За час до рассвета

15 апреля 1979 год Хогсмид — …Столь халатное отношение к безопасности студентов просто недопустимо, Альбус! — голос министра магии звенел негодованием, короткие пальцы сжимали новенький цилиндр чернильного цвета. Серая мантия в широкую темно-синюю полоску была слишком теплой для жаркого весеннего дня. Со лба (да и вообще ото всюду, откуда только можно) мужчины непрерывно стекали капли пота, заливаясь за высокий ворот темной рубашки. — Я настаиваю, нет, я требую, чтобы были предприняты самые решительные меры! Вот уже добрых два часа небольшая делегация во главе с Гарольдом Минчумом и новым главой Отдела Магического Правопорядка Бартемиусом Краучем ходила вдоль деревни, заглядывая во все доступные для посещения места, оценивая причиненный ущерб и ход восстановительных мероприятий. Официально Министерство так и не признало, что нападение Пожирателей смерти на Хогсмид было на самом деле, но после короткого разговора с Хозяйкой Медной горы, еще недавно воинственно настроенный министр, враз сменил гнев на милость и теперь громко возмущался, размахивая руками под активное, но молчаливое одобрение главы Отдела Магического Правопорядка. Шедший рядом с ними Альбус Дамблдор в длинной развевающейся лиловой мантии, сцепив руки за спиной, мягко улыбался, поглядывая на взрослых волшебников словно на нерадивых первокурсников, снисходительно и даже немного покровительственно, время от времени кивая головой. Правда, вряд ли он вообще слышал хоть слово из той длинной тирады, которую так вдохновенно произносил министр. Волшебник время от времени запускал руку в карман, доставая оттуда очередную лимонную дольку, которую после шустро отправлял в рот, довольно причмокивая губами. — Поверьте, я сделаю все от себя зависящее, — очередной кивок и по-мальчишески лукавый взгляд, брошенный в сторону единственной женщины — Анны Мороз, говорил куда лучше любых слов. Однако, директор Хогвартса был неизменно вежлив, предпочитая не вступать в полемику. Глухой удар трости о вымощенную мелкими камешками дорожку заставил волшебницу чуть повернуть голову влево, успев заметить, как Харфанг Мантер, сменивший излюбленный костюм на белоснежную рубашку и кремовые брюки, заметив жест директора, усмехнулся, продолжая негромко насвистывать незатейливую мелодию. Казалось, происходящее мало беспокоило и его. Мужчина выглядел расслабленным и довольным жизнью, подставляя лицо солнечным лучам, с нескрываемым удовольствием расстегнув пару верхних пуговиц рубашки. — Если кому-то интересно узнать мое мнение, — когда министр, наконец, обессилено выдохнул после длинной речи, глава Дурмстранга обратил на себя внимание собравшихся. — Студентов нужно подготовить. И не только к экзаменам. — И что же, позвольте поинтересоваться, вы в таком случае предлагаете? — впервые подал голос Бартемиус Крауч. Худощавый и узкоплечий мужчина среднего роста, темно-бордовая мантия с нашивкой министерства магии буквально висела на нем, будучи явно не по размеру. Ранняя седина уже украшала виски еще не пожилого волшебника. Густые усы, постоянно щекотавшие нос, вынуждали то и дело морщить лицо и шевелить тонкими губами. Кустистые брови практически ниспадали на небольшие темно-зеленые глаза, которые постоянно бегали от одного волшебника к другому, ни на ком не задерживаясь дольше, чем на пару секунд. — Почему бы нам, скажем, не устроить дуэльный клуб? — продолжая улыбаться, предложил Мантер. — Для старшекурсников. Мои студенты и, я уверен, студенты мадам Мороз с удовольствием примут в нем участие. Пусть дети познакомятся с техникой ведения сражений в разных странах, научатся чему-то новому. В конце концов, не для того ли придуман Турнир Трех волшебников? Минчум вдруг замер, широко распахнув глаза. Во взгляде темных глаз уже искрилось предвкушение. Окружающие практически слышали, как шевелятся мысли в его голове, сменяя друг друга так быстро, что он, кажется, забыл как дышать, попросту не зная на какой из них остановиться. — Это прекрасная, прекрасная идея, профессор Мантер! — Но, простите, кто будет вести подобные занятия? — вновь вмешался Крауч, нахмурив брови. — Учебный план, господин министр! Нагрузка на профессоров уже распределена на этот учебный год! Вы сами слышали доклад профессора Дамблдора еще осенью! Харфанг вновь усмехнулся, лениво перекидывая трость из руки в руку. — Я бы не отказался, да и мадам Мороз, уверен, примет участие… Если, конечно, профессор Дамблдор не возражает. Ставший вдруг серьезным глава Хогвартса коротко кивнул, соглашаясь. — Учитывая, кхм, последние события в мире, я считаю, дополнительная подготовка будет весьма полезна студентам, — длинные пальцы волшебника медленно поглаживали серебристую бороду. — Но последнее слово, безусловно, за госпожой Мороз. Взгляды собравшихся устремились на женщину. Холодный взгляд изумрудных глаз прожигал невозмутимо улыбающегося директора Дурмстранга. Встречая взгляд волшебницы, он на мгновение замер, прежде чем игриво подмигнуть, явно пользуясь тем, что этот жест сейчас никто не заметит. В ответ на этот жест… Тело волшебницы вдруг покрылось мурашками, буквально заставив ее замереть на месте от неожиданности. Резкий порыв ветра принялся играть с полами шифонового платья благородного лилового цвета, что сегодня струилось вдоль стройного тела колдуньи. Длинные рукава уже привычно скрывали кисти рук сложенные друг на друга в районе живота. А темные волосы наоборот, ниспадали мягкими волнами по спине, украшенные сбоку небольшим серебристым гребнем, украшенного жемчугом. — Я согласилась установить защитное поле над Хогсмидом, при всем уважении, министр, — она коротко улыбнулась утиравшему пот носовым платком мужчине. Тот расплылся в ответной улыбке. — Не слишком ли… активное участие мы принимаем в, кхм, общественной жизни Хогвартса? Мы лишь гости. До третьего испытания осталось не так много времени и вскоре мы все, включая мистера Мантера, покинем Англию. Подойдя практически вплотную, Минчум бесцеремонно зажал ее руку меж своих влажных ладоней. — Мадам, не откажите старому политику в маленькой просьбе, — с придыханием произнес он, практически прижимая ладони к груди. — Вы просто представьте, весь волшебный мир будет говорить о столь крепком союзе наших стран… О вашей неоценимой поддержке в это тяжелое и опасное для всех время и я лично… Аккуратно высвободив свою ладонь из плена влажных рук мужчины, Хозяйка Медной горы отступила на шаг, увеличивая дистанцию между ними. Вежливая улыбка не сходила с губ женщины, тогда как взгляд оставался холодным. — Разве я могу отказать вам, мистер Минчум, — все же кивнула она, бросив быстрый взгляд в сторону явно довольного собой Мантера. — А теперь, если позволите, приступим к тому, для чего мы здесь собрались. — Ах да, защитное поле, — быстро закивал министр, надевая на насквозь промокшую от пота голову цилиндр. — Прошу. Ко всеобщему удивлению, Турнир Трех Волшебников, при участии студентки из академии Колдовстворец, особенно после ее триумфа во время первого испытания, обрел небывалую доселе популярность. Несмотря на происходящие в магической Великобритании события, желающих посетить финальное испытание турнира было просто невероятное количество. С наступлением апреля и началом Пасхальных каникул, Министерство магии приступило к активной подготовке к грядущему наплыву туристов практически со всего мира, которые должны были приехать в Хогсмид в скором времени. Последствия нападения Пожирателей смерти все еще то и дело бросались в глаза. Пепелища сгоревших домов, разрушенные лавочки и воронки заклятий… Жители деревни и ее гости теперь предпочитали не выходить из дома без особой надобности. В пабах уже не засиживались допоздна, разговоры стали тише, осторожнее, люди с опаской поглядывали вокруг и друг на друга. Студентам запретили посещение деревни из соображений безопасности, но это едва ли помогало некоторым ощущать себя в безопасности даже в стенах древнего замка. Многие, кто стал свидетелем этих жутких событий, теперь вздрагивали от громких звуков и голосов, всякий раз с опаской поглядывая в сторону сов приносивших свежий выпуск «Ежедневного пророка». Однако, даже это не помешало Министерству магии дать «добро» на столь массовое скопление волшебников в деревне. В конце концов, туристы это всегда новые деньги, поэтому в отстраивающихся и восстанавливающихся зданиях Хогсмида сейчас открывались новые лавочки, ввозились памятные сувениры и даже плакаты с изображением улыбающихся чемпионов — Анны Бенуа, Стюарта Акерли и Баглана Уэннели, которые уже сейчас можно было заметить на фасадах некоторых домов. Многие были готовы предоставить комнаты в собственных домах для размещения туристов (за вознаграждение, конечно же)… Узнав об этом, Анна Мороз лишь презрительно скривилась. Несмотря на страх и напряжение, люди все равно не могут устоять перед звоном монет, напрочь забыв о собственной безопасности. Вот как раз для этого и было решено установить защитный купол над деревней. На время проведения турнира он будет служить своего рода сигнализацией — фиксировать любую темную магию, оповещать о ее использовании, а так же антитрансгрессионным щитом. Очередная «просьба», в которой женщина не смогла отказать настойчиво-вежливому министру. Их делегация стояла прямо посреди деревни, немногие прохожие с интересом поглядывали в их сторону, узнавая министра магии и главу ОМП. Были и те, кто хотел подойти, пообщаться с важным посетителем, однако авроры, невидимой тенью следовавшие за ними, тут же реагировали, появляясь в поле зрения с палочкой наготове. Очередной порыв ветра играл с прической и платьем колдуньи, создавая вокруг нее будто бы своеобразный хоровод. Разметавшиеся в стороны волосы и легкий наряд делали ее на несколько лет моложе, хотя никто не мог с уверенностью сказать о том, сколько ей лет. Сделав несколько шагов в сторону, она сцепила руки в замок, чуть наклонив голову. Губы зашевелились в такт незнакомым, непонятным словам, которые она едва слышно нашептывала. Волшебный перстень на пальце ожил, ослепив присутствующих вспышкой изумрудного сияния. Ветер вновь поднялся, закручиваясь в спирали вокруг волшебницы, поднимая с земли сухие листья, обрывки бумаги, газетные листы и мелкие камешки. Мужчины, обменявшись быстрыми взглядами, благоразумно сделали еще несколько шагов назад. Взволновавшиеся авроры встали позади министра, не обращая внимания на его резкий взмах рукой и отрицательные покачивания головой, тот словно говорил, что все в порядке и ему ничто не угрожает. Еще несколько минут назад безоблачное небо затянуло угольными тучами, на улице стало темнее, несмотря на то, что едва перевалило заполдень. Хозяйка Медной горы продолжала шептать в свои ладони, не обращая никакого внимания на первые раскаты грома. Ее глаза вдруг открылись, внутри них уже горел изумрудный огонь. Черты лица заострились, придавая хищный вид, цвет кожи стал на несколько оттенков бледнее, словно кровь внутри женщины больше не текла по венам. Разметавшиеся волосы теперь напоминали отдельный организм, они плавно шевелились в такт тихому голосу колдуньи. Она медленно раскрывала ладони, внутри которых горело изумрудное пламя… Магия набирала силу по мере того, как Мороз разводила руки в стороны. Очередной порыв ветра поднял ее над землей. Он будто бы раздувал этот огонь, становился его частью. И вот уже закрутившийся вихрь окрашивался в изумрудный цвет, с каждым новым кругом расширяясь, становясь все более осязаемым. Испуганные жители деревни, выбежавшие из своих домов, подняли палочки, крича заклинания, их голоса заглушал гром и бушующий ветер. Альбус Дамблдор вышел вперед, поднимая палочку, с которой вот-вот готово сорваться щитовое заклинение, но разноцветные лучи разбивались о магический поток, становясь его частью и не причиняя никакого вреда своей хозяйке. Раскинув руки в стороны, Хозяйка Медной горы запрокинула голову, встречая первые капли дождя, сорвавшегося с небес. Разбушевавшаяся стихия набирала обороты. Меж угольных туч сверкнули первые молнии. Изумрудные молнии. Первые, нерешительные капли стремительно превратились в проливной дождь. Тем временем, наполненный магией волшебницы вихрь, натыкаясь на очередной дом или здание… проходил сквозь него, не причинив никакого вреда. Он продолжал движение до тех пор, пока не оказался на самой границе деревни, после чего вдруг замер. Послышался тонкий, оглушительный звон, словно кто-то натягивал тетиву. Многие затыкали уши в попытке заглушить звук, но он становился все громче, превращаясь в протяжный гул. Еще несколько невероятных по силе раскатов грома заставило многих волшебников на улице испуганно вздрогнуть. Никто больше не пытался колдовать. Прижимая руки ушам, морщась от боли, вызываемой шумом, волшебники не могли оторвать глаз от поистине невероятного зрелища. Пожилой волшебник, посмотрев на свои руки, с удивлением увидел кровь. Барабанные перепонки лопнули, не выдержав нагрузки. Когда звук стал причинять боль абсолютно каждому, кто его слышал, а магический барьер вокруг деревни окрасился в насыщенный изумрудный цвет, Анна Мороз стала медленно спускаться на землю. Едва изящные туфельки коснулись каменной дорожки, барьер стал исчезать. Чем светлее становилась магия, тем слабее был звук, тем реже холодные капли падали на землю. Магический огонь в глазах колдуньи исчез, мягкая улыбка озаряла лицо, уже вернувшее себе прежние черты. Дождь не коснулся ее, чего не скажешь об остальных, успевших промокнуть до нитки, мужчин. Она взмахнула рукой куда-то в сторону, развеивая остатки магии. Тучи, медленно и неохотно расходились в стороны, давая возможность солнцу осушить промокшую землю. Если присмотреться, то теперь на небе можно было увидеть слабую изумрудную дымку. Магия повиновалась воле Хозяйки Медной горы. — А вы опасная женщина, мадам Мороз, — нерешительно произнес Минчум, медленно подходя ближе. Он с сомнением оглядывал волшебницу с головы до ног, словно ждал, что ее глаза вновь загорятся. — Невероятная магия, невероятная… Что это за заклинание? Глава академии Колдовстворец впервые позволила себе снисходительную улыбку. — Я прежде всего женщина, господин министр, а у женщин есть свои маленькие тайны. — Тогда боюсь представить какие же у вас в таком случае большие тайны, — усмехнулся Харфанг Мантер. Колдунья лишь пожала плечами. Медленно развернувшись в сторону замка, она, не дожидаясь остальных, отправилась обратно. Нахождение в Англии становилось все более утомительным. 17 апреля 1979 год Площадь Гриммо, 12. С самого детства ему твердили, что быть Блэк — великая честь. Учили «быть Блэк». Держать себя «как Блэк». Говорить «как Блэк». Думать «как Блэк». И гордиться, гордиться, гордиться… Достижениями предков, родством с множеством таких же, как они, чистокровных семейств, внушительным состоянием, которое «достойный наследник семьи Блэк» обязан преумножать на протяжении всей жизни. И он, еще совсем маленький мальчик, искренне верил в собственную исключительность. Всегда держал спину прямо, плечи расправленными, подбородок вздернутым, взгляд пронзительным, а речь выдержанной, спокойной и немногословной. Однако, по мере взросления, младший Блэк все чаще слышал, как мать ругает последними словами старшего брата. Отчитывает за слишком буйный нрав, за свободолюбие, за пренебрежение к семье и ее ценностям, за острый язык и «эти безвкусные плакаты, позорящие благородный дом Блэк», которыми тот обклеил стены в своей комнате от пола до потолка с помощью заклятья вечного приклеивания. Слушал и искренне не понимал, почему брат ведет себя подобным образом. Он пытался узнать об этом у отца, но тот лишь отмахнулся, приказав «не забивать себе голову подобной чепухой». Подошел к матери и… обомлел, вдруг обнаружив, что его макушка прижимается к пышной груди волшебницы. Она стискивала сына в объятиях, приговаривая что-то о «дурном влиянии» и «отвратительном примере», а, в следующую секунду Вальбурга уже взлетала разъяренной гарпией по лестнице наверх, прямиком в комнату старшего сына. Кричала срывая голос, называя его рождение ошибкой, жалела, что «не избавилась, пока была возможность», не отдала на воспитание домовым эльфам и «пошла на поводу у твоего идиота-отца и вообще согласилась рожать детей». Застывший посреди комнаты Регулус ошеломленно смотрел на пустой дверной проем, откуда уже слышались ответные возмущения брата. Семейные ужины в компании тетушек и трех двоюродных сестер поначалу нагоняли тоску и вызывали острое желание уйти как можно дальше. Однако, чем дальше от семьи становился Сириус, тем чаще родители настаивали на его участии в делах рода. Тем чаще он сам ловил себя на том, что эти мысли не вызывают внутри противоречий. Он сам хотел стать чем-то большим… Быть достойным своей фамилии. Отношения со старшим братом и без того нельзя было назвать теплыми, со временем испортились окончательно. Регулус не мог понять, почему тот выбрал Гриффиндор вместо традиционного Слизерина. Почему якшается с грязнокровками? Почему все реже возвращается домой? Почему все эти люди стали ему ближе, чем семья? Чем собственный брат? Почему этот нелепый протест против жесткой и требовательной матери зашел так далеко? Почему он допустил, чтобы его имя выжгли из семейного древа? И почему, черт бы его побрал, это будто бы совсем его не беспокоит?! Младший Блэк часами слушал презрительные высказывания родных относительно грязнокровок и полукровок… Сетования матери на «необходимость мириться с мямлей-министром», возмущения отца о «кишащем лизоблюдами Дамблдора» попечительском совете Хогвартса. Все это было лишь словами, пока однажды в их дом не пришел высокий темноволосый мужчина в черной мантии. Он казался каким-то… Невероятным. От него волнами исходила Сила и уверенность. Его голос слышался ему бархатным. Лишь однажды улыбнувшись Вальбурге Блэк, таинственный гость смог завоевать ее полную и безоговорочную симпатию. После того памятного ужина этот волшебник стал частым гостем на площади Гриммо, однако младший наследник, до глубины души восхищенный мужчиной, представившийся как Том Реддл, чьим потомком был сам Салазар Слизерин, твердо решил собрать все, что только можно об этом человеке. Теперь стены в его комнате были увешаны заметками, фактами из биографии и даже парочкой колдографий, которые ему удалось тайком унести из школьной библиотеки. Слизеринец едва мог дышать в присутствии этого человека, замирая от восхищения и трепета, который едва ли удавалось сдержать. — Ты ведь Регулус, верно? Это было на пятом курсе. Он только утром прибыл из Хогвартса на рождественские каникулы и теперь сидел в своем любимом кресле в самом углу гостиной. Погрузившись в чтение очередной книги по нумерологии, слизеринец не заметил подошедшего гостя. Подняв голову, юноша коротко кивнул. — Все верно. — Могу я присесть? — взглядом указав на соседнее кресло, спросил он. — Конечно. Воцарившаяся, было, тишина тяжелым одеялом ложилась на плечи. Силясь найти хоть какую-то тему для разговора, Блэк аккуратно захлопнул книгу, отставив на небольшой кофейный столик. — Вы хотели со мной поговорить о чем-то? — не найдя ничего лучше, чем спросить напрямую, произнес Регулус, поворачиваясь к гостю. Мужчина, откинувшись на спинку кресла, медленно расстегнул несколько пуговиц на рубашке, попутно ослабив слишком затянутый галстук. Он не смотрел в сторону юноши, медленно оглядывая пространство. Гостиная, выдержанная в серебристо-зеленых тонах, очень напоминала гостиную змеиного факультета. Такая же холодная, немного мрачная, кто-то даже назвал бы ее отталкивающей и неуютной, однако было в ней что-то необъяснимо притягательное. Быть может, все дело в книжных шкафах из темного дерева, кожаных диванах или картинах на стенах, парочке витрин с антиквариатом и фамильными реликвиями семьи Блэк? Тяжелые канделябры, светильники и люстра на потолке практически никогда не использовались в полной мере. Обитатели дома предпочитали свет камина или огонек на кончике собственной палочки. — Твоя мама сказала, что ты очень способный юноша, один из лучших на курсе, — не обращая внимания на заданный вопрос, произнес мужчина, наконец, повернув голову в его сторону. Пронзительный взгляд темных глаз улавливал каждое движение слизеринца. — Я тоже был лучшим, кажется, в Зале наград до сих пор есть значок с моим именем. Вновь кивок и слегка нахмуренные брови в ответ. Разговор был, по меньшей мере, странным. Равно как и человек его начавший. — Знаешь, мне очень импонирует твоя семья. Твоя кузина Беллатриса, например, очень умная и способная волшебница, — голос мужчины обволакивал, приковывал внимание. Он говорил тихо, вынуждая вслушиваться в каждое слово. — А я очень ценю это качество в людях, такое не часто встретишь. Складка меж бровей юноши стала глубже. — Простите, но я не совсем понимаю к чему вы клоните. Коротко рассмеявшись, мужчина запустил пятерню в волосы, поправляя и без того аккуратную прическу. Кожаное кресло едва слышно заскрипело, когда он чуть сместился, устраиваясь удобнее. — Видишь ли, меня беспокоит наше будущее. — Будущее? — Верно, — кивнул брюнет. — В последнее время мир изменился, многое было забыто, чего забывать не следовало. Меняются приоритеты и такие, как мы с тобой — люди, наделенные умом и талантом, уже не могут занять в нем место, принадлежащее им по праву. Его занимают те, кто пришел из ниоткуда… Пара сомнительных заслуг и они уже на вершине. За нами стоят десятки, сотни поколений, передававших нам свою мудрость, а что они? Пустота, чистый лист. Не кажется ли тебе, что это немного несправедливо? В задумчивости закусив губу, Регулус принялся барабанить пальцами по подлокотнику. Нельзя не замечать очевидного — в словах мужчины была истина. Тем более, что он множество раз слышал подобное от собственных родителей. — Вы правы, — хмыкнул младший Блэк, вновь встречаясь взглядом с собеседником. Тот не скрывал одобрительной улыбки. — Однако, что можем сделать… мы? Или, в данном случае, я, раз уж вы говорите об этом именно со мной? Улыбка мужчины стала шире. — Именно таким как ты под силу однажды изменить этот мир, Регулус. Темные глаза на мгновение блеснули алым, заставив юного волшебника отпрянуть. Однако, в следующее мгновение видение исчезло. Застывший в груди вдох, наконец, сменился шумным выдохом. — Я лишь хочу предложить тебе сотрудничество, — заметив недоумение в глазах слизеринца быстро добавил. — Не сейчас, конечно, после окончания Хогвартса, однако данное решение не из тех, что можно принять второпях, потому считаю нужным сделать его уже сейчас. Так и не получив ответа от все еще растерянного слизеринца, мужчина поднялся на ноги, продолжая мягко улыбаться. — Я не жду ответа прямо сейчас, а прошу лишь подумать, — сделав несколько шагов в сторону выхода, он вновь обернулся, быстрым движением вновь затягивая узел галстука. — А… Как вы узнаете мой ответ? — ладони отчего-то вспотели и Регулус положил их на колени, стараясь незаметно вытереть о темные брюки. — Когда придет время, я попрошу тебя об услуге, — бросил волшебник, закрывая за собой дверь. Младший Блэк стоял у того самого кресла, сжимая пальцами кожаную спинку. Прошло больше года с момента разговора, но он помнил каждую деталь. Что-то неуловимо, но безвозвратно изменилось в нем в тот день. Будто внутри треснула невидимая нить, которая раньше сдерживала его истинную сущность. Он прошел отбор в команду по квиддичу, став одним из лучших ловцов в истории факультета. Дал волю своей любви к зельеварению, попросив Снейпа заниматься с ним два раза в неделю и вскоре уже получил приглашение профессора Слизнорта вступить в его «клуб Слизней», оказавшись среди самых выдающихся личностей современного магического мира. Благодаря безукоризненным манерам и отличному воспитанию, быстро завоевал уважение, став одним из самых заметных членов клуба. Вальбурга беспрерывно твердила о его достижениях всем, кто был готов ее слушать. Гордость буквально распирала ее на части, делая и без того сложный характер абсолютно невыносимым. И теперь единственная цель жизни волшебницы — поиск невесты, достойной «моего великолепного, выдающегося мальчика, истинного представителя семьи Блэк». Он кривился, получая очередное письмо с фотографией какой-нибудь девицы. Когда в начале года объявили о Турнире Трех волшебников, отец впервые за многие годы написал письмо с просьбой бросить свое имя в Кубок Огня (и совершенно неважно, что участник должен быть совершеннолетним). После первого испытания Регулус с удивлением читал второе письмо от отца, где тот «настоятельно рекомендовал» наладить отношения с Анной Бенуа. К неудовольствию самого Блэка, она к тому моменту уже вовсю поглядывала в сторону Сириуса. Их отношения мгновенно стали достоянием общественности, о чем он поспешил сообщить домой. — Отчего-то я знал, что найду тебя именно здесь. Обернувшись, младший (хотя, теперь уже единственный) наследник рода Блэк увидел его. Мужчину, чьего молчаливого одобрения он искал все это время. Отчего-то Регулус был уверен, что он прекрасно знает обо всех его достижениях. Их разговор повторился всего однажды, когда этот выдающийся волшебник долго рассказывал о том, каким хочет видеть волшебный мир в будущем. И каждое слово отзывалось в сердце слизеринца. Душа пела, ведь он может однажды стать его частью. — Символично, не так ли? — хмыкнул брюнет, усаживаясь в кресло. — Могу я предложить кофе или чай? — будто опомнившись, спросил Блэк. — Кофе. Без сахара и сливок. Покрепче. — Кикимер! Хлопок и домовой эльф склонился в поклоне, уткнувшись длинным носом в собственные колени. — Хозяин Регулус звал Кикимера и Кикимер пришел… Что Кикимер может сделать для хозяина Регулуса? — Два кофе покрепче, без сахара и сливок. Через десять минут подай ужин в столовой. — Кикимер все сделает. Серия хлопков, ознаменовавших уход и возвращение домового эльфа с подносом через пару минут. Оставив дымящийся серебряный кофейник на столике, эльф налил ароматный напиток в изящные фарфоровые чашки. Аромат свежесваренного кофе разошелся по комнате. Домовой эльф исчез с очередным хлопком и Регулус, подав гостю первому чашку кофе, смог, наконец, пригубить напиток. Мужчина будто бы не замечал повисшей тишины, задумчивый взгляд темных глаз застыл на том месте, где еще несколько секунд назад стоял Кикимер. — Так… Я могу быть чем-то полезен или вы, как всегда, ожидаете отца? Чуть тряхнув головой, брюнет сделал один большой глоток из чашки, после чего, прочистив горло, вернул ее на низкий столик. — Ты помнишь наш разговор чуть больше года назад? — медленно произнес он, опуская тонкие кисти на подлокотники. — Конечно. — Я сказал, что попрошу тебя об услуге… –… Когда придет время, — закончил за него слизеринец, сжимая в руке еще горячую чашку. — Это я тоже помню. Одобрительная улыбка и короткий кивок, словно отдавая должное хорошей памяти юноши, волшебник выпрямился в кресле. — Мне нужна услуга, Регулус, — его тон мгновенно утратил мягкость, становясь серьезным, даже напряженным. — Что я могу сделать для вас, господин? — обращение слетело с губ юноши естественно, словно звучало уже тысячу раз. Однако, внутренне он все же замер, ожидая реакции. — Я бы хотел попросить у тебя Кикимера на какое-то время. Брови Блэка взлетели вверх. Он медлил еще несколько секунд, ожидая продолжения, но собеседник явно не собирался ничего больше объяснять. Сделав глубокий вдох, юноша будто готовился к чему-то. Словно стоял на пороге какого-то чего-то очень важного, настолько, что это могло изменить всю его жизнь. — Безусловно, господин, — без колебаний отозвался слизеринец. — Вы можете одолжить Кикимера, я дам ему соответствующие указания. — Чудесно, Регулус, чудесно, — мужчина рывком поднялся с места. — В таком случае, я вернусь за ним завтра к вечеру. Провожая быстро удаляющегося волшебника взглядом, он не сразу нашелся с ответом. — А как же ужин? — все же произнес он, подскочив с кресла. Оказавшись в коридоре, единственный наследник рода Блэк уже никого не увидел.