***
Ранним утром Эль сидела на краю арки, глядя на Море Призраков. Холодные волны ударялись об обледенелый скалистый берег. На маленьких островках суши, как бы странно это ни выглядело, росла сухая трава, похожая на рогоз. Там же неуклюжей перевалкой ползали хоркеры. Одного такого зверя хватило бы, чтобы кормить весь Винтерхолд никак не меньше недели. Северяне частенько охотились на них ради жирного мяса и прочной теплой кожи. Порывы ледяного ветра то и дело играли с волосами Эль, закидывая блестящие пряди на бледное лицо, вероятно, казавшееся сейчас равно-тонным с холодным оттенком снега. Девушка заправила локоны за уши и сделала глоток подогретого вина из горлышка бутылки. Вязкий и терпкий вкус с нотками корицы окутал язык и разлился по телу согревающей волной. В открытой ёмкости вино очень быстро остывало, поэтому она бросила пить его из того кубка, который принесла с собой. Впрочем, кубок не долго составлял ей компанию. Очередной ледяной порыв унёс его за стены Коллегии. Почти треть минуты Эль наблюдала, как столовый предмет летит вниз, с огромной скоростью приближаясь к заснеженным скалам. На мгновение она услышала звяканье металла о камень далеко внизу, где увидеть его не представлялось возможным. До обоняния Эль донёсся знакомый запах лилии и крови, а в следующий миг захрустел снег и перед ней возникла Амалия. Вампирша выглядела крайне озадаченной. — Я везде тебя искала, — сообщила она. — Что-то случилось? — поинтересовалась девушка. — Я только что была у архимага по делу даэдрапоклонников. Он не может вынести им приговор, пока не допросит каждого из них, а для этого их нужно расколдовать. Савос оставил жаб в своих покоях, однако предварительно склоняется к вынесению смертного приговора. Он считает, что на руках колдунов больше трёх жертв, — рассказала Амалия, закусив губу. — Смерть слишком жестокое наказание! — воскликнула Эль, совершенно не разделяя решение архимага. — Я сохранила даэдрапоклонникам жизни не для того, чтобы он их казнил! — Когда я была в плену, то слышала, как они говорили о предыдущих жертвах. Как я поняла, пострадавших девушек значительно больше трёх. Не помню сколько конкретно, — ответила вампирша, и на её лице появилось сожаление. — Тогда колдунам конец, — сказала Эль, задумавшись. — Ты действительно не хочешь их казни? Всё-таки они пытались принести тебя в жертву Молагу Балу, — спросила она, представляя какие ужасы и мучения ждали бы вампиршу, если бы культистам удалось воплотить свой замысел. — Смерть станет для них быстрым концом, а я хочу, чтобы они долго мучились, — ответила Амалия кровожадно. В её очах появился мстительный блеск. — Думаю, если удастся сохранить им жизнь, они со временем осознают свои грехи и изменятся в лучшую сторону, — оптимистично сказала Эль. — Ты слишком милосердна к ним, — фыркнула вампирша. — Представь себя на моём месте. Представь, как какие-то извращенцы пытаются принести тебя в жертву самому ужасному из всех даэдра. Эль во всех красках вообразила себя в том заброшенном форте, и по телу тут же пробежала ледяная дрожь. — Ужасно… — прошептала она. — Вот поэтому я и хочу, чтобы колдунишки страдали до конца дней. Уверена, в тюрьме им будут не рады. Никто не любит маньяков, — в такой же манере ответила Амалия. Эль понимала чувства подруги, но надеялась, что время сотрёт из её сердца боль. Любить бандитов, особенно после личного опыта плена у таковых, она вовсе не собиралась. Подобные им головорезы, нежить в курганах… Сперва она горела желанием избавить Скайрим от этих бед, но потом поняла, что убивать не выход — на место прошлых бандитов, придут новые, и цикл этот будет повторяться бесконечно. Преступность надо искоренять у людей в сердцах. — Они получат своё, — согласилась Эль. — Но станет ли тебе легче от их страданий? — Ещё как. Я буду знать, что с ними обходятся подобно тому, как они поступали со своими жертвами, — утвердительно кивнула Амалия. — Нужно исцелить души колдунов, а не издеваться над ними, — возразила девушка, читая на лице подруги возникшие изумление и даже злость. — Ты так снисходительна, потому что не была на моём месте и не знаешь, что я чувствовала! — Я почти месяц пробыла в плену у бандитов в забытых богами двемерских развалинах. Я не просто сидела связанная на кровати, а прислуживала им: готовила, убирала, стирала их тряпьё и драила доспехи, а однажды они меня едва не изнасиловали. Меня спасла их подруга Марбаз, когда вонючие зелёные лапы главаря во всю лапали меня, ища застёжки на одежде. Но я нашла в себе силы простить их, хотя сначала, как и ты желала им лишь смерти. Мечтала своими руками перерезать им глотки! — выпалила Эль. По лицу Амалии поползло изумление. — Я не знала об этом, — захлопали ресницами она. — Как тебе удалось сбежать? Где сейчас бандиты? — Чудом спаслась. Они отправились грабить имперские обозы с золотом для генерала Туллия и взяли меня с собой, наказав оказывать поддержку. Оказалось, что каким-то образом имперцы прознали о покушение и приготовили бандитам засаду. Когда завязалась битва, я выгадала момент и убежала. Один из них погнался за мной. Мы очутились в пещере, которая вывела нас в огромный подземный град двемеров. Одно из его названий Тихий город. Ларентиан — так звали того гада, намеревался меня убить, и я призвала дремору. Демон отрубил ему голову, а меня вывел на поверхность. Остальных бандитов, скорее всего, убили легионеры, — рассказала Эль, решив скрыть особые подробности тех приключений. — Вот видишь, твои обидчики кормят червей, поэтому ты простила их. А если бы они оказались живы, ты тоже оставалась бы такой же великодушной, зная, что они грабят, убивают и насилуют? — произнесла Амалия с упрёком. — Я бы приложила все силы, чтобы компетентные лица судили их по закону, а ещё помогла бы преступникам понять их грехи, — уверенно ответила Эль. Она доподлинно не знала полегли в той битве все бандиты или же кто-то выжил. Иногда закрадывалось желание разузнать об их участи. Амалия скривилась, похоже, совершенно не одобряя её мнение. — Ты убийца, поэтому жаждешь страданий для обидчиков, — заключила Эль, ясно давая понять, что знает о принадлежности Амалии к Тёмному Братству. — Зато ты — сама святость. От тебя за версту пахнет дреморой. — С нами же Арнэлий. — Нет, запах дреморы твой. Он исходит от тебя, — качнула головой вампирша. — Ты что-то путаешь, — как можно более непринужденно отмахнулась Эль, в душе уже ощущая страх оказаться разоблачённой. — О, не заливай. У меня теперь великолепное обоняние. Я чувствую самые тонкие запахи и их оттенки и не могу ошибаться, — уверенно ответила Амалия, довольно прищуриваясь. — А ещё я наблюдательная. Когда мы поднимались по мосту, ты уверенно ориентировалась в темноте, как я и Арнэлий. Только Маркурио пользовался магическим светом. — К чему ты клонишь? — спросила Эль, сдерживая панику. — Ты необычна для человека, а, учитывая твой запах, предположу, что ты полукровка, — ответила Амалия, и её золотистые глаза пронзили Эль насквозь, будто заглядывая в самые потаённые уголки души. — Не говори ерунды. Ты просто ревнуешь к Арнэлию. — Сдался мне этот дремора. Насильник да и только. Ох, скорее бы он свалил обратно в Обливион, хоть отделаюсь от него, — пренебрежительно бросила вампирша. — А как вышло, что он властвует над тобой? — удивилась Эль. Ей стало почти жаль подругу. Учитывая, что та являлась убийцей с малых лет, градус жалости значительно снизился. — Он мне сделку предлагал: я рассказываю всё о себе, а он лечит меня от вампиризма. Но я решила ничего не говорить. Сохранить тайну о Семье было для меня приоритетнее. Мы живы до сих пор только потому что о нашем убежище никто не знает, как и о нас самих. Но Арнэлий выбил из меня правду. Мне стыдно, что я повела себя, как слабачка, но на тот момент его слова и действия казались крайне убедительными. После признания меня накрыли эмоции и мы переспали. Я думала, он забудет о ночи, ведь такие как он не думают о женщинах больше, чем как об объекте для удовлетворения потребностей, а он вцепился в меня, как в последнюю деву в Нирне. По сути, он ничего мне не дал, а отрабатываю я так, словно до конца времён должна за какую-то милость, — высказала Амалия. Эмоции на её лице были неоднозначные: злость, смешанная с сердечным теплом, радостью и отвращением. Эль видела, что вампирше нравится положение в котором та оказалась. — Тебя не связывают с Арнэлием никакие договоры. Ты можешь уйти в любой момент, — сказала девушка, расплываясь в улыбке. Амалия как будто задумалась над этими словами. Было неясно о чём та рассуждает, но её губы расплылись в однозначной улыбке, раскрывающей чувства. — Не хочу, — ответила вампирша. — Мне так больше нравится. Наш роман — интересное приключение. — Значит, Арнэлий не такой уж насильник, — подмигнула Эль. Амалия смущённо кивнула. Эль казалось, будто бы вампирша чувствует к Арнэлию нечто большее, чем просто влечение. Любовь — слишком громкое слово, возможно симпатия или некоторая привязанность. А может и что-то более тёмное — извращённое. Эль ощутила укол противной ревности. Ей вдруг стало обидно за мать. Дремору не связывали с Линдой любовные отношения, тем более, что та любила Ингольфа. И всё же, слушание того, как Амалия столь противоречиво привязывает к себе её кровного отца заставляло желудок скручиваться в кобок, а сердце сжимать. Эль украдкой бросила на вампиршу враждебный взор, однако почти сразу поспешила осадить себя. «Отец волен встречаться с любой женщиной. Он не обязан сохранять верность маме,» — подумала она, утешая себя сим суждением. Амалия, похоже, уловила её мимолётный взор. — Ревнуешь? — с удивлением спросила она. — Ещё чего! — тут же воскликнула девушка, едва ли не подскочив с холодного камня. — Ха, чего же тогда встрепенулась, словно дракон прилетел? — хихикнула вампирша. — Просто… — невнятно пробормотала Эль и сделала глоток всё ещё тёплого вина. Не найдя достойного ответа, она протянула Амалии бутылку. — Хочешь вина? Амалия взяла сосуд и немного отпила, посмаковав послевкусие, перед которым и Эль не устояла. — Неплохо, да? У меня примерно такая же реакция была, — улыбнулась она, уловив изумлённый взгляд вампирши. — Ага… — растерянно кивнула та. Эль хотела потребовать бутылку обратно, но услышала знакомые тяжёлые шаги. Уверенной поступью к ним с Амалией подошёл Арнэлий. Бледный лик дреморы выражал гнев и негодование. — Я говорил с архимагом. Незадолго до нашего прибытия Анкано сбежал. Он укрылся в Талморском посольстве, — сообщил Арнэлий, сжав кулак. — Что же нам теперь делать? — заволновалась Эль. — Мне нужно переговорить с другими членами Коллегии, — задумчиво ответил дремора. — Но как же Анкано? Нам нужно его найти, — воскликнула девушка. — Мы не можем просто так нагрянуть к эльфам. Радушно нас не примут, поэтому будет бой, — в голосе Арнэлия отчего-то промелькнула мрачность. — С каких пор тебя пугает сражение? — скрестила руки на груди Эль. — Если мы перебьём всех талморцев, конфликт людей и меров обострится. Нам следует действовать осторожно, — объяснил дремора. — Не знала, что тебя волнуют судьбы смертных, — фыркнула Амалия. В её очах заблестела насмешка. — У меня нет приказа от лорда Дагона сеять хаос и разрушения, — холодно пояснил Арнэлий. — Тогда, как нам добраться да Анкано? — почти в откровенной панике спросила Эль. — Терпение, милая. Я пообщаюсь с волшебниками, а затем приму решение, — спокойно произнес дремора и, свойственно своей манере, загадочно ухмыльнулся. Эль смогла лишь скупо кивнуть. Похоже, у отца был заготовлен некий план. Как и всегда.Глава 8. Беглец
22 сентября 2023 г. в 10:21
Телепортация минула почти мгновенно, и Эль обнаружила себя находящейся у стен Коллегии Винтерхолда, хотя ещё пару секунд назад лицезрела ночной пейзаж близ Виндхельма. Нельзя было не оценить простоту и эффективность такого способа перемещения — намного быстрее, чем любой иной метод. За несколько секунд можно безопасно преодолеть сотни миль и лиг, не нужно сражаться с хищниками и нечистью, ночевать в промозглых пещерах и сырых фортах, отбивая себе место для сна у всяких монстров и преступников. В каком-то смысле Эль жалела, что отец сразу не использовал телепортацию, но понимала, что он пошёл на это ради налаживания контакта с ней, и это, несомненно, согревало сердце, не говоря уже о том, что за время пути они действительно сблизились. Выходило, что его подход к делу оказался более чем рассчитанным.
От перемещения сквозь пространство её немного укачало, как могло быть от долгой поездки верхом или на повозке, но Эль предпочла не замечать возросшего в животе и под языком неприятного ощущения. Куда больше её интересовало то, как работает данная магия. Всё что она успела разглядеть: ослепительная яркая вспышка цвета летней листвы, а затем резкая смена пейзажей. Горная гряда, до которой они с отцом, Маркурио и Амалией дошли, покинув, Виндхельм, моментально превратилась в иной заснеженный городок.
Эль окинула взглядом ночной Винтерхолд, вспоминая то, что слышала об этом месте. Некогда процветающий город представлял печальное зрелище: несколько улиц с деревянными домами в один этаж, часть строений разрушена и необитаема, старые продуваемые насквозь постройки без крыш — всё это нагоняло холодящую душу тревогу. Даже окна жилых домов, за редким исключением, сейчас были погружены в темноту. Самым ярким пятном оказался большой дом, и по характерной вывеске у расчищенных от снега и наледи ступеней, девушка поняла, что это таверна. Заведение выглядело небогатым, и, если бы не вывеска, его можно было бы легко спутать с обычным жилым домом или скромной торговой лавкой.
В детстве Эль бывала в Винтерхолде, однако в глазах маленького дитя город выглядел значительно больше и не производил настолько удручающего впечатления. Солнечный день скрашивал полузаброшенный городок, а его ночного облика она прежде не лицезрела. Ещё и метель добавляла пейзажу некой драматичности. Снег заметал улицы и пороги домов, старые крыши ломились от белоснежных шапок, напоминая маленькие горные пики. Безлунная облачная ночь накрывала город непроглядной тьмой и от этого казалось, что во мраке водится всякая тварь, пришедшая с диких земель или — того хуже — прямиком из Обливиона. У Винтерхолда не осталось даже крепостных стен, которые смогли бы защитить его от опасности. Наверняка жители частенько страдали от бандитских налётов или от голодных хищников, ищущих чем поживиться среди северных пустошей и предгорий. Хотя, город, столь сильно теперь походящий на обычную деревню, смотрелся настолько бедно, что вряд ли привлекал головорезов.
Дуновение морозного ветра заставило Эль поёжиться. Она поплотнее натянула глубокий капюшон, то ли пряча лицо от непогоды, то ли от мрачного пейзажа городка. Созерцание столь удручающего вида давалось ей с тяжбой. Испытывая жалость и сострадание к здешним жителям, Эль не понимала, как им удаётся выживать вдали от остальной цивилизации. Выросшая в самом сердце Скайрима — славном Вайтране, одном из богатейших городов провинции, она не представляла почему люди не оставили Винтерхолд в поисках лучшей жизни. В чём удовольствие проживать дни среди нетающих снегов? На ум приходило только два ответа: любовь к родному уголку или же банальная невозможность покинуть оный из-за нехватки средств на это.
— М…может п…пойдём уже в Коллегию? — предложил Маркурио, стуча зубами от холода. Маг кутался в отороченный волчьим мехом плащ, на котором уже успела собраться обширная наледь
— Смертный, ты столько лет прожил в этой чудесной заледенелой провинции, а адаптировать тушку к холоду так и не смог. Может тебя в Море Призраков бросить? Глядишь, закалишься, — съязвил Арнэлий, по-своему мерзко улыбаясь. Видно, в его воображении рисовалась забавная картина, как маг изо всех сил гребёт в ледяной воде до ближайшей льдины, где его с распростёртыми лапами встречают вечно голодные белые медведи.
— Опять вздумал издеваться надо мной! — фыркнул Маркурио. — У меня теперь есть огромная сила и насмешки тебе так просто с рук не сойдут!
— Ха! Ну, давай, продемонстрируй своё «могущество», — всё в той же издевательской манере задёрнул дремора.
— Боюсь, мне в Коллегии будут не рады, — угрюмо сообщила Эль, прерывая словесную перепалку спутников, которая грозила перерасти в куда более опасную — с разрушительными последствиями для и без того пострадавшего городка.
— Почему же? — удивилась Амалия, стряхивая с тёмных волос снежинки. Казалось, холод её совершенно не донимает. Кровь вампира давала неплохую устойчивость к низким температурам.
— Видишь правую башню? — Эль указала пальцем на каменное строение. — Почти шесть лет назад я уничтожила её.
— Что ты сделала? Это как? — не поверив своим ушам, уточнила вампирша.
— Огненным вихрем разнесла эту башню до основания, — пояснила Эль, понимая насколько дико это звучит из её уст. — Камня на камне не осталось. Волшебники хорошо её восстановили. Мама рассказывала, что они управились с реконструкцией всего за год после инцидента, — добавила она, находя процесс столь быстрого ремонта крайне необычным.
— Может, двемерскими технологиями пользовались? — предположил Маркурио и зачем-то подмигнул Эль, отчего девушка ощутила себя некомфортно. Зачем он продолжает? Теперь, когда ему всё рассказали о Кейтере… и об её чувствах к нему.
— Итак, какой у нас план? — спросила она, игнорируя неприятный осадок и ожидающе глядя на отца.
— Просто заходим в Коллегию и выясняем правду, — спокойно отозвался Арнэлий.
Эль ощутила себя неуютно от перспективы столкнутся с теми, кто её не желал видеть. Только сейчас, стоя перед старым каменным мостом, она осознавала сколь чуждо будет чувствовать себя в обществе волшебников, которые так сильно испугались её таланта. Они предпочли не брать её на обучение, а отмахнуться от юного дарования. Сию политику задавал архимаг, опасаясь разрушить и без того шаткое положение гильдии в Скайриме. Большинство нордов не любили колдунов, поэтому обвиняли их едва ли не во всех бедах. После Великого Обвала, Коллегия потеряла былые могущество и доверие людей. Катастрофа почти не тронула её стены, что послужило северянам поводом думать, будто именно её обитатели повинны в произошедшем. Эль много слышала об этом от Линды: мол, жители Винтерхолда (включая ярла) считали, будто маги эгоистично обезопасили себя, а страданиями и бедствиями остального города предпочли не озабочиваться.
Арнэлий первым ступил на мост и уверенной походкой зашагал вперёд. Эль и остальные пошли следом, обмениваясь удивлёнными взглядами. Она догнала отца и спросила:
— Почему ты не принимаешь человеческий облик?
— Сама увидишь, — загадочно ответил дремора, не прерывая хода.
Эль шла за ним, поднимаясь по каменному мосту всё выше и выше. Местами у сооружения отсутствовали ограждения и девушке становилось неуютно. Внизу открывалась взору снежная бездна, погружённая в темноту. Путь освещали локальные потоки голубой магии, уходящие ввысь из точек фокусировки волшебной энергии, расположенные внутри небольших колодцев. Близ такого потока было светло, а вот на полпути до следующей точки выхода энергии становилось слишком темно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Благодаря доставшемуся от отца ночному зрению, Эль неплохо видела в темноте, но, глядя в бездну под ногами, страшилась оступиться и улететь прямиком туда. Девушка вздрогнула от сих мыслей и, оглянувшись, посмотрела на друзей, идущих позади. За них она переживала больше, чем за себя, а точнее только за Маркурио. Амалия теперь обладала прекрасным ночным зрением, а вот волшебник спасался магическим шариком света над головой, который мягким бело-голубым сиянием освещал ему путь. Мост был не только местами поврежден, так ещё и весь покрыт ледяной коркой, на которой время от времени предательски-опасно скользили сапоги. Осторожно миновав участок моста без ограждений, Эль выдохнула.
Огромные кованые ворота с изображением пятиконечной звезды, в центре которой в круге заключался глаз,как всегда были гостеприимно открыты, словно говоря, что на территорию Коллегии может зайти любой желающий. Отчасти это являлось правдой, однако не каждый решался ступить на мост и познакомиться с магами. Поэтому стены Коллегии насчитывали немало обитателей. В Старом Королевстве находилось немного желающих освоить магические искусства.
Во внутреннем дворе, окружённом со всех сторон тремя башнями и неприступными стенами, не было ни души. Как и простые жители, маги по — обыкновению — ночью спали, хотя бывали и исключения, коих требовали магические практики. Каменная дорога ведущая к башням была расчищена от снега и надели. По обе стороны от неё росли пышные кусты снежноягодника. В лютую стужу растение чувствовало себя прекрасно и давало сочные плоды.
Эль посмотрела на отца, а затем на друзей. Они — все как один — тоже вперили взгляды в дремору. Кажется, никто из них не понимал почему демон не скрыл облик под личиной смертного. Эль волновалась, что подобное поведение выдаст тайну, которую все эти годы трепетно хранила Линда. Ей совершенно не хотелось, чтобы на семью обрушились проблемы и презрение людей.
— Похоже, сейчас все спят. Поговорить с Анкано и архимагом мы сможем только утром, — вслух сделала вывод Эль, оглядывая пустой двор.
— Савос Арен ждёт вас, — неожиданно донёсся до девушки знакомый и приятный женский голос. Она обернулась и увидела Мирабеллу Эрвин. Невысокая бретонка с копной коротких каштановых волос, закутавшись в тёплую накидку, стояла у одной из колонн, почти скрываясь в объятьях ночи. Ясно почему никто из присутствующих не заметил её. — Я провожу вас. Идёмте, — магесса вышла из тени и направилась по мощёной дороге к главной башне. Эль и остальные последовали за ней.
С каждым шагом девушка всё глубже погружалась в размышления о том почему волшебница не удивилась появлению Арнэлия. Словно к ним каждый день захаживали валкиназы из царств Обливиона.
Покои архимага располагались на самом верхнем этаже — прямо над Залом Стихий и Арканеумом. Большое круглое помещение поразжало своей красотой. В центре зала привлекала внимание большая клумба, где произрастали причудливые травы и грибы, которые использовались для создания зелий и ядов. Девушка почти ничего не сведала в алхимии, поэтому смогла различить лишь ядовитый колокольчик: красивое растение с пышной листвой у основания, грациозные стебли которого оканчивались густыми заострёнными соцветиями, выглядящим крайне похожими на сосновые шишки. На карликовом деревце Эль узнала светящиеся грибы, коих полным — полно росло в Чёрном Пределе. Волна воспоминаний захлестнула её, и она едва заметно улыбнулась.
— Добро пожаловать, — пожилой данмер поднялся с резного кресла и подошёл к странникам.
— Вы ждали нас? — удивилась девушка, отрываясь от воспоминаний о приключениях под землёй… и о Кейтере.
— Да, Эль. Ты явилась быстро и, я смотрю, не одна, — руководитель Коллегии довольно кивнул на дремору.
— Но как вы узнали, что мы придём? — продолжала изумляться она.
Тут её озарило и она вопросительно посмотрела на Маркурио, читая на его лице неловкую улыбку.
— Похоже, вам есть о чём поговорить, — заключил Арнэлий, и Эль ощутила его пристальный взгляд, который тот следом перевёл на мага.
Девушка поставила сундучок на каменный пол и произнесла:
— По дороге мы встретили даэдрапоклонников. Они пытались принести в жертву Молагу Балу нашу подругу. Арнэлий обратил их в жаб, — она кивнула на импровизированный домик. — Мы принесли их вам на суд.
Жабы внутри недовольно заквакали и засуетились. Архимаг склонился над сундучком, открыл крышку и посмотрел на пленников. Их хмурые выпученные морды не сулили добра главе гильдии. Чуть помедлив, данмер взял сундучок и поставил на круглый стол, а затем перевёл взор на вампиршу.
— На вас они покусились, юная леди? — спросил он с сочувствием.
Амалия горько кивнула.
— Нам нужен Анкано, — сказал Арнэлий, хищно блеснув глазами.
Серое лицо архимага приобрело сизый оттенок, однако он сохранил самообладание.
— Прошу вас, давайте обсудим этот вопрос утром, — излишне учтиво произнёс он, похоже, пытаясь сменить тему.
Эль чувствовала, что он не хочет говорить при лишних ушах, каковыми являются Амалия и Маркурио.
Арнэлий не стал возражать и кивнул.
— Мирабелла проводит вас в ваши комнаты, — сказал архимаг, выдохнув и улыбнувшись.