«Доверие невинных — самый полезный инструмент лжеца». — Стивен Кинг.
Если бы Кито довелось писать сочинение на тему «Как прошёл мой вчерашний день», она бы сдалась, отбросив эту затею надолго. Предпочла бы не вспоминать именно себя в этот вечер, не осмеливаясь найти своим словам хоть какое-то объяснение. Проще было убрать накопившуюся пыль по всему дому, чем признать методику Дазая. Стало действительно легче — как камень с души. А он всё это время висел на шее и натирал жёсткой веревкой горло. Вместе с этим пришло и принятие того, что действовать нужно исключительно самостоятельно, не ожидая ответов от сторонних лиц и не стараясь найти защиту в ком-либо. Пересмотр своего поведения сказался и на выборе одежды. За последнее время наконец довелось лично выбрать наряд, а не принять очередной пакет из рук беловолосого театрала. К слову, явиться он должен был в ближайшее время. Встретиться поутру и вернуться назад — такая была договорённость. А пока было примерно полчаса на сборы. Сумка готова, стоит рядом с дверью. Лишь самое необходимое, что неловко было попросить даже у бесчеловечного (на первый взгляд) Гончарова. На кровати был разложен неширокий выбор нижней части образа. Только отчего-то не хотелось прибегать к привычным длинным юбкам, словно их время уже прошло. Совершенно не то. Руки тянулись к сложенным у края кровати брюк клёш. Хотя изначально, вытаскивая оставшийся в доме ассортимент, Ай их вариант даже не рассматривала. «Зачем только покупала», — так она отозвалась изначально. Тем не менее выбор сделан, чёрные брюки надеты. Они хорошо сочетаются с такого же цвета водолазкой. — Заплести тебе волосы? — поинтересовалась стоящая рядом Сура. — Нет. — Короткий и сдержанный ответ. Помимо опухших глаз, после вчерашней истерики Кито заметила две детали — то, насколько отросла чёлка и как жалко смотрелась повреждённая губа. «Вид, молящий об утешении, жалости», — после этой мысли она брезгливо скривилась. Если именно такой её вчера видел детектив, то это явно не самая лучшая презентация себя после своеобразной разлуки. А вот с ним вчера было всё в порядке: Осаму казался веселее чем обычно — до какого-то момента. По итогу волосы были небрежно закреплены крабиком на затылке. Она сама того не хотела, но пыталась найти объяснение вчерашнему. Почему Осаму, которому удалось вывести её на эмоции, ещё и остался после этого? Больше всего было противно от себя самой — потому что продолжала притворяться спящей даже после пробуждения. То, что в отличие от момента в машине детектив не заметил пробуждения. Неловко было даже представлять, как бы он отреагировал на алеющее лицо Кито. Этот момент с короткими объятиями стал для неё куда интимнее того, что произошло на крыше. Восприятие обострилось, позволяя прислушаться к его запаху. Найти в нём оттенки парфюма, как ни странно, кофе и лёгкий запах сигарет. А крепкие руки, прижавшие к себе, по итогу были горячее его дыхания, что тоже довелось ощутить на макушке. Осаму непонятный, непредсказуемый. Либо от общей сложности его личности, либо он сам не позволял приблизиться к своей душе. «Так даже лучше», — подытожила девушка. Ритм стука в дверь комнаты оказался мелодичнее, чем ожидалось, а следом знакомая яркая подача голоса: — Туки-туки! А вот и я! — Николай, не дожидаясь ответа, распахнул дверь, словно предварительный стук был чистой формальностью. — Секретарша? Кито от такой его реплики удивилась и решила повторно глянуть на себя в зеркало. А ведь и вправду похоже — оставалось только добавить стопку документов в руки и стереотипный аксессуар — очки. — Хах, действительно. Гоголь не стал задерживаться в дверях — прошёл вперед и остановился в метре от девушки. Он не был тем, кто особенно часто соотносил внешний вид с личностью, но про себя подметил общий выбор тёмных тонов. Не по его вкусу: слишком тускло и до тошноты банальный цвет. Мужчина гиперболизированно состроил удивлённое лицо. — Траур? — Ага, по моей спокойной жизни, — саркастично ответила Кито. Доля правды и горсть раздражения. — Фёдор вернулся? На его лице промелькнуло замешательство. Нельзя было сказать, что Достоевский в полной мере посвящает театрала в свои планы. Обычно это было в качестве, наверное, самого короткого отчёта, а в данном случае: «Я в плен, забери меня в семь часов». В тот момент у Николая даже сложилось впечатление, что он подрабатывает водителем. Только вместо машины — Шинель. А потом он вспомнил, что для Кито Фёдор покинул их своеобразный бункер намного раньше своего «заключения» на корабле Портовой мафии. — Ещё не вернулся… Зачем тебе это? — Ай упустила момент, когда лицо театрала приняло более серьёзное выражение. Даже веко одного открытого глаза опустилось и придало его взгляду некое отречение. — Ты как соловей, самостоятельно возвращающийся в отведённую ему золотую клетку. Кито хотелось верить, что она не была глупой. Что самостоятельно поняла всю опасность, которой веяло от Фёдора за километр. Только вот в нём читалась расчётливость, уверенность и желанное ею спокойствие. В отличие от детектива, с ним можно было спокойно выдохнуть. Поведут или направят — тут уже было не важно, главное — спасение от собственных выборов. — В таком случае ты сойка. — Она улыбнулась этой шутке. Только Кито не осознавала того, насколько чётко попала. Чего невозможно было ожидать, так это того, что после минутного замешательства Гоголь будет хохотать. При всей его экстравагантности, девушка не чувствовала от него опасности. Скорее таинство, в котором хранилась его личность. Лишь в течение нескольких секунд доводилось лицезреть на его лице спокойствие, которое быстро сменилось смехом. Николай подавил нарастающих звонких смех и повернулся в сторону собранной сумки. — Не мог бы ты отправиться без меня? — Передумала? — не оборачиваясь, предположил театрал. Не передумала, просто за ночь нашла то, что хотела бы сделать напоследок. Ей действительно не было известно, когда ещё раз получится вернуться сюда. Да и захочется ли? Если предположить, то вещей тут осталось не так много. Значит, в скором времени тут станет совершенно пусто, а после права на дом вернутся первоначальному арендодателю. Потом сюда заедет новая семья и от былых следов существования её семьи в этом месте не останется и следа. Николай учтиво принял отсутствие ответа. В какой-то степени он уже научился определять ответ в глазах говорящих. Поднял сумку и закинул её на одно плечо. — Я тебя понял, — после этих слов театрал полез в карман своих полосатых брюк, вытаскивая всё тот же простой кнопочный телефон. — Тут вбит один номер, отправишь на него сообщение. Сразу явиться не обещаю, у меня куча-при-куча своих забот. Знаешь ли, я востребованный человек! Вполне себе. Единственный в своём роде! Под конец театрал вернулся к своей яркой манере. От этого его голос стал по-прежнему звонким и мелодичным. Следом засияло «окно» Шинели, переливаясь золотыми волнами. Напоследок он кинул телефон в сторону девушки — та вовремя поймала. А потом он исчез вместе с сиянием способности, оставляя наедине с тишиной. Теперь же, когда уединение с самой собой отрезвило, Кито нахмурилась — отчасти злостно. Причиной тому было вовсе не одиночество и не головная боль, которая в целом сопровождала каждый её день, а мысли. Те, что изначально вызывали непонимание, а потом страх. Помедлив, девушка направилась к выходу из комнаты. Не обратила внимания на бредущую позади копию — та в целом вела себя тихо. Вышла в главный коридор, прошла мимо кухонной зоны. Целью была дверь, а именно проверка того, насколько хорошо она закрыта. Кито открыла её, проверила отсутствие каких-либо нежеланных гостей на улице и снова закрыла на несколько оборотов. Для уверенности ключ оставила в замочной скважине. Сура чувствовала и прекрасно понимала то, что сейчас произойдёт. Покорно уселась за обеденный стол ещё в момент «проверки» двери. А после вернулась и Ай, присев напротив. Примерно так же, как вчера они сидели с Осаму — даже тарелки остались. В отличие от прошлого, сейчас ей было абсолютно всё равно на порядок. Некому сделать замечание и не для кого стараться соблюдать чистоту. Пускай так и будет, ещё более серой общая атмосфера уже не станет. Взгляд Кито был направлен куда-то сквозь родную фигуру копии. Словно предвидела, что каждый её вопрос не возымеет своего ответа. Сура будет молчать так же, как и раньше, так же, как и всегда. И почему-то Ай верилось, что ей получится разговорить копию. Не сразу, а постепенно. Возможно, более грязным методом — таковой уже крутился в голове. — Рассказывай, — фраза прозвучала пренебрежительно. — Ты ведь молчала долго, неужели совсем не хочется выговориться? Сура прищурилась. Где-то она уже слышала эту саркастическую манеру речи. А именно от новых лиц, что появились в жизни хозяйки. Тишина. — Почему наша семья уехала из Лондона и откуда ты взялась? — девушка настояла и показательно скрестила руки на груди. Такого не происходило ранее. Если быть точнее, Кито никогда не пыталась подавить своим взглядом. Копия мысленно упрекнула себя в том, что пропустила момент, когда хозяйка изменилась настолько. — Всё, что было «до», не должно тебя волновать, — огрызнулась Сура. Способность нахмурилась, копируя выражения лица Ай. — Тебе был дан шанс начать новую жизни, а ты начала рыться в грязи прошлого. Я оберегала тебя с самого начала, так не лезь хотя бы сейчас… М? Кито ещё на середине перестала слушать. Всё озвученное — повторение, не имеющее раскрытия и смысла. Сура не раз отмахивалась именно такими фразами. И, по-видимому, считала, что всё всплывшее в памяти, пускай хоть и рвано, но не оставит следа? Отнюдь нет, хотелось разобрать всё по пунктам. Тем самым, ранее расписанным в блокноте. Который ко всему прочему был украден, о чём Ай решила промолчать. Сура, что предпочла смотреть на пустующее место хозяйки, перевела взгляд. Её черные глаза округлились, а бровь нервно задрожала. Будучи копией, проекцией и всего лишь способностью, она испытала пробежавший по телу холод от увиденного. — Тогда оберегай, как и прежде, от меня лично, — сухо произнесла Кито. Её рука крепко удерживала остриё ножа рядом с кистью руки. Острый метал так легко продавил под собой мягкую бледную кожу. Не ранило — для этого требовалось резкое движение. Которое мысленно представила себе копия. Шумно сглотнула. — Ответы…*
— Это как в примитивном детективе, когда к главному герою наведывается таинственная дамочка, — лениво протянул брюнет. — Водит за нос, кокетничает, но к себе не подпускает. — И много ты таких прочитал? — Куникида поправил очки и вернул руку на руль. Осаму пренебрежительно попытался закинуть длинные ноги на панель машины. Только это у него не получилось, отчего он недовольно цыкнул языком. — На подобное клише ворчит Рампо-сан. Блондин старался не замечать очередную нелепую попытку — вождение с соблюдением правил было важнее. Следовало бы привыкнуть к странным повадкам перебинтованного. Так ведь произошло почти со всеми в ВДА, но не с ним. «Ублюдок. Знал бы ты, сколько я отдал на химчистку салона», — мысленно выругался Доппо. — А я считал, что такая роль уже давно закреплена за мной, но нет! Откуда ни возьмись, утром я обнаружил письмо. Просунули под входной дверью и не оставили следов! — Дазай явно был воодушевлён, но помимо этого искренне смеялся над таким поворотом. Большую часть конечно же скрыл, от Куникиды — в особенности. Предпочёл подать всё в том ключе, что данная особа не больше чем влюблённая подражательница. Почитала детективов, вдохновилась, а утром расписала письмо и приправила духами с ароматом роз. В действительности всё так и было — он только умолчал о связи с Орденом. — Твоя роль — шут, ни больше ни меньше. Осаму даже не обиделся: такое слышал несколько раз в неделю. При всех оскорблениях, Доппо уже выразил своё восхищение. В конце концов, битва с Гильдией завершена, а её представители разбрелись по самым тёмным уголкам Йокогамы. Остался только Эдгар По, который ну никак не вписывался в ряды ВДА. Тем не менее Эдогава в его присутствии заметно повеселел, хотя и относился к нему пренебрежительно. Пока Доппо рулил, Осаму думал. Старался мысленно воспроизвести каждую строчку письма. Подобно алгоритмам сопоставить, понять скрытый смысл. Оно читалось сумбурно, возможно, от общей загадочной манеры. Либо есть вероятность, что обратившаяся игралась. Более того, бумага, выбранная не просто так, принудила его задуматься. Словно обратившаяся и не пыталась скрыть факт того, что находится в городе. Табельный лист. А текст был на обратной стороне. Сохранилась даже печать библиотеки. Той же библиотеки, на крыше которой он порой просиживал рабочие часы. На крыше которой довелось познакомиться с Кито. Подметил и красоту почерка, изящного, ветвистого. Каждая буква была выведена старательно и одновременно с лёгкой игривостью. Не привычные японские иероглифы, а английский язык. Чего только стоила «печать» поверх подписи — след от красной помады. «Просят остановиться — «спешит», просят ускориться — «тянется». Так вот для меня оно доступно, а для вас — бесценно. Не вознаграждая им врага, используйте во благо. Тот, кто дарует встречу со страхом, способен привести к месту. Я знаю, что он здесь, но не могу найти самостоятельно. А вас, Осаму Дазай, величают гением, не подведите. В противном случае мне придётся предоставить доказательства о вашем вмешательстве незаконным путём. Я не опущу упоминания о скрытии эспера, стирающего улики, не играйтесь». — Как она? — голос напарника вывел из размышлений. В этот момент Доппо уже завернул на нужную улицу. Детектив состроил глупое выражение лица, вскинув брови. — Не делай такое лицо. Можно подумать, ты не встретился с ней вчера. Отнекиваться он и не собирался — скорее пытался уйти от подобного вопроса. Ответа попросту не знал. Когда Осаму уходил, Кито спала. Можно ли было назвать состояние после истерики «нормальным» — вопрос сложный. — Я не знаю. Куникида искренне удивился, но не подал виду. Чтобы этот заявленный новый гений детективного агентства что-либо не знал? Больше поверил бы в плоскость земли, чем в это недоразумение. Вытягивать ответ не стал — лишь понимающе промолчал. Когда машина остановилась, оба выдержали паузу. Каждый думал о своём, не собираясь делиться с напарником. Доппо пытался составить возможный диалог так, чтобы он не был воспринят навязчивым. Мыслей Осаму не знал никто, отчасти и он сам. И всё же он остановился на простейшей эмоции — тоске. Независимо от вчерашних событий, решение было принято. Она не предатель, но и не соратник. Следовало откинуть из головы всё лишнее и воспринять Кито как личность, которая может принести проблемы. Не сама лично, а её связь с Достоевским, которую нельзя было отрицать. И, по мнению Осаму, проблему лучше рубить на корню. — Если настанет момент, когда ты заметишь угрозу с её стороны — ты выстрелишь. — Едва ли не шёпотом произнёс брюнет. Не в привычной раздражающей манере — безмятежно. А взгляд пуст, темнее ночи. В таком случае говорят, что в этой беспросветной тьме невозможно найти выход. Именно с такими словами Фукудзава проводил Доппо на экзамен Осаму. Будучи неуверенным в том, насколько стоит доверять новому сотруднику, чувствовал подвох. И несмотря на то, что перебинтованный вызывал у блондина раздражение, его чутью он доверял. «Будем надеяться, что этот момент не настанет», — подумал идеалист. Входная дверь открыта, что сразу же заставило мужчин напрячься. Рука Доппо рефлекторно потянулась к кобуре. На улице тёплая осень, слышно птиц и играющих где-то вдалеке детей. А перед ними словно путь в другой мир. Тёмный, напрягающий и тихий. Открыв дверь, оба остановились, прислушались. Абсолютная тишина и темнота. И только когда дверь оказалась закрыта, а все сторонние шумы остались снаружи, можно было услышать капли воды. Медленный глухой звук соприкосновения с металлической поверхностью раковины. В приглушённом освещении ранее уютный коридор семейства Кито казался особенно длинным — бесконечным, уводящим своей темнотой куда-то вдаль. Осаму шагал первым, попутно осматриваясь. Кухня была за поворотом, за аркой — идти совсем немного. Это не страшно, особенно для них, тех, кто не раз бывал в ужасающих ситуациях. Но будь то место преступления, которое обозначалось заранее — подобное не шло в сравнение с гнетущей тишиной, перебиваемой стучанием капель. Следом за звуком Дазаю привиделась Кито. Прошлая, с первого знакомства. Тогда, при первом его посещении её дома, она неловко улыбалась и кланялась бесчисленное количество раз. В какой-то степени сияла и даже столь чёрные бездонные глаза блестели, отражая солнечный свет. — Пусто, — более расслабленно произнёс детектив, удостоверившись в том, что на кухне никого нет. — Прикрывай спину. «Не думал, что мне придётся опасаться твоего дома», — пронеслось в голове брюнета. Вчера на кухне было не менее гнетуще, но всё спасало присутствие самой девушки. А сейчас тут беспорядок, разбросанные стулья и перевёрнутый стол; вдребезги разбитые тарелки с их вчерашнего ужина; полусорванные жалюзи и всё тот же протекающий кран. Осаму присел на корточки, обращая своё внимание на пятно. Небольшое, но значительное — кровь. На первый взгляд не густая: «Рана не смертельная». А следом «бисеринки» маленьких капель, вырисовывающие дорожку до столешницы. Выше — воткнутый прямо в деревянную поверхность кухонный нож. Тут уже и стала понятна причина кровавого следа. От рукоятки до лезвия всё те же пятна, и в сумме — неприятный запах крови. — Я нашёл упаковку от бинтов в ванной, — послышался напряжённый голос Доппо. — В доме чисто. На этом моменте до Осаму дошло. Он двинулся резко, чуть ли не сметая напарника. Тот вовремя увернулся, чтобы не столкнуться плечами. В комнате тоже пусто: сумки нет, на кровати разбросана часть вещей, рваные куски бумаги и заново разбитый телефон. Тот, что Дазай лично старался восстановить. Остаток деталей разлетелся по полу, а основная часть лежала под стеной. И всё те же пятна крови. По-видимому, Кито не старалась открыть шторы, а израненной рукой пыталась нащупать переключатель. Только света в этом доме уже давно нет — дабы не тратить электричество во время отсутствия жителей. О тщетных попытках свидетельствовали размазанные следы. — Куникида, подними записи с уличных камер, — строго выпалил детектив. Обернулся и заметил всё только тогда, когда раздался глухой звук удара. Доппо потерял сознание сразу же, упав тяжёлым грузом на пол прямо в проходе. — Выкидывай пистолет, — выдал грубый мужской голос из темноты.*
Ситуация патовая: спереди восседает внушительных размеров мужчина, а позади ещё четверо ему подобных. Закрытая дверь, отсутствие каких-либо окон и путей для отступления. Абсолютное ничего для спасения себя самой. Девушка, сидящая на кожаном чёрном диване, сдерживает себя, чтобы не зажать нос рукой. Запах стоит омерзительный, комната пропитана сигаретным дымом. Но он и не прекращался, не успевая рассеяться: мужчина закурил уже во второй раз. — Я не понимаю, какую договорённость ты имеешь в виду, — его речь нагружена просачивающейся пренебрежительностью и хрипом. — Обычно девочек учат с детства о том, что не следует лезть к незнакомым дяденькам. Кито стиснула зубы, стараясь не наговорить лишнего. Прекрасно понимала, что не в её положении дозволено грубить, тем самым выводя мужчину из себя. Кто-то за спиной тихо посмеялся от слов говорящего. Руководитель порта Йокогамы, не назвавший своего имени изначально, внушал страх. Только рвения к правде и справедливости у блондинки было куда больше, чем трезвого восприятия своих возможностей. Выйти на него и потребовать встречи стоило многих усилий. Девушка в течение часа докучала работникам порта, пока не пришла охрана. В последующем и им пришлось столкнуться с упрямством невысокой хилой девчушки. Кто-то всего раз пустил шутливую фразу: «Малышка, давай я лучше проведу тебя к себе домой, зачем тебе босс?», но столкнулся с презрительным взглядом чёрных глаз. — Вы допустили появление подрывника Портовой мафии и в последующем умяли расследование. Что это, если не договорённость? — Кито нервно потеребила бинт на руке, но старалась сохранять строгость в своей речи. Руководителю это явно не понравилось, отчего он поддался вперёд и взглянул ей прямо в глаза. — На твоём месте я бы не раскидывался упоминаниями мафии с такой лёгкостью. За спиной Кито раздался звук, оповещающий о том, что кто-то из амбалов снял пистолет с предохранителя. Глазом не повела, сдержала в себе просочившуюся сквозь упрямство нотку тревоги. Мужчина, сидевший перед ней, поднял руку, отдавая знак «отмены» охране. — Тайлер Девис умер, как и большая часть тех, кто был тогда на терминале… — Ты думаешь, я имена запоминаю? — перебил её руководитель. И уж лучше бы он молчал, ибо этим пренебрежением вызвал у Кито нескрываемую ярость. Она была заметна лишь для одного человека — её способности. Та словно по команде оказалась за его спиной. Охранникам, опешившим от неожиданности, так же, как и руководителю, оставалось только гадать, где копия успела перехватить крупную верёвку. Концы были накручены на кулаки, а длина нашла себе место на шее мужчины. Сура не делала резких движений — просто подарила возможность почувствовать шероховатую верёвку на щетинистой широкой шее. — Я вот что скажу, ибо живой ты отсюда уже не выйдешь, — даже стоящая позади копия не помешала ему сделать ещё одну затяжку. Словно насмехаясь над дерзким выпадом Кито, он выдохнул густой дым в её сторону. — Когда тебе в руку падает стопка купюр, ты осознаёшь, что человеческая жизнь обычных работяг в единицах имеет малую стоимость. Кито вовремя уловила его взгляд, предназначавшийся вовсе не ей. Успела поменяться местами, подставляя копию под удар. И оставалось только представлять, что бы с ней действительно произошло, если бы не замена. Один из охранников замахнулся дубинкой с такой силой, что от удара голова копии едва ли не слетела с тонкой шеи. Было противно, но речь руководителя была всё же куда более мерзкой, чем вид неестественно изогнувшейся шеи. Девушка намотала один оборот верёвки на кулак и потянула на себя. Жёсткая верёвка сразу же въелась в грубую от постоянного бритья шею, тем самым заставив мужчину поперхнуться дымом от сигареты. Для устойчивости Ай упёрлась коленом в спинку дивана. — Тогда ваша жизнь не стоит и одной такой купюры, — спокойно прошептала ему на ухо девушка. Если бы ему в этот момент удалось увидеть её взгляд… Если бы только он мог повернуться, то непременно понял бы, как страшна пучина чёрных глаз той, что в определённый день потеряла отца. Той, что днями и ночами душила себя виной за невозможность избежать эту потерю. Они поменялись снова, когда один из амбалов открыл огонь в её сторону. Те, по всей видимости, решили, что вторая девушка на диване уже мертва. И то было огромной ошибкой, ибо у копии сил куда больше. Злости во сто, если не в двести процентов больше. Ибо, несмотря на обильное количество пуль, Сура не упала, а лишь рывком потянула верёвку на себя. За звоном падающих гильз не было слышно, какой хруст издала переломанная за секунду шея. Кито наблюдала за всем этим беспристрастно, лёжа на боку. Смотрела за тем, как Суру пробивают насквозь, как сползает с дивана бездыханное тело руководителя. — Око за око, — шёпотом произнесла. — …да весь мир ослепнет, — добавил кто-то над головой. По-видимому, один из охранников успел позвать помощь. А в лице «спасителя» оказался один из эсперов. Которому в отличие от других хватило не только сил, но и смелости подойти настолько близко. Кито не успела заметить, как её рывком подняли за волосы. — Поменяешься местами — расстреляют уже вас обеих, — едко прошипел нападающий. Ай оставалось только перебирать ногами в воздухе, держаться за крепкие руки мужчины, чтобы хоть немного сбавить боль. А следом удар, прямо в живот, после чего её барахтанье в воздухе прекратилось. Последнее, что ей довелось увидеть — красное свечение вокруг себя и огненно-рыжие волосы, выглядывающие из-под чёрной шляпы нападавшего. Уверенность Кито уменьшалась после каждого удара, что приходился по разным частям тела. Молчала, продолжала раздражать того, кто пытался выбить из неё ответ. Цели её убить не было — это она поняла уже после первой половины часа. Следовательно, оставалось терпеть и молчать. Этот человек с волосами цвета огня не торопился отвечать на её вопрос, лишь задавал череду собственных. Щека горела после первого его удара — довелось встретить кулак лицом. Перед этим он силой схватил за волосы, дабы максимально близко и прямо в лицо задать вопрос: «Зачем ты убила?». Лишь после нескольких секунд Кито не нашла ничего лучше, чем ударить его лбом, за что получила сразу же. Вины не чувствовалось — руководитель заслужил смерть. В голове Ай это была меньшая мера наказания ему за все деяния. Суру увели почти сразу, отдав указ о том, что не следует отменять способность. Перед этим показательно выстрелили ей в ногу. Меняться смысла не было. Одно такое «замещение», и пуля уже пришлась бы не в копию, а в собственное тело. А те, кто её уводил, продолжали стрелять с небольшой периодичностью. По-видимому, расходы на патроны их не волновали. Оставалось только наблюдать, как уводят единственного человека, который мог бы помочь. Однако мысль о принадлежности копии к человеческому роду отметалась после первого же десятка пуль. Она, повторяя за хозяйкой, держала рот на замке. Дотянуться бы до телефона и дать уведомление Гоголю — быть может, он смог бы найти Кито, забрать и обезопасить. Только любая попытка двинуться пресекалась пинком. Кто, если не Мафия перед лицом? В какой-то момент мужчина сам упомянул это. Говорил и о том, что после её выпада на руководителя порта появится ряд раздражающих проблем. В целом, до них ей попросту не было дела. Копия покорно сидела на полу. По инерции дёргалась лишь тогда, когда очередная пуля пронизывала плечо. От толчка соприкасалась спиной со стеной и снова «обвисала» головой вниз. Она изначально была против затеи. Изначально твердила Кито о том, насколько это может быть опасно. Та не слушала — шла вперёд и просто игнорировала. А перед этим была сцена «бытовой поножовщины» на кухне. Стоило Суре промолчать на очередной вопрос, как хозяйка заносила над своей рукой нож. И в один такой момент «допроса» остриё пронзило её ладонь. За всё начало дня Сура несколько раз испытала злость независимо от эмоций хозяйки. Хотелось бросить её на произвол судьбы и просто уехать. Кито эгоистично требовала правды, плевала на то, как трепетно относилась к ней копия. Она ведь и сама понимала причину её злости, но не продолжала желать того, чтобы Кито остановилась. Использовала дарованную возможность и поблагодарила за защиту. Ничего этого не было — так же, как и былой веры в спокойную жизнь. Пока все считали её не более чем способностью, Сура прокручивала в голове лишь одну мысль: «Я тоже человек». Когда помимо уже приевшегося звука выстрелов раздались шаги по коридору, копия повернулась. Обернулись и те, кого назначили за ней следить. Их реакция была быстрой: оба сменили пистолеты на автоматы и наставили в сторону приближающегося человека. Из тени коридора вышел никто иной как Осаму Дазай. Бредущий не спеша, прокручивающий на указательном пальце пистолет. В привычной манере расслабленный, словно он брёл по музею. В момент возникшей тишины можно было услышать то, как он тихо мычал какую-то мелодию. — Стоять! — После этого выкрика детектив остановился и поднял обе руки. — Кто? — Осаму Дазай, — представился брюнет. Благодаря тому, что он в полной мере попадал под свет лампы, можно было увидеть то, каким холодным взглядом он встретил обратившихся. — Бывший исполнитель Портовой мафии. Те сразу же опустили оружие, стоило им только услышать имя. Один из них отшатнулся на дрожащих коленях. — Господин Накахара велел не входить в кабинет, пока не отдаст команду. Осаму не слушал. Убрал обе руки в карманы плаща и прошёл мимо них. Не одарил вниманием и саму копию, что, пожалуй, впервые посмотрела на него глазами, полными надежды. А детектив просто не считал важным взглянуть в её сторону. Остановился лишь тогда, когда копия ухватилась рукой за ткань бежевых брюк. — Остановись, — тихо прошептала копия. Сама не верила в то, что рискнёт к нему прикоснуться. Однако понимала, что его способность не сработает через одежду. — Не могли бы вы подождать снаружи… — с наигранной вежливость произнёс брюнет. И только когда двое мужчин ушли вглубь коридора, а потом уже скрылись за дверью, детектив присел на корточки. Украдкой взглянул на перебинтованную руку копии, убедился в собственных догадках. К его удивлению, сейчас реплика не язвила. Виновато посмотрела в пол и едва слышимо шмыгнула носом. — Останови это, — тихо и невнятно произнесла Сура. — Забери, запри и переубеди её. Сделай что-нибудь, чтобы я больше не находилась во всех этих событиях. — Не могу, — с лёгкой усмешкой ответил детектив. — Сама видишь, Кито оказалась куда несноснее самого пубертатного подростка. Реплика что-то невнятно произнесла себе под нос, шмыгнула куда громче, чем до этого. — Что? — Он переспросил и с любопытством наклонил голову в бок. — Я жить хочу. Понимаешь? От её слов он усмехнулся, что было не очень-то уместно — но даже это Сура была готова пропустить мимо ушей. Куда важнее было то, что сил больше не было. И Осаму был единственным, кого она могла рассмотреть в качестве спасителя. Вовсе не Фёдора, который казался всезнающим и уверенным в каждом своём шаге. Вовсе не Кинга, которого ей хотелось одновременно убить и ровно настолько же обнять. Дазай был загадкой не только для Кито, но и для копии. Только при всём этом в его пустом взгляде можно было найти родство. — Ай Кито, теперь она — вовсе не ты. Прими свою участь. — Что? — девушка вскинула голову, сразу же встретилась с его пронзительным взглядом. Он понял, а возможно, разобрался во всём изначально. — Я даже боюсь представить, каково это — наблюдать за всем со стороны. Ты не можешь оставить и не сможешь существовать без неё. Твоё желание жить и есть то, благодаря чему ты можешь защитить Кито. Ей нечего было добавить. — Я начал догадываться, когда узнал от Ай о том, как ты рвалась спасти отца. Не понятно только, почему ты позволила ей связаться с «демоном», — Осаму занёс руку над её волосами, но сразу пресёк движение — остановился. — Твоя неприязнь ко мне основана на том, что я встаю наперекор твоим попыткам причислять себя к «человеку». Верно? — Ты способен убрать меня в любую секунду, словно я никто. — Ты — её способность, — перебил детектив. — Ай… Глаза копии широко распахнулись, отчего едва сдерживаемые капельки слёз победно потекли по щекам. Она слышала это имя изо дня в день от разных людей. Она всегда боролась с чувством тоски. С ощущением того, что теперь собственная семья отдаёт предпочтение вовсе не ей. Замечает и доверяет лишь «физической» дочери, а не той, что духовно держится внутри нового тела. — Раз уж ты смогла отвыкнуть от своего имени, то и от личности не составит труда отмахнуться. И он коснулся, прикладывая свою ладонь к мокрой от слёз щеке. Уловил лишь момент, когда и без того чёрные глаза стали в разы темнее. В них можно было разглядеть себя самого, прошлого и давно забытого. Того подростка, который добра не знал. Чьи руки уже давно купаются в крови врагов, а тело настолько привыкло к ранениям в бою, что боль перестала чувствоваться. Теперь же, когда копия исчезла, он поднялся. Наблюдал за тем местом, где она сидела, и прокручивал в голове весь этот момент. Осаму давно переосмыслил саму суть Ай Кито, прокрутил в голове всё то, что довелось узнать. Всё это было безусловно печально, принуждало задуматься о том, как бы он вёл себя в таком положении. Каково было бы наблюдать за тем, как часть тебя живёт своей жизнью, пока ты помнишь всё. Каково быть «заткнутым» в любой момент несогласия. Смог бы он защищать своё прежнее тело для того, чтобы самому жить? — Я же сказал ждать снаружи! — громко выдал рыжий, стоило только Осаму открыть дверь. — Дазай?! — Чуя, — с наигранным весельем протянул детектив. — В какой моменты ты нашёл себе равного в лице хрупкой девушки? Подобрал противника по росту? В действительности картина была куда мрачнее, чем шутки брюнета. Кабинет вдоль и поперёк был забросан гильзами, у ножек кожаного дивана — тело. У стены сидела ослабшая Кито, но, к счастью, живая. Это можно было понять по усталому взгляду, с которым она взглянула на него. Не успевшая полностью зажить губа снова разбита; растрёпанные волосы и красная припухшая щека. На ней он особенно долго задержал своё внимание. Накахара раздражённо цыкнул языком. — Она понимала, куда шла, — выпалил мафиози. — Ты сам знаешь, что происходит с теми, кто убивает доверенные лица босса. Действительно знал — более того, помнил, как сам расправлялся с такими «героями». После его личной пытки выдавали всю информацию на блюдечке, а потом испуганно вопили о том, что хотят жить. Только дела до них не было с самого начала, а потому даже самая полезная информация не гарантировала даже маленького шанса на выживание. А вот с Кито ситуация обстояла совсем иначе — тут-то он и удивился. Не подумал бы, что её решение «отомстить» действительно обернётся убийством руководителя порта. Ещё по замеченному разбитому телефону Осаму понял то, куда девушка могла отправиться. Единственное — не смог отправиться на место в тот же момент: нужно было разобраться с тем, кто вырубил Доппо. Осаму отвёл взгляд от девушки и переключил своё внимание на бывшего напарника. — Дальше уже не твоя забота, Чуя. — Тогда следи за девчонкой получше! Пока мафиози убирал пистолет обратно в кобуру, Осаму решил вернуться к упомянутой. Только вот следить уже было не за кем. Исчезла.*
— И всё же, Куникида-кун, как ты такое вообще допустил? — Прошу прощения, — Доппо раздосадованно выдохнул. — Я совершенно не услышал его шаги. К счастью для блондина, от ушиба на затылке не осталось и следа. Только головной боли меньше не стало, а избавиться от неё при помощи способности Йосано невозможно. Виной тому был вовсе не удар, а свалившийся «пленник» и успевший вовремя свалить Осаму. Первый хоть и сидел смирно, но предстояло ещё вытянуть из него ответы на заранее расписанные вопросы. А вот второй свалил ещё в доме Кито. Стоит отдать должное, хотя бы сам обезоружил этого мужчину и помог дотащить до машины. Оставалось только гадать, как на самом деле восприняли бы соседи всю эту картину. Им повезло наткнуться только на зеваку в лице маленького мальчика с мячиком в руках. Детское любопытство — удивительная вещь, а в данном случае максимально неудобная. Пока ребёнок следил за тем, как двое взрослых с огромными усилиями запихивают такого же взрослого на заднее сидение, Доппо мысленно молил, чтобы Дазай молчал. Был уверен, что стоит перебинтованному открыть рот, как с его стороны вылетит такая «добрая» шутка, от которой мальчишка потом лет десять будет обходить дом Кито стороной. А теперь что? — И конечно, ты совершенно не догадывался о том, что там вообще кто-то может быть, — Рампо растягивал каждое слово, одновременно с этим закидывая в рот новую сладкую чипсину. — Куникида-кун, ведь даже ребёнку понятно, что открытая дверь дома — первоначальный тревожный сигнал. Нелепость. Последний комментарий наверняка был о «косяке» блондина. Действительно ведь не заметил появления врага — даже половица не скрипнула. Благо удалось вовремя прийти в себя и, извернувшись, перехватить чужие стопы. — Ну, — немного неуверенно протянул четвёртый присутствующий, — врагом может оказаться и тот, с кем ты пришёл в этот дом. К примеру, он заранее совершил преступление и подготовил ловушки для новой жертвы, а потом… — Уже которая чипсина поломанная, — перебивая, произнёс Эдогава. — Неужто теория вероятности исчерпывает себя на какой-то пачке чипсов. Хоть одна-то да должна быть идеально круглой… О! Детектив нашёл то, что искал, в отличие от расстроившегося По. — Всем добрый вечер! На появление Осаму отреагировал только Доппо, в свою очередь кинувший осуждающий взгляд. Он задержался, кроме того вообще не предупредил об этом заранее. Идеалист всегда поражался, как можно опаздывать не только в начале рабочего дня, но и на любую другую назначенную встречу. А ведь договорились, что допросят «пленника» до шести часов дня. Да и пахло от него спиртным, что легко можно было почувствовать после того, как Дазай приземлился на своё рабочее место. — Купаж и в Йокогаме? — Эдогава с нескрываемым любопытством поднял брови. — Дымный виски! — почти прикрикивая добавил Эдгар. Тот, не теряя надежды, попытался поучаствовать в их диалоге. В купажированных напитках он разбирался неплохо — привилегии Гильдии. — Всё хотел попробовать. Уговорить бармена на такую поставку было сложно, — Осаму поднял обе руки, вытягиваясь вверх. — Он очнулся? — По мне, так ты просто пахнешь спиртом, — в паузе разговора добавил Доппо. — С каких пор ты вообще шатаешься по барам в рабочий день?! Эдогава уже вернулся на своё место и потянулся за излюбленной приставкой. Та всегда хранилась на его столе, но порой он брал её с собой на особо скучные дела. — Очнулся и пытался вырваться, а потом По засунул его в свой роман. Не думаю, что он измотался там от сложности сюжета, но после этого притих. — Понятненько, — забавно протянул брюнет. Наблюдать за тем, как новоиспечённый гость детективного агентства смотрит куда-то в стену, было забавно. Действительно, притих. В отличие от того момента, когда он настиг их в двери комнаты Кито. Тогда он показался более опасным, с нотками безумства. А что теперь? Молчит и устало вздыхает. Сомнений не было, кто именно этот мужчина. Попытки «нарыть» что-либо на прошлое Ай и привели к ряду файлов, где это лицо уже мелькало не раз. Только сейчас он был едва ли похож на запуганного тощего подростка. «Возмужал», — мысленно отшутился детектив. Неясно только одно: если речь таинственной дамы действительно шла о нём, то с чего он так легко явился лично. Тем не менее личность Стивена Кинга ему абсолютно непонятна, а это следовало бы исправить. — Куникида, поможешь мне? — Осаму задорно щёлкнул пальцами по задней крышке монитора. Доппо всегда раздражало такое размещение их рабочих мест. — Я хочу оттащить нашего гостя в кабинет Йосано. — Ты что, издеваешься? Я и так в одиночку поднимал его сюда! — не выдержал блондин. — Ты глянь на массу нашего гостя, тебе бы не помешало подкачаться. Кроме того, подняв его сюда, ты, кажется, стал немного шире в плечах… — Что, правда? — идеалист даже выглянул из-за монитора, но встретил лишь довольное лицо напарника. — Купился. Следом после смешка брюнета Доппо злобно стукнул кулаком по столу. Даже при всей раздражённости от его очередной выходки мужчина поднялся с места. Осаму мысленно поблагодарил напарника за то, что тот додумался привязать гостя к стулу на колесиках. Потому что даже так толкать было немного сложно. Колёсики то и дело запинались о стыки кафеля, что, несомненно, препятствовало перемещению. А Кинг молчал, даже глазом не повёл. Определив стул в кабинет, Доппо скрылся за дверью, оставляя их наедине. Хоть и было любопытно, о чём пойдёт речь, он всецело уважал методики перебинтованного. Да и было куда больше дел, которые следовало бы закончить перед окончанием рабочего дня. Самому Дазаю уже хватило негативных эмоций и жестокости, потому он решил избрать иной подход, чтобы разговорить гостя. Открыл окна, поднимая жалюзи, и приятное освещение сразу наполнило комнату. Передвинул стул Йосано поближе к будущему собеседнику. Только потом, усевшись напротив, разрезал верёвки, опоясывающие Кинга по кругу. Тот не дёрнулся, но сразу потёр кисти рук. — А теперь по порядку, — Осаму перешёл на английский, чему Кинг, несомненно, удивился. — Как тебя зовут? Имя-то он знал, только хотел посмотреть, насколько будет открыт Стивен. Который между прочим с ответом не торопился — лишь задумчиво поправил очки на переносице. «Не люблю людей в очках», — мысленно отметил Осаму. Молчание гостя было ожидаемо. Хорошо стало слышно, как тот тяжело задышал. — Какова причина твоего визита в тот дом? — детектив намеренно не спрашивал о том, почему тот вообще напал. Хотя в таком случае мог бы уже и повязать этого человека за покушение. Даже при том, что ситуация в целом была неоднозначной с обеих сторон — что детективы, что этот человек находиться в этом доме не должны были. — Моя подруга пропала. А потом я увидел, что она вошла в сеть в мессенджере, и направился к ней домой. Враньё, но Осаму промолчал. Никакого контакта, связанного с ним в её телефоне, не было. Кроме того, телефон включился намного раньше, ещё самим детективом. — Хорошо, — расслабленно протянул брюнет. — Ты, вероятно, начал переживать, а потом уже направился к ней домой. Кинг, видимо, считал, что его нервное стискивание зубов совершенно незаметно, но нет. Осаму подмечал каждую деталь. Как минимум потому, что этот человек может быть опасен. Если бы это было не так, сама Рури Кито не просила бы о защите. — Когда пришёл, увидел кровь на кухне, но саму Ай не нашёл. Потом уже направился искать по дому, и к тому времени заметил ваше появление, — продолжал Кинг. — Посчитал, что вы воры и просто пришли забрать остальное. «Какой вор сунется в пустой дом», — мысленно прокомментировав, детектив усмехнулся. — Что ж, — начал брюнет. Осаму слегка раскачался на стуле и через пару секунд резким движением наклонился к собеседнику. Тот слегка отодвинулся, но зрительного контакта не оборвал. — В таком случае, мне нет смысла винить тебя за нападение, раз уж это было мерой предосторожности. В самом деле причины были: для обычного человека, который побеспокоился о безопасности «подруги», Кинг особо ярко проявлял отпор. Если бы не должная подготовка в прошлом, Дазай стал бы обладателем хорошего такого синяка под глазом. После его слов Кинг только больше нахмурился. Сам понимал, что слишком всё просто. Точно ли Достоевский имел в виду этого человека, предупреждая следить за всем сказанным? На вид не более чем среднестатистический японец. Но на деле его взгляд и обманчивая улыбка напрягали. «Слишком просто», — повторил в голове американец. — Не против рассказать о знакомстве с Ай Кито? — Против. — О! — удивился детектив. Осаму пошарил в карманах и вытянул телефон. Кинг ждал из чистого интереса, ибо пока детектив искал, он то хмурился, то улыбался. Из-за чего нельзя было сказать, что именно он собирается выдать по итогу. — Прочти, там на английском. Стивен поправил очки и притянул чужой телефон поближе. — Я прочту, — лукаво произнёс брюнет. — Заявление о признании Ай Кито безвестно пропавшей. Подозреваемым лицом являлся именно ты. И тут-то Кинг помрачнел, ссутулился и откинулся на спинку стула. Это заявление он не видел уже несколько лет, всё это — пережиток прошлого. Собственная ошибка и не доведённое до конца дело. Именно в тот день всё стало рушиться, как песочный замок. На образующийся туман по кругу Осаму отреагировал коротким смешком. Не двигался и смотрел с той же выжидающей манерой, что и несколько секунд назад. Видимо, до Кинга начало доходить, что все вопросы были не больше чем формальностью. Детский отыгрыш в хорошего и понимающего следователя. Всё исключительно для того, чтобы гость заговорил. — Поведай мне свой самый сокровенный страх, — мрачно и, пожалуй, многообещающе прошептал Кинг. Детектив был настолько расслаблен и спокоен, что даже опустил взгляд на руку, дабы убедиться в реальности тумана. «Как настоящий», — усмехаясь, подметил он. Только несмотря на то, что вся комната погрузилась в дымку вокруг них, ничего более и не произошло. — Ох, я действительно боюсь объёмных стопок отчетов, — легко проговорив, Осаму откинулся назад. — Знаешь, именно поэтому рядом со мной сидит ничего не смыслящий подопечный. — Какого чёрта? — не выдержав, Кинг сжал кулаки. Поднял взгляд серых глаз, сверкнувших не самыми добрыми намерениями. Для него это был первый случай, когда человек перед ним не насторожился. Этот детектив даже не повёл бровью, слишком уж ребячески отмахивался от сгущающегося тумана. Брюнет горделиво поднял голову и на этот раз избавился от улыбки на лице. — А на меня не работает ни одна способность. В последующем он вытащил уже пистолет, заряженный и, более того, снятый с предохранителя. Американец не успел всё понять, как ледяное дуло упёрлось в его лоб. — У тебя есть два варианта: ответить на все мои вопросы или же отправиться за решётку прямо сейчас. Ещё я забыл про альтернативу: оказывается, поисками тебя заинтересован кто-то из Ордена часовой башни. И мне совершенно не хочется, чтобы неповиновение им стало причиной появления проблем для меня лично.*
На лице Достоевского появилось искреннее удивление, когда прямо перед ним открылось «окно» Шинели. Изначально, придя в свою комнату и взявшись за чтение книги, он и думать не мог, что его отвлекут таким образом. Сначала безжизненной тушей упало женское тело, а потом уже выпрыгнул театрал, довольный, сияющий. Но стоило ему встретиться со взглядом друга, как губы Гоголя выдали короткое «О!». — И что это? — Где? — будто не понимая, о чём идет речь, отшутился Николай. Вообще он выбрал комнату, где ночевала Кито, не просто так: рассчитывал на то, что так можно «пронести» её незаметно. Совершенно не ожидал, что именно в этот час Фёдор предпочтёт сменить свой холодный кабинет на более уютную обстановку. Теперь же лиловые глаза направили свой взгляд на девушку. И по мере того, как к ним приближался Достоевский, Гоголь постепенно отходил. Довольно быстро он поймал себя на мысли, что это похоже на подачку питомца для благоверного хозяина, но смолчал. Просто наблюдал. Фёдор остановился и брезгливо подтолкнул носком ботинка тело. От этого действия Кито с бока перевернулась на спину. — Жива? — вопрос был едва слышим и адресован театралу. — А что, не заметно? — хихикнул Николай. — Румяная, улыбчивая и готова к танцам. Если под «румянами» театрал имел в виду припухшую от чужого удара щёку, то это ещё могло сойти за правду. А вот насчёт улыбки можно было поспорить. — Она встретилась с руководителем порта? — Ага. Всё прошло почти гладко, — ответив, беловолосый подхватил бессознательное тело под коленями, взявшись поудобнее. — Только я не думал, что мафия вступится быстрее чем планировалось. Может, исполнитель просто был поблизости… Фёдор слушал, наблюдая за тем, как театрал потащил Кито к кровати. Выдал короткое: «Одежда грязная», — когда тот захотел перекинуть девушку на белые простыни в таком виде. После его комментария Гоголь остановился и решил просто усадить, слегка придерживая за плечи. А дальше подошёл уже Достоевский. Помимо белой простыни и одеяла жалко даже было марать собственную светлую рубашку, потому закатил рукава. Продолжал слушать друга, пока вытаскивал края заправленной в брюки водолазки. Расправиться с этим было немного сложно: Кито не держала вертикальное положение в таком состоянии. — Там началась жуткая перестрелка, когда копия придушила руководителя. Мне и самому довелось пострелять, — продолжал свой рассказ театрал. — Ох, сказать честно, было сложно сдерживать смех. В противном случае меня бы заметили даже под маскировкой. Пока Достоевский мучился со странным расположением пуговиц на брюках, Гоголь уже нашёл себе место поблизости. В отличие от Кито, его белый наряд был куда чище. Наверное, поэтому Фёдор никак не прокомментировал его действия. Теперь же он просто лежал на животе параллельно девушке и весело размахивал поднятыми ногами. Что поделать, любопытно ему было наблюдать за тем, как друг прямо перед ним пытается раздеть бессознательную гостью. — Может, мне стоит оставить вас наедине? — растягивая улыбку на лице, отшутился. На это брюнет никак не отреагировал. Гоголь и сам знал, что подобное не в его интересах, но такой момент нельзя было упустить. Театрал выдержал паузу, отслеживая его действия. Едва ли не рассмеялся, когда после совершенно несоблазнительного процесса раздевания Кито Фёдор уделил куда больше внимания тому, чтобы просто сложить её вещи в аккуратную стопочку. — Неужто тебя не влечёт обнажённое тело? — театрал надул губы и принялся крутить кончик длинной косички между пальцами. — Или ты предпочитаешь более изысканное бельё? Ему в самом деле было неинтересно рассматривать фигуру Кито: уделил куда больше внимания повреждениям. Таковых было немного по сравнению с тем днём, когда ей довелось испытать на себе проклятье Кьюсаку. Тем не менее Фёдор скривил губы, заметив образовавшуюся под её ребрами гематому. По его расчёту должно было быть немного иначе, но вероятность того, что мафия всё же явится, была, хоть и маленькая. Во всяком случае там был Гоголь. В качестве зрителя, чтобы была возможность получить полную картину произошедшего из его рассказов. А вот убийство послужило сюрпризом, приятным бонусом. Даже то, что это совершила копия, сыграло ему на руку. Уж после такого ВДА должно было отказаться от своих желаний в поиске Кито. — Может, тебе было бы интереснее, будь я в таком положении перед тобой? — не унимался театрал. Фёдор устал, особенно после «путешествия» на корабле Эйса. Всё это утомительно, но интересно. — Может быть, — русский решил немного подыграть, пустив в ход лёгкую улыбку. И исказившееся в восторге лицо Гоголя нужно было видеть — как ребёнок, которому перед лицом помахали пакетиком с любимыми сладостями. — А теперь покинь комнату. Мне нужно немного тишины. Николай заметно опечалился после того, как друг пресёк возможность продолжения шутки. Спорить не стал — да и не рискнул бы — и послушно поднялся с кровати. — Кинг? — Как и предполагалось, ринулся к дому Кито. В том, что Кинг будет молчать, если попадёт к ВДА, Фёдор не сомневался. Куда бы не заходили вопросы детективов, с любой из сторон для американца был тупик. Стивен знал, что его уже ищут. Только совершенно не осознавал того, что именно перечень заданий и мест послужили для того, чтобы его в конечном итоге заметил Орден. Оставалось только ждать, когда Агата Кристи, оскорбившись, направит по его душу своих пешек. Пришлось уделить его личности лишь день, чтобы найти всё нужное для компромата. А потом уже убедиться, что Орден имеет связи даже в Японии. Потому Стивен будет молчать, не осмеливаясь даже пискнуть в сторону Достоевского. Один неверный шаг, и следующая остановка — тюрьма. Пребывание в четырёх стенах будучи запертым — пытка, особенно для того, кто никак не захочет отделяться от горячо любимой личности — Кито. Девушка очнулась спустя несколько часов, что довелось понять по едва слышимому болезненному мычанию. Не торопилась вскочить, как в прошлый раз — лишь смотрела в потолок. А он просто ждал, не отвлекался от чтения. Кажется, её вовсе не смутил собственный вид. Кито лишь приподняла часть одеяла и осмотрела себя. Не обнаружила наличия какой-либо одежды помимо белья, и со стоном снова укрылась. — Ты всё это время был здесь? Ответил тишиной, что девушка восприняла за согласие. Она хорошо помнила всё произошедшее. Как поступила импульсивнее чем планировала изначально и как получила первый удар. Ко всему прочему перед глазами всплыла картина смерти руководителя. Сомнение и самоосуждение, а финалом было подступающее чувство тошноты. И тут нельзя было сказать наверняка, было это последствием удара в живот или воспоминание перелома чужой шеи. Во всяком случае, вернуться назад невозможно. Повернула голову вбок, обнаруживая рядом с собой аккуратно сложенный кардиган. Стало даже приятно от мысли, что это было подготовлено для её пробуждения. Шевелиться было немного неприятно, выпрямиться так и не получилось — живот болел. — Мазь на тумбе, — сухо произнёс Достоевский. — Обработай место удара. Он вскинул руку, указывая на предмет рядом с собой. Сам не стал подниматься с кресла и проявлять инициативу. Сейчас придерживался другой роли, и потому настолько выраженно проявлять заботу было совершенно ни к чему. Кито подошла сама и даже попыталась заглянуть в книгу. Текст оказался совершенно непонятным, на незнакомом языке. — Что послужило причиной тому, что ты отказалась возвращаться утром с Николаем? Она потупила взгляд куда-то ему под ноги. Имея мнение о Фёдоре, как о том человеке, который для достижения своего плана планирует каждый шаг в своём порядке, представила, как её непослушание отозвалась в нём. И всё-таки поступить иначе не могла. Невозможно постоянно бежать от проблем и искать их решение в других людях. Стоя рядом, Кито распахнула края кардигана и открыла тюбик с мазью. — Прости, — тихо прошептала девушка. Достоевский, откладывая книгу на тумбу, повернулся в её сторону. Столкнулся с ответным взглядом чёрных глаз, но не встретил былого страха. Там было что-то иное, то, что он всегда и рассчитывал увидеть. Загнанное в угол состояние и ожидаемое сопротивление, уверенность и жажда. После такого наблюдения он улыбнулся. Обхватил кисть её руки и потянул на себя. Девушка последовала его немому указанию без промедления. Встала перед Достоевским и послушно развела кардиган, чтобы тот не мешал. Она не стеснялась и вовсе не думала о том, в каком состоянии находится к нему лицом. Всё казалось настолько уместным и правильным, словно она теперь душой и телом открыта перед ним. — Твоя душа успокоилась после убийства? — поинтересовавшись, выдавил себе на пальцы несколько капель густой холодной мази. Решил переждать, согревая содержимое тюбика перед нанесением. Кито поморщилась от такого прямого и неприятного слова — «убийство». Ей до последнего не хотелось думать, что в совершённом есть что-то плохое. Её тело, несмотря болезненные ощущения, выпрямилось. Девушка слабо дёрнулась, когда мужские пальцы скользнули по месту удары, втянула живот. — Нет. Последовал не скрываемый смешок. Добавив новую порцию мази, убрал тюбик. Второй свободной рукой скользнул по талии, а после уложил ладонь на её спине. Слегка подтянул к себе, чтобы Кито встала поближе, и потом только продолжил «рисовать» мазью по её коже. По его мнению, красно-жёлтый ореол синяка совершенно не красил бледность и чистоту. Намного красивее на коже молочного оттенка смотрелась россыпь маленьких родинок. — Приятно, — отозвалась Кито, расслабленно прикрывая глаза. В который раз словила себя на мысли, что спокойствие рядом с этим человеком не сравнится ни с чем. Его уверенность и размеренные ответы заразительны. А тихая речь автоматически перенастраивала её, вынуждая так же сбавлять тон и говорить с ним томно. Скользкие движения пальцами уже вышли за рамки места удара. Поднимался выше, повторяя линию между рёбрами указательным пальцем, а потом опускался вниз — задевая большим пальцем тазобедренные косточки поочередно. — Вскоре мне понадобится твоя помощь, — ответил, не реагируя на то, как девушка заправила его волосы за ухо. — Своеволие будет совершенно неуместным. Если каждое удачное выполнение задания будет гарантом таких взаимодействий, быть послушной станет для неё приоритетом. Один только трепет в груди от каждого скользящего движения напоминал ей о том, каково это — быть живой. А ведь казалось, что с каждым неожиданным поворотом событий порог, ведущий к человечности, отдалялся. Возможно, излишне нагло, но Кито взялась двумя ладонями за его щёки. Подняла его голову, открывая себе возможность посмотреть прямо в глаза. По-видимому, Достоевский немного растерялся, ибо эмоции, отразившиеся на лице, были похожи на удивление. — У тебя появится возможность выместить обиду не только на порту, но и на мафии, — едва слышно продолжил русский. Он совершенно не противился, позволяя Кито прикасаться к лицу. Теперь была её очередь изучать, смотреть максимально близко на каждую ресничку и бледные губы. Несколько раз смахнула пряди чёлки, провела указательным пальцем по скуле. Словно зачарованная, она удивлялась тому, как в контрасте с тёмными волосами выделялась общая бледность кожи. Заметила и классические признаки усталости, очень-очень нежно обведя подушечкой пальца синяки под глазами. И насколько же было прекрасным то, когда Достоевский, слабо выдохнув, прикрыл глаза. — Ещё немного, и… Верно, ещё немного, и Кито поддастся собственному желанию, росшему с каждой секундой. Совершенно не думала о том, что начало этой фразы не имело никакого отношения к их нынешней близости. Это искушение в лице его податливости только принуждало сократить расстояние ещё на пару сантиметров. Кроме того, рук он не убирал — держал их прямо на боках — что само по себе вызывало внутри неё трепет. — … две сильнейшие организации Йокогамы начнут грызться, как собаки. — Ты обещал мне сыграть на виолончели, — добавила Кито. — Обязательно. И всё же она не рискнула, сохранив неприкосновенность к столь манящим искусанным губам. Словно ей и места не было, пока не докажет собственную пользу. Местонахождение рядом с ним было в несколько раз лучше той реальности, что ждала за стенами этого места. Будь там даже яркий солнечный день, поняла для себя: таинственная тьма его души поманит за собой. Даже если обернётся не лучшим исходом, это станет не сюрпризом, а скорее уроком. Сигналом того, что ей просто вовремя не удалось его понять. Она лишь слабо коснулась губами лба, не встретила сопротивления и повторила. — Ты меня не подведёшь, — это было утверждение, но Кито восприняла как вопрос. — Что бы ни происходило, твоя душа чиста. — Тебе лишь нужно избавить меня от дара? Не ответил, а слегка отодвинул от себя. Сделал это максимально осторожно, дабы не вызвать своим прикосновением боль. Кито снова послушалась, и с опаской, но всё же села к нему спиной на колени. Едва ли не свалилась, но крепкие руки вовремя удержали баланс. Кончики пальцев смахнули светлые пряди, перекинув их на правое плечо. Последовало лёгкое движение, после которого ткань сползла с её плеч, открыв вид на спину. Ровную осанку, своеобразные созвездия родинок и где-то среди этого — полосу шрама. — А также от совершённых грехов прошлого, — теперь же, когда Кито не могла видеть лица, он позволил себе широко улыбаться. Самодовольно прикасался к той, что теперь уже была полноправной собственностью. Немного иной, отличной от остальных. Та, что сама шла навстречу и совершенно не противилась. — Лишь после полного искупления я приму тебя. Кито охнула, стоило только ощутить холод металла на коже. Выгнулась и стиснула зубы, когда холод сменился огнём подступающей боли. И пока он, любуясь, выводил остриём скальпеля новый рисунок, она покорно ждала. Не осмеливалась даже пискнуть, когда всё повторялось. То была резь от боли. Но для Фёдора это имело куда большее значение. Собственноручное произведение искусства, перекрывающее шрам от чужой руки. Он прекрасно знал, ещё с детства, как рисуется цветок, символизирующий чистоту и невинность. Кито сама натолкнула на эту мысль, ранее слишком часто используя ромашки в своих образах. А теперь этот цветок с ней навсегда. С более острыми, резкими лепестками, имеющий сердцевину в виде спирали.