывал на мужчину с небольшим, но очень красивым букетом цветов и флегматично ждущего, когда же ребёнок успокоится. Это был муж Маши, Володя и отец Настёны, молодой перспективный химик. О нем Маша рассказывала много, разное и с неподдельным счастьем в глазах. Пока Маша пыталась укачать ребёнка на руках, Олег успел поздороваться с мужчиной и немного поболтать. Молодой человек повторил легенду, уже рассказанную Маше. Он сам из Самары, ездил к родителям на каникулы после окончания школы, а сейчас возвращается в Москву, к старшему брату, будет поступать в московский институт и жить у брата. И Володе, и Маше такая легенда очень понравилась, особенно при том, что Олег за время жизни со Славой научился врать, не спотыкаясь и не путаясь. — Олег, а тебя до брата не подвезти? — вдруг предложил Владимир. В голове парня быстро заработали механизмы и затрещали шестерёнки. С одной стороны, можно сэкономить деньги, время и с комфортом проехаться на хорошей новенькой машине, а с другой, если Володя и Маша увидят, как он будет встречаться с братом, которого не видел уже… Господи, Олег не помнил, когда последний раз видел брата! — Если я не затрудню вас и не заставлю сделать большой крюк, то с радостью, — Олег решил, что хуже уже не будет и согласился. Лишние деньги на дороге не валяются. Вдруг за спиной раздался голос Маши: — Нет, конечно, не неси чепухи! Ты нас не затруднишь. Нечего мотаться по общественному транспорту, когда есть возможность доехать на машине, диктуй адрес. Олег покорно продиктовал адрес Сашиной квартиры, надеясь, что за все то время, что они не виделись он не переехал. Выйдя с перрона к автомобилю, Маше пришлось мучаться с попытками усадить вроде как переставшую истерить девочку в кресло и пристягнуть. Чтобы малышка не ревела, договорились, что Маша садится на переднее сиденье, а Олег сидит с Настей на заднем. До Сашиной квартиры ехали под аккомпанимент не детских слез и криков, а тихой классической музыки из радио и комфортных, не громких разговоров «о погоде». *** — Ну все, бывай, — произнёс Володя, хлопнув Олега по плечу, — хорошо учись, не влипай в неприятности и не мотай нервы брата. Для Володи это было шутливое пожелание на прощание, а для Олега реальная перспектива. — Ой, Господи, Вов, ну что ты такой грубый-то! — Маша подскочила к Олегу, потрепала по волосам, приобняла и заставила повторить свой домашний адрес и телефонный номер, как она выразилась: «на всякий случай». Самая последняя прощалась с Олегом маленькая Настёна. Она повисла у парня на шее и отказывалась отпускать. Слава Богу, в этот раз без истерик. Все прощание с этими прекрасными людьми заняло минут десять минимум. Олег, тяжело вздохнув, вошёл в такой знакомый и чужой подъезд одновременно. Поднялся на нужный этаж, посмотрел в окно коридора как машина Володи заводится и медленно отдаляется от дома. Знакомая дверь. Чистый коврик. Олег набрал в лёгкие больше воздуха и вжал звонок. Из-за двери раздалась приятная трель. — Кому так рано неймётся? Олег и не думал, что услышать голос брата в реальности, а не во сне будет так приятно. Дверь медленно открывается. Всклокоченный, повзрослевший (Олег даже мысленно не скажет, что его любимый брат постарел) Саша смотрит на похудевшего, бледного Олега неверящим взглядом. Именно в тот момент оба поняли, что значит выражение немая сцена. Первым дар речи вернулся к Олегу: — Саш, привет, — в глазах у Саши вспыхнуло что-то, что Олег посчитал злостью, а Саша назвал бы любовью. — Олежик! — старший сгреб брата в охапку и прижал к себе. Оба вспомнили, как при приезде Саши в конце съёмок четырнадцатого сезона также обнял брата, но не смог поднять. Сейчас Саша со страхом понял, что в этот раз он легко сможет поднять. Брат сильно исхудал и как будто стал ниже. *** Саша и Олег сидели на кухне, старший поставил перед младшим большую тарелку дымящихся макарон с сыром и яркую кружку с душистым горячим чаем. Оба молчали, но молчание это было комфортным. Они наконец-то вместе, они наконец-то рядом. — А где Мэри? — неожиданно спросил молодой человек. — Мы с ней недавно разошлись, — на лице мужчины не отразилось ни тени грусти или сожаления, — эмоции перегорели, мы поняли, что были глупы и молоды, я бы сказал, что не сошлись характерами, но это слишком вульгарная фраза, — так, не пытайся переводить тему. Рассказывай, что случилось и почему ты выглядишь так? — Долго рассказывать, — Олег помнил, что клялся никогда не врать брату, но врать и не говорить ничего, это же разное? — Олег, ни ты, ни я никуда не спешим. Рассказывай, — строгость в голосе снова заставила вспомнить тот Сашин приезд. -Ну, все началось с того момента, как я устроился работать на студию и познакомился с ребятами… *** Олег рассказывал все. Саша его не перебивал, только вытирал слезы и подливал чая. Олег рассказывал про Славу, про то, что его связывало со Славой, про воровство, наркотики, лишение свободы, план побега. Плавно рассказ перетек к ревности и любви. Олег рассказывал, как мучился от влюблённости в брата лет с четырнадцати, как не хотел жить, но боялся умирать. Рассказывал как терроризировал Мэрилин, потому что ревновал. Олег закончил рассказывать и боялся поднять на брата глаза. Боялся увидеть в знакомых синих омутах осуждение, жалость, брезгливость. Вдруг Саша притянул Олега к себе и поцеловал. Не в лоб, как брата, а в губы, как любимого человека. Старший оторвался от младшего, только спустя минуту, когда воздуха совсем перестало хватать. Прижался своим лбом ко лбу брата, и посмотрел тому в глаза. Вдруг Олег тихо спросил: — Саш, а что ты думаешь, насчёт Славы и всего этого? — молодой человек слишком боялся, что брату будет с ним гадко. — Олеж, я экстрасенс, не эмпат, но чувства считывать умею. Отвечаю на не заданный вопрос: нет, мне не мерзко с тобой целоваться, нет, я не злюсь на тебя за то, что ты попал в переплёт, но да, я планирую проклясть того урода так, чтобы он не умер, но блевал кровью. Неожиданно для себя Олег заплакал. Старший брат обнял младшего крепче, уткнулся носом в макушку и стал мерно раскачиваться из стороны в сторону, поглаживая спину. — Чш, Олеж, не надо плакать, все закончилось, весь твой Ад закончился. Теперь все будет хорошо. *** Скрипучая кровать-диван в некогда спальне Саши, а теперь в их общей спальне. Саша поставил себе цель зацеловать каждый квадратный миллиметр Олегова тела и мягко продвигался к своей цели. Сначала лёгкие поцелуи на лице, за исключением губ, потом шея, ключицы, плечи. На животе прикусить и сразу же зализать нежную кожу рядом с пупком. Когда Саша стал спускаться к члену, доселе молчавший и лишь изредка хныкающий Олег издал первый стон: «Сааша». Медленно вбирая и помогая себе рукой, старший получал удивительный кайф, слыша тихие стоны брата, приглушённые ладонью. — Саш, я скоро все, — простонал молодой человек и Саша сразу же перестал сосать. Встал, осмотрел брата, раскинувшегося на темных простынях (бóльшая часть простыней в доме светлая, но Олег до истерики отказывается спать на белых простынях), грудь и бедра расцвечены засосами, зацелованные пухлые губы слегка прикушены, тёмные волосы раскинулись по подушке, плоский бледный живот испачкан смазкой. По сугубому личному мнению Саши, красивее картины не придумаешь. Прохладными и липкими от искусственной и естественной смазки пальцами старший аккуратно ощупал конвульсивно сжатое колечко мышщ. Они уже обсуждали, что Олегу сложно и вряд-ли когда либо он забудет то, что с ним произошло. — Олег, я не сделаю тебе больно, расслабься и говори, если будет больно, неприятно или ты передумаешь, хорошо? — Угу. Спустя десяток минут тщательной подготовки, игнорируя горячечные поползновения Олега и его же уверения, о том, что он уже готов, мужчина зафиксировал бедра младшего, чтобы последний не насадился разом полностью и стал медленно входить, миллиметр за миллиметром, сантиметр за сантиметром. Саша хотел, чтобы все получилось по высшему разряду и уж тем более он себе бы не простил, если сделает своему любимому человеку больно. Саша точно попадал по простате, а Олег стонал, и не моргая, смотрел в синие глаза. Ему нужно, жизненно необходимо было понимать, что рядом с ним его Саша. На пике совместного удовольствия они смотрели глаза в глаза, целовались и стонали имена друг друга. Лёжа у брата на груди, Олег сонно водил пальцем по груди Саши, изредка задевая соски. Саша же дремал, автоматически прижимая к груди любовника-брата и пропускал иссиня-черные пряди сквозь бледные пальцы. И самым опьяняющим для них обоих было то, что единственное кружащее голову чувство было любовью без всяких мефа и кокаина. Настоящей любви не нужны были наркотики.