Танцы на битом стекле

       Кол ничего не ответил сначала. Прошёл в центр палаты и сел прямо на пол, скрестив ноги по-турецки, затем похлопал рукой напротив себя. Снедаемая любопытством, Николь села так же, лицом к нему. Он с минуту молчал, глядя на девушку с не меньшим интересом, а затем вдруг произнёс:        — Я вампир, дорогуша.        — Кто? Вампир? — вскинула брови она. — Тот самый, который пьёт кровь, бессмертен, боится солнца, чеснока и святой воды?        — Про кровь и бессмертие — правда, — отозвался он. — Но солнца я не боюсь, так как являюсь одним из древнейших представителей нашего вида. Чеснок не люблю, но вреда он мне не причинит, как и святая вода. И в церковь хожу иногда. Я не христианин, но там бывает красиво и спокойно.        — Я тебе не верю, — покачала головой Николь. — Может, я и сижу в психушке, но не такая уж сумасшедшая.        — Тогда что скажешь насчёт этого? — Глаза Кола налились кровью, под ними взбугрились тёмные вены. Он улыбнулся, показав удлинившиеся клыки. Никки вскрикнула и вскочила на ноги, сделав несколько поспешных шагов назад. Но Кол мигом оказался рядом и удержал её за плечи.        — Тише, милая, — прошептал он, пристально глядя в её глаза. — Не бойся меня.        Удивительным образом страх тут же исчез, словно кто-то дал Николь таблетку от него. Она расслабилась, веря, что этот парень не причинит ей вреда.        — Так-то лучше, — довольно улыбнулся Кол, что выглядело несколько жутковато, учитывая, что он ещё не вернул лицу прежний человеческий вид. Они неторопливо сели обратно.        — Можно? — спросила Никки.        — Что именно?        — Потрогать. — Она осторожно протянула руку. Вампир кивнул, поняв её намерение. Тогда Грин подушечкой пальца коснулась его клыка.        — Острые, — рассмеялась она.        — И смертоносные.        — Но ты же не причинишь мне вреда?        — Ни за что.        — Почему?        Кол вернул себе обычный облик и вновь улыбнулся, открыто и обаятельно, не оставив Николь шанса не ответить ответной улыбкой. Теперь он дотронулся до её лица, нежно провёл пальцами по щеке, отчего Грин с наслаждением прикрыла глаза.        — Ты слишком хорошенькая для этого.        Он лгал. Её внешность вовсе не являлась главной причиной его милосердия. Колу приходилось убивать настоящих красавиц, и он не испытывал по этому поводу никаких сожалений. Но к этой девушке его притянуло с самой первой встречи. Он не знал, что тому причиной, но было любопытно, куда это заведёт.        — Меня давно так никто не касался, особенно мужчина, — выдохнула Николь, всё так же не открывая глаза. Тогда Кол мягко дотронулся до её чувственных губ, и она посмотрела на него слегка затуманенным взором.        — Поцелуй меня, — попросила Грин.        — Нет, я не сделаю это, — улыбнулся он. — Не сейчас.        — Почему? Я не нравлюсь тебе? — огорчилась Никки. Глупая, это раньше мужчины увивались за ней, когда она была наследницей большого состояния, носила красивые платья и смеялась так беззаботно, как умеют лишь те, перед кем открыт целый мир. А кто она сейчас? Пациентка психбольницы, чья красота наверняка успела увять, с нестабильной психикой и без надежды на относительно нормальное будущее.        — Ошибаешься. Ты нравишься мне. Даже сейчас, в больничной сорочке, с растрёпанными волосами ты прекрасна, — протянул Кол. — Но будет лучше, если у тебя появится дополнительный повод ждать нашей встречи. Иногда предвкушение добавляет ещё больше сладости.        — Значит, ты ещё вернёшься? — выхватила она главное из его слов.        — Да, — пообещал он, сейчас ясно осознав, что действительно собирается сделать это. Кол Майклсон не являлся самым честным человеком на свете и своё слово не раз нарушал. Но данное обещание он собирался выполнить.        Кол потянулся ближе к Николь, уловил, как она затаила дыхание. А затем его губы прижались к её щеке на несколько секунд.        — До новой встречи, Никки, — прошептал он, прежде чем исчезнуть, словно его тут и не было вовсе.        Наутро Грин не была уверена, что визит Кола не приснился ей. Это было бы гораздо объяснимее и реалистичнее. Наверное, это такой побочный эффект от новых таблеток, недавно назначенный ей. Но что-то глубоко в её душе подсказывало: это всё правда. Вампиры существуют. Кол существует. И он придёт к ней снова.        Прогуливаясь днём во внутреннем дворе с другими пациентами, Николь сама не замечала, как улыбалась. Благо, беспричинные улыбки сумасшедших здесь никого не могли удивить. Она посмотрела в сторону высокой кованой ограды, возле которой впервые увидела Кола. Одна из местных пациенток, год назад переведённая сюда из другой психушки, как-то рассказала Никки, что в её предыдущей лечебнице забор был абсолютно глухой, сложенный из камня. Он будто проводил чёткую границу между этим миром, в котором они существовали, и тем, в котором жили здоровые свободные люди. Наверное, отчасти так было лучше. Не приходилось травить себе душу, лишний раз думая о том, что у тебя всё могло сложиться иначе, лучше. А этот кованый забор… Иногда Никки ненавидела его за то, что он показывал ей кусочек той, другой жизни, дарил ложные мечты о том, что она снова вернётся туда.        Однажды Никки узнала, что архитектор, проектировавший эту больницу, специально настоял именно на таком заборе, так как способность хотя бы мельком взглянуть по ту сторону якобы даст стимул больным быстрее выздороветь и вернуться к нормальной жизни. Она считала это полным бредом. Скорее, так у местных пациентов прибавится больше страданий. Но теперь она смотрела на забор и видела не чёрный витой чугун, не часть улицы и людей вдалеке, которые не глядели в сторону лечебницы и больных, словно это доставляло им неловкость. Она видела настоящий мир, простирающийся совсем рядом, ждущий, зовущий её.        Николь верила, что Кол вернётся к ней, снова коснётся её и наконец поцелует. Она верила, что рано или поздно он подарит ей долгожданную свободу.        — Мисс Грин, как Вы себя чувствуете? — Доктор Абрамс, чаще остальных наблюдавший за её состоянием, внимательно посмотрел на неё через стёкла очков.        — Хорошо. Гораздо лучше, чем в последние дни, — честно ответила Никки.        — И что же тому причиной? — спросил он.        — Наверное, я выздоравливаю, — робко улыбнулась она. — Видимо, лечение стало помогать мне.        — Отлично. Значит, новые таблетки оказывают желаемый результат. — Доктор сложил пальцы домиком.        «Какой, нахрен, результат? Тошнит только от ваших таблеток, — презрительно подумала Николь. — Единственное, что мне помогло — встреча с Колом».        Но вслух она, конечно, это не сказала. Давно уяснила, что с врачами спорить нельзя.        — Может, скоро я совсем вылечусь, и меня выпишут, — позволила она выразить надежду.        — Скоро — вряд ли. Вам предстоит ещё долгий путь, мисс Грин, — возразил доктор Абрамс. На этот раз Никки не сдержала гримасу злости, перекосившую лицо. Отчаянно захотелось запустить в него вазой с цветами, стоявшей на подоконнике. Он заметил её реакцию и усмехнулся:        — Вам сложно это признать, но я забочусь только о вашем благе. Соблюдайте все рекомендации и, быть может, однажды Вы покинете эти стены.        Абрамс позвал санитара, чтобы он увёл Николь. Следуя обратно в свою палату, она подумала: «Я выберусь отсюда раньше, чем ты полагаешь, мерзкий ублюдок».