Persephone

Глава пятая.

      Сэм встал бы, если мог, но ремень, перекинутый через грудь, не позволил ему подняться на ноги.       — Эй, погоди-ка! Я не соглашался участвовать в том, что вы задумали! Я не знаю, смогу ли я руководить этим, и я возражаю против того, чтобы меня удерживали против моей воли! — Сэм снова попытался оттянуть металлическую ленту, удерживающую его на стуле, но ему это не удалось, как и раньше. Он услышал, что открылись двери, и увидел, как небольшая фаланга кибертронцев вошла и приблизилась к нему.       — А, это? — Старскрим ответил непринуждённо, как будто Сэм упоминал об этом впервые. — Это не удерживающее устройство как таковое, Сэм, это просто ремень, чтобы удерживать тебя, это кресло для подзарядки, и использование ремня означает, что тебе не нужно фиксировать ноги или раму во время подзарядки. У нас пока нет ни камер для подзарядки, ни коек для подзарядки, достаточно больших, чтобы вместить вас, поэтому это кресло - временное решение, которое наши ремесленники совместно сделали для вас. Сейчас идёт работа над камерой подзарядки, подходящей для вашего огромного древнего тела, но пока она не закончена, у вас есть это, — он протянул руку и указал на круглый бронзовый наконечник на одном из рычагов, ничем не примечательный с виду, выглядевший так же, как и любое другое декоративное украшение на сиденье, в котором сидел.       — Когда он больше не понадобится, просто нажмите на него, и ремень уберётся, пока не понадобится снова.       Старскрим оттянул палец назад. Сэм надавил своим пальцем на указанный выпуклый выступ. Раздался приглушенный щелчок, и он почувствовал, как удерживающая лента отделилась и втянулась обратно в заднюю часть кресла, примерно в то же время, когда услышал первые такты совершенно чужой, но прекрасной музыки, которая начала заполнять комнату.       Когда Старскрим отошёл назад, аудиоприемники Сэма помогли ему определить источник звука, и он повернул голову вправо, ожидая увидеть динамик или, возможно, мех, подобный Саундвейву, играющий заранее записанную музыку. Но вместо этого его оптический прибор обшаривал внутреннее пространство ранее пустого здания, пока не высветил фигуру, сидящую на изогнутом табурете. На табурете сидел мех, полуобернувшись к причудливо выглядящему оборудованию, на котором, как предположил Сэм, играл какой-то музыкальный инструмент. Сэм дважды перевёл взгляд, узнав музыканта.       Сэм понятия не имел, откуда у него взялся табурет и когда он на него сел, но он был там, нижний край инструмента покоился на коленях меча, а верхнюю половину почти любовно держал музыкант. Руки, которые Сэм видел только поднятыми, чтобы терроризировать и уничтожать, нажимали на клавиши со странной, но точной деликатностью, в то время как когти на другой руке выщипывали и натягивали ряд струн, от настолько тонких, что Сэм не мог их разглядеть даже со своим улучшенным зрением, до таких толстых, как его мизинец, когда он был человеком. Красная оптика, горевшая недобрым огнём, теперь была полузакрыта, так как музыкант сосредоточился на исполнении своего искусства. Когда эти опасные на вид пальцы сделали ещё несколько точных движений по клавишам и струнам, Сэм задался вопросом, были ли гидравлические шарниры добавлены при военной модификации меча в его нынешний вид, или же Баррикейд установил их ещё до войны для воспроизведения удивительного стиля музыки, который Сэм сейчас слышал. Он содрогнулся, подумав, что руки уже в равной степени привыкли как разрушать, так и создавать.       От размышлений его оторвал голос, прозвучавший ближе, чем он ожидал.       — Позвольте представить собравшимся Сэмюэля Джеймса Уитвики, новое судно и Избранного Носителя Все-Искры. Степень использования его дара и способностей пока неизвестна, но есть уверенность, что он сможет помочь в решении тех вопросов, которые вы ему зададите. Мы верим, что он сможет помочь всем, кто в этом нуждается. Продвигайтесь, кто достаточно храбр или нездоров, чтобы идти первым.       Сэм оглянулся в поисках помощи, но Старскрим стоял у задней стены, глядя на группу, которая теперь стояла перед платформой Сэма, а Бэррикейд был полностью погружён в свою музыку. Сэм сглотнул и посмотрел в сторону фаланги кибертронцев, которые, пока он отвлёкся, достигли подножия его кресла.       Мех, возглавлявший фалангу, стоял у подножия платформы, вытянув руки и раскинув их в стороны. Его основной цвет был красным, но Сэм заметил на его теле странные приглушённые и усеченные золотые росчерки. У Сэма возникло ощущение, что когда-то в далёком прошлом золото было частью более крупной и сложной конструкции.       Сэм мог бы сказать, что мех был прирождённым шоуменом, но его жесты выражали не только уважение, но и показуху. У него возникло странное чувство, что если он откажется сотрудничать, то красный мех согласится, и Сэм уже собирался поступить именно так, когда увидел, как красный мех поднялся на помост, чтобы поддержать первого в очереди, и, увидев его, Сэм не смог от него отмахнуться.       Рука другого, коричневого меча, была больше для поддержки, чем для демонстрации, так как красный мех двигался рядом с первым в очереди, и он явно был там для поддержки как физической, так и ментальной, так как мех, которому он помогал, казалось, был лишен обеих ног и половины одной ноги. Красный мех позволил другому обхватить себя за плечи и принять поддержку, но Сэм заметил его мольбу в оптике за несколько астросекунд до этого.       Другой рукой раненый мех обхватил талию своего второго помощника. Одним из помощников был красный мех, а вторым - ярко-зеленый, с которым, как предположил Сэм, прибыл коричневый мех, поскольку у Сэма сложилось впечатление, что красный мех был приписан к нему и к комнате, а не просто был первым в очереди.       Сэм не задумывался о том, что, поскольку война между автоботами и десептиконами началась за пределами Земли, она всё ещё продолжалась между мечами обеих сторон, которые никогда не сталкивались с планетой, на которой он родился. Эта мысль с силой вернулась к нему сейчас, когда он смотрел на разбитое, покрытое шрамами и взрывами тело меча, который, к удивлению Сэма, ещё жил.       Помимо отсутствующих ступней и голеней, у меча отсутствовала одна нижняя рука, а одна оптика слабо подмигивала и гасла, вторая была полностью тёмной. Большая часть сохранившегося покрытия была в трещинах, ямах и местами, похоже, оплавлена, и Сэм поморщился, увидев полуоткрытую проводку, искрящую в глубине корпуса меча. Кто-то заклеил наиболее оголенные участки проводки и, похоже, попытался заварить трещины, а также перевязал повреждённые трубки, но это было в лучшем случае временное решение.       — Он слишком сильно повреждён, чтобы рисковать, — пояснил зелёный помощник меча. — Он рискует умереть, если они попытаются это сделать, хотя его состояние в настоящее время стабильно, повышенный стресс может дестабилизировать его системы, а это слишком рискованно. Даже нахождение здесь - это риск, но он настоял.       — Приведите его сюда - нет, подождите, я спущусь, — сказал Сэм, поднимаясь с кресла и делая именно это. — Кто-нибудь из вас может показать мне, как он выглядел без повреждений и как его зовут?       Зелёный мех показал Сэму голограмму и сказал:       — Его зовут Мадслайд.       Сэм посмотрел на голограмму и зафиксировал изображение в своём сознании. Затем он протянул руку, взял Мадслайда из рук помощников на руки и закрыл оптику, прижимая повреждённый мех к себе, и представил, как он избавляется от повреждений, которые он видел, металл выравнивается, повреждённые части восстанавливаются и становятся целыми и функциональными, провода восстанавливаются, соединяются и работают как надо. Он подумал про себя, в маленькой, отдельной части своего процессора:       — Надеюсь, это сработает.       Он услышал тихий треск, и ему не нужно было разжимать оптику, чтобы понять, что его отчаянная надежда не была беспочвенной. Он почувствовал, что его руки и кисти стали теплыми, и это тепло передалось от его конечностей к корпусу меха, которого он обнимал. Он услышал, как задыхается зелёный компаньон меха, почувствовал, как мех в его руках становятся тяжелее, как напрягаются сервоприводы, а звуки систем пациента стихают с напряжённого воя до хорошо настроенного урчания.       Сэм открыл оптику, когда Мадслайд зашевелился в его руках - явный признак того, что он хочет, чтобы его положили. Он так и сделал: новые лапы Мадслайда легко приняли на себя вес его восстановленного тела, на котором больше не было никаких признаков того, что он когда-либо участвовал в бою. Он выглядел гораздо здоровее, чем в первый раз, его голова держалась прямо, а обе оптики горели ярко и уверенно. Он с изумлением оглядел себя: сначала новые ноги, затем руки - одну отремонтированную, а другую полностью заменённую - и поднял обе, чтобы обвести ими лицо и грудь, словно не в силах поверить, что гладкая пластина и безупречные черты действительно принадлежат ему. Затем он поднял оптику на Сэма со смесью удивления и восторга, после чего, к вящему смущению Сэма, низко поклонился ему в ноги.       — Эй, ой, нет, не делай этого! — сказал Сэм.       — Я очень благодарен за то, что получил благосклонность и исцеление Все-Искры, — сказал Мадслайд. — Я обещаю использовать предоставленный мне второй шанс с умом.       — В конце концов, у тебя и других десептиконов или нейтралов теперь есть свой собственный мир, нетронутый и незатопленный, без недостатка сырья для ресурсов и с правом управлять собой. Этот мир станет таким, каким его сделаете вы и все остальные, — Сэм сделал паузу, немного смутившись, надеясь, что не показался слишком "проповедником".       Мех кивнул в знак согласия.       — В твоих словах есть смысл, — сказал он. — Я пойду и выясню, какие навыки могут мне пригодиться, — он поднялся на ноги, поклонился в пояс, затем повернулся и ушёл от Сэма, его зелёный друг тоже поклонился, а затем бросился вслед за Мадслайдом.       Сэм, прекрасно понимая, что он кажется самым высоким человеком в этом здании, снова сел на своё место. Ему не очень нравилось его возвышенное положение, да и кресло, на взгляд Сэма и его человеческих чувств, напоминало трон, что ему тоже не очень нравилось, но он должен был признать, что, сидя в нём, он не возвышался над остальными.       Следующей подошла более миниатюрная и изящная фигура, и Сэм, видевший членов команды Элиты, узнал в ней женщину. Но он не узнал смятую массу металла в её руках.       — Он был ранен шальной ракетой во время стычки, которая произошла незадолго до того, как я попала в этот мир. Мне удалось спасти его, но я боюсь, что повреждения настолько велики, что могут оказаться непоправимыми, и боюсь, что его Искра становится слабой, — сказала она. Сэм с тревогой увидела, что из её оптики, из тонких швов и из множества других точек на теле начал вытекать энергон. Сэм видел такое лишь однажды, и вспомнил, что Рэтчет объяснял это тем, что от стресса тонкие энергетические каналы лопаются. Сэм не знал, сможет ли самовосстановление справиться с повреждением или нет, но не собирался медлить и выяснять это. Он протянул руки, когда женщина поднялась на платформу и подошла к ножке его кресла. Когда он сложил ладони вместе, она осторожно вложила в них металлическую форму.       Вблизи он увидел что она держала в руках, это было крошечным роботизированным телом, более простым, чем большинство других, но в остальном вполне узнаваемым как кибертронское. Затем он почти мгновенно понял, что этот крошечный робот был так называемым "искрой", очень молодым кибертронцем, и увидел, насколько сильно он повреждён. В его руках робот едва двигался и казался более крошечным, а когда вокруг оптики и на теле женщины заструился свежий энергон, ему даже не пришлось концентрироваться на поставленной задаче. Его руки наполнились голубым светом, который окружил и покрыл маленького меха, которого он держал в руках, после чего он словно испарился, оставив после себя ту же металлическую форму, но с залеченными повреждениями, которая щелкнула, извиваясь в сидячем положении, а затем неустойчиво встала в руках Сэма, прежде чем поднять голову и посмотреть на него большой красной оптикой. Сэм никогда не считал, что что-то с красной оптикой может показаться ему симпатичным, но он не мог отрицать, что этот крошечный мех был именно таким. Он протянул руки и развел их в стороны, позволяя женщине взять в руки корчащуюся, щелкающую искорку. Он прикоснулся к ней пальцем, и произошла короткая вспышка голубого цвета, которая мгновенно запечатала вытекающие энергопроводы.       Женщина обняла искру, пробормотала что-то вроде благодарности, поклонилась, затем переложила маленького меха на одну руку и, пригнувшись, поцеловала один из многочисленных пальцев на ноге Сэма, отчего тот снова почувствовал себя неловко. Прежде чем он успел сказать ей, чтобы она встала, пожалуйста, она всё-таки встала, ещё раз поблагодарила его и ушла, крепко обняв свою искорку.       Последний мех приближался медленно, как Сэм уже видел раньше. Он продвигался, и было очевидно, что его суставы не обладают должной подвижностью. Сэм, вспомнив свои человеческие манеры, поднялся на ноги и отошёл в сторону, предлагая явно пожилому меху сесть. Мех сначала отказался, но когда Сэм настоял на своём и сказал "пожалуйста", он согласился и опустился на сиденье с едва скрываемым облегчением.       — Спасибо за любезность, — сказал мех. — Я пришёл в этот мир как архитектор, надеясь использовать свой опыт на благо тех, кто здесь живёт. Я помогал проектировать и строить некоторые сооружения на старом Кибертроне, поэтому я считаю, что, может быть, я и стар, но это не значит, что не могу быть полезен. Мои проекты были с благодарностью приняты, и меня приглашали приходить посмотреть и одобрить строящиеся сооружения, но жесткость моих суставов и неровность окружающей местности делают это практически невозможным. Я мог бы попросить заменить все мои суставы, но это будет долгий и сложный процесс, даже при отсутствии дефицита квалифицированных медиков и ремесленников. Создание нового тела с переносом Искры и воспоминаний натолкнулось бы на те же проблемы. Те ремесленные механизмы и медики, которые у нас есть, и так уже заняты лечением раненых, а их с каждым днём становится всё больше, и их потребности выше, чем мои. Я понимаю, если вы считаете, что я уже прожил свою жизнь и получил свой шанс, но я подумал, что могу хотя бы спросить.       — Это не столько я, сколько энергия Все-Искры, — объяснил Сэм. — Иногда кажется, что у неё есть свой собственный разум. — Сэм и сам не был уверен, что Все-Искра отреагирует на нежизненное состояние. Однако он исцелил Джетфайра подобным образом, хотя и вернул его к жизни, так что надежда ещё оставалась. — Я готов попробовать, если вы согласны.       — В худшем случае ничего не получится, — ответил древний мех. — Давайте попробуем, ладно?       Сэм наклонился и положил одну из своих больших рук на грудь меча, раздвинув пальцы. Мех закрыл оптику, и Сэм сделал то же самое, достаточно долго, чтобы передать свои пожелания Все-Искре. Он надеялся, что она увидит параллели с Джетфайром, надеялся, что мех всё ещё может многое предложить, особенно в этом новом мире, несмотря на свой возраст (а может, и благодаря ему), надеялся, что поймёт,ведь его ограниченная подвижность, по сути, является источником страданий для меха, надеялся, что...       Он почувствовал, как его рука нагревается, и открыл оптику, чтобы увидеть, как синий свет вспыхивает под его рукой и окутывает механизм, к которому он прикоснулся. Сэм понял, что Все-Искра всё прекрасно понимает. Вероятно, подумал Сэм, она сама зажгла этот механизм и, вероятно, знала и понимала его нужды и желания больше, чем сам Сэм, и, очевидно, соглашалась со всем, что он думала о ней. Когда Сэм почувствовал, что сила утихла и свет исчез, он посмотрел на робота и убрал руку.       Мех выглядел заметно оживлённым, его оптика сияла, и большая часть его ранее потускневшего лакокрасочного покрытия тоже сияла. Он вскочил - буквально вскочил - с кресла с криком ликования, а затем повернулся, чтобы сердечно обнять Сэма. Не обращая внимания на то, что его плечи были на одном уровне с бедрами Сэма, он просто обхватил его руками и сжал так сильно, что у Сэма заскрипела обшивка.       — Сработало! Спасибо тебе, Носитель Все-Искры, и спасибо Все-Искре внутри тебя! — сказал он. Затем он отпустил Сэма, поклонился и ушёл гораздо быстрее, чем вошёл, к большому облегчению Сэма, так как он думал о том, сколько неловких инцидентов ему придется пережить.       — На сегодня все, — сказал ему безымянный красный мех, поднимаясь с места. — Мы не хотели рисковать, возлагая на себя слишком много надежд, поэтому сегодня взяли только несколько человек. Завтра мы попробуем ещё несколько.       Сэм с облегчением услышал, что в этот день больше никого не будет, но не мог не задаться вопросом, что же теперь будет.