Дитя Даэдра

      Эль сидела в своей комнате в таверне. Небольшое помещение она делила с отцом. В заведении оказался скудный выбор свободных комнат и девушке пришлось довольствоваться таким вариантом. Привыкшая к одиночеству, она не хотела постоянно быть на глазах у Арнэлия. Даже сейчас — спустя довольно большой срок — Эль никак не могла смириться с тем, что её настоящий отец — дремора. Постоянное нахождение рядом с ним (а сейчас так и вовсе в одном помещении) разжигало противоречивые чувства. С одной стороны, проявляемая им забота была приятна; с другой, жестокость и ужасное пренебрежение людьми вызывали пропорционально-обратные чувства, приближённые к откровенному ужасу. Жизни людей для него не представляли никакой ценности. Иногда ей в голову закрадывались предположения о том, что ему дороже какая-нибудь харрада, чем жизнь смертного.       От всех этих мыслей Эль вздрогнула и взглянула на плотную занавеску, прикрывающую старое деревянное окно. Днём и ночью серо–голубая ткань закрывала окно. Арнэлий не желал лишний раз видеть мир живых, находя его слишком пёстрым, режущим взор.       Эль в очередной раз обвела взглядом комнату: напротив её постели, всего в паре метров стояла кровать отца, выглядящая так, словно на ней ни разу не спали. Хотя она и не видела, чтобы он спал после заселения в таверну. Девушка уже много раз отмечала, что Арнэлий отличается аккуратностью и любовью к чистоте. Даже в промозглой придорожной пещере он умудрялся магией навести порядок или припахать Маркурио, вручив ему веник с очередной издевательской шуточкой. Узнав о его титуле, она поначалу решила, что в своей жизни за пределами Нирна дремора полагается исключительно на слуг, но ошиблась. Для него не составляло проблем позаботиться о собственном комфорте самостоятельно. Этим он отличался от вельмож, которых ей довелось знать. Надо признать, сия черта её очень радовала.       В сторонке от кроватей стояли тумбочки, а у изножий — пустые сундуки, куда постояльцы, при необходимости, могли сложить что-либо из своих вещей. Вот только у Эль и её спутников не было причин ими пользоваться, ибо несомый ими багаж ограничивался парой рюкзаков, да небольшим сундучком с жабами. В комнате также расположились обеденный стол и платяной шкаф. Декор на стенах создавал уют и напоминал Эль о доме.       Напитавшись воспоминаниями, она тяжело вздохнула. Перед взором возникли образы прошлого — о счастливом времени, когда она жила с родителями, когда не знала о своём происхождении. Жизнь казалась простой и беззаботной, полной солнечного света и ярких красок. Она искренно любила Ингольфа, считала его отцом. Внешне они имели сходство цветом волос, цветом глаз, однако Эль понимала, что это хорошо спланированная иллюзия. В Скайриме ни у кого не бывает настолько светлой и беззаботной жизни, какая была у неё до тех пор, пока она не узнала о себе правду.       Эль тосковала по матери. Она обещала написать ей сразу, как доберётся до Рифтена, но не выполнила обещание. Впервые в жизни она не сделала, как говорила. От этого станвилось не по себе. Сначала она научилась лгать, теперь стала легкомысленно относиться к обещаниям. Ей не хотелось уподобляется бандитам, которые так легко обманывали и разбрасывались пустыми обещаниями. Она не представляла, что ждёт её в будущем, однако чувствовала — ничего хорошего там нет. Как только Эль задавалась вопросами о возможном грядущем, сердце сжимала какой-то необъяснимая тревога. Эль очень хотела увидеть мать, извинится перед ней за несдержанное слово и рассказать обо всём, что тяготит душу. Возможно, опытная колдунья знает какое-нибудь заклинание, способное приоткрыть завесу будущего?       Тяжело вздохнув, Эль опёрлась спиной о стену, ощущая шершавую поверхность стенных досок через ткань платья. Постепенно она прощала мать за то, что та скрывала правду, хотя эти мысли до сих пор болезненно щемили сердце, вызывая странный глубинный ужас. Девушка понимала — нет ничего страшнее, чем прожить свой век в неведении, и ничто иное не могло внушить ей большего страха: ни чёрный дракон, недавно пролетевший над Хелгеном, ни тревоги из-за возможного будущего. Быть слепой перед прошлым и не знать для чего ты вообще пребываешь в этом мире — вот чего Эль по-настоящему боялась и именно потому радовалась, что узнала о себе правду, как и потому, что её настоящий отец налаживает с ней тёплые отношения, прежде незнакомых из-за тайн Линды.       Мысль о недомолвках матери вновь вызвали у неё прилив злости, но Эль поспешила унять сие чувство, понимая, что оно не исправит прошлое, лишь принесёт разрушение.       Жабы квакали и суетились в открытом сундучке. Вероятно, они вели себя столь оживлённо потому что являлись заколдованными людьми. Эль всегда носила их с собой. Ей нравилось ухаживать за ними, а тот факт, что они не спасались бегством, едва завидев её, в отличие от живущих на болотах сородичей, несказанно радовал. Из-за страха животных перед ней, у неё прежде не водилось домашних питомцев. Эль всегда любила младшие порождения природы, но они, похоже, чувствовали её дреморскую кровь и предпочитали держаться подальше.       Наслушавшись кваканья, Эль подошла к сундучку и взглянула на откормленных жаб. Они прибавили в росте и в жилище стало тесновато. На дне сундучка лежал сочный мох, здесь же стояла миска с водой, где они купались, на ковре из трав лежали недоеденные насекомые. Жабы всё также держались особняком и неохотно шли на контакт. Эль понимала их чувства: обида за сорванные планы, превращение в лягушек, так ещё их несут судить в Коллегию Винтерхолда, и они никак не могут избежать сей участи. По их недовольным и злым взглядам девушка читала, как яро они проклинают дремору, её саму и Маркурио. В ответ она им улыбнулась, показывая дружелюбный настрой.       — Если признаете свои грехи, думаю, архимаг вас помилует, — сказала она, склонившись над жабами.       Бывшая колдунья недовольно квакнула и отвернулась.       — Не будь такой категоричной. Винтерхолд близко. У тебя осталось мало времени, дабы принять правильное решение. Уверена, ни тебе, ни твоим коллегам не хочется сидеть за решёткой до конца дней или даже расстаться с головой. Постарайся осознать свои злые деяния. Не сомневаюсь, что у вас на счету далеко не одна жертва, Амалия не первая, но, к счастью, последняя, — произнесла Эль по-дружески, искренне желая, чтобы колдуны одумались и стали на путь исправления. Если архимаг приговорит их к смерти, то это будет равноценно желанию Арнэлия убить их ещ тогда — в форте. И какой тогда будет смысл в её стараниях? Да никакого — лишь потерянное время.       Один из даэдрапоклонников в ответ недовольно фыркнул, на зелёной морде отразилось желание, чтобы девушка отвязалась от них.       — Ваша судьба в ваших руках, — ответила Эль поучительно и поспешила отойти от сундучка. Если излишне давить, то шансов, что они раскаются поубавится.       Накинув поверх платья тёплый плащ, Эль вышла из комнаты. Было кое-что ещё, что не давало ей покоя. Пора серьёзно поговорить с Маркурио о том поцелуе. После возвращения из лазарета здоровье друга оставляло желать лучшего, поэтому она решила не обременять его разговором, отложив этот вопрос до выздоровления. Прошло уже несколько дней, Эль видела, что он идёт на поправку. Да, самое время это обсудить. В скором времени они отправятся в Винтерхолд и в дороге не будет подходящего места, дабы остаться наедине для столь личной беседы. Не хотелось, чтобы Маркурио питал напрасные надежды на развитие романтических отношений. Амалия, как ей казалось, куда лучше подойдёт ему. Хотя, то, что новая спутница отложила поездку в Морфал за исцелением, несмотря на недавние жалобы на невыносимую судьбу становления вампиром, сильно удивлял и даже пугал. Имперка станет для мага лучшей парой: добрая, спокойная, с тихим характером и без «скелетов в шкафу». Дочь капитана фолкритской стражи. Эль была уверена — Амалия станет человеком. Она улыбнулась, представляя семейную жизнь Маркурио с этой имперкой. Прекрасная пара, а главное — оба люди. Это и был главный аргумент, всё больше отталкивающий неразумные доводы и рассуждения. Захочет ли Маркурио связать жизнь с ней, если узнает правду? С монстром от столь противоестественного кровосмешения? Именно монстром Эль себя считала, насмотревшись на отца и других дремор. Было ясно — ей не место среди обычных людей, но и жизнь в обществе даэдра совсем не прельщала. Это вгоняло в какую-то потерянность. Она — застрявшая на границе двух миров, объясняющая собственное существование жаждой матери заполучить могущество даэдрической магии. Не первый раз девушка ощущала себя не более, чем платой Линды за силу.       К глазам подступили слёзы, но Эль постаралась сдержать боль. Обида ничего не изменит, не превратит в человека или же в полноценную дремору. Только принесёт терзания и бессонные ночи, запитые вином. Ей оставалось смириться с судьбой и верить — любовь Кейтера сделает её счастливой.       Эль прошла по коридору до комнаты Маркурио и постучала. Ответа не последовало. Она постучала ещё раз и прислушалась. Тишина. Похоже, мага в комнате не было. Быть может, он в общем зале?       Выйдя в главное помещение таверны, Эль увидела среди множества постояльцев Арнэлия и Амалию. Одетые в верхнюю одежду, держась за руки, они направились вниз по лестнице. Первые несколько мгновений Эль пыталась разуметь показалось ли ей или же увиденное действительно являлось реальностью? Она не могла вообразить, что дремора способен мило общаться с кем-то из смертных, кроме Линды и Ингольфа. Оправившись от потрясения, девушка решила проследить за ними.       Арнэлий и Амалия шли быстро, но Эль не отставала. Таясь в самых тёмных закоулках, она следовала за подозрительной парой, стараясь держаться от них на приличном расстоянии, но при этом не теряя из виду. Арнэлий ни разу не обернулся, из чего она сделала вывод: он её не замечает. Так — медленно, но верно они вышли за границу города.       Оказавшись за огромными массивными воротами из окованного сталью дерева, Эль увидела, как отец завёл Амалию в одну из бастионных арок моста, что протягивался через Белую реку до другого берега. Тихо прошмыгнув в соседнюю арку, девушка, почти не дыша, стала подбираться к паре. Оказавшись на достаточном расстоянии, дабы отчётливо слышать их разговор, Эль затаилась.       — Зачем ты опять меня сюда привёл? — потребовала ответа Амалия.       — В таверне много ушей. Не хочу, чтобы нас слышали, — был спокойный ответ.       — Что же, ты хочешь сказать?       — Я приготовил сюрприз. Хочу отправится с тобой в одно красивое место. Думаю, оно тебе понравится, — объяснил Арнэлий и Эль разглядела улыбку на его губах.       — Что это за место? — спросила Амалия с нескрываемым подозрением.       — Сама увидишь, — загадочно ответил Арнэлий и притянул её к себе, сомкнув руки на изящной талии.       — Ради этого ты вытащил меня из таверны? — упрекнула она. — Не мог предложить в комнате?       — Смелости набралась, — улыбнулся дремора. — Мне это нравится.       Эль чувствовала окутывающую её с каждым мигом злость. Зачем отец связался с Амалией? Неужели, чтобы навредить ей? Да, вампирша обладала поистине шикарной внешностью, и вряд ли бы надолго осталась без мужского внимания. Чуть задумавшись, Эль испугалась. Вдруг Арнэлий извратит доброе сердце имперки? Вдруг отвадит от решения исцелить сковавшую душу и тело болезнь? Девушка сжала кулаки, прожигая отца злым взглядом. Ей безумно хотелось выбежать из укрытия и вмешаться, но она продолжала стоять, прильнув к стене. Стоило узнать о каком красивом месте говорит отец, явиться туда и выяснить насколько далеко зашли их отношения.       «Теперь ещё приходится следить за собственным отцом,» — раздосадовано подумала Эль, вспоминая собственные «пороки».       Послышались шаги. Эль обернулась и увидела стражника. Он остановился рядом и откинув её изучающим взглядом, спросил:       — Миледи, вы кого-то ждёте?       Эль замялась на несколько мгновений, а затем кивнула на отца и Амалию.       — Жду эту парочку, — ответила она и несколько смущённо улыбнулась.       Стражник окинул их взглядом. Дремора и Амалия, должно быть, заметив слежку, обернулись и тут же зашагали в сторону Эль. Остановившись рядом, Арнэлий посмотрел сперва на неё, а затем на патрульного.       — Идём, милая, есть разговор, — сказал он и взял Эль под руку, уводя от стражника, который несколько недоумевающе смотрел им вслед. Эль догадывалась о его подозрениях: рыжеволосый джентльмен, уводящий сразу двух молодых девушек. Да, со стороны выглядит, наверное, очень интересно.       Несколько раз они свернули в узких коридорах укрепления, а сразу после остановились у широкой арки, откуда открывался отличный вид на речной порт. В тёплое время года это место, несомненно, кипело рабочими-аргонианами, а суда отправлялись в к самым дальним берегам материка или, возможно, даже за его пределы — к Вварденфеллу, Солстейму, а то и к далёким островам Саммерсета. Сейчас здесь было темно и тихо. Похоже, стражники редко патрулировали этот тупичок.       Эль вопросительно посмотрела на отца, читая недовольство на его лице. Он обратился к Амалии:       — Дорогая, возвращайся в таверну.       — Ты же обещал показать мне красивое место, — возразила девушка.       Дремора нахмурился, меряя вампиршу полным раздражения взглядом. Амалия фыркнула, но всё же покинула укрепление.       Дождавшись, когда её шаги станут неслышными, Эль с упрёками набросилась на отца:       — Как ты посмел посягнуть на честь Амалии? Она добрая, прекрасная девушка! К тому же ей нравится Маркурио. Я не хочу, чтобы ты отравил её своей тьмой и разрушил её чувства, — выпалила она, обуянная гневом.       Судя по завладевшей лицом Арнэлия обескураженности, он искренне удивился дерзости в её слвоах, однако затем улыбнулся.       — Решила следить за мной. Неужели ревнуешь? — сказал он на удивление спокойно, что несколько ослабило пыл Эль. Видя её реакцию, он добавил. — Не переживай, милая, в своём гареме я выделил для тебя особое место.       Сказав это, дремора рассмеялся, а Эль тем временем впала в полноценный ступор, дивясь тому, как он вообще сообразил сию извращённую шутку. На несколько секунд она даже испугалась: не взаправду ли он говорит? Но издевательский хохот, наполняющий тишину под каменными сводами, всё же ясно намекал, что это просто злобная шутка.       Придя в себя, Эль возмущённо спросила:       — Почему ты так поступил?       — Не горячись, — спокойно ответил Арнэлий. — Ты уверена в доброте и чистоте Амалии, но я знаю о ней гораздо больше, чем ты и смертный. Она никакая не дочь капитана фолкритский стражи, а убийца из Тёмного Братства. Её подобрала Астрид с пепелища сожжённой драконом деревне. С двух лет Амалия росла среди убийц, впитывая их догматы. Как думаешь, много ли в ней добра и света?       — Ты врёшь. Этого не может быть, — Эль была ошарашена до глубины души. — Амалия хорошая девушка и…       — Я никогда не лгал тебе, милая, — серьёзно ответил Арнэлий, и Эль почувствовала, что он с ней действительно честен. — Мне известно о поцелуе с Маркурио, — тут же строго добавил дремора. Его рыжие брови собрались у переносицы.       — Я не хотела этого. Всё случилось неожиданно, — попыталась оправдаться Эль.       — Попробуй объяснить это Кейтеру.       — Ты думаешь, он знает о поцелуе? — девушка догадывалась, что Кейтер мог каким-то образом получить информацию о случившемся, но надеялась, что она была размытой, на уровне ощущений. Она залилась стыдливым румянцем, признавая, что могла бы оттолкнуть Маркурио, дать пощечину, но вместо этого отдалась сладострастию.       — Иначе как бы сработал его перстень? Всякий раз, когда кольцо даёт о себе знать — Кейтеру известно о твоих приключениях, — объяснил Арнэлий.       Эль захотелось под землю провалиться от стыда. Её щёки горели до самых ушей. Опасения подтвердились — он знает о поцелуе, а ещё о всех не детских мыслях, что посещали её, когда она думала о нём.       — Надеюсь, он простит меня, — сказала Эль, чуть закусив губу, затем тяжело вздохнула и ожидающе посмотрела на отца, словно он мог ответить за Кейтера.       — Главное не совершай прежнюю ошибку во второй раз, — мягко сказал Арнэлий и притянул к себе Эль, заключив в тёплые объятья.       От неожиданности девушка вздрогнула. Она ждала гнева, нравоучений, угроз покарать смертного, а её посадить под замок, да чего угодно, но никак не спокойного разговора и тёплых объятий.       Позволив себе расслабиться и принять происходящее, Эль уместила голову на отцовской груди. Сердце дреморы билось размеренно, совершенно не выдавая истинных чувств. Однако, благодаря связи их душ, Эль знала наверняка — отец сдерживает обычно присущую себе злость. Он старается ради неё, и девушка благодарила его за это. Арнэлий всё меньше виделся ей тем чудовищем, каким представился вечером первого знакомства на горе близ Вайтрана. В кургане она узрела в нём более жуткого дремору, чем тот безымянный воин, которого она призвала на помощь в борьбе с драуграми. Эль снова чуть улыбнулась, радуясь, что всё может быть не настолько плохо, как казалось прежде.       — Прогуляемся? — голос Арнэлия вернул её в реальность.       Эль кивнула, и они, покинув укромный уголок, отправились по мосту в сторону ферм.       Гуляя под звёздами, Эль любовалась зимними пейзажами Истмарка. Величественные горы укутал белоснежный снег, искрящийся словно бриллианты в свете ночных небес. Замершая река отражала небо, маня пройтись по льду. В детстве Эль любила кататься на льду с друзьями. Она могла по полдня проводить на реке или озере, не вспоминая об отдыхе или еде, научилась различным приёмам и даже исполняла целые танцы.       — Подаришь мне танец? — неожиданно донёсся до неё голос Арнэлия.       Эль вопросительно посмотрела на него, поражаясь совпадению его слов с собственными мыслями.       — Откуда ты знаешь?       — Я знаю о тебе всё, Эльнария — улыбнулся он, как-то по загадочному выделив её полное имя интонацией.       — Но как? Мама же препятствовала нашему общению.       — Я часто наблюдал за тобой. Никто меня не видел, но я был рядом. Возможно, ты помнишь сны, где танцевала, это я таким образом учил тебя, — он улыбнулся, и на миг Эль заметила в этой улыбке горечь.       Они сошли с дороги и, опустившись по склону, остановились на берегу. Арнэлий протянул ей руку. Почти не раздумывая, Эль вложила свою ладонь в его, и они вместе вышли на лёд. Как только Арнэлий словами описал предстоящий танец, девушка окончательно убедилась, что он говорил правду — отец выбрал тот самый вальс, который она исполняла в совершенстве.       Танцевать спустя много лет было непривычно, но отец уверенно вёл её. Холодный, скользящий меж опорами моста ветер развевал их волосы, рыжие и каштановые пряди сплетались, вызывая у Эль странные ощущения. Какая-то мистическая сила вливалась в неё, приятным покалыванием распространяясь сквозь волосы, дальше через голову и по всему телу. Она видела загадочную улыбку Арнэлия, который, похоже, испытывал то же самое.       Неожиданно с кончиков их волос сорвались искры зелёной и огненной энергии и залпом ударили в лёд. От места этого удара змеёй поползла большая трещина, следом проступила вода. Лёд оставался достаточно крепким, но трещина заметно распространяла свою длину, выражая опасность дальнейшего пребывания.       Эль с изумлением посмотрела на отца.       — Что это было?       — Маленькое проявление нашей силы, — ответил он, но эти слова не принесли ясности, а, наоборот, добавили вопросов.       — Что это за сила?       — Ты унаследовала от меня стихийное направление магии. Тебе подвластен огонь, — пояснил Арнэлий.       — И насколько она мощная? — для Эль не стало сюрпризом то, что сила огня дружественна ей, пусть даже мощные заклинания она до сих пор не могла контролировать и предпочитала вообще не прибегать к их использованию.       — Твоя магия разрушительна и важно уметь контролировать её. Яркий пример — тот раз, когда ты уничтожила башню в Коллегии. Твоя сила растет не только благодаря магическим практикам, но и с возрастом, поэтому тебе необходимо обуздать её, как можно быстрее.       — И как же мне сделать это? — растерянно спросила Эль. Мать учила её держать магию под контролем, но этот процесс был весьма трудоёмким и занимал немало времени.       — Слушай, что я тебе говорю и доверяй мне, — просто ответил дремора.       Эль отнеслась к его словам с сомнением, но кивнула. Будет лучше не доверяться отцу сразу, а сперва посмотреть насколько полезными будут его советы и к чему может привести следование оным.       Они вернулись на берег. Сейчас был подходящий момент спросить у него о Маркурио. Разговор об отношениях оставил осадок неловкости, но переживания о друге были сильнее. Эль опасалась, что отец сотворил с ним нечто ужасное, явственно помня его необычное молчание и странный взгляд, когда он забирал её из тюрьмы. Вот и сейчас напускное спокойствие вызывало больше подозрений, чем доверия.       — Где Маркурио? — спросила девушка, пристально глядя на отца.       — Он ушёл за силой.       — Что это значит?       — Отправился приумножить свою мощь.       — Ты знаешь где он, — утвердительно сказала Эль, ощущая причастность отца к исчезновению Маркурио. — Что ты с ним сделал?       — Ты думаешь, я способен лишь на зло, но на сей раз я дал смертному путь к знанию. Если он правильно воспользуется им, то это знание приведёт его к большой силе, — ответил Арнэлий.       Ясности Эль не нашла. Отец всё так же говорил загадками, и это начинало сильно раздражать.       –Где Маркурио? Когда он вернётся? — не унималась она.       — Тебя не должно это волновать, — строго ответил дремора.       — А вот и должно. Он мой друг!       — Если хочешь быть с Кейтером, он тебе не друг, — заявил Арнэлий.       Эль насупилась. Какое право он имеет распоряжаться её жизнью?       — Где Маркурио? — настойчиво повторила вопрос девушка.       Арнэлий тяжело вздохнул, а затем улыбнулся. Определённо, ему нравилась её упрямство.       — На ферме «Остролист». Вообще-то, он должен уже вернуться.       — Наверное с ним что-то случилось, — тут же заволновалась Эль.       — Не думаю, что на ферме ему угрожает опасность. Хотя… Если этот дурак что-то напутал, то с ним могло произойти всякое, — ответил Арнэлий с усмешкой.       — Нужно его найти, — решительно заявила Эль. — Он ещё не отошёл от ранения. Вдруг ему угрожает опасность? Если здесь замешана твоя магия, то ничего хорошего не жди.       — Ну, милая, не горячись. Моя сила несёт не только разрушения, — возразил дремора, качая головой.       — Маркурио тебе всегда не нравился, — напомнила девушка. — С чего тебе ему помогать?       — Если так беспокоишься, идём на ферму — посмотрим как там твой смертный «дружок».       Эль кивнула, находя его ответ хоть и неожиданным, но зато правильным. Чем больше времени она проводила с отцом, тем больше открывала новых граней его характера, которые как нравились ей, так и приводили в ужас. Боги, если он и вправду что-то сделал с Маркурио…       Идя по дороге, они приближались к городским фермам. Вокруг произрастали пышные заросли снежноягодника, деревья с обнажёнными ветвями укрывали высокие снежные шапки. Если тронуть такую ветку, то её снежный покров тут же посыплется вниз. и накроет тебя с головой. В детстве Эль, порой, баловалась таким образом, находя его крайне забавным.       Окутанная приятными воспоминаниями, Эль случайно — самым краем зрения — заметила огромные отпечатки ног в снегу рядом с собой. Приглядевшись, девушка к большому изумлению осознала, что своей формой они походят на куриные.       — Папа, смотри, — обратилась она к дреморе, указывая на отпечатки, — никогда не видела таких больших куриных следов. Нужно посмотреть что там. Вдруг это какой-то монстр. Знаю, тебе всё равно, но, если он угрожает фермерам, необходимо его остановить.       Разумеется, она встретила холодный взгляд отца, говорящий о его глубоком безразличии к судьбам смертных. Как бы то ни было, но на обладателя необычных следов он всё же захотел посмотреть, ибо почти сразу сошёл с места и внимательно изучил отметины на снегу.       Они пошли по следам, которые привели к кустам снежноягодника. Арнэлий раздвинул густые ветви, обильно заросшие сочными красными ягодами. Простояв так несколько секунд, дремора отшатнулся от кустов и расхохотался, разорвав этим звуком ночную тишину.       Эль смотрела на отца с изумлением, совершенно не понимая, что его вдруг столь сильно рассмешило. Она никогда не видела его таким веселящемся и в первую очередь подумала, что в кустах таится нечто обладающие огромными куриными лапами. Но тогда почему это создание вызвало столько смеха?       — Кого ты увидел? — спросила девушка, продолжая наблюдать за хохочущим во всё горло отцом.       Арнэлий ей ничего не ответил, лишь указал пальцем на кусты. В этот момент они зашевелились. Поддавшись инстинкту, Эль приготовила в ладони огненный шар. Ветки раздвинулись и показалась голова Маркурио. Девушка тут же отозвала заклинание и недоумевающе посмотрела на отца. Сердце чуяло — произошло неладное. Оглядевшись, словно прячущейся от стражи вор, Маркурио посмотрел Эль в глаза и в этом взгляде она прочла смесь стеснения, грусти и, одновременно, калёной ненависти. Чуть помедлив, маг вышел из кустов.       Эль едва не упала в сугроб и тщательно протёрла глаза, подумав, что ей померещилось, но картина не изменилась. Тогда она ущипнула себя за руку — боль была, значит не сон. Иллюзия? Может, отец наложил на мага заклятье? Затем она взглянула на его ноги и… убедилась окончательно — всё происходит взаправду. Девушка оглядела друга с головы до ног. Тёмные растрёпанные волосы небрежно обрамляли его лицо, которое с каждой секундой становилось всё мрачнее. В беспорядочных локонах торчали прутики сена. С обнажённых рук соскальзывали искорки молний. А вот остальное тело оказалось… Куриным! Туловище покрывали золотистые перья, ноги тоже остались от курицы.       Эль впала в настоящий ступор. Она смотрела сначала на друга, затем на отца, который продолжал смеяться, ловя гневный взгляд смертного. Происходящее выглядело настолько сюрреалистично, что девушка не понимала какие эмоции ей сейчас будет правильнее испытывать. С одной стороны, к ней подкатывал приступ смеха, с другой, ей было безгранично жаль Маркурио. Что если он навсегда останется таким? Вспомнив даэдрапоклонников, обращённых жабами, Эль поняла, что к нынешнему облику друга приложил руку отец.       — Маркурио, как ты стал таким? — растерянно вопросила она.       — Как?! Эта Дагонова тварь превратила меня в чудовище! — разгневанно крикнул маг, показывая на Арнэлия, который продолжал надрываться смехом, пропуская оскорбления мимо ушей.       — Ты навсегда останешься таким? — обронила Эль, искренне испугавшись этой мысли.       — Слава богам, нет. Похоже, это заклинание временное, но ещё сутки назад я был обычной сельской курицей. Мне приходилось нести яйца! — последнюю фразу Маркурио прокричал и запустил в дремору заряд молний.       Арнэлий вовремя отразил удар, создав перед собой магический щит, но не разгневался на эту замашку, как, вероятно, было бы прежде, а разразился ещё большим хохотом. Опёршись о ствол близстоящего дерева, он схватился руками за живот. От его смеха снег стал падать с массивных раскидистых ветвей, собираясь вокруг в небольшие горки.       — Вот бы его завалило этим снегом, — отвесил демону пропитанное злом пожелание Маркурио.       — Расскажи, что случилось, — мягко попросила Эль, подойдя поближе к другу и присев рядом с ним, после чего незаметно коснулась его руки.       — Да, смертный, расскажи нам о своих злоключениях, — сквозь смех бросил Арнэлий. Его голос не выражал ни капли сочувствия. Да и о каком сочувствие могла идти речь, когда он всеми своими прежними поступками и словами выказывал неприязнь магу.       Эль закусила губу. Как бы не изменился отец, но сейчас ей было стыдно и неловко за его поведение.       — Прости Арнэлия. Он просто… — она замолчала, подбирая правильные слова, чтобы не обидеть друга.       — Просто идиот и мерзавец! — прокричал маг и снова выстрелил наэлектризованным зарядом в дремору, который ловко отразил его очередным щитом. Молнии отскочили от полупрозрачного барьера и рассыпались на множество безобидных искр. — Такого подлого даэдра я никогда не знал!       Эль покрепче взяла друга за руку. Похоже, простой жест немного остудил его гнев и, он перестал посыпать дремору оскорблениями и магией.       — Что ж, я расскажу, как всё было. Знаю, что этого гада, — он кивнул на демона, –случившиеся со мной не тронет, но ты узнаешь на что он способен, — Маркурио глубоко вздохнул, видимо, собираясь с мыслями. — Всё началось вчера утром. Арнэлий рассказал мне о неком свитке, дающим силу и сказал, что он спрятан на ферме «Остролист». Как дурак, я поверил и отправился туда. Я нашёл тот свиток, но перед этим получил по голове от старой фермерши и провалялся без сознания неизвестно сколько. Я прочёл свиток и отключился, а когда очнулся, то понял, что обратился курицей.       Он сделал паузу, внимательно изучая лицо Эль, которой не терпелось услышать завершение безумной истории.       — Однако это было начало моих страданий. Та противная бабка занималась разведением курей. Она приняла меня за обычную несушку, кормил вместе с остальными сырыми зёрнами овса. У меня во рту до сих пор этот гадкий травянистый привкус. Днём мы гуляли, а на ночь нас заводили в хозяйский дом вместе с коровами и козами. О, как же там воняло! Я думал, что не переживу ту ночь! — он опять замолчал и бросил взгляд на Арнэлия, который по-прежнему хохотал так, что земля содрогалась. — Она была столь же мерзкой, как Грелод Добрая из Рифтена. Она не любила нас, постоянно гоняла, разрешала спать лишь в тесном тамбуре. Ох, я обязательно отомщу ей за издевательства и не только ей!       — Кто ещё тебя обижал? — спросила Эль с сочувствием. История друга, нельзя не признать, вызывала жалость, в то время как в сердце росло негодование из-за поступка отца, который — прямо сейчас — от всей своей тёмной души потешался над тяжёлой судьбой Маркурио. Эль чувствовала его настроение и понимала, что у дреморы нет ни капли сострадания. Только смех, такой заразительный, что девушке приходилось прикладывать усилия, чтобы не поддаться ему. Она не хотела насмехаться над страданиями друга, ведь забавного в этом, действительно, было мало. Наверное, так проявлялась их с отцом связь.       — Чёрный петух! — совсем уж раздосадовано ответил Маркурио. — Он был единственным на двадцать кур, включая меня, и в тот день ему приспичило домогаться именно меня! С рассвета он преследовал меня, пытался обесчестить, но я сопротивлялся. Во мне оставалась толика магических сил и я защищался, как мог.       — О, смертный, уверен, ты был очень аппетитной курочкой. Неудивительно, что тот петух обратил внимание на тебя. Судя по сену в твоих волосах, он всё-таки добился своего, — съязвил Арнэлий и упал на снег, катаясь по нему с диким хохотом, и всё ещё обнимая руками живот.       — Ах ты, даэдрова тварь! — взревел Маркурио и бросил в дремору огненный шар. Тот небрежным взмахом руки опять выстроил вокруг себя защитный барьер, и атака оказалась пустой. Тогда маг подбежал к демону и попытался ударить его огромными куриными лапами, но барьер не пропускал и физические атаки. — Не удивлюсь если тем петухом был ты! Даже рожи у вас схожи! — в гневе он продолжал колотить полупрозрачный щит, за которым дремора, казалось, веселился ещё пуще.       «Может в сегодняшней медовухе была подмешана скума?» — думала Эль, пытаясь хоть как-то оправдать происходящие. Она не ожидала от отца столь подлой шутки. Только она начала думать, что он способен на что-то ещё, помимо насмехательства и убийства неугодных себе…       Запыхавшись, от интенсивного битья магического щита, Маркурио отошёл от дреморы и продолжил жалобный рассказ:       — Некоторые курицы завидовали мне и пытались заклевать. Куриная стая оказалась змеиным клубком. Там плелись настоящие дворцовые интриги и заговоры. От меня хотели избавиться. В итоге, мне пришлось защищать всех кур и даже того проклятого петуха. Когда мы гуляли, на ферму пробралась лисица. Она пыталась утащить пару несушек, а доблестный петух, учуяв опасность, убежал, спрятался в безопасном месте. Я понимал, что без меня куры пойдут на корм рыжехвостой и я, рискуя собственной жизнью, ринулся в бой! Остатками магии я поджарил лисицу. Признаюсь, это было непросто, но я выстоял в неравном бою и спас всех курей! После этого трусливый петух стал с уважением относится ко мне и больше не приставал. Однако некоторые интриганки обзавидовались моей силе и снова попытались избавиться от меня. Они дождались, когда я буду один, окружили меня и принялись клевать. В этот момент я стал расти и превращаться в человека. Испугавшись, они разбежались, а я пустился прочь с фермы. Я был в отчаянье и не знал, что будет дальше.       — Вот это история! — Арнэлий медленно поднялся на ноги, утирая с лица слёзы (Эль едва поверила, что видит их) смеха. — Расскажу друзьям, они со смеху попадают!       — Сгинь в Обливион, чудовище! — проорал Маркурио в ответ.       — Он прав, ты поступил подло, — Эль встала на защиту друга. — Вместо того, чтобы извинится, ты оскорбляешь его.       — Вы оба не правы, — смахнув остатки веселья, сказал Арнэлий. — В этом свитке действительно написано заклинание, которое способно пробудить силы и приумножить их. Я думал ты, смертный, хорошо знаешь даэдрический язык. Но, похоже, ты прогуливал уроки в Коллегии. То, что ты стал курицей, исключительно твоя вина. Ты прочёл заклинание неверно.       — Не пытайся скинуть вину на меня, демон! — зло бросил Маркурио.       — Сколько раз ты допускал ошибки в чтении? — серьёзно спросил Арнэлий.       — Почти в каждой строчке, — признался маг. — Там было написано неразборчиво.       Рука дреморы засветилась и в его ладони появился свиток. Развернув его, демонстрируя Маркурио и Эль, Арнэлий продолжил:       — Каждая буква здесь чётко прописана, — сказала Эль. Ей не составляло труда различить символы, но вот как они читались, она не знала.       — Прочти ещё раз, — сказал Арнэлий, протягивая смертному свиток.       — Чтобы я опять превратился в какое-нибудь животное? Не дождёшься, демон! — выплюнул Маркурио.       Дремора произнёс какое-то заклинание на своём языке и направил на смертного поток изумрудной энергии. Тот принялся отчаянно сопротивляться магии и осыпать демона отборной руганью, а затем замер, наблюдая, как его собственное тело постепенно принимает человеческий облик. По истечению пары минут магия рассеялась и голый Маркурио рухнул на снег. Увидев друга «во всей красе», Эль стыдливо отвернулась, ощутив на щеках настоящий пожар.       — Оденься, не смущай нас с Эль своим дряхлым тельцем, — в пренебрежительной манере бросил Арнэлий и рядом послышался шорох одежды — наверное, дремора наколдовал ему что-то подходящее.       «Нормальное у него тело. Вполне подтянутое и вовсе не худое,» — отметила про себя девушка, краснея ещё пуще.       — Эль, я оделся, можешь повернуться, — через какое-то время сообщил маг.       Она развернулась и встретила сперва его неловкий взор, а затем недовольный взгляд отца. Одет Маркурио был в голубое одеяние, украшенное серебристыми узорами, ноги его грели тёплые меховые сапоги, а поверх мантии на плечах лежал обшитый мехом плащ с капюшоном.       — Ты зачаровал мою одежду? — приятно удивился Маркурио, однако в его словах слышалось опасение вперемешку с прежним гневом.       — Пока ты носишь эту робу, твоя магия будет мгновенно восстанавливаться, — кивнул Арнэлий. В руках дреморы появился лист бумаги, который он тут же бросил вместе со свитком магу. — А теперь читай заклинание.       Эль подошла поближе к Маркурио, решив наблюдать, как он внимательно читает даэдрический алфавит с подробной транскрипцией на всеобщем.       Потратив какое-то время на изучение, маг перевёл всё своё внимание на вверенный ему прежде свиток и принялся вслух читать текст, уделяя максимум внимания каждому слову, лишь изредка сверяясь с алфавитом. На прочтение всего письменного строя ушло ещё несколько минут. Кажется, в этот раз Маркурио прочёл текст без ошибок. Его окутала уже знакомая зелёная энергия, а после тело озарилось голубым сиянием.       — Как ощущения? — спросил Арнэлий, ухмыляясь. — Видишь у себя перья или крылья?       — Я в порядке, — растерянно ответил Маркурио. — Чувствую прилив невероятной силы. Меня распирает от могущества. Кажется, будто любое заклинание мне подвластно.       — Если бы ты прочёл заклинание нормально с первого раза, то обрёл бы эту силу ещё на ферме, — посерьёзневшим тоном отчеканил Арнэлий.       Маркурио сощурился, глядя на дремору:       — Зачем тебе помогать мне? — вопросил он. — Неужели, ты действительно хочешь, чтобы у меня с Эль всё получилось?       — Смертный, сам подумай: зачем ты сдался Эль такой «красивый». Она привлекательная, сильная девушка, а ты бродячий маг, не имеющий своего угла. Всё, что у тебя есть — койка в таверне и немного магии. У тебя даже ума не хватило понять, что не нужно лезть в курган, кишащий драуграми и тащить за собой неопытную колдунью, которая при этом тебе нравится. Попытка покрасоваться провалилась. Ты не интересен Эль. Её сердце занято. Ей нравится один киназ, и он — мой близкий друг. У тебя нет шансов. Если тебе дорога жизнь, оставь попытки соблазнить Эль, — объяснил Арнэлий, усмехаясь, однако, когда он произнёс последнюю фразу, его очи сверкнули недобрым огнём.       Ответ отца шокировал Эль. Она не ожидала, что он расскажет о её чувствах к Кейтеру. Ей хотелось самой признаться Маркурио, но она искала удобный случай и не намеревалась говорить о чувствах к дреморе. Растерянная, девушка поглядела на друга, который, судя по выражению лица, пребывал в настоящем шоке.       — Это правда? — удивлённо вымолвил он.       В ответ Эль смогла лишь кивнуть и невинно улыбнуться.       — Поверить не могу, что ты влюбилась в дремору! Я до сих пор не понимаю, как ты связалась с этим рогатым гадом, и как ты его терпишь! Уверен, его дружок ничем не лучше. Что между вами было? Ты не должна верить этим демонам! — взволнованно затараторил маг.       — Не кукарекай, смертный, — тут же осадил его Арнэлий. — И не суй свой клюв куда не следует.       Маркурио попытался возразить, но дремора оборвал его широким взмахом руки.       — Я ещё не договорил о тебе, — властно сказал он. — Я хотел, чтобы ты наконец проявил мужественность, научился давать отпор тому, кто постоянно издевается над тобой. Ты слишком долго терпел мои насмешки и мне это надоело. Я не желаю видеть в своей команде того, кто не в состоянии постоять за себя. Если ты не можешь дать отпор мне, то не сумеешь противостоять любому другому врагу. Самое главное для воина — защищать свою родину, соратников, близких. Каждый раз, потешаясь над тобой, заставляя тебя делать грязную работу, я ждал, когда ты попытаешься дать мне отпор, но этого не происходило и я понял — ты тот ещё, как это говорят у вас, смертных — терпила. Ты терпел, потому что у тебя не было сил противостоять мне. Я решил дать тебе эти силы, но у тебя не хватило мозгов правильно ими воспользоваться, и ты устроил себе незабываемое приключение. В тебе наконец проснулась смелость отомстить мне за все издевательства, поэтому я решил, в качестве вознаграждения, сейчас помочь тебе приумножить магию. Если бы ты не попытался ударить меня, не стал от души оскорблять, выплёскивать всю свою ненависть, я бы оставил тебя получеловеком — полу курицей, забрал Эль и Амалию, и мы бы без тебя поехали в Винтерхолд. Да смертный, сильным и дерзким ты мне нравишься больше, — рассказал Арнэлий.       По лицу Маркурио Эль сделала вывод, что он переваривает свалившуюся, словно лавина, информацию. От него исходила магическая мощь, какой девушка ранее не ощущала. Она улыбнулась, радуясь какому-никакому хорошему концу. Опять отец поступил неоднозначно: успел поиздеваться над её другом, желал избавиться от него, но, при том, даровал невиданную прежде силу. Непонятно было насколько теперь Маркурио могущественен и сравниться ли он, например, с Линдой, но Эль однозначно чувствовала, что цепными молниями и огненными сферами маг не ограничится.       Как бы то ни было, то, что Арнэлий помог ему, показалось ещё более странным. Конечно, дремора объяснил причины, но Эль шестым чувством ощущала подвох. Она понимала — если отец что-то делает, то ему это выгодно. Наверное, подобным образом рассуждали все дреморы Обливиона.       — Но ты хотел убить меня! — неожиданно возразил Маркурио.       — Если бы я хотел тебя убить, твоя тушка уже кормила бы червей, а душа страдала в моём мире, — отозвался Арнэлий, едва ли не фыркнув.       — Всё равно не понимаю — почему ты наделил меня силой?       — Я объяснил почему. Не моя проблема, что ты не расстался с куриными мозгами, — дремора отрывисто вздохнул. — Возвращаемся в таверну. Завтра ночью мы отправляемся в Винтерхолд.       Договорив, он подошёл к Эль, взял её под руку и повёл обратно к дороге. Девушка успела поймать ставший ещё более удивлённым взгляд Маркурио. Конечно, её радовало, что маг останется с ними на дальнейшему пути, но вопросов, несомненно, у него будет ещё в избытке. И на эти вопросы придётся отвечать.