Брат, мой брат...

Утро уже начинает полноценно входить в права. Приёмный покой скоро отключит электрическое освещение, потому что льющегося в окна света станет достаточно. Седовласый мужчина в белом халате, со строгим взглядом что-то недовольно объясняет брюнету с отчужденным взглядом. Понимая, что сейчас на его вопросы не будет разумных ответов медик тяжело вздыхает и советует ехать домой и хотя бы немного поспать. Мужчина отреагировал на слова только когда его тронули за плечо и настойчиво повторили — «поезжайте домой, пожалуйста, Вы все равно ничем не поможете». Саша покачал головой и попросил разрешения переночевать здесь — он не мог ехать домой и спать когда не знал, что с Олегом. Уверения медперсонала в том, что порезы уже зашили, но он ещё не проснулся после наркоза не помогали. Как человек с редкими, но меткими эпилептическими припадками он знал, что после любого наркоза, даже если операция прошла успешно есть шанс, что человек не проснётся. Ему было физически необходимо увидеть брата и поговорить с ним. Старший мужчина плюнул, сказал, что его смена уже закончилась вообще-то, а если Саша так хочет пытаться спать в приёмном покое, по которому время от времени ходят люди и где всегда горит яркий свет — то пожалуйста. Не обращая внимания на язвительный тон и недовольное выражение лица брюнет лёг на плотно прилегающие друг к другу стулья с чётким намерением не спать, а дождаться пробуждения младшего. *** Проснулся он с тяжёлой головой и мыслью, что все-таки засыпать на стульях в приёмном покое было не самым умным решением. Шея и спина затекли и жутко болели, а яркий электрический свет бил по глазам, усиливая головную боль. «Стоп, почему электрический, день же?» — промелькнула в голове логичная мысль. Нынешняя действительность вся, а не только свет, вызывала у Саши непонятную подсознательную тревогу. Мужчина решил бы, что ему снится приёмный покой, если бы не очень явная и точно реальная боль во всем теле от неудобной позы сна. Но мужчина засовывает свои рассуждения и тревогу вглубь, протирая глаза и ища взглядом кого-нибудь из медперсонала, чтобы спросить все ли нормально, проснулся ли Олег и можно ли к нему зайти. Коридор как назло был пуст, но вот из-за угла на, Сашино счастье, вышел тот самый давешний седовласый хирург, лечивший младшего Шепса. — Здравствуйте, здравствуйте, — с каждым словом старшего мужчины Саша все больше уверялся в том, что происходящее не похоже на сон — слишком естественно, но тревога никуда не делась, — Вы о брате? Присядьте. Да-да, сюда, на этот стульчик. Напор хирурга не пугал. Это было одно из немногого после пробуждения, что не вызвали тревоги или желания прекратить. Именно поэтому мужчина послушно упал на первый попавшийся стул. — Кровопотеря была слишком сильной. Я соболезную, — слова загудели в голове, эхом отдавалось «соболезную». Нет-нет-нет, это не может правда, это сон, точно сон. Чтобы проверить спит ли он, Саша попробовал ущипнуть себя за руку, ожидая, что что-то случится. Эффект превзошёл все ожидания, но далеко не в лучшую сторону — Саша почувствовал боль. Самую обычную, не очень сильную, но неприятную. Боль быстро прошла, оставив на бледной коже маленькое, красное зудящее пятно. С детства Саша помнил, что надо ущипнуть себя, если боишься, что спишь. Больно? Значит не спишь. Мужчину накрыли паника и отрицание. Он не мог поверить, что какие-то дурацкие, даже не казавшиеся на первый взгляд серьёзными порезы могли закончиться так. А мужчина-хирург все продолжал и продолжал вещать: -… нимаю — это безусловно трагедия, но Вам нужно держаться, оставаться сильным. Позвоните родителям, друзьям. Человеку нужен человек, особенно в сражении с горем. Александр, как Вы очень бледный, позвать медсестру, чтобы принесла воды или возможно успокоительного? Саша почувствовал ужасный сюрреализм происходящего — этого не могло быть, врач просто что-то путает или тупо издевается. Шепс был очень близок к тому, чтобы сползти на пол и словно капризный трехлетка в супермаркете зареветь и кричать пока ему не вернут Олега. Разве это так сложно, не отнимать тех кто дорог? Мужчина почувствовал, что по щекам потекло что-то мокрое и горячее. «Слёзы», — отрешенно подумал медиум и провел ладонью по щеке. Отрицание начало проходить, на её смену пришла глухая и непроглядная апатия. Какой смысл возмущаться и что-то требовать, ведь человек — не киндер и не леденец, его не получишь если в слезах и соплях покричишь лёжа на полу. Но все размышления перекрыло простое, но удивительное осознание. Факт полученный в результате рефлекторного действия — стирания слез с щёк. Кожа была абсолютно сухой. Сухая, даже местами пересушенная на ощупь, при том, что он до сих пор чувствовал как слезинки прокладывают влажные дорожки и стекают с острого подбородка, а дорожки от слез подсыхают и стягивают лицо неприятной плёнкой. Голова начала кипеть — Саша не понимал, что вообще происходит. К горлу подкатила тошнота, а приторно-милый хирург стал вызывать раздражение. С мыслью «как же это все достало» медиум вскочил со стула, оттолкнул в сторону продолжавшего как ни в чем не бывало вещать что-то слащавое седого мужчину и побежал. Надписи на дверях кабинетах из чётких «тёмное на светлом» становились сначало просто расплывчатыми, а в один не очень прекрасный момент растеклись и прямо на глазах часть золотистых табличек превратились в узоры-завитушки, на нескольких появились строки, составленные из случайных букв латиницы. Из-за смерча букв, которые у мозга не получается сложить в слова, ярких цветов и вырвиглазных оттенков Саша понял, что ещё немного и его вырвет. Сознание отказывалось понимать спит он или нет, а тошнотворный цветастый коридор все не кончался и не кончался, пока Саша не подумал, что насколько он помнит коридор был короче. Намного короче. Но как только в голове оформилось предложение «коридор нереально длинный» прямо перед носом брюнета выросла стена с большим квадратным, и как показалось Саше, призывно распахнутым окном. Обдумать действие у Саши времени не было. Казалось, что мозг полностью пропал из черепной коробки, оставив вместо себя только иррациональную тревогу, тупую боль и быстрые, страшные, нелогичные мысли и желания. Одно из которых вполне может стать причиной для обращения как минимум к психологу. При виде распахнутого настежь окна, из которого дул приятный прохладный ветерок со сладковато-горьким запахом каких-то цветов у медиума появилось сильное, а в стрессовых условиях непреодолимое желание — подбежать к окну, встать ногами в обязательно грязных кроссовках на низкий белый подоконник и сделать один-единственный шаг. Шаг в бездну. «Если сплю, то проснусь, а если не сплю, то без Олега уже и умирать не страшно. За одно проверю есть ли Бог или меня всю жизнь обманывали», — неожиданно и без привязки к определённым действиям подумал Саша, подбегая к окну и краем глаза замечая, что это далеко не первый этаж и даже не второй — он как никогда чётко смотрел на крыши многоэтажек сверху вниз. Сделав глубокий вдох, мужчина поставил ногу на подоконник, акцентируя внимание в первую очередь на то, что шнурок развязался, а носок белого кеда из-за уличной пыли стал грязным. «Очень важное наблюдение когда технически ты собираешься совершить суицид», — про себя усмехнулся Саша и взявшись рукой за оконную раму, поставил на подоконник вторую ногу. Руки медленно отпускают намытый до скрипа пластик рамы, брюнет глубоко вздыхает и на выдохе отталкивается от подоконника, напоследок нелепо взмахнув руками. *** — Мужчина! Мужчина, проснитесь! До последнего, несмотря на творившийся сюр Саша считал, что не спит. Слишком все было реально, и выходя из окна мужчина подсознательно считал, что делает последний шаг в этом мире. Но как все последнее время в жизни Саши — что-то пошло не так. С детства зная, что самоубийцы всегда попадают в Ад, если смотреть со стороны религии, Саша никогда не считал, что Ад будет выглядеть как среднестатистическое приёмное отделение обычной российской больницы. А возмущенный женский голос продолжал звать: — Мужчина! Да что ж такое! — Саша почувствовал что кто-то начал ощутимо трясти его за плечо. Решив не подавать признаков жизни сразу, а сначала разведать обстановку Шепс прислушался к своим ощущениям. Он снова лежит на стульях, свет снова бьёт по глазам, а виски сдавливает боль. Он снова чувствует боль в спине и шее, такую же как… во сне? Саша все больше и больше приближался к осознанию того, что он и правда спал, об этом свидетельствовали сюрреализм и нелогичность происходившего. Но гадкий липкий страх никуда не делся, наоборот — на смену привычного за двадцать два года жизни Олега беспокойства пришёл пробирающийся в самое сердце ледяной ужас. «Олег», — подумал Саша, — «нужно встать и узнать, что с ним. Лишь бы кошмар не повтори…» Неожиданно все размышления Саши были прерваны самым бесцеремонным образом — рывком его привели в сидячее положение и сунули под нос ватку с нашатырным спиртом. Саша рефлекторно зачихал и распахнул глаза. Перед ним стояла невысокая женщина с короткими тёмными волосами, убранными под шапочку. — Мужчина, с Вами все нормально? — Д-да, спасибо, что разбудили, — голос Саши от долгого молчания был хриплым, а голосовые связки не слушались, — а сколько время? — Да второй час уже, Борис Леонидович попросил разбудить Вас, когда Ваш младший брат отойдёт от наркоза, — спокойно произнесла медсестра, больше не повышая голос. — С ним все хорошо? — обеспокоенно спросил Саша. В голову закралась мысль «возможно я слишком переживаю из-за Олега». Данную мысль Саша даже не обдумывал — выкинул из головы и удивлённо подумал, как же он мог подумать такое. — Ой, да что с ним станется. Борис Леонидович удивлен — такие порезы, а зажило как на собаке. Ну это в хорошем смысле, Вы не обижайтесь, — вдруг женщина прервала свой словесный поток и недовольно цокнула языком, — что-то я заговорилась. Вставайте, идите умойтесь, а то у Вас лицо как у утопленника, все отделение перепугаете, а у нас вообще-то реанимация. Саша уже было успокоился, услышав, что с его мелким все в порядке, но последние слова словно ударили током. — Почему в реанимации? — Вы не переживайте, после любого оперативного вмешательства в себя приходят в реанимации. Но уже скоро в обычную палату перемещать будут. Саша кивнул, понимая, что чтобы ему сейчас не говорили, успокоится получится только при виде Олега. А сейчас и правда нужно воспользоваться советом и привести себя в какой никакой порядок, все-таки шесть часов сна в невозможной для скелета позе плохо сказываются и на внутреннем состоянии и на внешнем виде. Саша, опытным путем и семью минутами блуждания по этажу нашёл туалет и зашёл с оформившейся надеждой привести себя в порядок. Первой реакцией после того, как мужчина увидел свое отражение был смех. Странный, неуместный, нервный и возможно немного пугающий. Однако смех был естественным и очень легко вырвался из груди Саши. В отражении мутного зеркала было усталое бледное лицо. Капилляры полопались, что вкупе с покрасневшими веками и синяками под глазами сразу же выдавало серьёзный недосып. На щеке отпечатались узоры мягкой обивки стула, однако из-за бледной кожи розовые и красноватые пятна выглядели как следы от драки. Тёмные волосы ужасно растрепались, а на затылке вообще сбились в колтуны. И так ярко выраженные черты лица визуально заострились и со смешком медиум подумал, что больше всего сейчас похож на Шляпника из «Алисы в Стране Чудес». Не удивительно, что все люди, которые встречали его в коридоре подозрительно косились и отскакивали куда подальше. Единственным, но очень весомым для Саши аргументом-плюсом стало — в таком виде его никто не узнает, и соответственно не докапается в самый ненужный момент. Однако пусть весомый, но один-единственный плюс пал смертью храбрых под давлением десятка не менее весомых минусов. В таком виде он и правда может серьёзно напугать кого-нибудь. Его могут узнать, что будет ужасной личной репутационной потерей и в конце-концов он может привлечь внимание к Олегу, а в его состоянии только сплетен не хватало. Поэтому Саша тряхнул головой, отгоняя воспоминания о пугающем и слишком реалистичном сне и выкрутил синий вентиль крана на максимум. За минимальное количество времени и не имея даже базового тонального крема мужчине надо было превратить свое лицо из бюджетного косплея на труп во что-то более-менее приличное. В начале нужна холодная вода. Очень много холодной воды, чтобы раскачаться после сна и хотя бы немного убрать опухлость век. Серовато-бледная от стресса и усталости кожа, по идее Саши, должна была немного порозоветь и таким образом приобрести относительно здоровый оттенок, но лишь пошла красными пятнами, что тоже не выглядело здо́рово. Но хотя бы припухлость с век спала и вместо трупа Саша стал похож на всего лишь уставшего и не совсем здорового человека. Но воронье гнездо на голове очень портило внешний вид, а от взгляда на сбившиеся волосы и осознания, что это все ещё и разбирать надо боль в голове усиливалась. Влажными пальцами Саша попробовал аккуратно разобрать волосы на пряди, но терпения не хватало, боль во всем теле и усталость взяли верх. Мужчина просто запустил пальцы к корням волос и рванул вниз, непроизвольно зашипев от боли. Спустя несколько повторений столь болезненной, но необходимой и быстрой процедуры вместо колтунов короткие тёмные волосы просто распушились, что легко исправлялось приглаживанием мокрой ладонью. В результате через пятнадцать минут вместо зомби вышел из туалета обычный, немного уставший мужчина. Вышел и направился тем же маршрутом, про себя сравнивая, что коридор приёмного отделения в реальности очень и очень мало похож на то, что ему снилось. — О, вот это уже другое дело! — Саша вздрогнул от неожиданности и рзвернувшись увидел ту самую женщину, скорей-всего-медсестру, — это уже другое дело, вот Вы и на человека теперь похожи. Идёмте, я дам халат и провожу в палату. — Хорошо, — сказал Саша и покорно прошёл вслед за женщиной. *** Палата. Светлые, но не белые стены, квадратное, средних размеров окно, прикрытое жалюзи. Пара кроватей, рядом с каждой стояло по небольшой прикроватной тумбочке. Ближе к двери стояла пустая, даже не застеленная, а дальше, ближе к окну на кровати лежал Олег. Как только Саша его увидел сердце прожгла острая жалость. Младший мужчина выглядел младше своих лет, визуально меньше. Меньше, слабее и несчастнее. Олег, более бледный чем обычно, с перебинтованными от запястья до локтя руками. С тёмными волосами, создающими совсем нездоровый контраст и переодетый в больничное. У старшего Шепса появилось непреодолимое желание — хотелось обнять Олега, прижать к себе, поцеловать и никогда больше не отпускать. Однако желание желанием, а сбрасывать со счетов то, что за спиной стоял чужой человек было нельзя. Человек, который пусть и сможет оправдать часть нежности братскими узами все ещё будет чужим — это понимал и Саша, и недавно отошедший от наркоза Олег. Так бы они и стояли, смотря друг на друга если бы не тактичность медсестры. — Ну я отойду, давайте полчасика поговорите, если что случится, зовите, — сказала и улыбнулась одновременно и постоянной дежурной улыбкой, улыбкой тех кто ежедневно работает с другими людьми, но и искренней, по-настоящему материнской. Несмотря на ее тактичность, доброту и профессионализм братья выдохнули, когда дверь в палату захлопнулась с той стороны. Первым разговор начал Олег: — Саш, ну ты так и будешь стоять на пороге? Нам всего полчаса дали, а столько ещё нужно обсудить. Сашу прорвало, он понял, что ещё несколько слов, сказанных таким лёгким и таким Олеговским тоном и он расплачется. Ком в горле уже появился. — Эй, Саш, все ж нормально, ну ты че? Несколько дней и буду как новенький. — Господи, Олеж, как же ты меня напугал, — Саша наконец-то подошёл, присел на самый край кровати, итак узкой для взрослого человека, обнял брата и позволил себе немного расплакаться. — Саша, ну не надо, не плачь, — попросил Олег, обнимая старшего в ответ, — все будет хорошо. — Будет, мелкий, конечно же будет, — Саша гладил младшего по волосам, понимая, что именно сейчас он полностью спокоен, — руки-то как, сильно болят? — Да нет, уже не болит. Я же сказал, ещё пару дней поваляюсь и буду как новенький, я слышал врач говорил медсестрам, что на мне все заживает быстро, как на собаке, — Олег притих, поудобнее уложил голову на плечо брата и продолжил, — а родители как, я надеюсь, ты им ничего не сказал? — Нет, Олеж, не звонил, хотя, да, если бы не заснул позвонил маме, просто чтобы хоть кто-то разделил со мной тот страх. Ты меня жутко напугал, — Саша вспомнил про сон и рефлекторно поежился. Олег тут, рядом с ним, но ощущения от событий, пережитых во сне ещё были слишком яркими. — Ты чего? — удивлённо спросил Олег, почувствовав крупную дрожь старшего, — что-то приснилось фиговое? Расскажи. — Что тебя теряю снилось, да ещё и сон такой реалистичный был. — Я с тобой, Саш, и никуда от тебя не денусь. Я тебе уже знаешь ли второй раз говорю, что так просто ты от меня не избавишься. Саша кожей почувствовал усмешку брата после этих слов и просто прижал его к себе сильнее. Даже зная, что у них есть совсем немного времени на поговорить братья не могли отказать себе в том, чтобы просто посидеть в обнимку, в комфортной тишине людей, которым не нужны слова, чтобы понимать друг друга.