***
Арнэлий стоял в маленькой комнате, рассчитанной на двух постояльцев. Его окружали старые деревянные стены, пропитанные духом смертных. Светильники из козьего рога неприятно освещали помещение золотистым светом, напоминая дневное светило Нирна. Привыкший к мрачным, кроваво–красным пустошам Мёртвых Земель, он не переносил яркий свет, и здешнее солнце вызывало ещё большее отвращение к этому миру. Арнэлий пристально смотрел на Амалию. Девушка обессиленно лежала на простой деревянной кровати. Её тяжёлое, хриплое дыхание привлекало больше внимания, чем унылые мелодии играющего для постояльцев в главном зале таверны барда. Если подумать, этот музыкантишка раздражал Арнэлия даже сильнее, нежели громкие, частично пьяные голоса его слушателей. Так ненавистные дреморе смертные заполнили весь трактир. Арнэлий тысячу раз пожалел, что согласился остановиться в таверне. Куда милее ночёвка в сырой пещере под завывание волков. Только ради Эль он пошёл на это «испытание» для собственного терпения. Именно её усталость от постоянных привалов «где придётся» и желание обрести привычный комфорт подтолкнули его к этому «подвигу». Дремора постарался не обращать внимания на прочие, отвлекающие явления и снова сосредоточился на Амалии. Персиковый цвет кожи девушки сменился мёртвенно–белым, на лбу выступили крупные капли пота, в которых отражались золотистые блики горящей на прикроватной тумбе свечи. Бывшими ещё вчера карими глаза теперь стали жёлтыми и светились, словно у ночного хищника; тонкие пальцы венчали острые коготки, а слегка приоткрытые губы давали разглядеть во рту пару клыков. В таком виде Амалия навилась Арнэлию куда больше, нежели в смертной ипостаси. Так она хотя бы отдалённо напоминала женщину из его народа, но, несмотря на внешнее сходство, всё равно оставалась жалкой для него. Обуза — не больше, не меньше. Арнэлий давно заключил для себя, что до сих пор не убил её лишь потому, что она не сделала его дочери ничего плохого. Амалия дрожала под его пристальным взглядом. Воздух вокруг неё был пропитан испытываемым ею ужасом, и сейчас это почти смешило. Арнэлий понимал, что девушка не та за кого себя выдает. Ещё тогда — в заброшенной тюрьме — он раскрыл её ложь, но не стал разоблачать раньше времени. Вампиры предоставили ему прекрасный шанс добиться от неё правды, не применяя при этом насилия. Не к чему скрывать — он любил издеваться над пленными, однако ради налаживания отношений с Эль был готов сейчас не прибегать к любимому методу допроса. По крайней мере, пока… Амалия то куталась в одеяло, то сбрасывала его, порываясь стянуть с себя ещё и взмокшее потом платье, но всякий раз останавливалась, ловя пристальный взор дреморы. Снедаемая лихорадкой, она выглядела беспомощной. Несведущий в заболеваниях смертный сказал бы, что жить ей осталось недолго. Действительно, превращение в вампира убивало всё «человеческое» в ней, однако она об этом не знала. Решив проявить несвойственную себе заботу, Арнэлий подошёл к небольшому обеденному столу и налил из кувшина полный стакан холодной воды. Он вернулся к кровати и подал Амалии стакан, который та схватила с практически одержимым порывом и также жадно опустошила до дна. Закончив, девушка выронила пустую тару из руки, и стакан со звоном разбился об пол. Похоже, сил у неё не было даже на банальную словесную благодарность. Какая же слабая! От выпитой воды Амалию пробрал холод, и она закуталась в одеяло. Стоя у постели, подобно неприступной горе, Арнэлий перешёл к делу: — Я знаю, ты не хочешь превращаться в вампира. Тебе сейчас очень тяжело и страшно, но знай, что твоя лихорадка, скорее, следствие испытываемого тобой ужаса перед перспективой обратиться в кровососущую тварь, чем борьба организма с проклятием. Я могу тебе помочь — избавить тебя от сангвинаре вампирис… — он не договорил, наблюдая за реакцией Амалии. Та с подозрением смотрела в ответ, и дремора понимал, что она ищет подвох в его словах. — Что я должна буду взамен? — с осторожность в голосе спросила она. — Сообразительная девочка, — ухмыльнулся Арнэлий, наслаждаясь отражающимися на лице Амалии изменениями. Должно быть, наведённая им на самого себя иллюзия сдавала перед волей настоящего облика. Воистину, никакая человеческая личина не сдержит проявления истинной сущности. Она пробьётся через любую маску. — Ты меня принижаешь! Я тебе не «девочка»! — неожиданно оскалилась Амалия, и Арнэлия это позабавило ещё больше. Трансформация начала давать плоды — девушка начала показывать характер. Пока что резко и несдержанно, несколько неуклюже. Интересно, присущи ли ей такие скачки настроения, или же это проклятие болезни так воздействует на разум? Дремора пропустил мимо ушей её неудачную попытку огрызнуться. В иной раз он, может, и проверил бы насколько она не «девочка», но сейчас его мысли занимало желание добиться от имперки признания. — Вот моё условие: ты рассказываешь мне о себе всю правду, ничего не скрывая, а взамен я даю тебе исцеление. — Какую правду? — захлопала ресницами Амалия. — Ты не та за кого себя выдаешь, — убеждённо сказал Арнэлий. Он был готов к тому, что девчонка начнёт строить из себя святую простоту. За века жизни он разумел, что никакой смертный не стремился выкладывать правду, когда с ним говорили по-хорошему. — Не понимаю о чём ты, — фыркнула Амалия и вновь задрожала, кутаясь в одеяло. –Мне плохо, оставь меня. — Ты не хочешь исцелиться? — Мне нечего рассказывать. Лгать я не стану, даже ради спасения. Меня вылечит Фалион, — бросила Амалия и отвернулась от него к стене. «Какая гордость и слепая наивность», — подумал Арнэлий, прежде чем пойти в дальнейшую атаку. — Я знаю, что младшего брата не существовало. Ты не назвала его имени, плакала фальшиво, и, кстати, праха его я не нашёл, — произнёс он, пристально глядя на девушку. Амалия заметно напряглась. На её лице читалась приправленная горящими вампирскими глазами злость. Смертный мог бы испугаться сей картины, но только не дремора. Этим поведением она только лишний раз выдавала себя, подтверждая его предположения. — Ты себя раскрыла, — снова ухмыльнулся Арнэлий. — Тебе остаётся признаться на кого ты работаешь. — Уходи, дремора! Я не желаю говорить с тобой! — бросила имперка. Похоже, новое естество придавало ей смелости. Арнэлию начинал надоедать этот разговор, но он изо всех сил сохранял терпение. Именем Дагона, как же ему будет приятно прибегнуть к пыткам! Он мог провернуть истязания таким образом, что ни одна живая душа в этой таверне не услышит страданий упрямой девчонки. Уравновесив собственные раздражение и желание, Арнэлий достал из кармана небольшой тряпичный мешочек и несколько светлых перьев в коричневую полоску. — Смотри, это прах вампира, — он подкинул над ладонью коричневый мешочек. — А это перья ястреба, — он продемонстрировал веер некогда принадлежащего птице оперения. — Остается правильно смешать эти ингредиенты и ты исцелена. Амалия жадно взглянула на спасительные алхимические элементы, а затем перевела злой взгляд на дремору. — Зелье исцеления болезней можно купить у алхимика. Уверена, Эль и Маркурио ищут его. — Не надейся, что они достанут микстуру. Прах вампира редкий ингредиент. У алхимика его может не быть, — хмыкнул Арнэлий, немного удивляясь наивности имперки. — Не забывай, ещё сутки и снадобье тебя не спасёт. — Есть Фалион, — возразила Амалия. — Сегодня есть, а завтра нет, — твёрдо указал Арнэлий. — Ты не посмеешь его убить. Он единственная надежда излечиться от этой дряни, не уподобиться исчадью тьмы, коим и ты являешься. Лишь раса у тебя другая, а так ты не лучше вампира, — прошипела Амалия, вновь показывая клыки. — Смирись, ты сама уже почти одна из этих «исчадий тьмы», — усмехнулся Арнэлий. Если она простодушно полагает, что, раз он говорит с ней, а не пытает, значит ему можно дерзить и провоцировать. — Своим поведением ты подтвердила все мои догадки. Теперь назови гильдию, которой ты служишь, и как ты в действительности оказалась в заброшенной тюрьме. Обещаю, я тут же сделаю тебе исцеляющее зелье. Амалия молчала, прожигая дремору злым взглядом. Она походила на дичь, загнанную в ловушку опытным охотником. Ах, как же будет просто и интересно показать ей немного боли! Жаль, что он уже решил этого не делать. Только ради Эль.***
Эль
Эль и Маркурио зашли в «Белый Флакон» — лавку здешнего алхимика. Просторный магазин расположился на рыночной площади рядом с кузницей. Не самое удачное место, как успел вслух пошутить Маркурио. Времени до закрытия всех лавок оставалось немного, поэтому Эль решила не засматриваться на городской экстерьер, а побыстрее купить зелье исцеления болезней. Жаль, ведь здесь было на что посмотреть. Тот же самый магазин алхимика — большой и светлый — ярко выделялся на контрасте с узкими каменными улочками Виндхельма. Столица Скайрима представилась девушке не столь большой, какой она её себе воображала, слушая рассказы заядлых авантюристов в «Гарцующей Кобыле». Внутри лавки было тепло, а в воздухе царили сотни самых разных запахов. На чистых прилавках стройными рядами лежали травы, стояли плошки и склянки, да и вообще самые разнообразные ингредиенты под любой запрос. Имелись даже пальцы великана. Эта картина вселяла в Эль уверенность, что здесь они точно отыщут зелье для Амалии. Воодушевлённая, девушка поспешила подойти к алхимику — стоящему за прилавком пожилому альтмеру. — Нам нужно зелье исцеления болезней. Выслушав её и не произнося ни слова, эльф направился к двум деревянным стеллажам у дальней стены, которые были заполнены разноцветными скляночками. Алхимик окинул внимательным взглядом несколько полок, а затем вернулся к девушке с пустыми руками. — У меня нет нужного вам зелья, — сообщил торговец с неким безразличием в голосе. — А ингредиенты для него у вас есть? — тут же просила Эль, надеясь как-нибудь самостоятельно сообразить зелье или попросить об этом алхимика. — Есть перо ястреба, прах вампира закончился на прошлой неделе. Тот болван, что поставлял мне прах, сам по неосторожности стал обедом для кровососов, — проворчал торговец, словно был не разочарован, а попросту недоволен тем, что его поставщик скончался. — Если найдёте прах вампира — приносите, я с удовольствием куплю, причём, по хорошей цене. Этой зимой резко возрос спрос на зелье исцеления болезней, — добавил он, с любопытством разглядывая Эль медовыми глазами. Девушка мысленно возмутилась наглости альтмера, сочтя его пристальный взор неприличным. Эти суждения она оставила при себе, рассудив, что не стоит конфликтовать с тем, кто может помочь. — Сколько нужно перьев на одно зелье? — спросила Эль, здраво предполагая, что одного перышка не хватит. — Одного достаточно, — тут же опроверг её предположение старик. — Я возьму три на случай неудачи, — ответила она и полезла в наплечную сумку за кошелем. — Шестьдесят септимов, — назвал цену торговец и, чуть повозившись под прилавком, бросил на столешницу три пышных пёрышка. Выглядел это так, будто он хотел поскорее отделаться от покупателей. Да уж, с таким отношением процветания не добьёшься. Маркурио, галантно улыбнувшись, залез в свой тощий кошель, отсчитал нужную сумму и сам расплатился за перья. Эль смерила его недовольным взглядом, но возражать сейчас не стала, решив вернуть ему деньги по возвращению в таверну. Очередной знак внимания, выставляющий её зависимой от мужчины. Это больше оскорбляет, чем располагает к себе. — Если добудете прах вампира не для продажи, тоже приносите, — вдруг сказал алхимик. — Я изготовлю вам зелье. — Спасибо большое! Вы нас очень выручите! — воскликнула Эль громче, чем следовало бы. Идя по узким, наполовину опустевшим в поздний час улочкам, Эль и Маркурио не заметили, как забрели в Квартал Серых. Здесь расположились такие же сложенные из камня дома, как в любой другой части Виндхельма, но выглядели они при этом более изношено и бедно, нежели прочие строения в городе. Старые камни дали трещины во многих местах, тёмные, уходящие и петляющие в глубины района улочки присыпал снег. По углам домов то и дело встречались неаккуратно наваленные деревянные бочки, находящиеся в не менее плачевном состоянии, чем дома. Бочки, имеющие крышки, укутывал снег, а те, что их утратили, были заполнены белой массой доверху и, казалось, ветхие деревяшки, скреплённые парой металлических колец, вот-вот лопнут под натиском холодной стихии. Расплачиваясь за еду, Эль спросила у Эльды — хозяйки таверны — о городе, и та вкратце рассказала ей обо всех районах Виндхельма. Всего их три: Каменный квартал (он же именуемый «Центральным»), Квартал Королевского Дворца и Квартал Серых. Последний заселяли данмеры бежавшие из Морровинда во время извержения Красной горы. Об их благополучии ярл Ульфрик не заботился, поэтому тёмные эльфы выживали своими силами, тяжело работая, чтобы кое-как протянуть на суровой чужбине. Эль мало знала о данмерах. Единственным представителем этого народа, с кем она познакомилась был разбойник Ларентиан, которого убил Кейтер, когда она в попытке сбежать от эльфа попала в Чёрный Предел. В её памяти мер оставил о себе сплошь негативное впечатление. Рассматривая древние стены, Эль услышала хруст снега рядом и перевела внимание на Маркурио. Сейчас не подходящее время для воспоминаний. — Где нам искать прах вампира? — спросил он, озадаченно почесывая затылок через толстый, отороченный мехом капюшон. Как будто сие действие могло помочь ему найти решение этой задачи. — Там, где лежат побеждённые нами вампиры. Нам остаётся прийти на место, сжечь их тела и собрать пепел, — ответила Эль, довольная тем, что сумеет спасти подругу. — Путь займёт пол ночи на повозке. Мы не успеем вернуться в таверну к рассвету, — возразил Маркурио. — Может, поспрашивать у данмеров? Вдруг у них найдётся прах вампира, — предложил он, окидывая взглядом дома. — Предлагаешь стучаться в каждый дом? Так мы быстрее окажемся в заботливых руках стражи или с кинжалом в плече, — возразила Эль, сочтя предложение друга не пригодным для дела. — Здесь есть лавка с подержанными товарами. Её держит Ревин Садри. Он продаёт любые вещи: от брони до зелий. Возможно, у него найдётся прах вампира или искомая микстура, — объяснил Маркурио. С этим уже можно было согласиться. Более не тратя время на разговоры, они направились к магазину. На удачу лавка находилась недалеко от них. По дороге девушка спросила: — Ты бывал в Виндхельме? — Конечно. Я путешествовал по всем городам провинции, — гордо ответил маг и улыбнулся. Они остановились у двойной деревянной двери. По обе стороны от неё возвышались квадратные, сложенные из знакомого камня колонны. Над входом колыхался порванный красно-оранжевый флаг с потрепанными концами. По его длине тянулись жёлтые зигзаги, увенчанные овалами того же цвета. Чуть впереди перед ним развивался отдельный флаг — такой же потрёпанный, но цветом потемнее. На нём различался выцветший круг с восьмью точками внутри. Эль не понимала значения этих символов, но подумала, что они связаны с культурой данмеров. Маркурио дёрнул на себя створку двери, но та не поддалась. — Закрыто, — досадно сообщил он. — Давай постучим. Объясним господину Садри наше положение. Думаю, он согласится нам помочь, — девушка не намеревалась отступать лишь потому, что дверь заперта. Маркурио постучал в дверь и прислушался. Тишина. Подождав минуту, он постучал ещё раз. Опять никто не откликнулся. Постучав третий, оказавшийся таким же безрезультатным, маг вернулся к Эль. — Наверное, Ревин ушёл. Девушка подошла к деревянным бочкам, которые кучкой стояли у стены близ входа. Смахнув снег с самой крайней из них, она уселась на неё, носками сапог едва касаясь каменной площадки. — Предлагаешь ждать его? — удивился Маркурио. — Посидим немного. Если он не придёт, то пойдём испепелять вампиров, — Эль была готова потратить немного времени: четверть, половину, а то и весь час. Пару минут Маркурио задумчиво топтался на месте, словно пытаясь согреться, а затем спросил: — Эль, а почему Арнэлий сразу не принял человеческий облик? Мы могли бы нанять повозку в Айварстеде и доехать прямиком до Винтерхолда. Девушка задумалась. Действительно, это выглядело странно. Идти через дикие земли, карабкаться по горам, терпеть неудобства на ночлеге. Она предположила, что отец специально выбрал тяжёлый путь, чтобы она привыкла к нему, чтобы расположить её к себе. В последнее время она подмечала подобную заботу с его стороны. Он даже подумал о комфорте Амалии, чем приятно удивил. Девушка до последнего не рассчитывала, что он хоть каплю позаботится о смертном создании. Этими соображениями она не стала делиться с другом, а просто пожала плечами, надеясь, что жест не несёт лжи, а, скорее, простую недосказанность. Думая об отце, Эль понимала, что он не пустит её одну (а с Маркурио тем более) ночью за пределы крепостных стен. Так было всегда. Сначала Ингольф не отпускал её дальше ворот Вайтрана, а теперь Арнэлий. Причём, настоящий отец не такой мягкий, как отчим и стремится подчинить её себе, как всех и всё на своём пути. Эль ощутила себя безвольной собственностью и ей стало противно от этой мысли. Она всегда стремилась к свободе и независимости, а получала ровно иное и не могла без последствий жить вольной жизнью. Всё что ей оставалось — набирается сил и знаний, благодаря которым она выживет без помощи отца и очистит мир от нежити. Рука Маркурио коснулась её руки. Подняв взгляд, она увидела, что он стоит вплотную к ней. Опять слишком близко. Его тёплое дыхание превращалось в густой пар на морозе, который влажными прикосновениями оседал на её щеках. Эль напряглась и захотела слезть с бочки, чтобы отойти от друга на безопасное расстояние. Она подалась вперёд, не осознавая, что сим движением соглашается на то, что будет происходить дальше. Неожиданно он наклонился к ней. Она не успела понять, что происходит, как его губы легли поверх её губ в нежном поцелуе. У Эль перехватило дыхание. Она возмутилась дерзостью мага, но в тоже время противоречиво находила поцелуй приятным. Однако она сохранила самообладание и не стала поддаваться странному, очень приятному чувству, и тут же попыталась оттолкнуть мага. В ответ он ласково прижал её к себе, скользя ладонями по её спине и продолжая целовать, но уже чуть более напористо. Неожиданно, предательское, но почему-то приятное тепло разлилось по телу Эль, согревая лучше любого горячительного напитка. Это чувство пересилило её самообладание, и на мгновение она всё же потеряла контроль над собой. Она томно задышала, а Маркурио отстранился и, аккуратным движением убрав за её ушко несколько каштановых, сияющих в тёплых лучах факелов прядей, принялся целовать мочку. Окончательно и так быстро потеряв голову, девушка застонала и выгнулась, касаясь пышущего жаром тела мага. Она прикрыла глаза, растворяясь в волнах наслаждения. Столь сладостного чувства ей доселе испытывать не приходилось. Мужская ласка творила чудеса с её телом и околдовывала разум. Простыми действиями маг до ужаса быстро пленил всё её сознание. Кольцо под сердцем Эль завибрировало, возвращая её в реальность. На миг она затаила дыхание и застыла, словно обданная ледяной водой. Горячие губы Маркурио тем временем ласкали шею, однако эти поцелуи резко перестали приносить удовольствие. Всё внутри заледенело. Она ужаснулась своему поступку, вдруг осознав к каким последствиям всё это может привести. Кейтер наверняка разочаруется в ней и оставит. Это было страшнее смерти. Отец же, если узнает о случившемся (а Эль была уверена, что узнает), просто убьёт Маркурио, а её до конца дней посадит под замок. Девушка вздрогнула, осознавая, что ни разу в жизни вот так вот не теряла контроль над собой. Подумать только, какой-то поцелуй свёл её с ума и едва не привёл к беде! Она твёрдо решила держаться подальше от всех этих дурманящих проявлений чувств. «Я не должна идти на поводу у влечения,» — подумала Эль, укоряя себя за проявленную слабость. В следующий миг в грудь Маркурио ударила голубая энергия. Его отшвырнуло от девушки на несколько метров, и маг распластался на каменном пороге лавки. До Эль доносились его болезненные стоны. Сражённая испугом, она спрыгнула с бочки и подбежала к нему, взволнованно рассматривая друга. На вид он цел, только держал ладонь на сердце и мучительно стонал. Его скулы напряглись. Видно, удар пришелся в сердце и был достаточно сильным. — Сможешь встать? — С…сейчас… чуть переве… — он замолчал не в силах договорить. — Здесь рядом таверна, я позову на помощь, — в панике добавила Эль. За всё время нахождения у магазина она слышала негромкую музыку и голоса, доносящиеся из глубины квартала и подумала, что, вероятно, недалеко есть трактир. — Магией исцеления п.попро…буй, — едва выговорил Маркурио. Он приложил все усилия, чтобы произнести одну фразу, а затем потерял сознание. В искреннем ужасе Эль стала трясти его за плечи, пытаясь вернуть в сознании. — Маркурио очнись, прошу тебя! — кричала она, на ходу вспоминая как призывать чары исцеления. Посторонние шаги отвлекли её. Взволнованная, она обернулась, надеясь попросить помощи у того, кто стоит рядом. Им оказался стражник, закутанный в тёплый, обшитый мехом плащ с голубым полем и гербом владения по его середине. Укрытая толстой перчаткой рука стража лежала на рукояти железного меча. — Что здесь происходит? — донёсся требовательный голос из-под шлема. — Моему другу плохо! Пожалуйста, помогите ему! — взмолилась Эль, параллельно концентрируясь на целительной силе в ладонях. Её руки озарились золотистым, издающим приятный мелодичный звон сиянием. Она уже поднесла правую ладонь к груди Маркурио, когда стражник склонился над ней и схватил за запястье. — Ты что собралась убить парня своей дурацкой магией? — глухой голос наполнился возмущением. — Я хочу его вылечить. Его ударило магией в сердце, — объяснила Эль. — Да? И откуда по-твоему взялась здесь магия? Из воздуха что ли? Я никого поблизости не вижу, кроме тебя. Эль лихорадочно старалась придумать объяснения, при этом не выдавая наличия кольца у себя на шее. — Вставай, в тюрьме расскажешь нам, как пыталась убить парня, ведьма проклятая, — стражник дёрнул её за руку и девушка, не удержавшись на месте, невольно поднялась. Эль обдала бронированного болвана испепеляющим взглядом. — Пока ты пытаешься меня обвинить в том, чего я не совершала, мой друг умирает! — крикнула она с надрывом, пытаясь достучатся до его извилин. Из-за угла вышли ещё трое стражников, которые, видимо, патрулировали квартал и пришли на крик. Все они были в одинаковых шлемах и в одинаковой броне с идентичными друг другу плащами; лишь рост позволял заметить меж ними хоть какую-то разницу. Первый стражник обратился к подошедшим сослуживцам: — Отнесите парня в лазарет, а ведьму я брошу в камеру лично. — В какую камеру?! Я ничего не делала, болван! — вспылила Эль и, приложив усилие, смогла-таки вырвать руку из лапы стражника, оставив в его пальцах кожаную перчатку. В ответ на этот выпад стражники разом выудили из ножен мечи и, обступив девушку, нацелили на неё острия клинков. Эль поняла, что влипла, а ночной поход за прахом вампира, вероятно, отменяется.