Оловянная Сказка

Уильям шла, пожалуй, слишком быстро. Где-то глубоко в душе теплилась надежда, что мерзковатый капитан отстанет и заблудится в коридорах дворца. А сделать это было действительно нетрудно – стоило только свернуть не туда, и ты оказывался в совершенно незнакомой комнате с множеством ответвлений в разные стороны. Существовало общее мнение, что тот, кто построил Алаконский дворец, был настоящим гением. Вместе с этим никто не утверждал, что архитектор был психически здоров, уравновешен и не страдал проблемой с ориентацией пространстве. Но молодой мужчина не терял девушку из виду, хотя сделать это было достаточно легко: капитан Норфолк имела любопытную привычку идти ужасно быстро, так, что попутчики, не привыкшие к темпу молодой девушки, едва за ней поспевали. — Куда вы так спешите, моя драгоценная? — но гнаться за офицером Андреас не собирался. Не в его правилах было гоняться за девушками, ведь он привык к обратному. — Неужели вы так нетерпеливы? Похвально! Виллия ответила ему тягостным молчанием и ускорилась. — Что, настолько? Я весь в предвкушении! — лицо капитана снова исказила ухмылка. — Мы же идём в сторону спальни, я надеюсь? — Простите!? — А что, нет? Какое изощрённое коварство… — Андреасу было не в новинку разговаривать с подобными девчушками. От одной его невинной фразы, которая в светском обществе не смогла бы смутить даже десятилетнего ребёнка, они заливались краской и становились похожими на переспелые яблоки. С ними можно было сколько угодно забавляться. Мужчина всегда общался с подобными экземплярами, как с маленькими детьми, подтрунивал над ними и дразнился, а потом, вдоволь наигравшись, отпускал с миром, озорно подмигивая вновь и вновь краснеющей девушке вслед. Что мешало ему развлечься и на этот раз? Отличие состояло лишь в том, что эта маленькая девочка играла не в куклы, а в солдатиков. Норфолки всегда отличались оригинальностью. Офицер ещё пуще прищурился: — Мне казалось, тебе не терпелось проводить меня в мои апартаменты, и, может, даже скрасить мне вечер! — Вы верите не в те вещи, капитан, — бросила светловолосому мужчине Виллия. — Любопытное утверждение, котёнок! — Кто? — Котёнок, — Андреас расплылся в улыбке, с удовольствием замечая, как гвардеец замедляет шаг. И наигранно удивлённо продолжил: — А тебе не нравится такое прозвище, котёнок? — Предпочитаю собак, — угрюмо произнесла капитан. — Моё воспитание не позволяет называть дам подобным образом, я нахожу это отвратительным. А кошки, милые, грациозные создания, так почему бы вам не стать котёнком, пусть даже только для меня? Я ведь упоминал, что кошатник? Уильям резко обернулась и чуть ли не врезалась в капитана дворцовой стражи, который успел за время, пока говорил ей этот бред, неслышно подойти к ней со спины. Ей пришлось вскинуть голову, чтобы посмотреть в глаза этому человеку. Просто посмотреть. А потом она достанет шпагу и смотреть будет не во что. — Ты уже задумывалась над тем, почему я так легко согласился прогуляться вместе с тобой, котёнок? — понижая голос, осведомился Андреас, и наклонился к Виллии. Сделать это было трудновато: капитан едва ли доставала ему до плеча. — Я бы мог легко пройтись по дворцу сам, ознакомиться с персоналом… Взгляд карих глаз проследил за проходившей мимо капитанов горничной, с интересом смотревшей на светловолосого мужчину, и вернулся к глазам капитан. Серые. Скучно. — Вы оказали бы мне большую любезность, сделав так, — сквозь зубы процедила девушка. — Но я выбрал прогулку с тобой, котёнок! — щёлкнул пальцами капитан, ещё больше приближая лицо к лицу Виллии. Девушка неприятно поморщилась, втягивая голову в плечи: подобная близость доверия ей совершенно не внушала. — Должно быть, ты меня чем-то зацепила, как думаешь? — Я думаю, зацепить я вас могу только остриём своей шпаги, и никак иначе, — произнесла Уильям в ответ. Андреас расплылся в широкой улыбке и, приблизив лицо к лицу капитан настолько, что чуть ли не касался губами её губ, громко цокнул языком: — А вот жаль, котёнок! Виллия запоздало отшатнулась и во все глаза посмотрела на капитана стражи: — Как вы… — ошалело пробормотала девушка, но быстро взяла себя в руки и гораздо громче продолжила: — Продолжим путь! Постарайтесь не отставать снова! — Ну что ты, душа моя, — насмешливо процедил Андреас, вновь устремляясь за капитан. И что за напасть, на пути им не попалось ни одной девушки: ни хорошенькой служанки, ни чопорной аристократки – словом, никого, кто мог бы скрасить блуждание по замку в компании девчонки-гвардейца без какой-либо определённой цели и мотивации. От скуки мужчина начал скользить взглядом по фигуре маячившей впереди Уильям и заскучал ещё больше. Взгляду было не на чем задержаться. Все уверены, что капитан гвардейцев – женщина, или это просто местная легенда? Андреас еле удержался от скабрезной шуточки по этому поводу – просто потому, что решил приберечь её на потом. Виллия резко застыла на месте, упершись взглядом в тёмную резную дверь. Она сама толком не знала, почему ноги привели её к двери кабинета Канцлера. Что знать, капитан даже не помнила, когда она успела спуститься в подвал, в котором тоже, как можно заметить, располагались комнаты. Но что же, это даже на руку! В отдельных вещах Канцлеру всё же нет равных. — Мы пришли, — резко толкнув дверь, выдала капитан и резко развернулась в обратном направлении. — А мне пора уходить! — Позвольте полюбопытствовать, а что же ждёт меня за этой дверью? — очередной смешок. — Канцлер, — это было последним, что сказала ему Уильям, тут же сорвавшаяся с места после того, как разговор подошёл к логическому завершению. Однако Андреас не спешил ставить точку: повертев в пальцах оловянную пуговицу на кителе, он задумчиво протянул: — Любопытно, что ты решила познакомить меня с Канцлером после того, как я упомянул про спальню, — и молодой мужчина поднял голову и улыбнулся как можно более безобидно. — Уильям и Уильям, м, занятный союз! Виллия остановилась на секунду, а потом, ускорив шаг, скрылась за ближайшим поворотом. Андреас бесцеремонно распахнул дверь носком сапога. Наверное, молодой мужчина даже и не подозревал, насколько он был близок в своей теории. Несмотря на то, что по убеждениям самой Виллии, у них с Канцлером сложились наиболее дружеские отношения, весь остальной замок придерживался другого мнения. Кому когда не доставляло удовольствия посудачить о том, как девчонка в форме вскружила голову холодному и неприступному советнику королевы, причём сама этого не заметив (или не желая замечать?) Только к младшей из отпрысков Норфолков молодой мужчина относился так трепетно: поддерживал её во всех начинаниях, подставлял плечо, когда это было необходимо, и пользовался безграничным её доверием. Притом что на всех остальных Канцлеру было откровенно начхать: постоянная улыбка и не внушающее доверие выражение худого вытянутого лица делали ближайшего друга королевы похожим на скользкую змею, от которой хочется держаться подальше. Но Виллия никогда не боялась змей. Девушка вообще не боялась многого из того, чего боится нормальная среднестатистическая девушка. Бледнея и теряя сознание, Оловянные красавицы с ужасом глядели на пауков, змей, тараканов, лужи крови, мертвечину и прочие не радующие глаз вещи, в то время как будущая капитан училась размахивать мечом. Неудивительно, что когда она только пришла в замок, то вызвала неподдельный интерес абсолютно у всех обитателей королевского дворца. Девушки сплетничали, мужчины поддерживали – посудачить любят все – и дело было даже не в том, что Оловянный солдатик была, по сути, девушкой миловидной, хоть и не писаной красавицей. Само назначение на должность капитана королевской гвардии младшей из рода Норфолков вызвало нездоровый резонанс. Часто бывает, что мы сами противимся встретиться с судьбой лицом к лицу; так и Уильям Линфер провёл не один час за беседами с королевой о том, что девушка военным делом заниматься не должна. — А я вам ещё раз повторяю, Уильям, — отозвалась Катрин, восседая на Оловянном престоле. Вопреки устоявшимся традициям, она не оглядывала канцлера скучающим и рассеянным взглядом. Зелёные глаза были сужены и смотрели на мужчину необычно внимательно, в то время как сама королева холодным тоном, не терпящим возражений, произносила фразу за фразой, изредка скатываясь в излюбленные истеричные интонации: – Лоренс никуда не годится! Мало того, что с него сыпется песок, он вообразил себе, что ему позволено учить меня, как править и как жить! Хороши дела, сначала Хельга, а теперь этот старый хрыч! Стражникам королеву нужно защищать, а никак не учить! К тому же, я уже выбрала подходящую кандидатуру, она герой войны, что ты ещё от меня хочешь, Билли!? — От тебя конкретно — ничего, Кэтти, — парировал герцог, будничным жестом поправив очки двумя длинными пальцами. — Но моё мнение ты знаешь. Девушки — слабые и морально, и физически существа. Если ты хочешь обеспечить себе защиту — или по крайней мере своей семейке, хотя я бы на твоём месте доверил бы их судьбу первым попавшимся разбойникам — тебе придётся выбрать что-то понадёжней девчонки с погонами. Несмотря на вашу мнимую женскую дружбу. Щёки Катрин мгновенно полыхнули румянцем, из-за чего Уильям только сощурил тёмные глаза. Королеву нелегко было задеть, но когда дело касалось людей, к которым она неравнодушна, на нервах Её Величества можно было играть сколько душе угодно. Правда, лишь тогда, когда она сама позволяла. И иногда даже Линфер не вполне понимал, когда ему это удаётся, а когда он просто в очередной раз проигрывает королеве в Оловянку. — Уильям прекрасно проявляла себя как военный стратег, — голосом, не терпящим возражений, произнесла Катрин и даже привстала с трона. – Кроме того, мне действительно нужна охрана! На неё я действительно могу положиться, в отличие от этой стражи, которая неспособна отличить ребёнка от взрослого человека! Или ты забыл, что случилось в ту ночь, когда Генриха не стало? Ты забыл ту девочку, Уильям? А вот теперь Канцлер с трудом подавил смешок. Эта история, сугубо личного характера, будет передаваться посвящёнными в эту тайну людьми из поколения в поколение, а потом станет ещё одним застольным анекдотом. — О таком трудно забыть, Ваша Светлость, — по голосу Уильяма можно было понять, что он с трудом сдерживает подступающий смех. Катрин лишь гневно сверкнула глазами и, уже поднявшись с трона, пошла к расположившемуся у подножия Канцлеру, цокая каблуками по мрамору. Затем она круто повернулась, вздёрнув острый подбородок, и подошла к высокой двери, пальчиком поманив Канцлера за собой. Уильяму ничего не оставалось делать, как идти вслед за королевой, сохраняя на лице абсолютно невозмутимость — за годы общения с Её Величеством это стало рефлексом. И вот сейчас, когда на королевском личике воцарилась победоносная ухмылка, Катрин открыла дверь, за которой стояла хрупкая девушка в поношенном мундире. И Уильям затаил дыхание. Новая капитан гвардейской стражи не была неземной красавицей. Уильям уже видел таких девушек в своей жизни. Их неженская фигура делала их похожими на излишне худых мальчиков, и так же было и с ней. Она была невысокого роста, тонкого стана и необычно бледна. Бледными были и её тонкие губы, которые ещё ни разу на это короткое время не дрогнули в усмешке. Короткие, как будто срезанные ножом тёмно-русые волосы, растрепались. Но, несмотря на все явные усилия хозяйки, они всё-таки не могли скрыть серых глаз. И Канцлер стоял сейчас немного в отдаленье от королевы и, молча разглядывая гостью, не мог понять, чем же ему так нравятся эти глаза. — Уильям, это Уильям, — неизвестно кого кому представила королева и вновь улыбнулась. А девушка, названная совсем не женским именем, нерешительно взглянула на Канцлера, припоминая все рассказы графини Анны, связанные с ним, и тихим голосом осведомилась: — А Вы нормальный?.. Невиданное дело: Уильям сам захотел с ней подружиться. Наверное, впервые в жизни он действительно желал чего-то так сильно. Сложно было сказать, чем руководствовался мужчина – простым любопытством или внезапно проявившейся сердечностью. Но став другом для Виллии, Канцлер понял, что сохранять такой статус довольно непросто. Хотя бы потому, что стоило сделать ей малейший комплимент или не так заглянуть в глаза, как Виллия тотчас бледнела и стремглав убегала к своим любимым ручным солдатикам. Или ещё лучше, пряталась за спинами своих подружек. И, ладно Кэтти, но лезть за спину графини Шмидт Уильям Линфер точно не хотел. По причинам банальной брезгливости. Дверь в уже описанную ранее комнату распахнулась. Книжная пыль столпом взвилась вверх, заставляя Андреаса брезгливо поморщиться. Неужели человек, который целыми днями разбирается с документацией, не может быть педантом просто по определению? Очевидно, нет. Зоркому капитану не составило никакого труда разглядеть сквозь гущу пыли молодого мужчину, который сгорбленно сидел за письменным столом и занимался документацией. С одинаковым интервалом времени шелестел бумаги, и, судя по всему, на каждый бланк Канцлер отводил по пять секунд времени. Почему человек такого ранга занимается простой сортировкой? — Виллия? — не отрываясь от своего занятия, произнёс маркиз Линферийский. — Нет, — насмешливо ответил Андреас, делая шаг вперёд. От его внимания не ускользнули нотки надежды и долгого ожидания в голосе Канцлера. О-ля-ля, какие страсти, Самый-Важный-Клерк и его Отважная Солдафонка! — Это я, Андреас. Не ожидал встретить старых друзей в подвале Алаконского Дворца! — Мне глубоко безразличны Ваши желания, Космо. По чью душу явились на этот раз? Решили уделить внимание девушкам столицы? Сельские пейзажи вас уже не прельщают? На лицах обоих мужчин расцвела одинаково мерзкая улыбка. — Ах да, я запамятовал, души вас и не интересуют, — продолжил Уильям. — Лишь красивая земная оболочка! — Полно тебе, Уилли, — протянул стражник, по-кошачьи щуря карие глаза и разглядывая непроницаемое лицо собеседника. — Всё ещё дуешься из-за той девчушки? Если так, то я тебя обрадую: ты мало что потерял, она была круглой дурой! — Моё мнение с тех пор не изменилось: мне наплевать, Космо. Банальное человеческое любопытство: слово «помолвка» Вам по-прежнему ни о чём не говорит? — иронично приподнял брови Канцлер и снова углубился в бумаги. — Между тем для некоторых оно священно. — Для кисейных барышень, видимо, — ухмыльнулся стражник. — Никто из нас этим не страдает, так ведь, приятель? — Когда мы успели стать приятелями? — холодно произнёс молодой мужчина и нетерпеливо застучал пальцами по блестящей поверхности стола. — Предыдущая наша встреча не располагала к подобному развитию событий. Ваше общество меня утомляет, сгиньте, будьте так любезны. — Вот именно, что не страдает! — не обращая никакого внимания на слова Канцлера, продолжил Андреас и неожиданно опечаленно вздохнул: — Только вот меня окольцевать и не пытались ни разу, в отличие от тебя. Да брось, приятель, она никогда тебе не нравилась! Сказать по совести, тебе бы нужно поблагодарить меня за помощь. Я сделал хорошо и тебе, и ей! Даже несколько раз, хм… — Не врите себе, Космо, у вас не получается быть благодетелем. Едва ли Вы задумывались о всеобщем благе, когда тащили мою невесту в постель. — Фи, как грубо, Ваше Лордство, — заулюлюкал Андреас. — Мне и не очень-то понравилось в тот раз, ты сам знаешь. Хотя девушку тоже можно понять. Мало приятного спать со стариком, как думаешь? А я погляжу, тёмных волос у тебя так и не прибавилось! Обладал Уильям Линфер и такой очень странной особенностью: несмотря на то, что ему было двадцать пять лет с небольшим хвостиком, Канцлер Оловянного королевства был сед. И ни один более-менее состоявшийся шутник никогда не упускал возможности пошутить на эту тему, выставив небольшой изъян в Уильяме на всеобщее обозрение. Канцлер только шире улыбался: так ли шутникам хочется знать, почему он сед? — А у вас – хороших манер. Про воспитание в общем я уже молчу, делая Вам поблажку, прекрасно зная, из какой Вы семьи. Так какими судьбами в нашу скромную обитель? Надоело сидеть на шее у богатеньких родителей, или захотели повзрослеть? — Очевидно, что я не впал в детство, как ты. Не наигрался мальчишкой в солдатиков? Лицо Уильяма Линфера не изменило своего выражения: мужчина не побледнел, не дернул губой, даже ладони не сжались в кулаки. Он снова поднял взгляд на Андреаса — так обычно смотрят на надоедливых мошек — и поглядел на него поверх очков в узкой оправе. — Но я не понимаю, что ты в ней нашёл, буду говорить прямо. Твоя невеста хотя бы смазливенькой была, а эта… ты уверен, что Уильям девушка? Могут пойти нехорошие слухи! — Меньше всего мне есть дело до сплетен, Космо, — Канцлер саркастично хмыкнул и увенчал гору листков последним бланком. — Ты-то должен это знать. Пошёл прочь. Меньше всего Уильям пылала желанием устраивать экскурсию человеку, который не без помощи её доблестной гвардии в скором времени должен был вылететь из замка. Зачем тратить время и силы понапрасну, когда можно заняться более полезными вещами? Капитан всегда рассуждала здраво, а потому, вверив заботу об Андреасе (как наивно полагала Оловянный Солдатик) Уильяму, решила отправиться муштровать гвардейцев. Гвардейцы представляли из себя довольно сплоченную компанию молодых людей, в ряды которых посредством каких-то особо ловких манипуляций затесалась Уильям. Причём сделала это настолько ловко, что даже стала капитаном королевской гвардии. Связи и мнимая дружба с королевой были не при чём, ведь помогли Виллии Норфолк труд, упорство и репутация, закрепившаяся за ней после войны, бушевавшей на землях Оловянного королевства девять лет назад. «Стоило всем узнать, что мальчишка-знаменосец на самом деле девчонка, и её сразу возвели в стан героя», — поговаривали злые люди и были отчасти, хотя бы для самих себя, правы. Но кто сказал, что таких почестей хрупкая сэра не заслужила? Во всём Оловянном королевстве Её Величество не смогла бы найти военного человека, преданного ей больше, чем Виллия. За исключением, разве что, Джеймса. Джеймс Хаклен из самого жаркого во всём Оловянном королевстве города Мармараза представлял собой оплот и надежды современной мармаразской инженерии, всеми мыслимыми и немыслимыми способами совмещая в себе все пороки и благодетели своего народа. Слишком высокий, а оттого слишком худой, смуглый молодой мужчина был ровесником капитана Андреаса, носил очки в роговой оправе, души не чаял в своей капитан, был на короткой ноге со всеми гвардейцами и при этом при всём ещё и числился фаворитом Её Величества. Как ему удалось это провернуть? Над ответом ученые — все, начиная от психологов до зоологов — будут биться ещё не одно десятилетие, так что оставим разгадку на их совести и вернёмся к нашему фавору. Стоило хрупкой — или не очень — фигуре Её Величества замаячить на горизонте, как лейтенант Хаклен немедленно переходил в состояние ручной клади и глядел на королеву полным обожания взглядом. Но нет, это был далеко не весь спектр его эмоций: все, кто знал Джеймса довольно долго, могли без зазрения совести спорить с кем угодно, что в редкие дни, а может, даже и недели, он становился похож на человека, не издавал нечленораздельных звуков, был спокоен и рассудителен. Поговаривали, что в такие моменты лейтенант редко когда покидал пределы королевской спальни. Но, как не уставала повторять себе Уильям, сейчас не ночь, часы бьют полдень, рабочий день в самом разгаре и пора приступать к тренировкам и прочим гвардейским прелестям. Сделать этого капитан Норфолк без вышеупомянутого лейтенанта не могла, но, к счастью, и ломать голову над тем, где его искать среди бескрайних дворцовых просторов, было не нужно снова по причинам, перечисленным выше. Уже через несколько минут сэра быстро шла под тенями раскидистых деревьев королевского сада и недовольно хмурилась, ведя сама с собой преинтереснейший диалог. Девушка билась над ответом на вопрос: какой, собственно, смысл был держать у себя лейтенанта, если он целыми днями только тем и занимается, что любезничает с королевой? Не проще ли найти себе лейтенанта поновее, ещё не сломленного щедрым королевским вниманием? Уильям устало вздохнула, обогнула очередной ствол, остановилась и поморщилась. Картина маслом: Катрин покровительственно улыбалась молодому лейтенанту, а тот млел от её взгляда так, что сэре даже жалко его стало. Впрочем, жалость к мужчине – это чистой воды кощунство. А вот дрессировка — нет! — Джеймс, – напряжённый голос капитан всегда приводил лейтенанта в чувство. Вот и сейчас взгляд темноволосого мужчины мгновенно протрезвел. Он подпрыгнул на месте и повернул голову в сторону капитана королевской гвардии так резко, что его шея шумно и, должно быть, очень неприятно хрустнула. Королева, несмотря на попытки сдержаться, сдавленно хихикнула, так вот… по-женски! Виллия Норфолк поманила лейтенанта пальцем к себе — чуть менее женственно, чем Её Величество, но, как говорится, чего нет, того нет! — и, встав на носочки, сдавленно зашипела ему на ухо: – Где ты, дьявол, шляешься посреди рабочего дня? — Утро ведь… — в голосе Джеймса явственно чувствовалась безысходность. Доблестный темноволосый лейтенант королевской гвардии совершенно пасовал перед своим непосредственным начальством в лице хрупкой девушки Уильям Норфолк. Нет, нужно сказать, отношения у них были самыми дружескими, и Джеймс трепетно оберегал сэру при всевозможных стычках, а наблюдать их дружеские поединки можно было бесконечно, но вот когда она так рассерженно сверкала серыми глазами и недовольно упиралась руками в бока, аргументы в срочном порядке из головы вылетали. Впрочем, никто не мог поручиться, были ли они там изначально. — Какая к Мармаразу разница? – шёпот становился яростней, Уильям была непреклонна. Краем глаза она успела поймать смеющийся взгляд темноволосой подруги и едва видным жестом дала понять, что и ей когда-нибудь достанется по заслугам. – Почему китель помят? И откуда синяк на щеке?! — Так я… — По уставу отвечать! – Уильям конфликтно вздёрнула кончик носа и резко повернулась на каблуках солдатских сапог. – Давай-давай, Джеймс, гвардия не ждёт, а Филипп сожрёт тебя с потрохами, если мы опоздаем! — Есть, — наипокорнейше вздохнул лейтенант и поплёлся следом за Виллией. Королева провожала неразлучную парочку смеющимся взглядом зелёных глаз, в своей типичной манере забыв про утреннее поручение. Может, это было и справедливо: когда вообще Катрин помнила о своих приказах? Забывались они быстрее, чем сны. Царствующая особа вообще редко когда заморачивалась по поводу мелочей, и, возможно, именно поэтому ничего не сказала на прощание лейтенанту. Такое кощунственное к себе отношение фаворит не собирался оставлять без внимания и громко и выразительно сопел, выражая негодование, идя нога в ногу со своей капитан. Уильям только в очередной неодобрительно хмыкнула, и непонятно было, чьё поведение она не одобряет больше, ведь что тот, что та вели себя одинаково. Так… по-детски. — И всё же, Джеймс Хаклен, я решительно не понимаю, — вздохнула девушка, недовольно щурясь от солнца. — Сколько лет я потратила на то, чтобы сделать из тебя достойного лейтенанта? — Ни одного года, Вилли! — Оптимизм, как он есть, — усмехнулась гвардеец. — Но принимается. Предположим, ты был уже готовым защитником Её Величество. Назревает вопрос: почему ты позволяешь бить себя по лицу всяким проходимцам? — Катрин не проходимец! — шумно и яростно возмутился Джеймс. — Да, разумеется. Проходимка? Ладно-ладно, не нужно на меня так смотреть, я поняла, не смешно! — сдавлено хохотнула Уильям, пока Хаклен отвечал ей всё тем же сопением. И пока неразлучная парочка направлялась к остальным гвардейцам, дабы направить силы и энтузиазм молодых военных в нужное русло, Её Величество направлялась обратно в замок, в задумчивости хмуря выразительные брови. Ей не давали покоя два вопроса: как скоро Уильям обнаружит на второй щеке лейтенанта красный след от губной помады и как долго она будет его отчитывать за недостойное военного человека поведение? И тут женщина остановилась и растянула губы в кошачьей улыбке. Сэра Норфолк определённо кричала! — Почему постоянно в рабочее время!? – надрывалась Виллия, которая она всё-таки заметила алый след от губ Её Величества на щеке своего подчиненного. У неё даже мысли не возникло, что это, например, может быть кровь. Создатель, помилуй, откуда у Джеймса может быть на щеке кровь? — Уильям, гвардия работает каждый день. Когда ещё мне… — Мне плевать! – Уильям в широком жесте раскинула руки в сторону и зло сощурила серые глаза. Чёрт возьми, её бесило, когда её заместитель в рабочее время шляется непонятно где! Обнадёживало хотя бы то, что всегда было понятно, с кем! По правде сказать, эти отношения здорово веселили Уильям Норфолк. Сложно было представить степенную — хотя бы внешне — и величественную Катрин рядом с лейтенантом Джеймсом, но, видимо, у королевы была попросту безграничная фантазия! Аристократы крутили пальцем у виска, судача, что королева спятила, пуская такое к себе в постель, простолюдины делали тоже самое, выражаясь покрепче и менее завуалировано, а Уильям только вздыхала. На заре времён, когда она только начала водить дружбу с лейтенантом и не до конца ему доверяла, она поручила самой себе первое время за ним приглядывать. Невозможно было не заметить всего того внимания, которое Джеймс Хаклен уделял млеющей королеве Катрин, а Уильям, привыкшая оберегать подругу, совсем не хотела, чтобы кто-нибудь разбил ей сердце. Но вскоре стало ясно: оберегать нужно было скорее Хаклена. То ли тут имел место быть опыт, то ли харизма и обаяние королевы, то ли всё вместе и в таких количествах, что лейтенант Хаклен попросту ломался во всех смыслах этого слова. Млел от каждого случайного взгляда женщины и становился настолько невыносим, каждую секунду говоря о ней, что хотелось треснуть его чем-нибудь тяжёлым, и, если повезёт, не только по голове. Правда, из всех девушек, которых молодой мужчина мог встретить в людном Алаконе, из всех своих ровесниц, прекрасных барышень, дочерей кузнецов или гончаров, Джеймс Хаклен из Мармараза догадался влюбиться именно в правительницу Оловянного королевства. — Синяк-то откуда? – вздохнула Уильям. Джеймс спешно отвёл глаза. Не стоит рассказывать сэре про то, как королева лисьим голосом просила его наклониться – про разницу в росте между Катрин и Джеймсом тоже было сложено неимоверное количество шуток – и лейтенант слишком поспешно исполнил её просьбу и буквально врезался в Её Величество. Правда, она решила, что в случившемся виновата именно она и поспешила загладить свою вину. Джеймс вновь с блаженной улыбкой прикоснулся к совершенно другой щеке, без синяка, и получил в ответ долгий и красноречивый взгляд капитана. Она даже могла не произносить слово вслух, чтобы лейтенант понял, кем она его считает. — Я не идиот! – Уильям удивлённо подняла брови и вновь вздохнула. Вопрос, который она задавала, подразумевал совсем другой ответ. Но этот был даже полнее. Капитан круто повернулась на каблуках: — Вперёд, лейтенант. Как я уже сказала, нас ждёт тренировка. И не дай Создатель я увижу твои сверкающие пятки. Убью. Джеймс вздохнул, но бодрость духа не терял. Жизнелюбие и врождённый оптимизм приходились как нельзя кстати, к тому же, Джеймс привык пользоваться всеми шансами, которые ему предоставляла судьба. И тогда — он верил — ему действительно повезёт! Но больше, как известно, везёт богатым, беззаботным и красивым. Капитан дворцовой стражи подходил по всем параметрам. Он, покинув канцлеровую, бодрой походкой столетней черепахи торопился предстать перед светлыми очами Её Величества. Прошло уже больше часа с тех пор, как он ушёл из подвала, а капитан всё бродил и бродил по дворцу, срисовывая наиболее любопытные для него экземпляры. Молодой мужчина в душе не знал, зачем он снова понадобился королеве Катрин, но был благодарен королеве за возможность неспешно прогуляться по замку и оценить все его прелести. Но торопиться тоже было нужно: нельзя было так открыто игнорировать правила хорошего тона в свой первый рабочий день. Капитан довольно улыбнулся: нельзя было не признать, что обратная дорога от подвалов на третий этаж куда более лучше настраивала на общение с венценосной особой. То и дело светловолосому мужчине попадались на пути молоденькие служанки, хотя не особо молоденькие тоже были. Однако Андреас не очень расстраивался, встречая одну из них в узком коридоре: он привык обольстительно улыбаться даме любого возраста и сословия, держал марку, одним словом. Один раз ему на пути попался смутно знакомый субъект, видимо, Андреас видел этого человека в столичном кабаке или трактире. Черноволосый человек шатающейся походкой прошёл мимо Андреаса, врезался в стену, и завернул за угол, где капитан стражи его и оставил. В этом дворце позволяют бродить и такой пьяни? Очередной поворот. Тут, кажется, направо? Или налево? Андреас, криво усмехнувшись, свернул налево, отчего-то вспомнив своего отца, и сразу же увидел двустворчатую дверь, которой завершался коридор. Она была украшена искусной резьбой, и почему-то не оставалось сомнений, что за этой дверью и находятся покои Её Величества. Светловолосый мужчина круто развернулся на подошвах сапог, по пути раздумывая, а действительно, зачем он понадобился королеве Катрин, единственной и неповторимой? Получается, она сама дала ему время обойти всё и немного познакомиться с замком. И с его обитательницами, прекрасно зная натуру капитана. И теперь этот самый бедняга, которого раздразнили великим множеством симпатичных мордашек, должен дать ответ, останется он в замке или нет? Интересная политика. Скрытое принуждение, так это называется? Но кто сказал, что Андреас против хорошенько развлечься? — Можно? — постучав, спросил мужчина. Ответа не последовало, и он постучал чуть громче и, уже не спрашивая, приоткрыл дверь.