На самом нижнем уровне тюрьмы, в большом зале вдоль стен тянулись камеры, в которых когда-то держали заключённых. Судя по отдалённости здания от цивилизации, содержались здесь особенные пленники.
У самого входа, на полу покоился скелет стражника. Он распростёрся, держа в одной руке тяжёлый, украшенный гербом Империи щит, а в другой средней длины стальной меч. И клинок, и щит под воздействием влаги пришли в удручающую глаз негодность, покрывшись обильными слоями ржавчины, но ещё хуже дело обстояло с комплектом кожаной брони, от которой остались изгнившие лохмотья, местами покрывающие облезший труп.
В огороженных решётками небольших камерах — прямо на каменном полу — лежали заплесневевшие спальники, а также давно промокшая насквозь солома. Ещё в каждой камере находились деревянные вёдра, когда-то использовавшиеся для «отхожих» нужд, грубые столики и стулья, успевшие, как и большая часть всего, что наполняло подземелье, прийти в жуткое, далёкое от пригодности состояния. На полу покоились кости бывших заключённых, лежащие в беспокойных позах, словно при жизни они пытались спастись из заключения вплавь.
Раздался тихий, похожий на дуновение сквозняка шёпот, и спустя несколько мгновений, в помещении, буквально из ниоткуда, материализовались пять призраков. Полупрозрачные существа с синеватым оттенком бесплотных тел были, определённо, агрессивно настроены к непрошеным гостям. В руках на изготовке они держали такие же прозрачные, как и они сами, мечи. Не теряя мгновений своего затянувшегося на этом свете существования, призраки бросились в атаку.
Арнэлий призвал в своё распоряжение меч из фиолетовой энергии и тут же атаковал им первого не упокоенного духа, выверяя удар в обход занесённой призраком руки. Одного касания колдовского оружия хватило, чтобы истерзанную временем душу затянуло в клинок.
Маркурио тем временем бросил в другого призрака огненный шар, а затем, когда дух ослаб, с помощью специального заклинания заточил не упокоенную душу в припрятанный при себе камень душ.
Эль присоединилась к Маркурио. Заклинаниями огня она била и ослабляла призраков, в то время как маг продолжал ловить их души в камни. Сражаться с призраками оказалось на удивление легко.
Когда все беспокойные духи были побеждены, Арнэлий отозвал магический меч. Для него стычка с приведениями была мимолётной и совершенно неинтересной. Души смертных всегда так легко поглощались магическим клинком. Податливые — пожалуй, именно такое бы определение дал им дремора.
— Смертный, а ты не так плох, как я думал, — усмехнулся Арнэлий в нескрываемой пренебрежительной манере. — Знаешь, простенькое заклинание для поимки душ? Интересно, зачем они тебе нужны? На опытного зачарователя ты не похож. Пытаешься накопить на хибару в деревне?
— Эй, у меня вообще-то имя есть! — возмутился Маркурио, в его голосе скользнула обида. — Я живу духовными смыслами, а не гоняюсь за звонкими монетами.
— По-моему ты просто неудачник, — хохотнул Арнэлий. — А заодно и лгун. Если не гоняешься, тогда почему так пристальное осматривал каждый закоулок здесь и каждую щель в том кургане? — он издевательским ухмыльнулся. — В общем, не сможешь накопить на жильё — обращайся, у меня в замке пустует кладовка.
Маркурио ответил ему по-настоящему злым взглядом и ответил:
— Через пять лет я буду жить в своём шикарном особняке в Рифтене. Если тебе надоест проводить время среди лавовых рек и захочется посмотреть на что-то прекрасное, прошу, приходи в гости.
— Что ж, я принимаю твоё приглашение, смертный. Возможно, даже помогу тебе достичь твоей цели, но об этом поговорим как-нибудь потом.
К ним подошла Эль, держа в руках пыльную записку.
— Здесь написано почему тут было полно призраков, — сообщила она.
Арнэлий взял листок из рук дочери и быстро прочёл рукописный текст. Каждое слово было написано наспех, строки «прыгали», человек, писавший это, совершенно не заботился об эстетичности. По стилю написания дремора понял, что записку составил мужчина, который сильно нервничал и торопился.
«Нам нельзя выпускать узников, так что либо убейте их, либо пускай тонут. В любом случае все стражники должны как можно скорее эвакуироваться. Шторм скоро смоет весь этот форт в реку, и будь я проклят, если придётся докладывать, что под моим надзором погиб целый легион. Выполняйте приказ!»
— Тюрьму затопило, а заключённые и часть стражи погибли. Спасти их не успели, — констатировал Арнэлий с полным безразличием. Он бросил листок на оказавшийся рядом маленький деревянный стол и тут же заметил лежащий на нём небольшой кошелек с монетами. Взяв кошель, дремора обратился к Маркурио:
— Эй, смертный, лови вклад на твой будущий особняк, — со смешком, он бросил щуплый мешочек магу, а тот, в свою очередь, ловко его поймал.
— Спасибо, — несколько скованно ответил Маркурио. Его внешний вид и движения выдавали обиду, которая подавляла благодарность.
В зале появился запах смертной женщины. Арнэлий обернулся и увидел Амалию.
— Пока вы бились с призраками, я обошла форт в тех местах, что мы пропустили, — сообщила она. — Нашла одну спальню с двумя кроватями и ещё маленькую комнату. Обе в отдалении от воды и устояли перед временем. В маленькой комнате большой сундук, но он заперт. Думаю, там сокровища.
— У кого-нибудь есть отмычки? — глаза Маркурио загорелись в предвкушении богатств.
— Думаю, пару отмычек с большой вероятностью можно найти в камерах заключённых, — ответила ему Амалия.
— На входе был деревянный шкаф и какие-то ящики. Возможно, там есть отмычки, — добавила Эль, пока Амалия спешно рыскала по камерам, копаясь в соломе и перетряхивая спальники.
Имперка вернулась с пустыми руками.
— Странно, что здесь нет ни одной отмычки. Заключённые могли раздобыть парочку, чтобы сбежать в удобный момент, — развела руками девушка.
— Это тюрьма особого назначения. Судя по скелетам, у узников не было шансов на побег. Более того, их не старались спасти, — объяснил Арнэлий холодно.
— Амалия, откуда ты столько знаешь про тюрьмы? — поинтересовалась Эль, не скрывая отразившегося в глазах любопытства.
— Мой отец — капитан стражи в Фолкрите. Он часто посещает городскую тюрьму с проверкой.
— Твои родители не знают, что случилось с тобой и твоим братом? — спросил Маркурио с сочувствующим видом.
— Нет, у меня не было возможности отправить им письмо. Я думала, что умру. Спасибо что спасли меня, — Амалия закусила губу, и её карие глаза заметно сдали перед рвущимся на волю напором слёз.
— Вечером мы выдвинемся в путь, и в ближайшем селении ты сможешь написать письмо родным, — заверила её Эль, улыбаяся.
— И там же мы тебя оставим. Ты сможешь вернуться домой, — добавил Арнэлий. Он хотел сбагрить девушку в ближайшим поселении, чтобы не таскать за собой ещё одну смертную, которая будет жаловаться на усталость в дороге и говорить о всяких глупостях, тем самым испытывая его терпение. Для последнего ему вполне хватало Эль.
— Но я ехала в Винтерхолд, — неожиданно возразила Амалия. — Я проделала большой путь и уже на полпути к цели. Я не собираюсь возвращаться в Фолкрит. Неизвестно когда я попаду в Коллегию, если сейчас поеду домой. Я потеряла брата в этом пути и хочу, чтобы его смерть не была напрасной. К тому же, вы тоже направляетесь в Коллегию.
Арнэлий быстро смекнул что к чему: похоже, пока он сражался с колдунами, смертный рассказал девушке об их походе. Что ж, если он выдал цель их путешествия, то у скампов точно появится новая игрушка.
— Зачем вам в Коллегию? — очень кстати спросила Амалия. — Вижу, вы все сильные маги.
— Личные интересы, — коротко ответил Арнэлий, успев мысленно раздосадоваться её незнанию. Он бросил на Амалию предупреждающий взгляд, давая ей понять, что их дела её не касаются. Главное, чтобы Маркурио и Эль дальше держали языки за зубами.
Похоже, девушка поняла его, ибо кивнула и не стала наседать с вопросами.
В четвертом они пришли к покосившемуся деревянному шкафу и ящикам, заваленными сверху рулонами старой ткани.
Маркурио распахнул деревянные, сколоченные из грубых досок дверцы и принялся осматривать содержимое полок. Внутри лежала простая старая одежда, местами покрытая паутиной и плесенью. Маг заглянул в два небольших выдвижных ящичка, расположенных под дверьми. Среди разной мелочёвки, такой как ржавые гвозди, строительные щипцы и даже столовые приборы он обнаружил парочку ржавых отмычек, пригодных для использования. Довольно улыбнувшись, он обратился к Амалии:
— Нашёл. Отведи, пожалуйста, нас к сундуку.
Девушка кивнула и улыбнулась в ответ. Видимо, она тоже радовалась, что сможет взять что-нибудь из сундука. Арнэлий не без интереса наблюдал за этой парочкой. Очевидно, что смертная найдёт с магом общий язык и подружится с ним.
У него возникла интересная идея.
Амалия пошла вниз по коридору башни. Арнэлий последовал за ней. Рядом с ним шли Эль и Маркурио. Дремора смотрел на дочь, выжидая момента, когда им удастся остаться наедине. Он желал о многом поговорить с ней.
Столпившись у сундука, словно там лежали мировые ценности, они смотрели на него каждый по-своему. Арнэлию было просто интересно увидеть реакцию смертных на то, что откроется им под тяжёлой, металлической, украшенной изящной оковкой крышкой. Эль, похоже, имела небольшой интерес к содержимому — по её глазам дремора понял, что дочери хочется обзавестись какими-нибудь драгоценными камнями или украшениями. Он знал, что дочь всегда была падкой на драгоценности и блестящие камни, и у неё, надо признать, был хороший вкус — девушка отдавала предпочтение дорогим украшениям, коих у неё было не так уж много. Арнэлий часто порывался порадовать свою малышку даэдрическими драгоценностями, однако Линда отказывалась отдавать их дочери, зная, что необычайно-дорогие украшения привлекут внимание людей, а нежелательные вопросы ей были не нужны. Он вспомнил, как Ингольф подарил Эль золотую подвеску с изумрудом — довольно дорогая и редкая вещица, принесённая прямиком из нордского подземелья. Девочка тогда обрадовалась подарку, и её совершенно не смутил тот факт, что медальон был вытащен из погребального кургана. В детские годы Эль располагала куда большим набором присущих даэдра качества, но потом Линда серьёзно взялась за её «воспитание». Как-то раз, при встрече с Ингольфом, Арнэлий спросил у него — почему норд так легко расхищает гробницы своих предков, на что тот ответил, что предками они были до того, как превратились в драугров. Интересная логика. В определённом, смысле достойная уважения.
Маркурио усердно орудовал отмычкой в старом замке, причём в дело пошла уже вторая. Первая сломалась, едва маг прикоснулся ею к запору. Несомненно, взломщик из него был ещё более худой, чем чародей. Механизм замка жалобно скрипел под натиском ржавого инструмента взлома, грозя и её вот-вот поломать. Арнэлий выжидающе наблюдал за смертным. Было понятно, что если сломается вторая отмычка — она же последняя — то придётся просто отломать крышку сундука, что, в принципе, не составляло большого труда. Арнэлий решил, что если печальное событие всё-таки произойдёт, то он поможет смертному добраться до сокровищ. Всё, лишь бы пресечь на корню очередную тему для жалоб и нытья.
Неожиданно в дело вступила Амалия. Девушка села у сундука рядом с Маркурио и, легко коснувшись его руки, произнесла:
— Позволь мне открыть замок.
— А ты умеешь? — маг удивлённо посмотрел на юную имперку, о которой, действительно, нельзя было сказать того, что она может владеть искусством взлома.
— Конечно, — загадочно ответила Амалия и забрала из рук мага отмычку.
Ловким движением Амалия вставила инструмент чуть глубже, несколько раз повернула его, потом сместила ещё немного в сторону и повернула снова. Послышался характерный щелчок открывшегося замка.
Явно поражённый произошедшим, Маркурио не стал медлить и поднял тяжёлую крышку сундука. Внутри обнаружилось несколько эбонитовых кинжалов, золочёный эльфийский лук с колчаном таких же стрел, несколько увесистых кошелей с септимами и много драгоценных камней: рубинов, изумрудов, сапфиров, аметистов и янтаря, даже пара кусочков безумной руды лежали на дне сундука.
Арнэлий ещё раз пронаблюдал за реакцией Маркурио. Глаза мага буквально сияли от счастья.
— Мы богаты! — радостно объявил он, набирая в ладони драгоценные камни.
— Ты называешь это богатством? — усмехнулся дремора, скептически глядя на мелочёвку, которую, судя по всему, отбирали у заключённых и накапливали в этом сундуке. Его слуги в Обливионе (даже те, что мыли полы за скампами) имели больше, чем лежало в этом скромном хранилище.
— Этого достаточно, чтобы приблизить меня к покупке особняка, — ответил маг.
— Пока что здесь хватит только на сарай на недалёкой отсюда лесопилке «Пирожок», — хохотнул Арнэлий. — И не забывай, что тебе нужно поделится с Амалией — она нашла этот сундук.
— Я поделюсь со всеми в равных долях, — кивнул Маркурио.
— Только не смей ничего мне предлагать, — предупредил Арнэлий, смерив смертного серьёзным, почти угрожающим взглядом.
Маг взял два одинаковых по весу кошеля и протянул один Амалии, а второй Эль. Имперка приняла мешочек и улыбнулась, а вот кошель адресованный дочери Арнэлий перехватил и вернул Маркурио.
— Об Эль я сам позабочусь. Вам деньги нужнее, — прокомментировал он максимально спокойным тоном.
Маркурио растерялся на несколько мгновений, а затем положил кошель обратно в сундук.
— Эль, если тебе нужны будут деньги, можешь взять их в любой момент, — сказал он.
Девушка кивнула и улыбнулась, а вот Арнэлий пришёл в ярость и ему стоило большого усилия не проявить этого чувства.
***
Эль
Нагрев воды в нескольких вёдрах, Эль принялась снимать одежду. Наконец-то у неё выдалась возможность помыться. Она всегда любила чистоту и при каждом удобном случае старалась привести себя в порядок. Для омовения девушка выбрала небольшую комнату на нижнем уровне тюрьмы, которая предназначалась для склада припасов, от коих теперь остались только прах и плесень. Зато здесь обнаружилась более-менее целая деревянная лохань, которую вполне можно было использовать для нынешних нужд. Запереть дверь, к сожалению, не получилось — замок был сломан, подпереть тоже, ибо тяжёлый стеллаж для припасов она была не в состоянии сдвинуть.
Сбросив одежду, Эль принялась намывать своё бледное тело. Мочалкой ей служил кусочек найденного в этой же комнате, и, предварительно, тщательно отстиранного, кружева. Не самый лучший вариант, но другого не было. Горячая вода приятно стекала по коже, напоминая Эль о доме. Она скучала по ванне с пеной из мыла с розовым горноцветом, которое иногда удавалось купить у каджитских караванов, редко разбивающих лагерь рядом с крепостными стенами Вайтрана. Каджиты торговали всякими интересными вещами, собранными со всего Тамриэля, но и цены на них были далеко не всем по карману.
Увлекшись приведением себя в порядок, Эль не услышала, как в комнату кто-то зашёл. Только когда шаги вплотную приблизились к ней, она вздрогнула от неожиданности, обернулась и подняла голову. Перед ней стоял Арнэлий. В руках у дреморы покоился чёрный тканевый свёрток. Смутившись, Эль быстро прикрыла наготу и уставилась на отца, пытаясь понять чего он хочет.
— Я принёс новое платье, — сообщил Арнэлий, кладя свёрток на пыльную полку стеллажа.
— Спасибо, — всё также растерянно поблагодарила девушка, стараясь не выдать в голосе смущения.
Дремора не спешил уходить, вынудив её огласить своё переживание:
— Не мог бы ты оставить меня одну?
— Не могу, Эльнария.
Сказать, что она удивилась — значит ничего не сказать. Это, скорее, было полноценное изумление.
— Эльнария? — переспросила Эль. — Почему ты так меня называешь?
— Эльнария — твоё полное имя, милая. Это имя дал тебе я, — ответил Арнэлий, опустившись рядом с лоханью.
— Но мама никогда не называла меня так, — возразила девушка.
— Потому что твоё полное имя звучит слишком необычно для смертных. Оно похоже на эльфийское, но всё равно режет слух. Линда не хотела привлекать лишнего внимания.
Эль секунду поразмышляла, и была вынуждена признать, что имя ей нравится.
— Оно красивое. Похоже, я многого лишилась, не зная о своём происхождении, — ей снова стало грустно и обидно из-за того, что мать утаивала от неё кто она есть на самом деле.
Арнэлий протянул дочери руку, и она вложила свою хрупкую ладошку в его большую и сильную длань, оказавшуюся наощупь нежной, словно шёлк. Дремора помог ей встать и оглядел с ног до головы. На удивление, в его глазах читалось некое подобие любви.
Эль с разрумянившимися (и далеко не от горячей воды) щеками стояла перед отцом, наблюдая, как он рассматривает её обнажённое тело. Более странного чувства, чем сейчас, она никогда не испытывала. Ей было безумно неловко находиться перед ним в таком виде, ведь, несмотря на то, что он её отец, он ещё и мужчина. В первую очередь, мужчина. Не так давно она познакомилась с ним, и он был для неё загадкой. Арнэлий — дремора, а она не знала по каким семейным законам живут дреморы, возможно любить своих повзрослевших отпрысков у них считалось нормой. Она надеялась, что это не так. Эль вообще ничего не знала о дреморских семьях и лишь строила предположения. Да и существовали ли эти «семьи» — тот ещё вопрос.
Неожиданно Арнэлий достал из кармана гребень и, ничуть ни смущаясь, принялся расчёсывать её волосы. Он пропускал прямые шелковистые пряди Эль между пальцев и улыбался, но как-то без зла.
Эль ощущала его тёплые прикосновения, находя их приятными. Она ловила себя на мысли, что всю жизнь ей не доставало этих касаний — таких родных и уютных. Ей было странно от понимания того, что тёмное создание из сердца Обливиона приносит ей удовольствие таким простым жестом как расчёсывание волос. Объяснение этому состоянию находилось только одно — как-никак, Арнэлий её настоящий отец. Похоже, между ними была некая духовная связь, описать которую она пока что не могла. Ей двоодилось читать, что между дреморой и его призывателем иногда может образовываться невидимая связь души и разума, но случай с Арнэлием был иной структуры. Он не призывной, да к тому же её отец, поэтому Эль полагала, что здесь дело в другом.
Она расслабилась, довольно улыбаясь. Влажные пряди, расчесанные Арнэлием, приятно прилипали к коже. В этот момент она вспомнила как выходила из реки в Чёрном Пределе, как шла мимо Кейтера, ощущая на себе его пристальный взгляд. В тот миг она поняла, что он слукавил, сказав ей, что она не интересует его как женщина. Видимо, Кейтер специально так сказал ей, видя её страх. Определённо, она вела себя глупо с ним. Ощутив неловкость из-за воспоминаний, Эль пожалела, что была такой трусихой. Окажись она в Чёрном Пределе сейчас, то повела бы себя по-взрослому. Тогда бы Кейтер не говорил ей, что она не привлекательна для него, а сказал бы, наверное, то, что чувствовал на самом деле.
Видя прекрасный образ дреморы перед глазами, девушка ощутила, как приятная тёплая волна разливается по телу. На секунду она представила, что её расчёсывает именно Кейтер, и тело откликнулось на эти мысли сладкой дрожью. В этот самый момент Арнэлий закончил своё занятие, и, убрав теперь ухоженные волосы девушки за спину, коснулся её обнажённых плеч.
— У тебя ещё будет возможность остаться наедине со своим возлюбленным, но только если ты перестанешь путаться с этим смертным, — прошептал дремора ей на ухо. Его горячее дыхание усилило чувства Эль, отчего она разрумянилась ещё больше, желая куда-нибудь спрятаться от отца. Ей было безумно неловко от того, что он ощущает её чувства и желания, в которых она сама толком не разобралась.
— Он мне просто друг, — возразила Эль смущённо. — Я лишь хочу, чтобы мы вместе спасали Скайрим от зла.
— Подумай над моими словами, — также вкрадчиво сказал Арнэлий, и его рука, как бы невзначай, скользнула по бедру девушки, задержавшись там всего на долю мгновения, однако этого хватило, чтобы она томно вздохнула и закусила губу, глубоко погружаясь в новые, приятные ощущения.
— Продолжай мыться, я подожду за дверью, — добавил дремора, выводя девушку из сладкого транса, и с этими словами покинул маленькую комнатку.
Остаток времени Эль взволнованно гуляла мочалкой по телу, а перед её глазами стояла сцена, где отец касался её, словно приходился ей мужем. Вдобавок, разум по-прежнему не покидали мысли о Кейтере… Слова Арнэлия о том, что она должна разорвать все контакты с Маркурио отчётливо звучали в её ушах, будто он стоял рядом и повторял одну и ту же фразу снова и снова. Эль видела, что маг ему не нравится и полагала, что он не хочет, чтобы она общалась с ним из-за личной неприязни не только к нему, но и ко всем смертным. С другой стороны, Эль знала, что Маркурио питает к ней далеко не дружескую симпатию и не хотела подавать ему надежду на отношения.
Закончив с купанием, Эль развязала ткань свёртка и провела рукой по бархату, из которого оказалось сшито принесённое ей отцом платье. Она развернула тяжёлый наряд и сразу восхитилась красотой женственного и в то же время сдержанного фасона. Элегантность изгибов, длинные свободные от локтей рукава, кружево на них и на подоле — всё это выглядело невероятно красиво. Под платьем обнаружилась розовая ночная сорочка. Вне всяких сомнений, одежду из такой ткани и такого характера могли позволить себе лишь ярлы и их семьи.
Эль надела сорочку. Одежда не сковывала движений тела, но отлично подчёркивала её уже сформировавшуюся женскую фигуру. Девушка сложила платье обратно в отрез ткани, в котором отец принёс ей одежду и, накинув поверх сорочки плащ, вышла из комнатки. Сразу же на пороге она словила многозначительный взгляд отца, и вместе они направились в небольшую комнату, которая на сегодня должна была стать их спальней.
Помещение раньше предназначалось для стражников тюрьмы. У стен стояли две односпальные кровати из грубых досок и точно такие же тумбы, а также по сундуку у изножья каждой кровати. В углу комнаты, ближе к стене, виднелся небольшой круглый стол и пара стульев.
О постелях Арнэлий успел позаботиться, наколдовав к ним чистое белье. Дремора ловко и быстро снял с себя мундир, сложил его на крышку сундука и сел на одну из кроватей, которая расположилась ближе ко входу. Из одежды на нём остались только свободные штаны, явно, не имеющие к мундиру никакого отношения. Впервые Эль увидела его полураздетым и просто не смогла не оценить отточенное выступающими мышцами тело по достоинству.
Немного смутившись подобным мыслям, девушка заняла соседнюю кровать. Сбросив плащ, она осталась в одной сорочке.
Арнэлий с интересом посмотрел на неё. Эль буквально ощутила, как он изучает каждый сантиметр её тела и каждую деталь внешности и чувствовала, что она ему нравится. Чтобы отвлечь отца от созерцания её тела, а заодно и себя от спорных мыслей, Эль решила спросить о друзьях.
— Папа, где Маркурио и Амалия?
— В потайной комнате, — ответил он совершенно безэмоционально.
— Я думала, что Амалия под страхом смерти туда не войдёт после случившегося, — удивилась девушка.
— Больше спать негде. Она и смертный предпочли не почевать в пыльных спальниках на холодном полу за решеткой.
— Значит им предстоит спать в одной кровати, — вскинула бровь Эль, представляя неловкие лица друзей.
Арнэлий загадочно улыбнулся.
Эль села на кровать отца и улыбнулась ему в ответ, не понимая истинного, сокрытого за этой его улыбкой смысла.
— Спасибо, что не убил оставшихся магов, — его милосердный поступок пробудил в ней желание сблизиться с ним. Она посмотрела на сундучок с жабами, которые, наевшись мух, мирно спали, зарывшись во влажном мхе. От злых колдунов не осталось даже намёка.
Арнэлий ничего не ответил. Его рука легла на талию Эль, и он притянул её к себе, крепко обнимая, словно наверстывая объятья за все упущенные годы.
Эль обняла его в ответ, уткнувшись лицом в его сильный торс, ощущая тепло его тела. Такое родное и, на удивление, совсем не злое. Она понимала, что его присутствия ей не хватало на протяжении жизни до момента знакомства. От этого внутри пробуждалась злость на мать за то, что та не говорила ей о настоящем отце, но в то же время она и оправдывала её, понимая, что в мире людей даэдра далеко не все любят.
Рука Арнэлия приятно обвивала её тонкую талию и поближе притянула к себе. Наслаждаясь приятными мгновениями, Эль не заметила, как провалилась в сон — самый крепкий и уютный с тех пор как она уехала из дома.
