Иллюзорный сюжет

«Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им» — Льюис Кэрролл.

Журчание воды из крана сильно контрастировало с ночной тишиной в доме. Девушка наблюдала за тем, как наполняется стеклянный графин, поддаваясь этому своеобразному гипнозу. Переминалась с ноги на ногу, стоя босиком на прохладном кафеле, а в голове с самого начала вела отсчёт секунд длительности данного процесса. Было в этом моменте что-то поистине чарующее, сподвигающее придумать какую нибудь философскую формулировку. Может быть, что-то из разряда «время утекает, словно вода»? «Бред собачий», — и после этой мысли она недовольно скривилась. Закончив с наполнением, девушка поправила лямку лёгкого ночного платья. Следовало вернуться в комнату как можно скорее. Шаги по коридору были осторожными, максимально аккуратными и лёгкими — дабы никого не разбудить. Однако общую привычную тишину столь позднего времени ненавязчиво прерывала совершенно невнятная речь. Любопытство вспыхнуло само по себе, откладывая план по возвращении в комнату. Ещё в самом начале коридора девушка пыталась сосредоточить свой слух на источнике шума, стараясь вслушаться. Конечно же, подслушивать чужие разговоры нехорошо — так её учили с детства — но внутри сидело укоренившееся юношеское любопытство. Она прошла мимо нужного поворота, продолжая путь осторожными шагами, как мотылёк следуя к тусклой полоске света из дальней комнаты. Удивительно, что отец не спал так поздно. Хотя, зная его увлечённость собственной работой, это было по-своему ожидаемо. — Вы хотите сказать, что северная группа не в состоянии отследить его? — голос отца звучал относительно раздражённым, и тем не менее он старался сдерживать громкость. — Возьмите и отправьте Купера, в чём проблема? Голоса отвечающего слышно не было. Девушка сделала несколько шагов к двери, максимально стараясь не выдавать себя. Оставалось надеяться, что собственная неуклюжесть не сыграет с ней злую шутку. Волнительнее всего было бы случайно упустить графин из рук. Постепенно стало понятно, что беседа ведётся с несколькими людьми. По крайней мере именно так казалось судя по приглушённому звуку, исходящему из динамика. — Что говорят специалисты? — Тайлер значительно сбавил тон, переходя на более низкий, усталый. Девушка буквально почувствовало то, как тяжело ему дались эти три слова, и на душе стало как-то не по себе. — Ай? Она… Я не понимаю, что с ней происходит. Даже после того как мы забрали её от врачей, состояние остаётся неизменным. Девушка прижала графин к груди. Она и вовсе старалась лишний раз не шевелиться, чтобы не наступить на ветхую половицу. — Джей, если бы я сам знал, что происходит, не полез бы в совет Ордена. Агата молчит. Ни у кого нет ответов относительно состояния Ай, но я же вижу. Она словно неживая, — голос мужчины заметно дрогнул на последнем предложении, выдав приглушённое чувство вины за действительность. — Она в состоянии вспомнить своё имя и свою семью, но удивляется буквально каждому рассказанному нами факту. Меня напрягает, что её способность тоже стала… иной. На той стороне провода вполне возможно прозвучал длинный ответ, ибо только этим можно было объяснить резко приглушённую речь отца. Девушка пыталась вслушаться, услышать хотя бы часть диалога, но всё было бесполезно. — Она никогда раньше не разговаривала и не выражала каких либо эмоций… Джей, у меня уже нет сил успокаивать Рури. Каждый раз, когда она видит её способность, сравнивая, она плачет. Иногда просыпается ночью в слезах… в голове появляется одна и та же картина из операционной. Было слышно, как мужчина открыл выдвижной ящик; дальше — лишь шелест бумаг. — Основы сингулярности мы изучали в самом начале службы, и в основном только благодаря собственному любопытству. Большую часть грамотно скрывают не только в Ордене — все остальные организации мира продолжают держать эту тему под запретом. Даже если мои догадки верны и требуется потратить время на изучение, я не хочу, чтобы мы оставались в этом городе. Большую часть сказанного она прекрасно понимала — так же, как и всегда. Все эти термины связаны со способностями: слияние, сингулярность… Но был ли в них хоть какой-то смысл? По крайней мере в данном случае. Отец был, как всегда, прав, хотелось бежать и прятаться. Скрыться подальше, забыть это всё и просто найти новую жизнь и новые воспоминания в другом городке. Взгляд пустой и по-своему смиренный, направленный куда-то в стену. — Странное чувство, — она произнесла это шёпотом, направляясь в другую сторону от кабинета отца. Путь до комнаты сопровождался чередой мыслей. От довольно уютных до самых горьких. Лучшим напоминанием служила перемотанная бинтами через грудь спина. Удивительно, ведь никакой боли нет — даже с учётом того, что рана была глубокой и свежей. Нужная дверь открылась с лёгким скрипом. Темно; различать очертания предметов помогает только приглушённое освещение от забавного детского ночника. Она хорошо помнила день, когда он появился. Кажется, это был подарок от друга отца, который даже перемотал его розовой ленточкой. Никогда она не любила розовый, но было приятно. Хотя даже бегущие по стенам звёздочки не справлялись с задачей разбавить эту комнату хоть каким-то задорным элементом. Чёткий запах препаратов, уже изрядно надоевшая классическая мелодия и стук часов. Пластинку действительно заело, хотя, вернее будет сказать, она играла в течение всего дня и действовала ей на нервы. Перед тем как поставить графин на прикроватный столик, девушка налила воды в стакан. Присела на край кровати; приподняла сползшее на пол одеяло; ещё раз оглядела комнату и стакан с водой в своей руке. — Ай, я принесла тебе воды. — Когда ты ушла, мне было страшно, — ответ прозвучал очень тихо. Девушка раздражённо цыкнула языком. — Тебе всегда страшно, независимо от моего присутствия. Было тошно каждый раз, когда приходилось сталкиваться с подобными словами от неё. Человек же умное существо, быстро адаптируется и приспосабливается. Само естество страха нормально, без него ты вовсе не будешь сильнейшим героем, а только быстрее помрёшь, но не в таком же количестве. Не такой она себя знала, а это и бесило. * Сознание приходило медленно, сопровождаясь давящей головной болью. Зрение было расплывчатым, а в ушах звенело. Сложно было даже полностью проморгаться и всмотреться в окружение, не говоря уже о том, чтобы хотя бы приподняться. Хотя было мягко, даже тепло. Только вот это не спасало от появившейся возможности почувствовать своё тело как налившееся свинцом. Оно напоминало о том, сколько увечий потерпело. В нос сразу ударил резкий запах медицинского спирта. Голова кружилась. Шорохи были лишь с одной стороны, скрежет ножниц; аккуратные шаги и тихий напев мелодии. Знакомой и старой мелодии — от этого сразу всплывал в памяти мотив. Откуда? Осознав, что она буквально во сне слышала её, девушка резко открыла глаза. Что было ошибкой, повлёкшей за собой новую волну тупой боли в висках. Чувствуя неподдельный страх, Кито медленно перевела свой взгляд на источник мелодии. Страшно было даже шевелиться. Мужчина, вовсе не смущаясь, обрабатывал рваную рану на бедре, неприятно оттягивая целый участок кожи. Боль не ощущалась. Странным в нём было буквально всё — начиная от перебинтованной головы и заканчивая манерным оттопыриванием длинных тонких пальцев. Ай замерла, стараясь не подавить вида, что пришла в сознание. А он продолжал, напевая мелодию и слегка приподнимая её ногу, чтобы просунуть под ней рулон бинта, перевязывая. — Он не причинит тебе вреда, — голос раздался с другой стороны, сопровождаемый шелестом медленно перевёрнутой страницы ветхой книги мирового классика. Голос был знакомым, отчего Ай ошеломлённо повернулась в его сторону. Реальность оказалось куда более запутанной и принудила задуматься, прежде чем проанализировать образ говорившего. Знаком. Те же чёрные волосы ниже подбородка, точёные черты лица и знакомая бледность кожи. Всё тот же голос, ранее принадлежавший врачу. Только вот не было привычного классического наряда — на его месте была белая рубашка с лиловой отсрочкой и такого же цвета брюки. Хватило нескольких секунд испуга, прежде чем произошла активация её способности. Сура появилась за спиной незнакомца с перебинтованной головой, приставляя к его шее остриё металлических ножниц. Кожа на шее податливо продавилась. Казалось, его это нисколько не возмутило: он просто поднял обе руки в знак поражения. — Кто ты? — Ай и сама понимала глупость своего вопроса, но что-то более замысловатое в её ещё не окрепшем разуме отсутствовало. Подобный поворот заметно заинтересовал сидящего в кресле мужчину — это стало понятно по его поднятым бровям. Достоевский даже отвёл в сторону руку, удерживающую роман. — Сразу с прямого вызова, — он слабо усмехнулся, переведя взгляд на своего подчинённого. — Иван, оставь нас. Вместо обращения на родном языке он выбрал японский. Намеренно — для того, чтобы Кито не ощутила себя «чужой», услышав сокрытую русским языком фразу. Сура сделала несколько шагов вбок, позволяя мужчине расслабиться. Гончаров не собирался ослушиваться команды — лишь учтиво одарил своего господина поклоном и поспешил удалиться из комнаты. — Вы не Хару Китамура? — Кито говорила соблюдая осторожность, опасаясь. Никогда ей ещё не было так волнительно узнать что-то, что было спрятано от неё. Она, пересиливая тяжесть в теле, приподнялась, принимая сидячее положение, лишь бы рассмотреть его. А для него всё было куда спокойнее; он двигался размеренно: опустил книгу на журнальный столик, поднялся с места и поправил края рубашки. Взгляда он не поднимал — как будто отслеживал собственную перестановку ног. Обошёл край кровати, невесомо коснулся белой простыни и подошёл к левой от Кито стороне. Гончаров выставлен за дверь, но перевязку продолжить нужно. — Есть ли смысл продолжать держать тайну, разоблачённую личностью Дазая Осаму? — он слегка поддел пальцем оставшийся кончик бинта. Реплика Кито, стоявшая в стороне, нашла себе опору, облокотившись спиной о стену. С её губ сорвалось раздражённое цыканье. — Можно менее красноречиво? — отвернувшись в другую сторону, произнесла Сура. — Как угодно, — с его бледных губ сорвался короткий смешок. — Я собирался отсрочить признание до того момента, пока не окрепнешь. Впрочем, ты оказалась куда более нетерпеливой, чем я себе это предполагал. Ей изначально думалось, что есть толика надежды на обратное. Быть может, это всё — одно сплошное недоразумение, неверно понятое Осаму или своеобразное предупреждение для неё. Но расслабленное лицо бывшего врача говорило об обратном. За его действиями хотелось следить, словно это было что-то медитативное. Когда он осторожно приподнял ногу, молчаливо указывая на то, что следует согнуть её в колене, Ай явно ощутила, какими ледяными были кончики его пальцев. — Я ведь вам… тебе доверяла, — для неё он был явно не тем человеком, на которого хотелось бы накинуться с истерикой или громкими заявлениями. Стоило признать, что его собственная мелодичная манера речи была прилипчива в такой момент. — Делилась своими чувствами и даже привела к себе домой, а потом оказывается, что это был вовсе не настоящий человек. Фёдор не отрывался от дела, образно абстрагируясь от всего сказанного. Когда изначально обдумываешь все возможные варианты в голове, подобный классический сюжет её поведения воспринимается как нечто далёкое. Несмотря на это, постепенно пришло время переступить собственный порог лаконизма. Многие люди следуют так, как карты лягут, но в его случае масть и её значение выбирал именно он. — Моё имя Фёдор Достоевский, — начав речь, он сделал ещё один оборот бинта. — Несмотря на весь возникший вздор, моё отношение к тебе остаётся неизменным. Прав тот, кто дал слово первым — я же просто не успел обозначить тебе всё заранее. Ай, словно тренируясь, попробовала произнести его имя, только пересохшая губа неприятно треснула, оставляя попытку безмолвной. — Как ты можешь заметить, вражды не выражаю и, более того, позаботился о твоём удобстве. Удобство действительно было, что нельзя было заметить сразу — в силу сосредоточенности на собственном страхе. Комната хоть и не имела окон, но была освещена приятным глазу тёплым оттенком; мягкая кровать казалась намного больше и длиннее её собственной; на рядом стоящем стульчике была аккуратно сложена одежда; сквозь запах медицинского препарата прослеживался лёгкий аромат чего-то пряного, и объяснением этому был чайный набор и миска с овсяным печеньем сбоку на прикроватной тумбе. Оставалось только гадать, как этот человек мог узнать о её вкусе. Совпадение. Стоило лишь поднять взгляд на Суру, что бы стал заметен её раздражённый настрой. Копия не оценила всего образа иллюзорного оазиса в лице предоставленных Фёдором удобств. Кито рассмотрела её, дабы оценить собственный внешний вид. Растрёпанные влажные волосы и перемотанные бинтами пальцы. После замеченного на щеке пластыря она словно для проверки коснулась подобного на себе, переведя своё внимание на руки. Снова взглянула на собственную копию, и только сейчас внимание привлекло незнакомое ночное платье без рукавов. И постепенно все пазлы начали собираться воедино, отчего её лицо постепенно начало изменяться от удивления с примесью смущения. Достоевский понял, что именно вызвало подобную реакцию. — Когда я тебя нашёл, ты была вся изранена и в грязи, — для дополнительного подтверждения своих слов он указал пальцем на рану, с перевязкой которой он закончил. — Такое состояние было чревато заражением, и тебя отмыли перед обработкой всех ран. От его слов легче не стало — только наоборот. Последнее, что она помнила — это дикий страх, крики и темноту. Тьма пришла именно в тот момент, когда, несмотря на мольбы о помощи, её закрыли. Она прекрасно помнила того, кто это сделал. Верить не хотелось, мозг не собирался искать в этом здравый смысл. В тот момент последней надеждой на спасение от страха был сидящий напротив Осаму. — То есть… меня раздели и… — Доверил это своему подчинённому, Ивану. Воспринимай его как дворецкого, потаённых мыслей в его голове нет. — Фёдор пожал плечами, поворачиваясь более открыто к ней лицом. Девушка перед ним ожидаемо не поняла, ещё больше заливаясь краской. От увиденного мужчина лукаво улыбнулся. — В тот момент не было возможности спросить, желаешь ли ты выбрать мою кандидатуру для этого. В этот момент Ай можно было бы сравнить с запуганной уличной кошкой. Не понимающую, как и по какой причине она прибывает в таком положении, опасаясь любого шороха и незнакомца. С одной стороны рядом с ней сидит фактически новая личность, всячески увиливающая от прямых ответов. Тот, кто изначально был представлен другим человеком, кто в последующем стал ближе и занял почётное звание доверенного врача. Надо ли его бояться? От недоверия отделяла лишь тонкая, но по-своему устойчивая грань в образе его поведения. Он эти сомнения чувствовал и, более того, знал, что с ними делать. Кито наблюдала за ним, используя минуты тишины, возникающие между ними. Несколько раз озвучила в своей голове полное имя, которым он представился, поймала осуждающий взгляд со стороны Суры, осознавая, что ещё изначально допустила небольшую оплошность. Прошлое имя слабо сочеталось с вовсе не азиатской внешностью. Вполне возможно, именно из-за его лёгкого прищура подобная ошибка и возникла. А может, ранее она и не позволяла себе так долго рассматривать его. Зато сейчас это позволял сам Фёдор, умело делая вид, что очень уж увлечён уборкой после перевязки. — Последние произошедшие события сказались не только на тебе, но и на многих жителях города, — Достоевский поднялся, подходя к чайному набору на тумбе. Придерживая крышку маленького фарфорового чайника, налил напиток исключительно для себя. Весь этот диалог достаточно утомлял с каждой минутой, а само-награждение порцией чёрного листового было подобно способу утешения. Никогда не был сторонником таких долгих бесед с гиперболизированными эмоциями, но столь пугливый и любопытный взгляд девушки действительно забавлял. — После своего исчезновения мне всё же удалось прочитать большую часть твоих сообщений. Поэтому советую связаться с матерью, она наверняка уже прибыла в Киото. Это действительно было одной из самых тревожных мыслей в её голове. — Верно, — девушка опустила взгляд на свои перебинтованные пальцы и только потом на стопку вещей, покоющуюся на стуле. — Телефона при тебе не было, надеюсь, ты знаешь номер наизусть, — не стал упоминать о том, что самолично позволил Гоголю швырнуть его о стену в том переулке. Прихватить телефон с собой и фактически подарить возможность ВДА отследить их местоположение? Подобные ошибки он не раз видел в дешёвых фильмах, отчего каждый раз лениво зевал при просмотре. Фёдор достал из кармана самый простой на первый взгляд телефон, протягивая его ей в руки. На нём не было даже возможности для выхода в интернет. Линию связи он контролировал лично, переправляя на сторонних операторов для того, чтобы отсутствовала даже малейшая возможность их заметить. Не хотелось тратить время ещё и на поиски новой базы. Стало тепло на душе. Казалось, лицо уже свыклось с выражением удивления и замешательства, но на этот момент появилась лёгкая искренняя улыбка. — Большое спасибо. Посчитав, что на этом его работа окончена, мужчина направился в сторону двери, предварительно прихватив оставленную книгу. Дочитает позже. — Вас обеих, — Фёдор решил уделить внимание и присутствующей копии, отреагировавшей на это решение удивлённо. — должно быть, пугает количество всего неизведанного, как и новые лица в последующем. Тем не менее, сегодня редкий случай, когда в этом месте собралось такое количество людей, потому я буду благодарен, если вы поприсутствуете на ужине. Всё остальное обсудим позже. Кито согласно кивнула, прижимая к груди врученный ранее телефон. Он был прав, от переизбытка информации голова шла кругом. Лучше не становилось — только сложнее с каждым разом. Возможно, стоило бы себе позволить отвлечься и не искать ответы хотя бы на несколько часов. Закрыв за собой дверь, он устало выдохнул, прижимаясь спиной к двери. Казалось, весь лимит всевозможных диалогов на сегодня исчерпан. От того-то Фёдор и позволил себе расслабить веки и одарить стоящего перед ним Николая пустым взглядом лиловых глаз. Театрал вовсе не раздражал, его присутствие было ожидаемым. Не мог он позволить себе пропустить такое представление. Морально русский уже был готов выслушать очередной каламбур, как всегда тонкий на смысловую нагрузку. — Дос-кун, мне даже завидно, что я никогда не удостаивался чести слышать твою столь длинную речь, — Николай оттолкнулся от стены, делая несколько шагов к нему навстречу. Мужчина наигранно поджал нижнюю губу, слегка наклоняясь, чтобы как можно подробнее рассмотреть читаемую усталость на лице друга. Достоевский его любопытство не разделил, а потому лишь ушёл от подобного выпада, направляясь в сторону любимого рабочего кабинета. Там тихо и максимально комфортно для него — родная паутина проводов на полу и обильное количество аппаратуры. — И это — суета и томление духа. Путь к собственному кабинету, даже сквозь освещённый одной лишь полудохлой лампочкой коридор, был заучен. Сюда мало кто совался — лишь те кому он давал на это прямое позволение — а таковым был только верный подчинённый в лице Гочарова. Всегда его визит ограничивался лишь предоставлением свежего горячего напитка или же позднего ужина, на который он, как и всегда, забывал явиться. Голод всегда уходил на второй план, когда собственный разум купается в эйфории свежих стратегий и доводов. Единственным ярким напоминанием о ненадлежащем уходе за своим организмом было частое потемнение в глазах при резком подъёме. Подойдя к двери и обратив внимание на ручку, остановился. Одна малозаметная деталь бросилась в глаза. Он не был дотошен к деталям, но сразу подметил совсем неверный наклон рукояти. Открыл дверь, встречая родное обилие мониторов и проводов. Несмотря на количество электроники, тут всегда было прохладно, что, пожалуй, было единственным минусом. Для стандартного понимания удобства тут действительно было мало пунктов. Ему они и не требовались, достаточно было и дряхлого кожаного дивана у стены. И всё же что-то было не так. С его губ сошла короткая ухмылка. Последовали несколько размеренных шагов в сторону рабочего места. Поворачиваться на присутствующего в тени он не стал, времени на это не было. Компьютерное кресло с жалобным скрежетом приняло его. Лишь на несколько секунд он замер, ожидая что гость подаст хоть какой-то признак своего присутствия, но тот продолжал играть этот ненужный спектакль. — Ты так и не объяснил мне смысл поиска страниц. И книги в том числе, — Кинг подал голос первым. Оттолкнувшись от стены, он сделал несколько шагов навстречу русскому. Он соблюдал явную осторожность, не подходя слишком близко. Касаемо доверия — его он вовсе не чувствовал, несмотря на своеобразный договор между ними. Фёдор отвечать не стал, лишь вернулся к тому, ради чего пришёл сюда изначально. Как и ожидалось, с предоставленного Кито телефона появился первый сигнал в сторону Киото. Несколько нажатий по нужным клавишам, запуск программы, перенаправление и соединение. Даже если кто-то попробует отследить, откуда идет сигнал к устройству Рури Кито, это сразу же приведёт к совершенно случайному номеру одного из жителей Йокогамы. Трюк простой, ситуация базовая. Просто так позволить ей поговорить с матерью было бы опрометчиво, потому он был готов. Зайди их разговор в неудобную для него сторону, Достоевский был готов сразу же оборвать линию. Со стороны Стивена последовал тяжёлый выдох, а после — приближение осторожными шагами. Как бы он ни остерегался этого человека, выбора у него как такового не было. Любопытство во всяком случае брало верх. — Стоять, — и Кинг остановился, совсем не понимая, что больше этому поспособствовало. Достоевский не говорил грубо, и речь его всегда была до максимума расслабленной, а на приглушённых тонах и вовсе бархатной. — Я поставлю их разговор на громкую, можешь присаживаться. Ему уже было достаточно присутствия людей рядом, чего он точно не разделял с удовольствием. Сейчас хотя бы имелась возможность расслабиться, откинувшись на спинку кресла, и задуматься. Совмещение разбора пазлов в своей голове и сторонних шумов уже привычно. Благо Кинг это требование понял и послушно уселся на диван. Пока первый придавался собственным играм разума, второй вслушивался в знакомую речь женщины на другом конце провода. Пожалуй, Рури была единственным взрослым человеком из прошлого, к кому он не питал открытой ненависти и страха. Возможно, всё крылось в её образе обычной миролюбивой домохозяйки. Да и относилась она к нему всегда по-доброму, отчего иногда казалось, что-то это какая-то актёрская игра. Даже когда она узнала о том, что он состоял в Ордене с малых лет, она не отреклась. Не пыталась как-то настроить его родную Ай против, кроме того даже пыталась заботиться о нём. В памяти были лишь примеры того, как именно он всегда опасался и фактически прятался за спиной подруги, из-за чего Кито не раз подшучивала над ним. И всё-таки, как же люди лживы. Если Рури и не была настроена против него, почему тогда последовала решению её мужа?.. От этих мыслей голова шла кругом. Он снял очки, потирая переносицу пальцами. Достоевский чужому диалогу внимание вовсе не уделял, а вот Стивен словно приход поймал, стоило ему только прислушаться к монологу младшей Кито. Вовсе не та речь, что он успел услышать в первые минуты их встречи тогда, в переулке. Изначально он сослался на то, что это было свойством её взросления, но чувства внутри кричали обратное. Он знал её слишком хорошо, даже сказал бы — идеально. Каждые перемены в голосе, каждый вздох и тон. Благо собеседницы выбрали для ведения диалога английский, что позволяло Кингу полностью понимать всё, о чём говорят. Несмотря на родословную госпожи Кито, женщина редко прибегала к родному японскому языку. — Нормально ли не жалеть о совершённой ранее ошибке? Фёдор удивлённо вскинул бровь и прокрутился на кресле, поворачиваясь в сторону присутствующего. — Признание совершённого ошибкой и есть сожаление, — Достоевский состроил на удивление невинное выражение лица, отрекаясь от прошлого «неживого» образа. Кинг не вызывал у него должного интереса, как к новой личности в его кругах, а потому Фёдор относился к нему поверхностно. Однако была в его речи и взглядах достаточная проекция печали. При всём должном анализе этого иностранца сложно было зарекаться, что он действительно жалеет о грехах своих. И всё же это очередная гниющая изнутри душа, связанная своим же даром. — Путь грешников вымощен камнями, но на конце его — пропасть ада. Кинг задумался, а действительно ли он испытывает по отношению к прошлому хоть какой-то человеческий укол совести. Пока Стивен придавался самокопанию, Фёдор подмечал новые возможности давления на столь визуально крепкую душу. Только вот изнутри она трещала по швам, требуя лишь одного — должного исполнения своих желаний. — Пожрёт твою душу гиена огненная. * После диалога с матерью Ай чувствовала яркое угрызение совести за обман столь дорогого ей человека. Не смогла она, выдохнув полной грудью, пожаловаться Рури о том, как же кружится голова от всего происходящего. В таком случае женщина немедля вернулась бы сюда, что не сулило ничего хорошего. Да и куда возвращаться? В пустующий дом? Который напоминает им обеим об отце? В город, который буквально пару дней назад потерпел сильный удар проклятья? Новости дошли даже до Киото, от чего мать спустя пару секунд диалога налетела с истинно материнской тревожностью. Невозможно было просто состроить вид, что всё нормально и всё под контролем. Не могла она взять пример с Осаму Дазая и его искусной смены взгляда и тона речи, а мысли в его сторону и вовсе вызывали мимолетную тоску. Потому её и накрыло крупной дрожью по телу; глаза защипало, выдавая неконтролируемые слёзы; а после дрожало и всё тело, забирая Ай в пучину собственной слабости. Сура всегда была рядом в такие моменты, готова была напасть и защищать. В этот раз она была подобна спасительному огню маяка, вытаскивая из безмерной истерии. Кто бы что ни говорил, но она не могла воспринимать её за свой дар с прикрепленным ранее названием «Капля жизни моей». Рури Кито подмены не заметила, слушая успокаивающие объяснения от Суры, прекрасно справляющейся с ролью своей хозяйки. Когда к ней в комнату явился незнакомый мужчина с косичкой за спиной, она испугалась. А тот вместо таинственного поведения атаковал её чередой каламбуров и активными плясками вокруг её кровати. Даже Сура сначала не поняла как реагировать и что вообще делать при таком госте. А театрал плясал и кружился, выдавая фразу: «В таком неподобающем виде явиться на пиршество просто недопустимо». В тот момент Ай с изумлением наблюдала за его фокусом — по-другому это было не назвать. Сам его образ кричал о том, что это какое-то забавное представление для неё одной, как в детстве, в цирке. А после из-за пазухи его мантии он, откуда ни возьмись, достал платье. Признаться, ничего более великолепного она не видела за последнее время. Это действительно повеселило, отчего она искренне улыбнулась и даже подарила ему свои аплодисменты. Само платье было чудесным, не перегруженным деталями и по-своему нежным. Длинные узкие рукава очень кстати перекрывали намотанные вокруг рук бинты, больно уж напоминающие ей одного человека; вырез каре, прекрасно подчёркивающий выступающие ключицы; юбка платья имела свой собственный объём за счёт большого количества складок и дополнительных слоёв шифона. Платье действительно пришлось ей по вкусу, особенно его лёгкий голубой оттенок, с которым прекрасно сочетались все белые кружева поверх. Кито не раз перечитывала «Приключения Алисы в Стране чудес», и многие сцены были уже заучены. Здешняя обстановка напоминала больше безумное чаепитие, нежели обычный ужин большой компании. А себя она чётко чувствовала именно в образе Алисы, даже платье было под стать. Всё и было похоже. Особенно этот мужчина, принёсший ей платье, очень уж походил на Шляпника, а вот восседающий во главе стола Фёдор походил на Мартовского Зайца с более ленивой манерой. Молодого парня с разделёнными напополам волосами она описала бы как бедную сонную мышку Соню. Казалось, ещё немного, и одетый во всё белое театрал макнёт ничего не понимающего парня «Соню» лицом в его же тарелку. Даже при всём их странном общении Ай нашла в сидящем напротив брюнете что-то родное. Казалось, он настолько же ничего не понимал, как и она. Помимо всего остального, все разговоры велись на разных языках — можно было услышать как родной английский так и хорошо знакомый японский, а парочка фраз была сказана на совершенно незнакомом ей языке. При неловком ковырянии в тарелке ей довелось услышать в разговоре имя того очень уж активного мужчины. Стоило ей тихо, на пробу, произнести его имя себе под нос, как он сам гордо выкрикнул «Николай Гоголь». Парня по имени Сигма она уже встречала — тогда, в образе подопечного прошлого «Доктора Китамуры». Странное было чувство относительно всего этого. Никто так и не дал ей прямого ответа, кто они на самом деле и к чему вообще была эта сцена длиной в эти несколько месяцев. Но больше всего было не по себе от мужчины в очках напротив — почему-то с каждой минутой он всё больше казался ей знакомым. Казался обычным, но довольно зажатым. Только вот с его взглядом напрямую она боялась столкнуться больше всего. Он буквально следил за каждым её движением и словно не моргал, отчего она постепенно начинала понимать, причину болезненного покраснения его глаз. Очередной такой взгляд со стороны Стивена прервал довольно громкий зевок Николая. Тот без зазрения совести оттянул вилку с заранее насаженной на неё горошиной и словно с издёвкой запустил прямо в сторону запуганного парня «Сони». Сигма даже понять не успел, как горошина пролетела у него прямо перед носом. Ай успела отследить этот полёт, удивляясь тому, как сидящий в начале стола Достоевский словно по наитию молчаливо отклонился в сторону. Горошина пролетела мимо него, на что сам мужчина даже не отреагировал, а лишь продолжил трапезу. — Стивен Кинг, ты мне не нравишься на самом деле, — голос театрала принял более серьёзный подтон, следом исчезла и ранее широкая натянутая улыбка. На эту фразу обернулись все кроме Фёдора. Заполучив максимум внимания, Гоголь продолжил. — Ты не вписываешься в этот ужин больше всего. Благо он перескочил при разговоре на английский. Откуда присутствующие знали уже третий по счёту язык, Ай даже вопросом задаваться не стала. — Не думаю, что это должно меня волновать. — По большому счёту, Стивену действительно было плевать. Он поправил оправу очков пальцами и вернул своё внимание к сочному стейку на тарелке. Кито осмелилась подать голос. — Почему? Николай уже готовился подцепить очередную бусинку горошка, пока та не выскочила под прессом острия вилки и слетела с тарелки прямо на белую скатерть. — А ты присмотрись, всё-то мне надо вам подсказки давать — так не интересно, — кажется его это утомляло. Очень жаль, ведь он действительно пытался скрасить этот ужин. Суммарное количество настолько адекватных людей за одним столом вводило его в чувство грусти. К тому же, ответа со стороны девушки, наряженной словно под роль реальной Алисы, не последовало. — Обрати внимание на то, какой главный связующий компонент между нами всеми — конечно, не считая Дос-куна. Она не понимала, но на всякий случай прошлась глазами по всем. Видимо, Николай посчитал это действие слишком длинным по продолжительности, поэтому выдал своё громкое и недовольное «Аргх». В последующем он резко поднял нож, которым ранее скрежетал по тарелке, и направил его остриём к сидящему по соседству Кингу. — Волосы! Я — светлый, ты — светлая, Сигма — светлый, а Иван и вовсе седой! Несуразица какая-то! Дос-кун, мне казалось ты собираешь вокруг себя исключительно светловолосых людей, а притащив сюда этот столб с тёмной шевелюрой, ты нарушил весь мой стереотип о тебе! — манера действительно походила на роль «Безумного шляпника». — За последнее время одни огорчения. Ай поражалась и одновременно открывала всё больше нового о Достоевском. Даже взгляда не поднял — он всё так же до удивления манерно орудовал столовыми приборами. Казалось, вся эта сцена его совсем не волновала. И только короткая улыбка выдала то, что ему, кажется, было забавно слышать всё это. Да и в целом — признаться было сложно — пока Кинг «пилил» её взглядом, она же с любопытством разглядывала самого Фёдора. Очень уж он выделялся, и, что уж скрывать, был красив. В определённой степени её мозг постепенно переставал понимать что-либо. Начиная с того самого диалога с Осаму на мосту в их первую встречу. Все предположения и доводы шли вразрез с тем, что странностей становилось больше. От череды событий до новых личностей, а каждая из них была всё дальше от стереотипного понимания «обычного» человека. Даже сейчас, сидя за длинным столом с таким количеством новых людей, сложно было вообще понять, где они находятся. От прекрасного вкуса отвлекал весь антураж тёмного помещения. Никаких окон и солнечного света, отчего понимание времени пропадало; привычного уличного шума тоже не было: в этом месте было тихо; в самом коридоре, по которому её вели к ужину, витал запах сырости, а их шаги гулко отскакивали эхом от стен; тут было холодно настолько, что первая вылазка из кровати закончилась тем, что её попросту начало знобить. Кито даже успела предположить, что это место — ни что иное, как подземное помещение. Оставалось только понять, где именно и как она сюда попала. Склонив голову и поддев вилкой листочек базилика, девушка осознала истинную тоску по уютной и тёплой атмосфере ВДА. Кусок в горло не лез — даже несмотря на то, что блюда действительно выглядели вкусно, и запах их был прекрасным. Только вот смотря на свои перемотанные пальцы и постепенно начиная чувствовать острую боль в бедре при малейшем движении, захотелось просто взвыть и попросить какое-нибудь божество о том, чтобы вся эта череда полного непонимания прекратилась. Слабо верилось, что некогда спокойная жизнь была реальной, как и то, что когда-то она могла нежиться в своей кровати будучи на выходных. А вместо всего этого присутствие на ужине с кучкой неизвестных людей, со стороны казавшихся и вовсе сумасшедшими. Всё же стоить быть благодарной как минимум Фёдору за то, что она относительно цела и получила медицинскую помощь. Предаваясь этим размышлениям, Ай немного робко посмотрела в сторону упомянутого мужчины. Только в отличие от прошлых их встреч сейчас он словно избегал её взгляда, а возможно, был вовсе не заинтересован. Она надеялась взглянуть в эти лиловые глаза и увидеть ответы, как и раньше испытать успокоение от того, что в жизни присутствует человек, способный излечить вовсе не физические раны, а расставить по местам всё, что накопилось в голове после бури новой информации. Ничего этого не было. Сидящий слева Гоголь ещё несколько раз пытался растрясти тухлую, по его словам, обстановку, а после так же стих и продолжил трапезу. А закончилось всё давящей тишиной, от которой лучше всего было слышно чужие движения. Первым решил удалиться именно Достоевский. Закончив ужин, уложил столовые приборы на тарелке параллельно друг другу, совершил короткий кивок в знак благодарности и поднялся. Дольше всех ему вслед смотрела именно она, подмечая, что, в отличие от эпатажного Николая, Фёдор был прямым воплощением спокойствия. Он направился в сторону выхода и словно лишь для неё помахал, не поворачиваясь. По крайне мере так казалось, ибо никто из присутствующих даже не задержал взгляда. После остальных ушедших Ай так же последовала примеру. Действие анестезии постепенно слабло, а рана на бедре горела, словно её прижгли, пока девушка сидела за столом. — Позволь помочь, — тихий мужской голос появился из неоткуда, напугав до такой степени, что Кито едва не подскочила на месте. Задрав голову наверх, увидела, кто это был. Тот самый человек, который казался знакомым и сверлил её взглядом весь ужин. Даже сейчас его предложение о помощи пугало не меньше взгляда серых глаз. — Спасибо, — от помощи отказываться не стала. Кинг был осторожен, и Кито хорошо ощутила это, когда он прикоснулся к рукам, помогая встать. Придержал, помогая опереться, и так же не упустил возможности поправить края подола столь нежного платья. Каким бы странным он ей ни казался, она решила списать это на общую дезориентацию во всём происходящем, позволив мужчине вести. — Мне казалось, вы ушли вместе с остальными. — Ты была слишком сосредоточена на чём-то своём, а я изначально понял что тебе потребуется сопровождение, — Стивен украдкой улыбнулся, укладывая одну ладонь на её талию. Предложить понести на руках он не рискнул, считая что таким образом наткнётся разве что на отказ и неуместное женское смущение. В данный момент Ай смогла отвлечься от мысли о том, что он действительно пугал её на ужине, позволив себе принять помощь и расслабиться в сильных руках. Боль действительно чувствовалась меньше, когда Стивен фактически полностью держал её и вёл по коридору. Кинг молчал, стараясь не спугнуть и не потерять шанс на какое-либо взаимодействие с ней. В самом же деле даже на это было предупреждение со стороны того русского. Только вот быть послушной собачкой в его руках он не собирался, предпочитая следовать лишь собственным желаниям. В конце концов что может быть плохого в том, что он хочет прикоснуться к человеку, с которым было связано его детство?.. И эта оболочка неведения вокруг её разума казалась заманчивой. Он не собирался разрушать это и припоминать о себе — скорее наоборот, сохранить. Добавить новые познания о нём, которые он мог бы контролировать самостоятельно. — Не думаю, что наша встреча пару дней назад — действительно стечение обстоятельств, — он постарался сказать это как можно мягче, сохраняя на своём лице искусственно созданную тёплую улыбку. Завидев явно читаемое удивление в её чёрных глазах, захотелось смеяться. — Ты пробыла в отключке сутки после того, как тебя спасли, и я действительно рад, что ты пришла в себя. Она плохо помнила, что тогда произошло, не говоря уже о том, где и как её могли найти. Всё ещё помнилось, как было темно, как за стенами раздавались разные крики жителей, гул в ушах и образы. Всё же её не покидала мысль о том, что даже его английская речь была знакома — с лёгким акцентом и довольно твёрдым произношением согласных. Оставалось только рыться в своей памяти, чтобы найти хоть что-то. Ай даже не заметила, как её копия уже стояла рядом с дверью, недовольно скрестив руки на груди. Странно было наблюдать, как девушки противоречат друг другу. Кинг убедился в том, что тогда в переулке он увидел именно эту версию. Сура повернулась в его сторону, одаривая холодным взглядом из-подо лба. В этом взгляде не было недовольства относительно того, что в помощи её опередили, вовсе нет. Читалась сугубо личная неприязнь, которую вовсе не собирались сдержать внутри себя. И всё же это его позабавило, хоть вида Кинг старался не подавать. — У тебя очень удивительная способность; я не слышал, как ты её активировала, — он максимально трепетно «протянул» Кито в руки встречающей её копии. — Она умница, — девушка тепло отозвалась о собственной копии, позволяя ей обхватить себя за талию. — Иногда я совсем не понимаю, как именно активируется моя способность, но я рада что она есть. Кинг поправил свои очки и в легко поднял одну руку, чтобы помахать на прощание. — Надеюсь, мы сможем познакомиться поближе, — его губы растянулись в улыбке, позволяя проявиться мимическим морщинам. — Если кто-то из здешних будет как-то тебя напрягать, говори мне. Береги себя, Ай. Спокойной ночи. * — Ты ведь понимаешь, что я до сих пор не забыл то, что из-за тебя не сработала моя подушка безопасности? — вопрос был скорее риторическим, озвученным действительно уставшим голосом на той стороне провода. Понимал, но не жалел. Всё было причиной личного интереса, основанного на сложившейся ситуации. Он также прекрасно понимал, что из Анго можно было получать пользу бесчисленное количество раз, как бы он ни препирался. Нужно было только повернуть всё так, чтобы каждое слово, сказанное Осаму, шло наперекор морали Сакагучи. Ответа Осаму не дал — лишь покрутил головой, разминая затёкшую от долгого положения шею. В роксе с дорогим виски уже давно растаяли кубики льда, а стекло нагрелось от тепла ладони, но он всё равно продолжал покручивать горячительную жидкость. — Неужели ты совсем не хотел поболтать со мной по телефону, Анго? Мне казалось, что все эти разборки с политиками после проклятья Кью для тебя до боли утомительны, — он ловко переключился на привычную мурчащую манеру, выстроенную годами актёрской игры. На том конце связи раздался очередной усталый протяжный выдох. И Дазай готов был поставить на то, что в этот момент Сакагучи потирает свою переносицу. Никому не сыграло на руку то, что провернула Гильдия. Ошибку совершили именно те, кто вообще решил выпустить Кюсаку. — Ты невозможен, — он буквально озвучил мысли всех тех, кому когда-то мог насолить Осаму. — От колыбели до могилы, стопроцентный изверг человеческого терпения. С того момента, как много лет назад их судьбы разделило дело, связанное с Мимиком, они больше не встречались в баре. Никто из них и не решился бы собраться там исключительно вдвоём и попробовать снова почувствовать себя друзьями. Быть такого больше не могло, а вот неожиданные встречи ради выгоды для самого Осаму — вполне. Так же работали и их созвоны. Ночью в любом случае не спалось — он не был тем, кто придавался бы стандартному человеческому режиму сна, перебиваясь лишь короткой дремотой на офисном диване и бодрствуя по ночам. Однако ранее он всё же поддался этому успокоению и проспал в своей комнате впервые настолько долго. И что же тому поспособствовало? Новая сотрудница которую он же и привёл в это агентство, поддаваясь великому чувству любопытства? В тот вечер он действительно поймал себя на успокоении. — Единственное, что я нашёл по камерам — это лишь то, как она выбежала из двора вашего общежития. Остальные камеры либо не работали вовсе… — Либо преднамеренно были сломаны, — Осаму продолжил сам, делая ещё один глоток виски, позволяя напитку приятно обжечь горло. Он отставил рокс в сторону, притягивая ноутбук поближе к себе. В мессенджере уже накопилось бесчисленное количество сообщений, пронизанных моралью от освобождённого Накаджимы. Ацуши действительно добрейшей души человек, по его мнению, но иногда это доводило его до ленивого выдоха, а порой и смеха. Он прекрасно понимал, что нужно заниматься розыском Кито. И совсем не нужно было об этом строчить весь вечер, доказывая, что каждый сотрудник в полной мере важен. Тем не менее тигр, видимо, проникся чувствами о том, что у Осаму всё под контролем, и что он справится с чем угодно. Даже Доппо понимал, что это не так. Каждое такое предвидение ситуации требовало изначального анализа происходящего. Кито шла вразрез со всеми анализами в тот момент — начиная от произошедшего на крыше, где он сам поймал себя на очередной слабине влечения, и заканчивая тем, как та молила остаться и помочь. Заигрался в романтика? Вполне — совсем не предавая значения тому, что обычные люди имеют свойство привязываться. И пробный серьёзный разговор с ней наедине вполне мог бы быть, не случись того, что случилось. Только вот эта мольба засела в голове подобно мерзкому паразиту, пытающемуся разъесть мозг изнутри. Обещал же и себе, и другу, что пойдёт дорогой добра, принимая на себя роль спасателя. Только Ода не уточнил тогда, что, выбрав наименьшее из двух зол, собственное осуждение всё равно накроет. «Останься я с тобой тогда, не успел бы спасти Йокогаму». Подобное случилось позже, когда он всё же решил оставить на земле Накахару. С одной стороны рыжая бестия полностью доверил своё бессознательное тело, выдав просьбу отнести его к машине, но, сделай он так, и представители мафии увидели бы в их напарничестве не только простой приказ со стороны двух организаций, заключивших договор, но и что-то более доверительное уж очень быстро. Это потом могло снизить авторитет самого Чуи. — Нужно, чтобы ты проник в базу данных Ордена и нашёл мне всё связанное с фамилией Кито, — Осаму ненадолго отодвинулся от ноутбука, стоящего на котацу. Длинные пальцы поддели тонкую ленту галстука боло и оттянули до конца, в конечном итоге вовсе убирая с шеи и оставляя на столе. Он так же вытянул рубашку из-под ремня. — Издеваешься? Это равносильно шпионажу, не говоря уже о том, что это может расцениваться как вторжение со стороны Японии?! Дазай тихо посмеялся, наливая себе новую порцию виски в стеклянный рокс. — Я не просил тебя светиться, ты в состоянии сделать это максимально незаметно, согласись. Анго готов был взвыть от недовольства и начать перечислять весь список того, чем именно чреват этот шпионский выпад в сторону Ордена. И совершенно точно сделал бы это, если бы не последующая реплика со стороны Осаму. — Ты ведь умеешь действовать по-тихому, прямо как в старые добрые времена, — брюнет по-своему игрался, продолжая словесную партию, сразу используя шулерские методы, прекрасно осознавая, что Анго поймёт, в какую именно сторону он клонит. Только вот Сакагучи отчего-то оттягивал ответ, принуждая выкинуть ещё одну карту. — Ты тогда даже не мешкался, продолжая улыбаться нам в лицо… — Ты действительно ужаснейший из всех, кого я знаю, — казалось, он и сам усмехнулся своим словам. Когда Анго сбросил трубку, Осаму снова вернулся в прежнее состояние. То, в котором он прибывал последние несколько часов, сидя в своей комнате общежития. Делая очередной глоток виски и чувствуя то, как наконец-то тело расслабляется и втягивается в пучину мутного состояния. Так даже думалось намного легче; картинки всех стратегий сами строились перед глазами. Больше всего напрягал тот факт, что где-то рядом присутствует довольный Демон. Даже сомнений не было в том, что именно он мог увести Кито за собой. Сама мысль о том, что Фёдор подобрал момент очень уж удачно, забавляла. Знал, что Осаму саморучно запрёт девушку в кладовой? Хитро, умно. И как всегда тошнит от представления о том, как расплывается хищная улыбка на лице русского. Знал, что сейчас ВДА будет попросту не до поисков сотрудницы? Что большая часть сил в любом случае будет направлена на конфликт с Гильдией? Конечно, именно этого, по мнению Осаму, и ждал Демон. Из головы не уходило лишь одно: то, как Рури Кито попросила уберечь Ай от одного человека — Стивена Кинга. Только вот Осаму слышал это имя впервые, и в телохранители явно не метил. * «Я хочу показать тебе кое-что важное. То, что тебе не следовало забывать», — именно этими словами сопровождался процесс, когда тело медленно уходило в царство Морфея; и в этот раз чужой, но не менее родной разум брал руководство. С начала всё было как в тумане, а постепенно появилось чувство, словно что-то проникает в душу. Заполняя, изменяя. Это не было чем-то пугающим — напротив, словно именно этого слияния и не хватало. Как будто душа бродила неполноценной с самого начала. Это всё действительно напоминало знаменитую сказку о путешествии маленькой девочки в страну чудес. Суть следования за белым таинственным кроликом изменилась, когда девушка коснулась руки своей копии. — Я совсем ненадолго в архив, честно, — поначалу голос казался далёким, тихим, но постепенно приобретал краски, как и сама картинка. Сфокусировав взгляд, всё-таки удалось настроить относительно чёткую видимость того, как рядом с металлической дверью стоит молодая девушка и взрослый мужчина средних лет. Ай не совсем понимала, кто эти люди, хотя видела стоящую девушку лишь со спины. Её образ состоял из классической одежды: брюки и такого же цвета пиджак; светлые волосы, едва достающие до плеч, забавно топорщились на кончиках в разные стороны. В ответ на требование мужчина поморщился, а после залился смехом. — Только давай не как в прошлый раз, не сиди допоздна, — он, подобно джентльмену, открыл перед ней дверь в архив, пропуская внутрь и совершая лёгкий реверанс. Ай на секунду подумала, что это действительно реалистичный сон. Настолько, что она, немного не веря, коснулась рукой спины стоящей девушки; только вот пальцы прошли сквозь. — Спасибо, — ответила незнакомка, проходя вглубь архива. Кито последовала следом, с любопытством осматривая всё вокруг. Было так странно… Возможности собственного мозга во время сна поражали. Это же надо было так двинуться головой, что вместо удивительных миров Морфея она начала чувствовать реальность происходящего. И всё же Кито решила следовать за девушкой, наблюдая за тем, как та двигается в сторону ровных рядов стеллажей. Помещение не было пугающим — напротив, по-своему уютным. Тёплое освещение от закатного солнца и даже волшебно светящиеся в воздухе пылинки; огромное количество бумаг на единственном широком столе; комнатные цветы в различных местах. Это больше походило на библиотеку. «Не отставай» И Ай послушалась родного голоса, возвращая своё внимание на ту самую девушку. Та действительно не замечала её, словно самой Кито тут и не было. Она следовала к собственной цели, передвигаясь не спеша и следуя вперёд до тех пор, пока не дошла до нужного ряда с алфавитной пометкой «К». Только тогда она повернулась вполоборота, и Кито удалось увидеть её лицо. Своё лицо. Абсолютно такое же, но на несколько лет младше. В эту секунду она засомневалась, но наличие приметной родинки на виске бросилось в глаза — Ай окончательно убедилась. Прошибло не на шутку, отчего она не смогла даже задаться вопросом, демонстрируя свой шок. Всё то же самое, только другая причёска: короче и не так уложенная. «Это я?» Проекция молодой Кито отвечать не собиралась. Нахмурилась, методично перебирая папку за папкой, выбирая лишь ту, что была действительно нужна. — Раз уж ты не хочешь рассказывать мне о своих заслугах, то я самостоятельно их найду и пойду к Агате не с пустыми руками, — после этих слов проекция дала увидеть на своём лице мягкую улыбку. — А когда тебя вернут в Орден, мы сможем вместе отправляться на задания. «Я тогда верила, что его просто недопоняли…» Ай боялась шевелиться, словно проекция её самой увидит и сразу же убежит с этим файлом. Сама молодая Кито воодушевлённо прижала папку к груди и резко раскрыла. Она постепенно опустилась на пол, находя это место приемлемым для чтения. Кито села рядом с ней. Содержание файловой папки она не смогла прочесть, но поняла его суть по первой же странице. Сверху было прикреплено скрепками фото: парень с длинными чёрными волосами, серые глаза обрамлены очками в красной оправе, серый свитер с высоким горлом, фактически закрывающий часть лица. Ниже была череда пунктов с информацией об изображённом на фото парне. Казалось, что путаницы ещё больше быть не может, но нет. Следовало понять ещё несколько дней назад, что ничего уже не встанет на свои места. Ай почувствовала себя так, будто подглядывает за теми делами, которые были вовсе не предназначены для её глаз. Пока она думала, проекция догнала её тем же шокированным состоянием, стоило только пролистать на несколько страниц вперёд. Проекция резко приложила ладонь к своим губам, зажимая. «Возможно, мне действительно не стоило этого знать…» Кито даже сквозь сон ощутила реальное чувство подступающей тошноты, а живот неприятно скрутило. «Я надеялась, что это всё ложь…» Страница за страницей, содержание одно и то же. Хотелось верить, что это не более чем фотографии из фильма, распечатанные на бумаге. Только в отличие от медиа-развлечения, фото с мест преступлений не предполагали под собой цензуру, показывая в полной мере всё то, что находится внутри человека. Кито никогда не приходилось видеть такого количества крови и внутренностей. Никогда не доводилось видеть, что-то настолько ужасное. На паре фотографий не было и речи о том, что у этих людей был хоть какой-то шанс на выживание. Тошнило. Ай действительно хотела перехватить файл в свои руки, чтобы просмотреть всё оставшееся, но проекция не торопилась с этим. Она перестала моргать на несколько секунд, немея. Страницы перелистывались, текст менялся датами и предписаниями, давая понять, что череда совершённых убийств длилась и дальше. Трупы менялись, и причины смерти тоже; чаще всего мелькала фраза: «Жертва покончила с собой». В голове чётко засела фотография, сделанная со вспышкой, что позволило в полной мере разглядеть то, что скрывал ночной густой лес. Висельники. «Я искренне верила, что причиной убрать его из отряда было простое неповиновение, неприязнь. Использовали его изначально, как резвый хлыст для борьбы с неугодными, а после приняли решение избавиться. Я почти поверила в то, что такого человека действительно стоит жалеть…» * Её тело резко вздрогнуло, пробуждаясь и вынуждая резко подняться в кровати. Сердце бешено колотилось, дышать было сложно. Взгляд метался по комнате, пытаясь найти источник опасности, настигший её во сне, но в комнате по-прежнему было тихо и пусто. Лишь собственное сбитое дыхание и шорох простыни нарушали, казалось бы, неестественную тишину. — Это сон, — словно убеждая саму себя, Кито накрыла своё лицо ладонями. — Это просто сон. Повторяла как мантру, пытаясь прийти в себя и успокоить дыхание, но мысли никак не хотели проясняться. — Что тебе снилось? — после этих слов кровать ощутимо прогнулась, а родное тело прижалось как можно ближе, дабы подарить спокойствие. — Этот мужчина… Нет, там была прошлая я, а я настоящая наблюдала за всем со стороны. Сложно было вообще понять, сколько именно собственное тело пробыло в этом сне. По возвращении в комнату тут было настолько же темно. Кито мысленно поблагодарила себя за то, что хотя бы не выключила лампу на прикроватном столике. Понимание времени в этом месте вообще отсутствовало. Увидь она сейчас даже тонкую полоску лунного света, стало бы намного легче. Время на телефоне показывало приближающиеся четыре часа утра. Кито ещё несколько раз сделала глубокий вдох-выдох, прежде чем потянуться к лёгкому пледу, лежавшему поверх одеяла. Накинула на обнажённые плечи и сделала первый шаг на холодный пол. Тело передёрнуло от контраста после нагретой кровати. — Куда ты? — Сура вопросительно вскинула бровь, наклонив голову на бок. — Пройдусь немного. Она не особо задумывалась над тем, было ли в её решении что-то разумное. Во всяком случае, это было лучше, нежели оставаться наедине со своим кошмаром в той комнате. Что, если вторая попытка уснуть только вернёт в тот промежуток времени, который ей показали. Увиденное могло объяснить постоянно не унимающее чувство того, что Кинг казался знакомым. Было страшно осознавать, что увиденное могло быть реальностью в прошлом. Тогда как это вообще работало? Как сон можно использовать для перемещения в прошлые мысли? Тишину длинного тёмного коридора прерывали осторожные шаги — недостаточно твёрдые, чтобы стены подхватили их, превращая в гулящее эхо. Следовать по тропе было по-своему пугающе и таинственно, но не менее любопытно. Кито действительно прочувствовала это, не испытывая страха встретить кого-либо, кто мог поджидать её в глубине тёмного пространства. Напротив, вдалеке виднелся слабый лиловый оттенок, разбавляющий тьму. На него хотелось идти, подобно мотыльку, летящему на свет, не в силах обдумать возможную опасность. Этот цвет Кито уже давно закрепила за одним единственным человеком. Дверь была слегка приоткрыта, словно её и ждали в такое время. Если это действительно так, страшиться этого или менять направление совсем не хотелось. Девушка не сразу подтолкнула дверь, посчитала немаловажным постучать несколько раз костяшками пальцев. — Проходи. Она так и сделала, позволяя себе осмотреть новое открытое помещение. Во всём увиденном была своя ощутимая атмосфера таинственности. Столько мониторов; толстых и не очень проводов по полу, едва ощутимые нотки запаха вкусных трав, смешавшиеся с привычной для этого места сыростью. — Не спится? — Фёдор не стал отрываться от собственного дела. Кито не смогла выдать ответ сразу, увлёкшись осмотром всего, что происходило на экранах. Бесчисленное количество бегущих строк и каких-то записей с камер, за которыми невозможно было уследить, а от долгого сосредоточения на них кружилась голова. Он не привык к тому, что кто-то так спокойно позволял себе приблизиться к его рабочему месту. Тот же Гончаров оставлял чай на самом дальнем краю стола, который был куда ближе к выходу, нежели к самому Достоевскому. И что происходит сейчас? Именно то, что действительно привлекло его внимание, принуждая повернуть голову и проследить за действиями этой девушки. Робкая, но ведомая своим же любопытством, Ай подошла ближе, опираясь на край, дабы вытянуться и всмотреться в те экраны, что были гораздо выше остальных. Эти бегущие строки и сменяющиеся картинки манили, и больше всего привлекло внимание искажённое изображение привычного образа мультипликационного мышонка Диснея. Вместо доброжелательной улыбки была более хищная и широкая. — Что это за логотип? — Символ моей организации, — врать не стал, прекрасно понимая, что Кито — не тот человек, кто мог бы что-то с этим сделать. В любом случае он презентует её уже завтра, гордо и уверенно заявив о своём вступлении в игру. Она позволила себе перевести взгляд на него, столкнувшись с холодным ответом лиловых глаз, усталых и по-своему глубоких, чего ранее ей не доводилось заметить при общении с ним. Разница была колоссальная, но внешность — всё та же, знакомая. Те же волосы, сейчас прикрытые белой шапкой, а вместо классической формы иная рубашка и мантия с густым пушистым воротником. Хотелось осудить за всё совершённое, но она словно не могла в этом выявить что-то действительно неправильное. Даже если Осаму прав, за ней следили и соврали о своей личности, но была ли в этом угроза? — Спасибо за обезболивающее, — столько благодарная фраза получилось слишком уж сухой и, осознав это, Кито попыталась выдать хоть какое-то подобие тёплой улыбки, но вышло криво. А вот у Фёдора получилось куда лучше — он скорее усмехнулся, чем попытался сгладить неловкую попытку. У Ай буквально застрял ком в горле — так же, как и вопрос, который хотелось задать. — Скажи, зачем ты поместил в ту игрушку жучок? Он снова усмехнулся, довольно прикрывая глаза и отворачиваясь в противоположную сторону. Она не совсем поняла почему, но вопрос отпал сразу, как только он повернулся, держа всю ту же знакомую пушистую игрушку. Сколько же дней она её не видела? Столько моментов упустила, не имея возможности прижать это белое сокровище к груди? Сначала было сложно верить в это внушённое чувство успокоения, но постепенно эффект плацебо брал своё. Мужчина опёрся локтем на поверхность стола, подперев ладонью одну сторону лица, выжидая. А девушка стояла на месте, не осмеливаясь протянуть руки и получить желаемое. — Ну же, возьми и проверь сама, — его речь была по-прежнему спокойной и бархатистой, тихой, отчего неосознанно получалось вслушаться и погрузиться в пучину сказанных слов. Фёдора эта медлительность угнетала, потому он решил ускорить процесс принятия её решения. Он подкинул мышонка, а Кито пришлось экстренно прийти в себя и поймать его в ладони. — Мы обсуждали это с тобой, ты слишком ведома на ложь. Иронично. Казалось, обладательница наивного взгляда чёрных глаз вовсе не рассматривала именно его как причину основного количества лжи и манипуляций. Безусловно льстило. Она не понимала, почему было так стыдно прямо сейчас начать прожимать игрушку в поисках чего-то инородного в ней. Не перед ним, позже и, возможно, вообще никогда. — Что есть искупление, Ай? После этих слов он отодвинулся от стола, поднимаясь. Достоевский шагнул навстречу, возвышаясь над ней, замечая как полон замешательства столь невинный взгляд снизу вверх. Он определённо мог бы назвать её чистейшей душой, если бы не злосчастное наличие дара. Предложенная им ладонь казалась манящей, и не поддаться этому искушению было бы совестно. Она послушно вложила свою руку, чувствуя вместо привычного человеческого тепла более холодные пальцы. «Какая нежная кожа», — мысленно подметила девушка. Он не торопился с действиями, изящно уводя за собой в свободный центр комнаты. Так, чтобы в последующем ничего не могло помешать. — Великая жертва будет преподнесена подобно плате за грехи человеческие… Первое движение, и ранее согревающий плед слетел с плеч. Второе движение дало ярко ощутить контраст температур — чужая рука нашла свой покой на женской талии. Третье движение сократило расстояние, позволив намного ближе столкнуться с его взглядом. Кито подобно безвольной кукле не стала возражать, лишь зачарованно всматриваясь в его лицо и застывшую на бледном лице ухмылку. Мышечная память сработала прекрасно, извлекая из недр потухших воспоминаний практику вальса. Девушка робко коснулась рукой его плеча. Пальцы рук переплелись лишь по его инициативе. Медленный шаг назад и верное преставление ног; шаг вперёд с направленностью в правую сторону. — Твоя организация, — Кито начала тихо, не осмеливаясь нарушить тишину. Словно каждое слово могло прервать безмолвную мелодию, проигрывающуюся только лишь в их головах. — Я хочу узнать. Постановка предложений явно могла бы быть лучше, если бы она не была заворожена его спокойным выражением лица. Фёдор вовсе не смотрел под ноги — он закрыл глаза ещё в самом начале, расслабленно улыбаясь. Ритм был идеальным, шаги синхронизированными, а движения — гармоничными. Достоевский прекрасно управлял их телами в момент спонтанно созданного вальса. Отвечать он тоже не торопился, разум уже погрузился в знакомую мелодию любимого исполнителя. Отвечать сразу было безвкусно, следовало потомить столь любопытный женский разум в ожидании. — Я собираюсь избавиться от каждого эспера и подарить этому миру истинное искупление, — после этих слов он прокружил их тела, меняя расположение. Кито замялась, не зная что ответить на это. Избавление от эсперов? Даже не от самих даров, а от людей в целом? Такой план, не предвещающий ничего хорошего, слишком контрастировал с его спокойным выражением лица. Фёдор действительно был расслаблен — причин для напряжения попросту не было. Он уже давно привык к тому, что вёл собственноручно не только исполняющийся танец, но и каждое действие, что сейчас происходило в Йокогаме. Он полагался лишь на себя и собственные умения, собирая вокруг себя исключительно ведомых. Чужое повиновение было действительно сладким десертом. — Чем плохи дары людей? Этот вопрос он ожидаемо предвидел — это первое, что задаёт каждый, кому он мог озвучить свой план. Снова синхронизированные шаги, но уже ей навстречу, Кито вовремя подловила. — Есть действительно полезные способности. Например, исцеление. — Само наличие даров противоестественно воле Божьей, — в этот момент он открыл глаза, встречаясь с ней взглядом. Кито словно увидела зарождение новой вселенной в пучине лиловой радужки. Блики от светящихся мониторов добавили ещё большего эффекта. — Озвученная тобой способность… Не задумывалась ли ты, что это обесценивание людской жизни? Отсутствие страха отбирает покаяние прощению. В его словах был смысл — настолько тяжёлый, что ещё немного, и без того мутное состояние разума приведёт к его отключению вовсе. Она думала о том, что некоторые сотрудники ВДА могут попросту не бояться смерти, зная, что Йосано полностью исцелит их и поставит на ноги. Обесценивание людской жизни. Был ли страх за собственную жизнь у Осаму Дазая, если такая способность не работала на него? Она никогда особо не задумывалась о вере, но его речь была настолько сладка и пряма, невольно пришлось задуматься. — Это жестоко, но… — Все ли носители даров задумывались об этом? — перебил её Фёдор.