Дитя Даэдра

      Арнэлий и Амалия стояли за крепостными стенами Виндхельма. По обе стороны от Белой Реки тянулись каменные укрепления, где несли свои неусыпные патрули стражники. Каждая из фигур дозорных освещалась согревающим огнём факелов — их единственных спутников на действующей службе. На стенах светились редкие, менее яркие масляные лампы. В лютый мороз огонь был необходим закутанным в плащи смотрителям за порядком, чтобы окончательно не замёрзнуть. В укреплениях имелись квадратные окна-бойницы и несколько арок, выводящих на скользкие каменные балконы, каждый из которых был засыпан пластами снега высотой приблизительно в один аршин. Оттуда открывался прекрасный вид на реку и порт. Обычно корабли ходили на Солстхейм, но сейчас вода замёрзла, и моряцкий промысел простаивал, а сами моряки ожидали схода льда, проводя досуг в городских тавернах наподобие «Очага и свечи». Морозное небо было ясным. Тысячи звёзд и луны отражались на замерзшей речной глади, дублируя Вселенную на маленьком клочке этого мира.       Вот только Арнэлию сейчас было не до изучения окружающих его красот плана смертных. Резким движением дремора прижал Амалию к ледяной стене, заставив осевший на ней иней скрипуче захрустеть. Девушка пуще задрожала от холода и попыталась вырваться. Арнэлий не только видел, но и чувствовал, что она становится сильнее по мере превращения в вампира, однако тягаться с ним ей всё ещё было не по силам.       — Я просил тебя по-хорошему признаться на кого ты работаешь, но моё терпение истекло, — жёстко сказал он, вдавливая имперку в стену, словно желая замуровать её.       — Отпусти или я закричу. Тогда все узнают кто ты на самом деле! — угрожающе бросила Амалия.       — Скажешь, что я дремора? Тебе не поверят. Учитывая лихорадку, стража решит, что ты сошла с ума и клевещешь на мужа. А когда они увидят твои злые глазки и очаровательные клычки, у тебя будут проблемы уже не с ними, а со Стражей Рассвета. Ты в ловушке, тебе остается только признаться мне. Обещаю, после этого все твои проблемы закончатся, — сказал Арнэлий. Он явственно видел страх на лице имперки, её отчаянье и желание любой ценой оставить тайну не разглашённой. При этом он по-прежнему дико жаждал достать из неё секрет, отрывая от плоти кусочек за кусочком, слушая мучительные крики и мольбы остановиться. Вампирское проклятье проникло достаточно глубоко, а значит раны будут быстро регенерировать, и от них она не умрёт. Это значило, что у него впереди вечность, чтобы делать с ней всё, что заблагорассудится.       — Знаешь, я никогда не пил вампирской крови и хочу это исправить, — хищно прошептал Арнэлий ей на ухо, одной рукой крепко держа за шею, а другой приставив даэдрический кинжал к груди.       — Убьёшь меня — сделаешь одолжение! Я не хочу жить в облике ночной твари! — бросила Амалия с искренним отчаянием в голосе.       — Если не скажешь мне кому ты служишь, я навсегда оставлю тебя вампиршей. Более того, я заберу тебя в свой мир, где буду пытать, пока мне не надоест, а потом отдам своим слугам на потеху.       — Зачем тебе это нужно? — спросила Амалия с застывшем на её миловидном лице ужасом. Дремора чувствовал, как оцепенело её тело, будто превратившись в айсберг.       — Я должен знать всё о тех, кто меня окружает, — ответил Арнэлий.       Амалия молчала и нескольких секунд этой тишины хватило, чтобы дать дреморе понять, что пора действовать решительнее. Он провел кинжалом по открытой части декольте платья и резко надавил. Девушка взвыла от боли, и его ладонь легла ей на губы, не давая крику донестись до ушей стражников. Рядом с первым порезом он сделал второй, а потом третий, пересекающий первые два. Амалия билась в его руках, как муха в паутине, продолжая издавать вопль боли, но крик под ладонью Арнэлия обращался в невнятное сдавленное мычание.       — Это только начало. Впереди вечность, — издевательски напомнил Арнэлий и облизал лезвие, пробуя вампирскую кровь на вкус. — Редкая гадость, — поморщившись, он сплюнул. Вдоволь насладившись ужасом в глазах девушки, дремора убрал ладонь с её губ, ожидая результата. Но Амалия по-прежнему молчала, прожигая его ненавистью во взгляде.       — Что ж, продолжим, — довольно протянул Арнэлий и вновь накрыл ладонью её рот.       Он прошёлся клинком по ранам ещё раз, усиливая боль. Девушка сдавленно хныкала. Мучать её было истинным удовольствием. Он намеревался зайти дальше, не ограничиваясь только доступным участком тела. Ему были отлично известны все болевые точки смертных — их насчитывалось много. Дремора сделал ещё несколько надрезов, создав болезненное переплетение алых линий, отдалённо напоминающих паутину.       Из глаз Амалии катились слёзы, замерзая на щеках. В какой-то момент девушка перестала вырываться и активно замычала. Разглядев в этом знак, Арнэлий отнял ладонь.       — Хорошо, я скажу. Только умоляю, никому не рассказывай этого, — пролепетала она.       — Здесь я выдвигаю условия, — он угрожающе поднёс кинжал обратно к её ранам.       — Я служу в Тёмном Братстве. Я убийца, — выдала имперка дрожащим голосом.       — И всё? Эта «тайна» стоила мучений? — удивлённо вскинул брови Арнэлий. Его пробрал смех. — Какие же вы, смертные, глупые! — то, что девушка была готова подвергнуть себя вечным мукам ради сохранения в секрете своей принадлежности к кучке убийц просто не могло не смешить.       — Ты ожидал чего-то более грандиозного? — обиженно фыркнула Амалия.       — Я ждал правды и получил её, — ответил Арнэлий. — Когда ты ловко вскрывала замки и подкрадывалась к вампиру, я понял, что ты, как минимум, наёмница, и что твои истории об отце — главе стражи Фолкрита были лишь прикрытием. Как же давно ты отправляешь людей на тот свет?       — Я сирота. Меня подобрала Астрид, когда мне не было и двух лет. Она сказала, что нашла меня на пепелище дома в деревеньке близ Фолкрита. Жители города рассказали, что девятнадцать лет назад её сжег дракон. Меня растили члены Тёмного Братства. Мы одна семья и я всегда хранила наш секрет, не допускала, чтобы кто-то прознал о местоположении убежища, — ответила Амалия. В её глазах не читалось даже тени сожаления о гибели родителей и всей деревни. Это нравилось Арнэлию, ведь убийца не может сожалеть о чьей-то смерти.       — Поэтому ты лгала о себе. Учитывая, где тебя нашла Астрид, предположу, что ваше убежище расположено недалеко от Фолкрита, в какой-нибудь замшелой пещере, скрытой от посторонних глаз, — сказал Арнэлий, наблюдая за реакцией имперки. Как он и ожидал, её глаза расширились от удивления, а губы приоткрылись, чтобы выпустить опровержение, но он прижал к ним палец, призывая молчать. — Тебе стоит поработать над мимикой — она выдаёт правду. Обыватель примет твою легенду за чистую монету, но остальные раскроют ложь. И ещё, скрытности тебе не достаёт, — дремора отпустил девушку, и та отошла от стены, первым делом касаясь кровоточащих ран. Воспользовавшись этим мгновением, Арнэлий решил подчеркнуть свои слова делом и шагнул в тень, продолжая наблюдать за ней. Когда Амалия стала озадаченно озираться по сторонам, он бесшумно, словно призрак, возник у неё за спиной и приставил кинжал к горлу.       — Вот так нужно подкрадываться к жертве, — прошептал дремора ей на ухо, а затем отпустил, оставив розовую полосу от лезвия на гладкой коже в опасной близости от кадыка.       Амалия развернулась к нему, взирая теперь не только со страхом, но и с восхищением в глазах.       — Не знала, что у дремор развита скрытность.       — Полагаю, ты думала, что мы войны в гремящих при каждом шаге доспехах. Конечно, большинство именно такие, но есть мастера иных искусств, в их числе и скрытность, — ответил Арнэлий, желая развеять небылицы о своём народе.       Амалия отняла руку от раны, которая уже начала медленно затягивается. Её взгляд полнился изумлением.       — Не передумала возвращаться к смертному существованию? — спросил Арнэлий. –Вечная жизнь, сопротивление всяким болезням, быстрая регенерация ран, могущество магии. Возможно, даже потерянные конечности можно восстановить.       Как же было приятно немного подразнить её. Всё равно, что предлагать сделку. Он смотрел на неё: задумчивую, теперь уже меньше дрожащую от лихорадки. Холодный воздух явно шёл ей на пользу. Светящиеся жёлтыми огнями лисьи глаза и мёртвенно бледная кожа с сероватым подтоном смотрелись куда более привлекательно, чем когда она была слабым человеком. Теперь Арнэлий видел зачатки храбрости, ведь трус не пойдёт убивать, рискуя попасть в тюрьму или быть убитым. У девчонки просматривался внутренней стержень. Не такой как у Линды, конечно же. До ведьмы ей несоизмеримо далеко. Арнэлий поймал себя на мысли, что после знакомства с Линдой всех женщин ровнял именно с ней и всегда выигрывал в сравнении.       — У тебя ещё сутки до полного превращения в вампира. Подумай, стоит ли возвращаться к тленному существованию. Чтобы питаться вовсе необязательно убивать, ты можешь напасть на спящего. Уверен, тебе это делать привычно. Можешь использовать дары обольщения и гипноза. Всё это у тебя появится, — продолжил Арнэлий, начиная понимать, что в таком облике она ему нужнее. Он мог бы принудить её быть вампиршей, но сперва стоит попробовать просто подтолкнуть убеждениями. Со смертными он почти никогда не пользовался этой техникой. Только с Ингольфом, когда нужно было, чтобы норд вернулся к Линде. С остальными у него короткий разговор или вовсе оного нет.       — Откуда тебе известно столько про вампиров? Ты же дремора, — удивилась Амалия, в её очах читалось подозрение.       — Ты считаешь, что мы необразованные? — усмехнулся Арнэлий. — Такие действительно есть, к примеру, керлы. Большинство из нас имеют хорошие знания в разных сферах. В основном во всём, что касается ведения боя, но есть те, кто знает о вашем мире больше, чем вы сами, — он наблюдал, как лицо собеседницы становится всё более изумлённым. Ему нравилось говорить о своём мире. Запугивать смертных ужасами об Обливионе и населяющих его созданиях. Впрочем, для Амалии можно сделать исключение.       — Я ничего не знаю о вас. Слышала только то, что вы страшны в бою и агрессивны к людям, — несколько растерянно ответила Амалия.       — Я могу рассказать тебе много интересного, — многозначительно протянул Арнэлий, сверкая клыками. Его взгляд упал на декольте девушки, где он оставил глубокие порезы. На их месте виднелись заживающие красные полосы.       — Зачем тебе просвещать меня? — казалось, она искала подвох в его словах. Разумно.       — Я так хочу, — исчерпывающе ответил Арнэлий. — Смотрю лихорадка почти отступила. Возвращаемся в таверну.

***

      Половина ночи прошла незаметно. Свечи на прикроватной тумбе догорели. Свет давали несколько светильников из козьего рога. Плотные занавески на старых деревянных окнах покачивал холодный ветерок, проникающий в щели между рамой и стеной. Разогорчённая Амалия стыдливо прикрывала одеялом нагое тело.       Застёгивая пуговицы на рубашке, Арнэлий ловил на себе смущённый взгляд девушки. Её щёки горели румянцем. Реакция на случившиеся забавляла его. Разделив с ней постель, он не обнаружил невинности, поэтому смущение и попытка скрыть тело от чужого взора выглядели странными.       Он приблизился к ней и сорвал одеяло. Его взгляд упал на укусы и царапины, хаотично распределённые по телу. Многие успели затянутся, оставив на своём месте едва заметные следы. Амалия стерпела боль, что он причинил ей и получила много удовольствия, о чём говорила страсть, коей она его самозабвенно одаривала. И не только страсть. Само умение испытывать наслаждение от боли было ему крайне интересно.       Амалия потянулась к одеялу, но Арнэлий остановил её. Он заглянул в её жёлтые глаза и коснулся тёплого лба. Температура спала, процесс превращения в вампира вступил в заключительную фазу. Дремора позволил себе улыбнуться. Девчонка оказалась выносливее, чем он полагал, что не могло не радовать. Сама того не ведая, она заслужила расположение с его стороны. До Линды ей, разумеется, всё ещё было очень далеко всеми качествами, да и путь к его сердцу она не пройдет. Зато станет хорошей компанией в постели. Большего от неё не требовалось.       — Не прячь от меня свою красоту, — сказал Арнэлий мягко, однако и не скрывая в голосе приказа. Если подумать, то Амалия действительно была хороша. Тонкая талия, округлые бёдра, красивые груди. Идеальную красоту омрачал только длинный старый шрам, пересекающий левое бедро. Арнэлий разбирался в шрамах — этот был намеренно оставлен кинжалом. Возможно, одна из жертв Чёрного Таинства оказала сопротивление.       Дремора перевёл взгляд на милое личико девушки, продолжая оценивать красоту: блестящие жаждой глаза, аккуратный носик, соблазнительные пухлые губы, красные от бесконечных поцелуев. Растрёпанные тёмные волосы оттенка ночи дополняли красоту и эстетично смотрелись в контрасте с нечеловечески-бледной кожей. Ещё в заброшенной тюрьме Арнэлий приметил красоту Амалии, однако счёл её тогда слишком скучной. Он хотел подсунуть её смертному, чтобы тот переключил внимание с Эль на неё. Теперь же ему хотелось оставить её себе. Хотя бы на то время, что он проведёт в Нирне. С наглым магом он разберётся, покажет, что к его единственной дочери не следует питать недостойных её внимания чувств. Он уже всё решил касательно её судьбы и смертный в планы не входил даже в качестве друга. Его необходимо выбросить из жизни Эль, причём таким образом, чтобы она сама этого захотела. Арнэлий не собирался портить с ней и без того шаткие отношения.       Он коснулся щеки Амалии, провёл ладонью по шее и остановился на груди, чувствуя кожей быстро стучащее сердце. Пока что стучащее, ведь скоро оно смолкнет. Всё закончилось, но, похоже, девушка ещё не пришла в себя. Видно, что до него она не с кем не испытывала настолько бурной страсти и наслаждения. Губы дреморы растянулись в ухмылке. Ему вспомнились истории его воинов о том, как какие-то смертные колдуньи время от времени призывали их в Нирн не для защиты, а для спасения от женского одиночества. Таких историй было валом и досуга ради солдаты делились ими друг с другом за бутылочкой крепкого вина. Арнэлий слышал в их речах пренебрежение и насмешки и никогда тёплых чувств к колдуньям. Это его радовало. Не хватало потерять защитника Обливиона из-за любви к смертной. Такой позор может искупить только смерть обоих. Валкиназ гордился, что смог привить своим бойцам правильный жизненный вектор. Служба лорду Дагону смысл их вечного бытия. Он и сам никогда не любил, считая это чувство чертой, которая лишает силы и разума.       — Отныне, ты будешь много ночей проводить со мной, — улыбнулся Арнэлий.       Амалия насторожилась. Приглушённый свет подсветил её напряжённые мышцы.       — Пока я в Нирне, ты должна делить постель только со мной, и слушаться моих приказов, — пояснил он, наблюдая, как лицо девушки захватывает возмущение.       — Я тебе ничего не должна, дремора. Я согласилась провести ночь с тобой только потому… — она не договорила, Арнэлий властным жестом призвал её к молчанию.       — Только я решаю кто кому должен. Если ты не хотела служить мне, могла бы отказаться от ночи. Я тебя не принуждал. Однако, раз всё случилось, ты обязана оставаться подле меня, — продолжил дремора спокойно. Проведя с женщиной хотя бы одну ночь, он уже не мог бросить её, ощущая странную потребность опекать её. Это была слабость, да, но Арнэлий знал меру и миг, когда надо остановиться.       — Я не заключала с тобой сделку, — возразила Амалия, в её глазах появилась паника. Похоже, она искала способ избежать названной участи.       — Мне не нужен договор, девочка. Я принц Кин, и я беру всё, что мне нужно. Сейчас я хочу тебя, — усмехнулся он, не скрывая в словах циничности.       — Ты ведёшь себя предельно эгоистично! — вспылила девушка, вскакивая с постели и ровняясь с Арнэлием, прожигая его переполняющим осуждением. Так необходимое ей прежде одеяло свалилось на пол.       — А ты чего хотела, ложась в постель с — как вы нас называете — демоном? — грубо вопросил дремора.       — Я не рассчитывала на обязательства. Думала мы проведём ночь и забудем о ней! — её голос перешёл на крик.       — Перестань оправдываться. Единственное чем помогут тебе оправдания — пасть в моих глазах ниже, чем сейчас. Ты не изменишь своего положения, так прими его с достоинством, — ответил Арнэлий.       Амалия насупилась, но промолчала. Она повернулась к дреморе спиной и недовольно скрестила руки на груди.       Арнэлий закончил одеваться и накинул на плечи тёплый плащ. Он не чувствовал холода, но раз сейчас выглядел, как человек, то и одеваться надо подобающим образом.       — Оставайся в комнате пока меня не будет. И да, если попробуешь совершить на меня Чёрное Таинство, знай, ничего у тебя не выйдет. Этот ритуал действует только на смертных.       Девушка не пошевелилась, видимо, делая вид, что не слышит его слов.       — Ладно, тогда сделаем по–плохому, — Арнэлий подобрал с пола её платье, затем забрал плащ и ночную рубашку, оставив без одежды.       — Отдай! — воскликнула Амалия и потянулась за вещами.       Дремора легонько — без лишней агрессии — оттолкнул её.       — Ты должна слушаться меня.       — Ты не можешь запретить мне выходить из комнаты, — упрямилась имперка.       — Ошибаешься, я могу всё. Например, привязать тебя к кровати до возвращения, а чтобы ты не звала на помощь заткнуть рот кляпом, — теперь его голос источал угрозу.       — Ты пожалеешь, — прошипела Амалия.       Арнэлий хищно улыбнулся, отошёл к стене и выдвинул верхний ящик прикроватной тумбочки, достав из него моток плотной веревки.       — Это те веревки, которыми тебя связали даэдрапоклонники, — он продемонстрировал грубые жгуты. — Сейчас повторим связывание.       — Не нужно! Ладно, я буду тут. Но отдай мою одежду, — девушка потянулась за вещами.       — Посидишь голой. Уверен, ты сделаешь правильный вывод, — снова ухмыльнулся Арнэлий и направился к двери.       Вытащив из замка ключ, дремора покинул комнату и запер дверь с другой стороны. Вещи Амалии он бросил в сундук в комнате, где остановился с дочерью и также запер дверь. С Амалией все дела были сделаны, а вот Эль… Он уже какое-то время чувствовал неладное. Надо идти искать её. Как только дочурка оставалась наедине со смертным, с ней приключались неприятности. Маг словно притягивал их.

***

Эль

      — Говорю же, я тут не при чём! Маркурио ударила не моя магия! — воскликнула Эль, держась за прутья решетки. Стражник запер её в камере безо всякого разбирательства. В очередной попытке доказать ему свою невиновность она уже успела сбиться со счёта. Про перстень девушка не говорила, до последнего надеясь выкрутиться. Если ей и было понятно, что это подарок Кейтера виноват в произошедшем, то стражи догадаться до подобного точно не могли.       Как и во все прошлые разы, тюремщик проигнорировал её пылкую речь, лениво выводя пером какие-то строки на пергаменте. Кончики его широких пальцев краснели на фоне остальной оливковой кожи, видимо, многие месяцы не видавшей согревающих солнечных лучей. Он не успел полностью отогреть руки. Стражник занялся этим сразу же как запер Эль в камере, но согреться полностью не успел — в зал вошёл старший по званию. Они переговорили насчёт арестантки, и тот вручил поимщику «преступницы» свиток, велев заполнить его. Именно этим страж теперь и занимался.       Шлем его лежал под рукой на столе, словно оружие, могущее понадобиться в любую секунду. К слову, меч так и остался в ножнах на поясе, металлический кончик которого противно скрипел по старой каменной плитке пола. Когда стражник начинал ёрзать на стуле, Эль хотелось закрыть уши. Если это была разновидность пытки на допросе, то она явно имела высокую эффективность.       Сам стражник оказался молодым нордом с копной пшеничных волос, широкий в плечах, ростом с Эль. Не самый высокий для норда. В таверне девушка видела пару его соплеменников: крепкого мужчину в рогатом шлеме и сильную женщину. Оба ростом с Арнэлия. Судя по броне, они слыли опытными воинами.       Сдавшись, Эль фыркнула и отошла от решетки, предварительно, со всей силы пнув её ногой. Конструкция пришла в движение, но выдержала напор. Рядом с камерой соседствовала другая, разделённая стеной. В соседней никого не было. Девушка сделала вывод, что сюда приводили провинившихся для выяснения обстоятельств и держали до вынесения приговора. Она никогда не думала, что окажется за решеткой в чужом городе, обвиняемая в том, чего не совершала.       Закончив с письмом, стражник встал со стула и подошёл к решетке. Эль поймала на себе его изучающий взгляд.       — Маркурио, мой друг. Я не причиняла ему вреда, — в очередной раз повторила она, для пущей убедительности смотря строго в его серые глаза.       — Тогда что вы делали в поздний час в Квартале Серых? — потребовал ответа страж. Эль не могла сказать, что он доверяет ей, но её слова, похоже, вызвали у него интерес.       — Искали лекарство для нашей подруги, — объяснила Эль, взвешивая необходимость подробностей. — У алхимика на рынке не нашлось нужного нам зелья и мы решили попытать удачу в магазине Садри. Его лавка оказалась заперта, и мы стали ждать, надеясь, что он придёт.       — Чем больна твоя подруга? — вопрос стражника застал девушку врасплох, однако она не растерялась.       — Она сильно простудилась, у неё лихорадка.       — Где сейчас твоя подруга?       — В таверне.       — Ей место в госпитале, а не среди пьяных постояльцев, — он скрестил руки на груди, будто был недоволен, что больная в неположенном месте.       — Мы там остановились. Она не захотела в лазарет, просто попросила зелье. Она сказала, что не первый раз так болеет и микстура ей поможет, — девушка врала и не краснела, изо всех сил стараясь говорить убедительно.       — Значит, вы не местные, — заключил стражник. — Потому-то я не припоминаю, чтобы видел тебя прежде в городе. Откуда ты приехала в Виндхельм и зачем?       От нескончаемых вопросов Эль начала терять терпение. Вместо того, чтобы поверить в её невиновность и выпустить, он спрашивал глупости, которые никак не помогут Маркурио исцелиться. Она не знала, как ещё достучаться до дотошного стражника. Ей уже хотелось попросту вышибить решётку и уйти.       Раздражённо вздохнув, Эль с той же эмоцией уставилась на парня.       — Какая разница откуда мы и куда держим путь? Маркурио нужна помощь, а от твоих дурацких вопросов ему лучше не становится. Отведи меня к нему и сам узнаешь, как всё случилось на самом деле и убедишься, что я говорю правду! — она сжала кулаки за спиной, желая дать ими ему по голову, чтобы там, наконец, заработал разум, и он перестал общаться с ней по регламенту, не имеющему смысла.       — Ты под подозрением в нападении на мирного гражданина и должна отвечать на все мои вопросы. Я занесу их в протокол, передам командиру стражи, и если он распорядится освободить тебя, мы навестим твоего друга, — упрямо ответил стражник и от этих его слов Эль едва не взорвалась. Она чувствовала, как пламя разливается по телу, концентрируется в ладонях. Так соблазнительно выбить решётку потоком огня, однако она сдерживалась, вспоминая разрушенный Зал Поддержки в коллегии. С тех пор маги её не жаловали.       — Ещё раз прошу, выпусти меня! Или я разнесу эту тюрьму, — она перешла на угрозу, ибо не находила иного варианта достучатся до стражника. Конечно, ей было понятно, что он просто исполняет свою работу и делает это, надо признать, хорошо, но сейчас был не тот случай, когда можно тратить время на бесконечные расспросы.       — Твоего друга вылечат, — заверил её страж, словно был уверен в этом. –Объясни, какая магия ударила его?       Эль страдальчески закатила глаза, соображая, как выкрутиться из положения. А что если…? Пусть ложь и была ей не особо приятна, но в данном случае вреда от неё не будет, а лишь польза. Всё равно нет свидетелей того, как даэдрическое кольцо «наказало» Маркурио за поцелуй.       — Мне кажется, на нас напал какой-то маг. Не знаю чего он хотел, но уверена, он пользовался иллюзией невидимости.       Стражник задумчиво почесал подбородок. С виду можно было сказать, что он поверил в ложную версию.       — А разве бывает такая магия? — удивился он.       — Конечно, бывает, — уверенно закивала Эль. — Маги из Коллегии Винтерхолда ещё не такому научат.       — Слышал я про их проклятую магию. Из-за них половина Винтерхолда канула в Море Призраков, — нахмурился страж.       В зал вошёл капитан стражи. На вид он был взволнован, и именно такой — нервной походкой подошёл к решётке.       — Освободи заключённую, — сказал командующий. — Мы пленили её по ошибке.       Было видно, что стражник опешил, однако тут же взял себя в руки. Расторопно найдя подходящий ключ в увесистой связке, он отворил решётку.       Эль вышла и, желая поскорее покинуть злосчастное тюремное подземелье, двинулась к лестнице. Проходя мимо капитана стражи, она поймала его вопросительный взгляд, но решила молчать. Разговаривать с этими людьми не было никакого желания.       На самом верху лестницы она увидела Арнэлия. Дремора в человеческом облике мерил её гневным взором, и Эль поняла, что, скорее всего, он узнал о поцелуе.       — Спасибо, что освободил меня, — улыбнулась девушка, скрывая беспокойство от возникшей догадки. — Маркурио в лазарете, я иду туда.       На удивление Арнэлий промолчал и от этого молчания у Эль сделалось холодно в животе. Ей почему-то показалось, что подобным отец скрывает от неё нечто страшное. Очень страшное.