Танцы на битом стекле

       В тот день некоторые пациенты собрались в так называемой комнате отдыха, смотря телевизор или играя в настольные игры. Николь почти подскочила к брюнетке, собиравшей паззл, отчего та вздрогнула от неожиданности и подняла взгляд на нарушительницу своего спокойствия. Бледное лицо Тэмми от виска до подбородка перечёркивал уродливый шрам. Её поместили в клинику почти год назад после того, как она изрезала себе лицо, пытаясь избежать приставаний босса. Никки считала такой способ слишком радикальным. Но у всех здесь были свои тараканы.        — Ты сегодня очень радостная, — бесцветным голосом произнесла Тэмми, в очередной раз неправильно вставив деталь паззла, но её вполне устраивало это.        — Я кое с кем познакомилась, — улыбнулась Грин. — С парнем.        — Здесь появился кое-кто новенький? Хотя вроде тут лечатся только женщины…        — Он не пациент. И не из персонала. Я увидела его на улице. А потом он приходил ко мне ночью. Только об этом никому ни слова!        Николь знала, что рискованно рассказывать о таком, но эмоции распирали её, и она не могла держать это в себе.        — К Рэйчел тоже приходят по ночам. — Тэмми кривовато улыбнулась. — Она утверждает, что это жители с Альфа Центавра.        — Это по-настоящему! — Грин раздражённо ударила её по руке, и несколько деталей выпало из руки брюнетки. — Прости, я не хотела… Но это правда. Я не сумасшедшая. Не настолько, по крайней мере.        — Все мы здесь безумцы, — меланхолично отозвалась ничуть не обидевшаяся на неё Тэмми. — И пациенты, и врачи. И люди за этими стенами. Весь мир безумен.        Никки вздохнула, понимая, что не добьётся от неё толкового отклика. Хотя эта девушка в принципе не отличалась особой эмоциональностью. По крайней мере, с момента попадания сюда.        Её же мысли почти целиком были поглощены Колом. Он стал первым по-настоящему ярким пятном в её жизни за последнее время. Если прежде будущее казалось для Николь чем-то туманным и беспросветным, то теперь она чувствовала надежду. Вряд ли всё будет как раньше, но хотя бы немного лучше, чем сейчас. И её совсем не пугало, что Кол являлся вампиром. Она верила в мистику ещё с юных лет. Догадывалась, что этот мир не такой простой, как кажется.        Прошло четыре дня. Кол всё не появлялся. Но он вернётся, он придёт, Никки верила в это. Он ведь обещал…        На прогулке она была как на иголках, всё ожидая, что вновь увидит Кола за оградой. Когда Николь заметила мужчину в похожей кожаной куртке, что была на нём в их первую встречу, она побежала к кованому забору и вцепилась в него руками, напряжённо вглядываясь вдаль.        — Грин! А ну вернись обратно! — К ней подбежал один из санитаров и буквально силой оттащил её. — Ещё раз такие фокусы повторятся, и ты можешь надолго забыть о прогулках.        — Я просто кое-кого увидела… Мне показалось… — растерянно проговорила она, и на красивых глазах выступили слёзы.        — Пойдём. — Её повели прочь. Николь обернулась и протянула руку, будто желая дотянуться до того, кого всем сердцем желала вновь увидеть, но кто опять не пришёл. А через несколько секунд её рука опять бессильно упала.        Но она не отчаивалась, дышала этой надеждой. Она знала, что Кол вернётся.        — Мне доложили, что в последнее время Ваше поведение вызывает опасения. Похоже, я поспешил с выводами, что Вам стало лучше, — произнёс доктор Абрамс и поправил очки. До этих слов Николь рассеянно слушала его, думая то о Коле, то о том, каков доктор вне стен клиники. Ему было чуть за сорок, для своих лет он неплохо выглядел, хотя обзавёлся небольшим животом. Судя по кольцу на пальце — женат.        Но когда он сказал эти слова, Никки встрепенулась:        — О чём Вы?        — На днях Вы ударили мисс Грейс, — пояснил доктор.        — Мисс Грейс? — вскинула брови она. — А, Тэмми… Это было не со зла. И я не желала причинить ей боль.        — А ещё Вы говорили, будто познакомились с мужчиной, и он приходил к Вам ночью, — добавил он. Внутри неё будто всё похолодело. Она же сказала, что это секрет.        — Тэмми Вам всё растрепала? — возмутилась Николь. — Да я просто подшутила над ней!        — Мисс Грейс тут не причём, — сказал доктор Абрамс. — Поясняю это во избежание проявления агрессии с Вашей стороны по отношению к ней. Вы тогда разговаривали недостаточно тихо, чтобы кто-то другой не услышал это.        — Тогда кто же накрысятничал на меня? — Она привстала, упираясь ладонями о стол.        — Сядьте, мисс Грин! — приказал доктор, затем повторил более мягким тоном. — Сядьте, пожалуйста. Это не имеет значения.        Он встал со своего места, обогнул стол и подошёл ближе к Николь. Она удивлённо посмотрела на него. Имелось в этом мужчине что-то, подсознательно вызывавшее у неё антипатию. Весь такой благонадёжный, образованный, лечит психов, на людях — наверняка образцовый семьянин. Но было в нём нечто скользкое, неприятное, не сразу заметное глазу.        — Вам стоит быть умнее, мисс Грин. — Он плавно провёл пальцами по её руке, от запястья до локтя, и девушка вздрогнула от отвращения. — Какая-нибудь мелочь под неправильным углом может выглядеть как проступок, требующий наказания. Но я буду снисходительнее к Вам, если Вы будете послушной.        — И если я дам трахнуть себя? — фыркнула она.        — Как грубо, — покачал головой доктор Абрамс. — А ведь Вы воспитывались в богатой семье, и Вас должны были обучить манерам.        — Они как-то стёрлись из памяти за время пребывания здесь, — с вызовом ответила Николь.        — Я могу напомнить Вам их, — сально улыбнулся он и коснулся пальцами её лица, но Грин отбросила его руку:        — Не прикасайся ко мне, сукин ты сын!        — Перестань дурить! — начал злиться Абрамс. — Я с тобой добр, но могу и по-плохому. Тут с тобой не станут цацкаться, как было дома.        Он схватил её за руки и грубо заставил встать, после чего практически прижал Николь поясницей к столу. Наклонившись к её уху, он прошептал:        — Ты очень хороша собой. Так научись этим пользоваться.        — Только не с тобой. — Она оттолкнула доктора изо всех сил, отчего тот пошатнулся и больно врезался плечом в стоявший рядом стеллаж с документами. А затем, резко встав, Никки с размаху влепила ему пощёчину, такую сильную, что у неё самой заболела ладонь. От этого его очки слетели на пол и с негромким звоном разбились.        Грин стояла, глядя на доктора Абрамса и тяжело дыша, готовая вцепиться в него, если тот хотя бы ещё раз посмеет её тронуть. Сейчас она не думала о последствиях, повинуясь эмоциям, сильнейшей из которых был гнев.        — Ты пожалеешь об этом, — процедил доктор. Похоть в его взгляде исчезла, сменившись злостью. — Успокоительное, срочно!        Стоило ему прокричать последние слова, как в кабинет вбежали два санитара. Никки отшатнулась, затравленно озираясь, ища выход. Но выхода не было. И никто не мог ей помочь.        Когда один из санитаров схватил её, заламывая руки, она забилась, пытаясь вырваться:        — Нет, нет, я не хочу! Вы не можете!        Но тут в её шею впился шприц. Чувствуя, как слабеет, а всё вокруг начинает будто плыть, Николь из последних сил прошептала:        — Пожалуйста, я не…        Последним, что она увидела, прежде чем потерять сознание, была самодовольная ухмылка доктора Абрамса.