За час до рассвета

7 февраля 1979 год Коукворт Минерва Макгонагалл не подошла к ней за завтраком. Из уважения к своей старосте, деликатный профессор попросила гриффиндорку подойти к ней в кабинет после завтрака. А, когда она переступила порог кабинета заместителя директора, сидевшая за преподавательским столом женщина сняла очки, устало потирая пальцами переносицу. — Профессор, что-то случилось? — осторожно спросила Эванс, подходя ближе. Выражение лица декана заставило нащупать в кармане палочку и сжать в ладони. Прохладное древко отозвалось легким покалыванием на кончиках пальцев. — Мисс Эванс, мне непросто сообщать подобные новости, — Минерва, водрузив очки на нос, окинула свою студентку сочувствующим взглядом. — Нам стало известно, что ваш отец пострадал во время последнего нападения в центре Лондона. В горле мгновенно стало невыносимо сухо, а язык будто прилип к небу. Внезапная дрожь во всем теле не давала возможности пошевелиться. Несколько секунд староста стояла молча, не сводя ошарашенного взгляда с профессора, ожидая продолжения. — Он… Минерва поднялась со своего места, подходя ближе. Положив ладони на плечи своей студентке, она попыталась ободряюще улыбнуться уголком губ, хотя со стороны это больше походило на болезненную гримасу. — Нет, — покачала головой колдунья, чуть сжимая пальцы. — Но… Насколько нам известно, состояние крайне тяжелое. Его не сразу нашли, поэтому мы получили информацию только сейчас. — Могу я… отправиться к нему? — хрипло спросила Эванс. Не в силах выдержать сочувствующий взгляд декана, опустила взгляд вниз. Однако перед глазами снова и снова возникал родной образ отца. Что, если она не успеет? Что, если он… Нет. — Конечно, — поспешила согласиться профессор. — Я освобождаю вас от занятий до конца недели, побудьте с семьей. К ее большому удивлению, декан гриффиндора не только дала ей освобождение, но и лично трансгрессировала вместе с ней в небольшой переулок неподалеку от больницы. Уменьшенный чемодан сейчас лежал в кармане ее зимней темно-синей куртки вместе с волшебной палочкой. Слава Мерлину, ей уже исполнилось семнадцать, так что колдовать она могла без ограничений… Ну, кроме, разве что, соблюдения Статута о секретности. Альфрада Эванса, как и многих пострадавших во время крупного взрыва в торговом центре, отправили в Больницу Святого Варфоломея, одну из крупнейших в стране. Вокруг постоянно сновали люди, откуда-то слева протяжно выла сирена скорой помощи. Старинное четырехэтажное здание с колоннами, высокими арочными окнами, щедро украшенное лепниной снаружи больше походило на музей, чем на больницу, хотя внутри выглядело совершенно иначе. Белые стены, увешанные различными плакатами на медицинскую тематику, делили пальму первенства по многочисленности с растениями в горшках всех размеров, стоявших на всех подходящих и не очень для этого поверхностях. Полукруглый ресепшен, заставленный рекламными буклетами и какими-то бланками, вокруг которого толпились люди, напрочь игнорируя скамейки, подразумевавшие собой зал ожидания. От гула множества голосов в ушах тотчас же противно зазвенело. Подавив желание выйти из помещения, Лили решительно направилась к дежурной медсестре, попутно расталкивая столпившихся людей. Услышав в свой адрес несколько не самых приятных слов, девушка встретилась взглядом с женщиной средних лет в белом халате. Собранные в низкий пучок волосы мышиного цвета и нетерпеливый взгляд заставили ее быстро произнести: — В какой палате лежит Альфрад Эванс? Без лишних слов женщина, на бейдже которой значилось имя Донна Уильямс, принялась что-то искать в бумагах, хаотично разбросанных на столе. Но, судя по тому, что уже через несколько секунд поиски прекратились, она прекрасно ориентировалась в этом бумажном хаосе. — Палата триста четырнадцать. Второй корпус, третий этаж. — Спасибо. Минерва Макгонагалл, все это время державшаяся позади, украдкой бросала заинтересованные взгляды по сторонам, при этом стараясь не выглядеть излишне удивленной. Впрочем, если бы рыжеволосая староста гриффиндора не была так расстроена, то сама нашла несколько причин для этого. Взять хотя бы обычное, маггловское зеленое пальто в тонкую серую полоску или черный берет, почти кокетливо украшавший аккуратно уложенную в низкий пучок голову профессора. Не привыкшая видеть своего декана в чем-то, кроме темных мантий, девушка про себя отметила, что такой образ делал женщину на несколько лет моложе. Путь до нужной палаты казался слишком длинным. И только увидев нужный номер на темно-серой двери, Лили не сдержала судорожного вздоха, уже едва сдерживая подступающие к горлу слезы. Сжав пальцами медную дверную ручку, обычно отважная гриффиндорка не могла найти в себе силы войти. Тщательно сдерживаемые до этого момента слезы покатились по щекам. Ей только чудом удалось не расплакаться при Джеймсе, который отчаянно рвался отправиться вместе с ней. Хотел даже сбежать из школы, когда Макгонагалл запретила ехать. И, чтобы избежать побега ретивого студента, назначила тому отработку у профессора Слизнорта, к большому неудовольствию последнего. Да и само предложение декана сопроводить ее… Благодарность по отношению к стоявшей рядом женщине на секунду окатила волной, заставив сделать глубокий, рваный выдох. Это чувство только росло, ведь она вот уже несколько минут молча стояла рядом, ожидая когда девушка решится войти. С тихим щелчком дверь открылась. Небольшая одноместная палата тонула в полумраке. Большое окно зашторено плотными бежевыми шторами. Маленький диванчик у стены, коричневый глиняный горшок с каким-то огромным ветвистым цветком в углу, небольшой столик и… Больничная кровать, окруженная мониторами, датчиками и капельницами, на которой сейчас лежал ее отец. — Лили… — она не узнала свою мать, казалось, постаревшую на десяток лет. Глубокие круги под глазами намекали ни на одну бессонную ночь. Оливия Эванс все еще была в деловом костюме. Видно, она была на работе, когда… все случилось. Мать и дочь стояли обнявшись до тех пор, пока девушка не смогла, наконец, успокоиться. Утирая слезы рукавом, она взглянула на отца. Казалось, мужчина спал, если бы не неестественно-бледный цвет лица и кислородная трубка, торчащая из горла. Руки покоились вдоль тела, но и к ним было приклеено несколько датчиков и капельниц. По другую сторону кровати стояла Петуния, так и не поднявшая глаза на сестру. Она что-то бормотала одними губами, вглядываясь в лицо отца. — Мам, это профессор Макгонагалл, мой декан, — опомнившись, Лили обратила внимание на стоявшую в углу колдунью. — Она помогла мне транс… Оказаться здесь как можно быстрее. — Оливия Эванс, — протягивая руку для вежливого пожатия, хрипло произнесла женщина. — Спасибо, что помогли моей дочери. — Не стоит, — покачала головой Минерва, отвечая на рукопожатие. — Я рада хоть как-то помочь. Мне пора, занятия начинаются через полчаса, а мне еще добираться, — уже у самого выхода она обернулась, встречаясь взглядом со своей старостой. — Мисс Эванс, я заберу вас в воскресенье на том же месте. — Конечно, профессор. Дверь закрылась и в палате воцарилась тишина, нарушаемая лишь пищанием мониторов. Лили не знала что сказать или сделать. Подойдя ближе к кровати, она накрыла рукой холодные пальцы отца. Почему-то вспомнилось, как они строили вместе скворечник, когда она училась в третьем классе, летом учил кататься на велосипеде, а потом обрабатывал разбитые коленки, когда первый самостоятельный «заезд» закончился встречей с соседским забором и колючим кустом шиповника. Они с отцом всегда были близки, тогда как мама отлично ладила с Петунией, хотя внешне Лили больше походила как раз на Оливию. — Милая, давай я повешу куртку, — тихо предложила миссис Эванс, помогая избавиться от верхней одежды. Только сейчас гриффиндорка заметила коробки от китайской лапши на небольшом журнальном столике, махровый плед и подушку на узкой софе. Видимо, они ночевали в больнице. Отец ненавидит лапшу. — Что произошло? — через некоторое время все же спросила Лили, встречаясь взглядом с матерью. Женщина, неловко поежившись, будто замерзнув, обхватила себя за плечи. Усадив дочь на софу, она несколько минут молчала, смотря куда-то в сторону. — Мне позвонили вчера, уже после обеда, — тихо начала она. — Сказали, в торговом центре произошел взрыв… Никто не знает что случилось… А твой отец, он… Чертова распродажа! — неожиданно сорвавшись на крик, миссис Эванс вдруг запнулась, испуганно посмотрев на мужа, будто боясь потревожить. Приложив ладонь к губам, она несколько минут молчала, продолжая смотреть, как на мониторе сменяют друг друга цифры, измеряя показатели. — Он как раз заехал в свой любимый магазин, там была акция на тот спиннинг, помнишь? Его все не привозили и тут… Привезли. — Полиция ничего не говорит, — впервые подала голос Петуния, не поворачивая головы. — Сказали, разбираются… Да разве ж они разберутся? Погибло тринадцать человек, еще больше сорока ранено. — Мерлин… — выдохнула рыжеволосая староста, переводя ошеломленный взгляд с сестры на мать и обратно. Ей было доподлинно известно, кто именно был виновен в произошедшем, ведь она читала об этом в утреннем «Ежедневном пророке»… за завтраком. Как раз перед тем, как отправиться к профессору. Холодок пробежал по всему телу кусачими мурашками, заставляя нервно передернуть плечами. Хотелось рассказать… Но стало бы им легче от этого знания? Ведь, если в этом замешаны волшебники, то маггловские власти были бессильны и виновных не найдут и не накажут. — Кому это могло понадобиться? — словно прочитав ее мысли, вновь заговорила Петуния. Размяв пальцами затекшую шею, девушка откинулась на спинку стула. — Сначала подрыв моста, теперь это… Это террористы? Если да, то что им нужно? — Это не террористы, — одними губами произнесла староста, опустив голову. — Ты что-то знаешь? — Лили?! Мать и сестра не сводили с нее ошеломленных взглядов. Оливия, накрыв ладонь дочери своей, подсела ближе, прижимаясь плечом к плечу девушки. — Они называют себя Пожиратели смерти, — едва разжимая губы, все же ответила старшая из сестер Эванс, продолжая рассматривать свои темно-коричневые меховые ботинки. — Нам точно ничего не известно о них, но… Судя по всему, они настроены довольно враждебно против полукровок, магглов и… — Магглов? — удивленно переспросила миссис Эванс, теперь приобнимая дочь за плечи. — Это люди, в которых нет магии, — нахмурившись, пояснила Лили. — Министерство магии. — Ваше министерство, — выплюнула Петуния, резко поднимаясь на ноги и подходя ближе. — Кучка придурков, не способных удержать своих… безумных маньяков в узде. И ты такая же. Ты одна из них, — оскорбления слетали с губ младшей сестры словно пожелтевшие листья опадали с ветки дерева. Легко и без препятствий. Горящий взгляд темных глаз грозился безо всякой магии прожечь дыру в ее форменном красно-золотом свитере с гербовой нашивкой льва на груди. Хотелось куда-нибудь спрятаться, убежать, но Лили не могла сдвинуться с места, ошарашенная столь искренней ненавистью в глазах сестры. — Из-за тебя наш отец может умереть. Ненавижу. Отзвуки произнесенного слова еще не успели утихнуть в голове девушки, как дверь с грохотом закрылась за выбежавшей младшей Эванс. Староста гриффиндора не сводила потерянного взгляда с двери, не понимая чем заслужила такие слова. Ведь, разве она виновата в том, что произошло? Была бы ее воля, то ничего этого бы не произошло! Не только отец, но и все остальные были бы сейчас живы и здоровы, видит Мерлин, она никогда никому не желала смерти. Да что там, по-настоящему злилась Эванс от силы пять раз в жизни, не говоря уже про ненависть! Безумие. Хотелось оправдать поступок сестры стрессом. Хотелось верить, что, когда отцу станет легче и эмоции улягутся, она остынет, извинится… Но эта искренняя ненависть… Такое не возникает за один день. Неужели Петуния и впрямь так ее ненавидела? Но за что? Она не выбирала себе такую жизнь, магия сделала это вместо нее. — Постарайся не обращать на нее внимания, милая, — ласково произнесла мама, крепче прижимая ее к себе. — Петуния слишком волнуется за отца. — Да, но я тоже волнуюсь… — прошептала Лили, уткнувшись носом в грудь матери. — Все обойдется, малышка, — осторожно раскачиваясь из стороны в сторону, будто баюкая, миссис Эванс не сводила грустного взгляда с лица мужа, стараясь, чтобы старшая дочь не заметила слез, бегущих по щекам. — Вот увидишь, все наладится… — Обещаешь, мама? — Клянусь. 11 февраля 1979 год Местоположение не определено НОВЫМ ГЛАВОЙ ОТДЕЛА МАГИЧЕСКОГО ПРАВОПОРЯДКА НАЗНАЧЕН БАРТЕМИУС КРАУЧ. Лорд Волан-де-Морт, скривившись, бросил свежий выпуск «Ежедневного пророка» в камин, отчего пламя протяжно загудело, будто протестуя. Колдография Крауча, гордо улыбающаяся с первой полосы, тут же поглотило пламя, перед этим причудливо искривив лицо мага. Казалось, все шло по плану. Нападения на маггловский Лондон не встречали сопротивления, не считая маггловской полиции, впрочем, оказавшейся абсолютно бессильной перед смертельным заклятьем. Или Круцио. Он, конечно, не принимал во всем этом участия лично, однако легиллименция с легкостью компенсировала дефицит информации, позволяя увидеть произошедшее глазами одного из пожирателей. Что до магического мира… Авроры, эта кучка бесполезных остолопов, не способная даже нормально держать палочку в руках, не то что справиться с серьезным противником, какими, бесспорно, являлись его Пожиратели смерти. Подготовка. Вот, чему уделялось особое внимание. Его последователи ежедневно практиковали дуэли, оттачивая навыки, сражаясь друг с другом, не щадя никого. Многие получали ранения, однако, это не мешало им в будущем становиться по-настоящему серьезными противниками. Сцепив руки в замок, мужчина невидящим взглядом смотрел на стоявший перед ним бокал огневиски. Рядом дымился серебряный кофейник и небольшая, фарфоровая чашка на блюдце уже манила ароматом свежесваренного кофе. В последнее время он не начинал свой день без кофе с доброй порцией огневиски. Малая столовая, в которой он с удобством устроился, освещалась большими арочными окнами в пол, откуда открывался вид на сад, сейчас занесенный снегом. Совсем скоро наступит весна и его план войдет в решающую стадию, но сейчас… Мага продолжало одолевать смутное беспокойство. Почти ленивый щелчок пальцев и с тихим хлопком рядом появился домовой эльф. Склонившись в глубоком поклоне, существо не решалось поднять взгляд на мужчину, молча ожидая приказа. — Позови Люциуса Малфоя и Беллатрису Лестрейндж. — Простите, мадам Лестрейндж отсутствует, — дрожащим голосом отозвался эльф. Скривившись, мужчина взял в руки чашку, вдыхая аромат терпкого напитка. — Мне все еще нужен Люциус. — Как прикажете, Мисси все сделает. В столовой вновь воцарилась тишина. Сделав первый глоток, волшебник откинулся на стуле, оглядываясь. Овальный деревянный стол, резные стулья, на украшенном фресками потолке висела большая хрустальная люстра, темно-синие обои щедро расписанные позолоченным рисунком сочетались цветом с мягким диванчиком у камина, картина с пейзажем на стене напротив, мраморный пол. Он уже не замечал этой кричащей, холодной роскоши вокруг, лишь изредка подмечая какие-то детали. Все это лишь мишура, антураж, который призван бросить пыль в глаза, скрывая саму суть. Но Темный лорд не любил поверхностных людей, предпочитая сразу обращать внимание на то, что скрыто от посторонних глаз. Размышления волшебника прервал звук шагов. Люциус Малфой, как всегда, одетый с иголочки, замер у порога, склонившись в поклоне. — Входи, — бросил Реддл, отставляя чашку на стол. К завтраку, радовавшему глаз многообразием, он так и не притронулся. — Мой лорд, вы хотели меня видеть? — Да, Люциус, — поднимаясь с места, мужчина сделал несколько шагов вперед. Волшебная палочка оказалась легко зажата между пальцев. — Скажи мне, друг мой, как так вышло, что именно Крауч был назначен главой авроров, а не твой хваленый Абрамс? — Мой лорд, я сделал все, поверьте мне, — не отводя взгляд от палочки, произнес Малфой. Голос аристократа дрогнул, выдавая волнение. — Но решение принимал Визенгамот и я… — Круцио! — глаза могущественного волшебника блеснули алым. К своей чести, глава древнего рода все же смог несколько секунд молча сносить невыносимую боль пыточного заклятья. Однако, в следующее мгновение, душераздирающий крик эхом отозвался, казалось, во всех уголках поместья. Выгнувшись в спине, он хаотично размахивал руками, скребя ногтями по мраморному полу. Вскоре крик сменился хрипом, скрывавшимся с губ блондина. Серые глаза закатились, налившись кровью от лопнувших капилляров. Опустив палочку, лорд Волан-де-Морт окинул презрительным взглядом своего слугу. Вернувшись за стол, мужчина наложил в тарелку успевший остыть омлет, нанизав на вилку кусочек поджаренного бекона, не обращая внимания на стоны, издаваемые волшебником на полу. Спустя несколько минут, Малфой все же смог подняться на ноги. Мертвенно-бледное лицо, растрепанные светлые волосы и содранные в кровь ногти говорили о том, что он совсем недавно пережил не самые лучшие минуты в своей жизни. — Садись, Люциус, — усмехнувшись, приказал он. — Выпей кофе. Еще некоторое время волшебнику понадобилось, чтобы устроиться на стуле. Каждое движение, Реддл был уверен, давалось ему крайне непросто. Вновь поднимая палочку, он не мог не заметить, как Малфой едва-заметно дернулся в сторону, словно ожидая очередное заклятье хозяина. Усмешка на лице брюнета стала шире. Левитировав кофейник, он налил блондину кофе в точно такую же чашку напротив. — Пей. Дрожащими пальцами поднеся горячий фарфор к губам, Люциус осторожно пригубил напиток, бросив опасливый взгляд в сторону господина. — Думаю, ты уже понял, что я не терплю ошибок, — медленно произнес Том, с удовлетворением отмечая как тяжело дается аристократу каждое движение. Все-таки его пыточное заклятье было чрезвычайно сильным. — Твоя задача сделать так, чтобы весь Визенгамот, включая этого увальня министра, буквально ел у тебя с рук, ты понял? — Да, мой лорд, — почти шептал Малфой. Откашлявшись, он попытался придать своему лицу более уверенное выражение. — Я исправлю. — О, я на это очень надеюсь, — мрачно улыбнулся он. — Потому что иначе смерть станет спасением для тебя, Люциус. Спасением, о котором ты станешь молить, а оно так и не наступит. Промокнув губы накрахмаленной салфеткой, Темный Лорд стремительно вышел из столовой, не удостоив своего слугу и взглядом. *** Северное море было неспокойно, бушующий шторм разбивался о подножье треугольной крепости, с толстыми, крепостными стенами, устремленной высоко вверх на небольшом острове, настолько узком, что на нем едва умещался полуразрушенный деревянный причал, где на волнах раскачивалась дырявая лодка, привязанная к металлическому столбу, уходившему глубоко под воду. Песчаная дорожка вела в тупик, упираясь в грязно-серую стену. Небольшое засаленное оконце справа тускло мерцало, в нем невозможно было разглядеть ни то, что было внутри, ни увидеть, что происходило снаружи. Солнце скрылось за угольно-серыми тучами, предвещая скорую грозу. С земли казалось, что вокруг крепости плавно проплывали особенно низкие облака или пролетали птицы… Хотя последние не имели даже шанса, замертво падая с высоты, птицы становились кормом для рыб, разбиваясь о воду. Тюрьма Азкабан охранялась существами, от одного упоминания которых кровь стыла в жилах, а дыхание, срываясь с губ, оседало инеем на ресницах. Дементоры. Питающиеся человеческой радостью, они не оставляли даже крупицы счастья в душе волшебника, которому не посчастливилось оказаться поблизости. Однако, это не самое страшное. Поцелуй дементора. Ужаснее наказания невозможно даже представить. Эти существа способны высосать душу, оставив после себя лишь оболочку, которая, вскоре, умирала. При этом человек испытывал невозможные, невероятные мучения, для описания которых не находилось слов даже у самых стойких и храбрых людей из ныне живущих. Именно они были молчаливыми стражами Азкабана, день за днем вытягивая из заключенных в его стенах преступников сначала все самое «съедобное», постепенно сводя с ума. То и дело в глубине камер были слышны крики, неясное бормотание, болезненные стоны… Эти существа не знали пощады, снова и снова вынуждая волшебников переживать самые кошмарные, самые страшные мгновения их жизни. Гарольд Минчум, нынешний министр магии, сделал все, чтобы эти порождения тьмы имели неограниченную власть в этих стенах. Будучи абсолютно слепыми, дементоры обладали чутким слухом и обонянием, тонко считывая малейшие колебания воздуха вокруг. Наводящие ужас на волшебников Магической Великобритании создания плыли по коридорам древней крепости, принюхиваясь, прислушиваясь… Тонкие, кривые пальцы обвивали прутья то одной, то другой камеры, в попытке найти хоть что-то полезное для себя… Тогда стоны становились протяжнее, мучительнее, а крики полубезумных магов громче. Небольшая группа волшебников, окутанная чернильным туманом, материализовалась на песчаном берегу. Кто-то не сдержался и нервно огляделся вокруг. Одного волшебника окатило прибывшей волной, отчего мантия тут же промокла, становясь тяжелее. Глухо выругавшись, он взмахнул палочкой, направляя поток горячего воздуха на одежду. — Молчать, — прошипел Темный Лорд, неслышно ступая по песчаной дорожке. Подойдя вплотную, казалось, к сплошной стене, маг почти небрежно взмахнул палочкой и среди камня стали проявляться очертания двери… Еще один взмах и древний механизм, щелкнув, открылся, пропуская их внутрь. Длинный коридор заканчивался каменной лестницей. — Открывайте камеры, — бросил Реддл. — Выпускайте всех, кого сможете найти. Магическому миру только предстоит познать силу Лорда Волан-де-Морта. Дементоры, учуяв движение, уже оказались перед ним, стоило мужчине ступить на третий этаж. Со всех сторон то и дело доносились взрывы, скрежет металла и приглушенные голоса. Он покажет им. Докажет им всем, что Министерство магии не способно удержать власть в своих руках. И что они, все до единого, обязаны подчиниться новому порядку. Подчиниться или умереть. Вокруг скопилось больше десятка дементоров, которые, образовав кольцо, повисли в воздухе, отчего-то не решаясь сделать первый шаг. И тогда Темный Лорд вновь поднял палочку. Бирюзовый луч заклинания ударил первое создание в районе груди, и, отзеркалив, перешло к другому, третьему… И так до тех пор, пока каждое создание не оказалось связано магией. Удовлетворенно улыбнувшись, маг вскинул руку чуть выше, усиливая заклятье. — Теперь вы, все вы, подчиняетесь мне… — почти прошипел он, резким движением обрывая луч. Круто развернувшись, Реддл направился выше, на крышу. Именно там он сделает свой последний штрих, тот, что покажет — это дело Его рук. И он не намерен шутить. Не обращая внимания на пронизывающий ветер, развевающий мантию в разные стороны, мужчина вновь поднял палочку, устремляя ее кончик в небо. — Мортмордре! Тучи, словно ожив, сгустились над древней крепостью. Угольное облако, повинуясь заклятью, приняло очертание человеческого черепа. Из раскрытого рта медленно выползла змея и, высунув длинный язык, хищно оскалилась на невидимого врага. Черная метка. Знак, успевший наделать достаточно шума, чтобы не остаться незамеченным. Через несколько минут на крыше собрались все прибывшие вместе с господином Пожиратели. Облаченные в длинные черные мантии с накинутыми на голову глубокими капюшонами, полностью закрывавшими их лица, волшебники встали за спиной господина, сохраняя почтительную дистанцию в три шага. Впрочем, он знал кто прячется в их тени. Рядом с его слугами стояла дюжина волшебников в тюремных засаленных робах. Спутанные волосы мешали рассмотреть не менее грязные лица. Руки, все еще скованные цепями, безвольно висели вдоль исхудавших тел. — Что с дежурным аврором? — спросил Реддл, не оборачиваясь. Сделав шаг вперед, один из магов коротко поклонился. — Убит, мой Лорд. Удовлетворенно кивнув, он еще раз взглянул на творение своей магии. Казалось, если хорошенько прислушаться, можно было услышать тихое шипение волшебной змеи. — Этих с собой, — короткий приказ и Пожиратели немедленно подчинились, исчезнув в облаке трансгрессии. Однако, оставшись один, не сдержавшись, он почти весело произнес. — Кажется, завтра министра ждет большой сюрприз. 12 февраля 1979 год Хогвартс Очередной кинжал, блеснув лезвием, летел точно в красную точку посреди мишени, врезаясь в дерево рядом еще с тремя такими же. Анна Бенуа, сдувая упавшую на лоб прядь волос, удовлетворенно хмыкнула, подходя к мишени. В последнее время девушка уделяла много времени тренировкам, а занятия с холодным оружием были самыми любимыми, помогая очистить мысли и успокоиться. Поводов для волнения с каждым днем становилось все больше, чего только стоил недавний отъезд Лили домой. Сварог милостив и гриффиндорке повезло, ее отец выжил, хоть сейчас и был чрезвычайно слаб. Каким блеклым, потерянным был Джеймс все то время, что Эванс отсутствовала. Пожалуй, только сейчас шатенка до конца поняла для себя, что друзей связывают по-настоящему сильные, глубокие чувства. Обычно веселый заводила-гриффиндорец, казалось, ни разу не улыбнулся за неделю, а состояние одного, как по цепочке, передалось остальным мародерам и обычно шумная компания, к удивлению окружающих, вела себя необычайно тихо. Даже он. Блэк вновь начал встречаться с Лейлой Джин, семикурсницей из Когтеврана. Теперь эта выскочка бросала в ее сторону высокомерные взгляды всякий раз, когда чемпионка оказывалась поблизости. Ранило ли ее такое поведение Блэка? Конечно. Злило? О, безусловно. Хотелось подойти и хорошенько приложить парня чем-нибудь особенно тяжелым. Произошедшее на дне рождения Лили лишний раз доказало — они все еще любят друг друга. Тогда почему он вел себя как последний… Придурок? Загадка. — Римус, мы можем поговорить? — Бенуа нагнала одного из мародеров уже на выходе из Большого зала. Парень кивнул и они отошли чуть в сторону, чтобы не мешать остальным. — Ты что-то хотела? Окутанная доброжелательным взглядом гриффиндорца шатенка тут же смутилась. Закусив губу, она опустила взгляд, не зная, как правильно начать разговор. Рядом кто-то громко рассмеялся и девушка нервно обернулась, впрочем, тут же возвращая внимание другу. — Я… — Ты хочешь спросить про Сириуса, — проницательно заключил Люпин, понимающе улыбаясь. — Как ты… В-общем, да, — выдохнула она, встречаясь с голубыми глазами парня. — Римус, я совсем ничего не понимаю, мы даже не поговорили, я… Я понимаю, что между нами все кончено, но я заслуживаю знать причину. Вопреки желанию, последние слова были пропитаны злостью, которая то и дело накрывала ее с головой. Задетая гордость не давала вновь самой подойти к мародеру и спросить обо всем лично. Впрочем, что-то подсказывало, что этот разговор ничем хорошим не закончится. — Понимаю, — кивнул Люпин, положив руку девушке на плечо в поддерживающем жесте. — Я знаю Сириуса много лет, он преданный. Как собака, что выбрала хозяина, он всегда будет верен одному человеку. В качестве друга он выбрал Джима, а вот в качестве любимой… Ты можешь мне не верить и имеешь на это полное право, но… — резко замолчав, мародер посмотрел куда-то поверх ее плеча, заставив обернуться. По лестнице спускался вышеупомянутый гриффиндорец, держа за руку донельзя довольную собой Лейлу. Завидев друга в непосредственной близости от чемпионки, Бродяга непроизвольно нахмурился. Замерев где-то на середине лестницы, он, сопровождаемый растерянным взглядом своей девушки, изменил направление. Когтевранка звала его по имени, но брюнет остался глух, перепрыгивая через две ступеньки, он стремительно удалялся куда-то наверх. — Сириусу никогда не было просто по жизни, — продолжил Люпин после небольшой паузы. — Сейчас ему предстоит решить что делать после школы, ведь, ты же знаешь, у него ничего нет… — Ты же не хочешь сказать, — пораженная неожиданной догадкой, Бенуа широко раскрыла глаза, неверяще смотря на друга. — Что он устроил вот это вот все из каких-то благородных порывов, — уже не скрывая презрения, девушка с каждым словом убеждалась в собственной правоте. Точно. И как она раньше об этом не подумала? — Потому что у него ничего нет и он не хочет такой судьбы для меня и все такое… Глубоко вздохнув, гриффиндорец убрал руки в карманы, стараясь скрыть собственное смущение. Болезненно-серый цвет лица молодого волшебника вызывал желание срочно отправить его в Больничное крыло. — Я не уверен в формулировке, — неуверенно протянул он, вновь уводя взгляд куда-то в сторону. — Но смысл… Ты пойми, он никогда этого с нами не обсуждал и это только мои догадки. — Нет, Римус, ты совершенно прав, — покачала головой Бенуа, делая шаг назад. — В таком случае, если твой друг будет спрашивать о чем мы разговаривали, скажи, что я просила передать, что он тупоголовый, недалекий придурок. И время, что мы провели вместе, действительно ничего не значит, — обида сквозила в голосе девушки. — Если он и впрямь считает, что деньги для меня хоть что-нибудь значат, то он… Ошибается. Погрузившись в воспоминание с головой, шатенка не заметила, как вновь начала плакать. Подходя ближе к мишени, она собирала кинжалы, чтобы бросить их еще раз. Внутри бушевала буря. Полностью убежденная в правильности своей непрошеной догадки, Бенуа снова и снова прокручивала ее в голове. С того разговора с Люпином прошла пара дней и теперь шатенка могла иначе взглянуть на сказанное им. В конце концов, разве она сама не поступила бы так же, будь ситуация обратной? Вполне вероятно. Или, оказавшись на месте самого Блэка, что бы сделала она? Ну уж точно не то, что натворил этот глупый, невежественный, недалекий… Поймав себя на том, что все это время стояла на одном месте, смотря в одну точку, чемпионка провела по лицу рукой, пытаясь стереть усталость. Время близилось к полуночи, а сон все никак не шел. В последнее время Бенуа спала из рук вон плохо. Выйдя из тренировочного зала, девушка устало опустилась на мягкий диван. Камин, как всегда, горел, отбрасывая на стены причудливые тени. На деревянном столике впереди лежал свежий выпуск «Ежедневного пророка». С первой полосы на нее смотрел Гарольд Минчум, стоявший в своем кабинете. Он то поднимал, то опускал руки, нервно улыбаясь, в попытке успокоить обезумевших журналистов. Да и поводов для безумия было предостаточно. ЧЕРНАЯ МЕТКА ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ НАД АЗКАБАНОМ. МАССОВЫЙ ПОБЕГ ЗАКЛЮЧЕННЫХ. КАК ИМ ЭТО УДАЛОСЬ? ЧТО, ЕСЛИ МИНИСТЕРСТВО МАГИИ БОЛЬШЕ НЕ КОНТРОЛИРУЕТ СИТУАЦИЮ? Многие газеты магической Великобритании сегодня пестрели громкими заголовками. Люди начинали задавать вопросы, сомневаться в компетентности Министерства. Негромко хмыкнув, шатенка не могла не согласиться с сомневающимися. Она бы тоже хотела чувствовать себя в безопасности. Впрочем, Альбус Дамблдор сегодня утром заверил всех студентов, что Хогвартс — самое безопасное место и никто не сможет причинить им вред. Это, конечно, все замечательно, но кто спасет близких всех этих людей? Покачав головой, девушка рывком поднялась с места. Подобные размышления явно не помогут заснуть. Обратив внимание на часы — без пятнадцати полночь — колдунья взмахнула рукой, призывая свою меховую накидку. Укутавшись плотнее, она открыла дверь кареты, по щиколотку погружаясь в свежевыпавший снег. Выдохнув облачко пара, девушка решительно направилась в сторону Запретного леса. Что может быть лучше прогулки перед сном? Поднимая голову наверх, Бенуа замерла, рассматривая полную луну на безоблачном небе, усыпанном звездами. Легкая улыбка коснулась губ чемпионки. Несколько движений пальцами и в ладони уже лежали кожаные перчатки. Такую погоду она любила больше всего, часто прогуливаясь по лесу вокруг Академии. Глупо отрицать очевидное, чемпионка скучала по Родине. По раскидистым ветвям дубов, по стройным березам и соснам. Скучала по духам леса, которые не раз спасали ее, когда в детстве случалось заблудиться во время очередной прогулки. Здесь же… почти неестественно искривившиеся стволы деревьев, колючие тонкие ветки, так и норовившие ударить по лицу, стоит зазеваться. В Запретном лесу, несмотря на многообразие обитавших в нем существ, все равно не было… Жизни. Все, до последней ветки и камня излучало какую-то враждебную настороженность. Анна не ступала сюда с того самого дня на поляне, вскоре после приезда в Хогвартс. Полная луна освещала путь как большой фонарь, а деревья отбрасывали причудливые тени на снегу. Здесь явно никто не бывал, ноги утопали в сугробах куда выше щиколотки, но, несмотря на это, шатенка продолжала идти, все сильнее углубляясь в чащу. Могла ли она объяснить зачем вообще пришла сюда? Едва ли. В какой-то момент находиться в стенах замка стало невыносимо. А уж среди однокашников и подавно. — Чужой среди чужих и среди своих тоже не то чтобы своя… — усмехнувшись, произнесла Бенуа. Откуда-то сбоку раздался протяжный вой. Волк? Но здесь не водятся волки… Вроде бы. Ускорившись, девушка уходила все дальше в чащу. С волшебными животными она неплохо ладила, пусть и не была студенткой факультета Хорс, обычно именно они специализировались на анимагии и изучении различных волшебных созданий. Оглядываясь по сторонам, шатенка не находила следов существа. Спустя еще несколько минут поисков ей начало казаться, что услышанное было обманом слуха или плодом ее разыгравшегося воображения. Но тут вой повторился. Гораздо громче, чем прошлый, ближе. Оказавшись в плотном кольце деревьев, окруживших небольшую опушку, девушка застыла на месте, прислушиваясь. Снова вой, будто бы где-то совсем близко. Хрустнула ветка. Вздрогнув, Анна обернулась на звук. Между деревьев мерцали два янтарных глаза. — Подожди, я… Услышав голос девушки, создание сделало шаг ближе и на него упал лунный свет. Это был оборотень. Одно из самых непредсказуемых, оттого крайне опасных созданий. Редкая шерсть, почему-то разной длины, встала дыбом. Хищно оскалившись, он сделал еще один шаг вперед. Отзеркалив движение хищника, Бенуа сделала осторожный шаг назад. Еще один. И еще. Пользуясь тем, что оборотень не спешил нападать, она попыталась отдалиться на максимальное расстояние. Каким бы опасным он ни был, вредить существу девушка не хотела. Шумно втянув носом воздух, оборотень снова приблизился. Именно в этот момент Бенуа уперлась спиной в дерево, отрезая себе пути к отступлению. Несмотря на мороз, на лбу образовалась испарина. Осторожно поднимая руки в защитном жесте, чемпионка, казалось, боялась даже вздохнуть, не сводя напряженного взгляда с монстра. Издав громкий, протяжный вой, оборотень бросился вперед. Время будто замедлило свой бег. Она отчетливо видела, как создание подпрыгнуло, разинув клыкастую пасть, а ей было некуда отступать. Совершенно растерявшись, Бенуа напрочь позабыла все возможные заклятья… Она не могла отвести взгляда от янтарных глаз чудища… В последний момент бросившись на землю, чемпионка услышала, как клацнули огромные зубы, схватив воздух в том месте, где мгновение назад была ее голова. Попытавшись встать, девушка задела какую-то корягу, снова падая в снег. Оборотня это, казалось, только раззадоривало. Вновь издав вой, он бросился на теперь уже лежавшую чемпионку. Длинные когти с громким треском порвали меховую, плотную накидку. Из разинутой пасти капала слюна, стекая куда-то в область шеи, пропитав воротник. Зажмурившись, Бенуа вдруг ощутила, что на нее больше ничего не давит. Совсем рядом раздалась целая какофония звуков. Злобный вой и… скулеж? Распахнув глаза, Бенуа увидела, как с оборотнем сражается уже до боли знакомый черный пес. Силы были явно не равными, отшвырнув собаку, отчего та, пролетев над небольшой опушкой, со всей силы врезалась в дерево. Издав еще один протяжный всхлип, черный пес упал на снег, а под ним тут же образовалась багровая лужа. Кровь. Словно очнувшись, Бенуа развернулась к оборотню. Он тоже был ранен, однако уже неумолимо приближался. Вскинув руки, девушка потоком воздуха отшвырнула создание, бегом направляясь к своему раненому спасителю. Глаза-бусинки приоткрылись, ощутив легкое прикосновение ее ладони к макушке. — Тшш, дружочек, — ласково шептала колдунья. — Я тебя не оставлю, мой хранитель, не беспокойся. Сзади снова завыл монстр. Злость и беспокойство заполнило сердце Анны. Встречаясь взглядом с разъяренным созданием, она призвала огонь, бегущий по венам вместе с кровью. Бросив огненный шар в оборотня, успевшего, однако, увернуться, девушка увидела, как из-за деревьев показался большой, даже для волшебного… олень. Она могла поклясться, животное бросило внимательный взгляд в их сторону, прежде чем броситься на оборотня, переключившего на него свое внимание. Подойдя ближе, олень опустил голову, выставив вперед ветвистые рога, пытаясь отогнать оборотня. Вновь создав на ладони огненный шар, Бенуа, воспользовавшись моментом, побежала ближе, прицельно выпуская магию в сторону существа. Запах паленой шерсти и уже болезненный вой говорили сами за себя. Оборотень, метнув в ее сторону злобный взгляд, бросился в чащу, стремительно скрываясь в тени деревьев. А олень, снова обернувшись в ее сторону, наклонил голову… Стоп. Это что? Крыса? У него на голове сидит крыса? Последовал за монстром… Решив, что сейчас не время и не место для обдумывания произошедшего, Бенуа обернулась, бросая взгляд туда, где лежал ее раненый друг. Однако, вместо черного пса на снегу лежал Сириус Блэк. Сердце пропустило удар. Мысли стремительно сменяли друг друга, пока она, вытянув ладони вперед, подняла гриффиндорца в воздух. Оттолкнувшись от земли, чемпионка не сводила взгляд с бледного, любимого лица. Объяснение было только одно — Сириус Блэк был анимагом и все это время был рядом, поддерживая в самые тяжелые моменты. Но, самое главное, он только что спас ей жизнь. Огни замка стремительно приближались. Все, чего хотела Анна сейчас — успеть, спасти. А потом ударить чем-нибудь тяжелым безрассудного Блэка. В груди что-то болезненно сжалось.