За час до рассвета

Что такое преданность? Быть может, это мантия от одного мастера? Или один и тот же черный кофе по утрам? Возможно ли найти ее во взгляде жены, что обнимает тебя по ночам, а утром, улыбаясь, накрывает своей теплой ладонью твою, похолодевшую после очередного ночного кошмара? Разглядеть сквозь кольца сигаретного дыма, что прозрачной вуалью накрывает полумрак кабинета отца, скрывая ото всех его силуэт? Что, если ее удастся обнаружить в идеях, произнесенных тем, кто в них искренне верит? И, проснувшись однажды, сумеешь разглядеть ее в собственном отражении. Когда твои поступки начнут говорить сами за себя, и, любую жестокость, даже самую ужасную, получится прикрыть широтой будущих достижений, а, взобравшись на вершину, достигнув абсолютного величия, с гордостью оглядываться вокруг, туда, где не видно горизонта, лишь тонкая полоска, едва различимая вдалеке. Будет ли это та черта, переступив за которую, ты уже не будешь прежним? Как отличить преданность от предпочтений? А, если все же сумеешь распознать, как убедиться в ее искренности? Преданность, затем вера. А, быть может, наоборот? С чего все начинается? Множество вопросов, на которые так тяжело найти ответ (если вообще возможно). Прошлое забыто, будущее закрыто, настоящее — единственная истина, доступная нам. 5 мая 1979 год Министерство магии Люциус безразлично поглядывал на двух волшебников рядом. Оба в лиловых мантиях с нашивками Министерства магии. Ровесники отца, поначалу они сравнивали его с Абраксасом, поглядывая сверху вниз, считая, что ему ни за что не сравниться с выдающимся родителем, достойнейшим представителем своего рода. Однако, время шло… А, вместе с ним, росло влияние молодого, амбициозного наследника фамилии Малфой на политической арене. О, какое удовольствие испытал Люциус, когда гоблины, славившиеся своей избирательностью и несговорчивостью, позволили ему, вчерашнему студенту Хогвартса, быть их представителем в Министерстве. Уполномоченное лицо Номер Один. Именно так обозначался его статус в бесконечной веренице документов, что ему предстояло заверить своей подписью. Тогда впервые он увидел во взглядах этих стареющих снобов нечто, отдаленно напоминающее одобрение. Впрочем, Люциус Малфой не был человеком, которому оно было необходимо. Он предпочитал брать свое. Или же попросту отбирать у других то, что было ему нужно. Именно так ему удалось заполучить несколько бесценных шахт и рудников, позволивших семье Малфой стать главным поставщиком драгоценностей Великобритании. Магической. И не только. Так, ему удалось преумножить состояние семьи в два раза. Деньги приносили с собой власть. Власть давала возможности. Заключались новые сделки, появлялись новые партнеры, клиенты и… Должники. Ко всеобщему удивлению, Люциус охотно давал в долг. Особенно, когда заранее знал — вернуть его просящий не сможет. О, среди прочих главным активом в своем бизнесе Люциус выделял именно их. Людей, которые рано или поздно становились ему должны. В конце концов, помимо золота в жизни есть куда более стоящие активы, открывающие перед тобой даже самые закрытые двери. Информация. Валюта, не имеющая цены, но во все времена обладающая ценностью. Однажды утром наследник рода Малфой получил короткую записку, содержание которой стало причиной его хорошего настроения на целый день. Оскар Шеффилд, нынешний управляющий Азкабана. Чистокровный волшебник, последний представитель угасающей фамилии, однако, ничем не примечательный. Разменял четвертый десяток и прожитые годы подарили ему небольшое брюшко, седину на висках и квадратные очки в толстой оправе, которые тот носит на самом кончике носа. Большой любитель не смешных шуток и лукового супа. К удивлению многочисленных приятелей, он так и не обзавелся семьей. Впрочем, не все так печально. Даму сердца он себе все же нашел… Среди магглов. Сей факт тщательно оберегает от ранимых умов общественности, заглядывая в один из пригородов Лондона каждые выходные вот уже пять лет. Впрочем, такая скрытность неудивительна, ведь, с недавних пор на его левом предплечье появилась метка Темного лорда. Люциус ненавидел магглов. Однако, сильнее самих магглов он ненавидел бывать там, где их больше одного в радиусе пары километров. Трансгрессировав аккурат за углом какого-то дома, блондин брезгливо скривился, отряхивая пыль с подола дорогой мантии. Сзади что-то громко зашуршало, обернувшись, он увидел как из-под сваленного мусорного бака выбежала большая крыса, махнув длинным хвостом, скрылась в ближайшем водостоке. Лишь воспитание не позволило аристократу сплюнуть от досады себе под ноги. Прижав к лицу надушенный платок, быстрым шагом вышел на безлюдную улицу. Светало. Многие его соратники предпочитали наносить «визиты» в вечернее время, однако он был иного мнения. Машинально отмечая номера домов в поисках нужного, Малфой не мог сдержать усмешки, представляя выражение испуга на лице своего «соратника». Типовые двухэтажные дома по обе стороны улицы утопали в предрассветной дымке. Где-то залаяла собака, потревоженная звуком его шагов по тротуару. Очередной порыв ветра унес по дороге листы газеты и прошлогодние листья. Негромкий шелест казался оглушительным в тишине спящего пригорода. Нужный ему дом нашелся быстро, будто он сам хотел быть обнаруженным как можно скорее. Ухоженный участок, на котором в ряд высажены кусты роз, еще не успевшие распустить набухшие бутоны. Лавочка на широком крыльце, небольшой столик и. вчерашний выпуск «Ежедневного пророка». В маггловском доме. Без какой-либо защиты от посторонних глаз. — Абсолютный идиот, — процедил Малфой, доставая из кармана волшебную палочку. Открыть дверь не составило труда. Тесная прихожая вела в небольшую гостиную, соединенную с кухней. Деревянная лестница в конце коридора вела на второй этаж. Безусловно, ему ничего не стоило трансгрессировать напрямую в дом, оказавшись прямо в спальне. То была слабость бывшего слизеринца, любившего смаковать моменты собственного триумфа, будто дорогой огневиски. Ощущать привкус чужого страха на языке, видеть свое отражение во взгляде человека, чья жизнь и смерть отныне будут подчинены ему полностью. Дверь в спальню была приоткрыта. Петли протяжно скрипнули от легкого толчка. Блондин встал у подножья кровати, сложив кисти рук на набалдашнике трости в виде змеиной головы. Легкая полуулыбка не сходила с тонких губ волшебника. Он видел его, пока спящего, рядом с молодой женщиной, чей округлый живот не могло скрыть даже плотное одеяло. Улыбка медленно превращалась в усмешку. Тук. Тук. Тук. Люциус трижды стукнул тростью по полу, не сумев отказать себе в некоторой нарочитой театральности. — Что… Что происходит?! Кто вы такой?! — тонкий женский голос больше походил на визг еще не созревшей мандрагоры, которую вытащили из горшка. Люциус даже не взглянул на нее, встречая испуганный взгляд Оскара Шеффилда. Сонливость сошла с мужчины как прошлогодний снег под весенним солнцем. Даже в полумраке блондин видел, как посерело его лицо, будто вся кровь в его жилах разом застыла, так и не дойдя до сердца. — Оскар! Да сделай же ты что-нибудь! — продолжала кричать она, натягивая одеяло до подбородка. — Какого хрена происходит?! Выметайтесь отсюда! Люциус молчал и не двигался. Он точно знал — его лицо отчасти скрывал полумрак занавешенного окна спальни. Облаченный в черную мантию, он казался воистину пугающим, отбрасывая угольную тень на широкую кровать. Тогда женщина потянулась к телефону, стоявшему на прикроватной тумбе. — Мне надоело! Я звоню в полицию! — Не надо, милая, — наконец заговорил Шеффилд, положив ладони на плечи жены. — Это… Я знаю этого мужчину. Все в порядке. Откинув одеяло, молодая женщина поднялась с кровати, представ перед ними лишь в тонкой ночной сорочке, едва доходящей до колен. И без того казавшийся большим, ее живот оказался воистину огромным, недвусмысленно намекая на близость родов. — В порядке?! — нервно собирая длинные волосы в тугой пучок, она переводила недоумевающий взгляд с ночного гостя на мужа и обратно. — Нихрена не в порядке! Какой-то мужик посреди ночи появляется в нашей спальне, а ты говоришь мне не волноваться?! Да ты придурок, Оскар! Наконец, начав терять терпение, Люциус сделал шаг в сторону женщины. — Малфой, нет! — голос мужчины дрогнул. Он поднялся с кровати, примирительно подняв руки, сдаваясь. — Я… Я все понял. Скрестив руки на груди, раздражение и испуг женщины сменялись растерянностью. Глубоко вдохнув, она покачала головой, направляясь в сторону выхода. — Да делайте вы что хотите! Тем временем, Оскар, накинув поверх пижамы длинный халат, проводил обеспокоенным взглядом жену, чей голос еще какое-то время доносился до них, пока длинная тирада не завершилась хлопком двери. — Какое разочарование, — притворно вздохнув, протянул Малфой. — Чистокровный волшебник, ведающий самой страшной и пугающей тюрьмой волшебного мира, поклявшийся в верности Темному лорду и вдруг… Ты потерял свою преданность между ног этой магглы, Оскар? Шеффилд, водрузив на нос квадратные очки, опустился на кровать, отвернувшись. Он не был ни искусным дуэлянтом, ни талантливым зельеваром. Занявший свой пост лишь благодаря близкой дружбе с министром магии, мужчина не стремился к большим высотам, лишь однажды появившись на ежегодном приеме… Появившись и проиграв куда более удачливым (даже не пришлось особенно стараться) коллегам сумму, равную своему годовому жалованию. Тогда-то и появился он, Люциус, готовый выручить, любезно одолжив нужное количество галлеонов на неопределенный срок под пустяковый процент. Отдавая долг одному магу, он навсегда становился должным ему. Спустя время, Малфой выразил готовность «простить» долг, но с некоторым условием. Так на предплечье Оскара появилась метка, а у Темного лорда — доступ в Азкабан в любое время дня и ночи. Но столь открытая…лояльность к магглам меняла все. — Чего ты хочешь, Люциус? — устало отозвался Шеффилд, протирая очки краем халата. — Наверняка ты устроил этот спектакль не просто так. Усмехнувшись, аристократ чуть сильнее сжал трость. — Думаю, ты понимаешь, что, если хочешь, чтобы твоя шлюха и ее нерожденный выблядок выжили, — он с удовольствием отметил вспышку гнева собеседника, впрочем, она угасла так же стремительно, как и возникла. — Тебе придется кое-что для меня сделать. Поднявшись, глава Азкабана впервые подошел ближе, смело встречая откровенно смеющийся взгляд аристократа. — Какие у меня гарантии? — Гарантия одна — мне не придется заставлять тебя смотреть, как из живота этой магглы вырезают поганого полукровку, — шептал Малфой, делая шаг вперед, становясь практически вплотную к мужчине, чей цвет лица слился с белоснежными простынями на постели. — Я даже позволю ему родиться. Быть может, даже позволю им жить. Снизу послышался шум, вновь хлопнула дверь, сменившись звуком шагов на лестнице. Люциус медленно достал палочку, не сводя пристального взгляда со своей нынешней жертвы. — Оскар? У вас все хорошо? — женский голос звучал все громче, говоря о приближении своей обладательницы. Тонкая бровь вопросительно вздернулась. — Хорошо, хорошо, я понял, я… — затараторил Оскар, испуганно оглядываясь на дверь. — Только умоляю, Люциус… Умоляю, убери палочку. Амалия ничего не знает… Волшебное древко спряталось обратно в трость. — Я знал, что мы сможем договориться. Неспешная беседа двух членов Визенгамота не несла в себе никакой полезности и не требовала особого внимания, поэтому, когда двери лифта, громыхая давно требующим починки механизмом, открылись, он позволил себе отвернуться от собеседников, заранее зная что увидит. Оскар Шеффилд, ведомый двумя аврорами, медленно шел по коридору опустив голову. Проходившие мимо волшебники оборачивались, провожая процессию недоуменными взглядами. Тут и там произносилось имя теперь уже бывшего главы Азкабана. И даже его нынешние собеседники, не сдержавшись, обменялись парой не самых лестных комментариев. — Я всегда говорил, он слишком тихий, — нахмурился один из них, важно поправляя лиловую мантию. — А тихоням, как известно, нельзя доверять. — А что вообще произошло? — отозвался второй, провожая взглядом понурого волшебника. Проходившая мимо колдунья в остроконечной шляпе и длинной мантии в клетку остановилась рядом. — Как? Вы разве не знаете? — ахнула она, тонкие пальцы прикоснулись к груди. — Оскар распустил дементоров из Азкабана. Говорят, он тайно женился на маггле, но очень испугался Пожирателей смерти и согласился выпустить заключенных в обмен на ее жизнь. — Ну надо же, какой эгоизм, — протянул Малфой, когда масляный взгляд охочей до сплетней волшебницы остановился на нем в ожидании реакции. — Я безусловно уважаю нашего министра, однако в этот раз он явно промахнулся… Вот что бывает, когда смешиваются долг и дружба. Глаза волшебницы расширились в удивлении. Мужчины, быстро переглянувшись, вновь перевели взгляды на аристократа. — Как?! Они в самом деле дружили? — голос женщины поднялся на пару октав. Люциус пожал плечами. — А вы разве не знали? Скандал, разразившийся в обществе, гремел еще долго. Волшебная пресса пестрила громкими заголовками. Все обсуждали вопиющий случай в Министерстве магии. Гарольд Минчум, занявший пост Министра благодаря своему законопроекту об ужесточении охраны Азкабана, подвергся небывалой критике. Злые языки шептали, что дни его в этой должности сочтены. Воистину говорят, нет любви более переменчивой, чем любовь толпы. Сегодня она превозносит, водрузив на пьедестал, а завтра столкнет тебя так же стремительно, как и вознесла. Однако, как известно, падать всегда больнее. «Ежедневный пророк», признанный голос народа, был жестче всех. Его заголовки подстегивали возмущение волшебников, подогревая их возмущение и не давая забыть о произошедшем. «АЗКАБАН. ИЗ ТЮРЬМЫ В РУИНЫ.» «САМАЯ БОЛЬШАЯ ОШИБКА МИНИСТРА МАГИИ. ДОЛЖНОСТЬ ПО ДРУЖБЕ?» 7–8 мая 1979 год Хогвартс Возмущенное ржание потревоженных лошадей отвлекало, вынуждая переводить взгляд на выглядывающие из денников морды, но Анна не выпускала из объятий все еще дрожащую подругу. Мантия-невидимка, крепко прижатая к ее груди, недвусмысленно намекала на суть произошедшего, однако чемпионка терпеливо молчала, ожидая, когда Эванс придет в себя. — Felix, calme-toi, — шикнула она на своего любимца, чье возмущение было самым громким. Конь, обиженно фыркнув, скрылся в глубине денника. — Cheval malpoli! Переполох, вызванный сработавшей сигнализацией, перебудил все общежитие академии, включая студентов института Дурмстранг. Многие последовали ее примеру и вышли на улицу, чтобы удовлетворить любопытство, однако она сама, гонимая неизвестно откуда взявшимся беспокойством, едва успела набросить на плечи легкий плащ, теперь распахнутый, уже не скрывал длинную шелковую сорочку. Спустя несколько минут дрожь рыжеволосой старосты утихла, плечи обессилено опустились и она, еще раз прижавшись к подруге, отступила назад, впрочем, сразу же устроившись на скамье возле дальней стены. Обняв себя за плечи, Эванс растерянно оглядывалась, будто бы впервые осознав где находится. — Мы… в конюшне? — брови удивленно взлетели вверх. Бенуа, улыбнувшись, пожала плечами. Взяв из ближайшего ящика с угощениями красное яблоко, подошла к деннику. Оттуда донеслось недовольное фырканье пегаса, впрочем, в следующую секунду показалась белоснежная мордочка. Конь, смерив шатенку недовольным взглядом, будто бы нехотя прихватил губами угощение, медленно пережевывая. — Je suis désolé, — ласково прошептала Анна, нежно проведя ладонью по струящейся гриве. — Tu sais que je t'aime plus que quiconque. Голубые глаза животного, переведя взгляд с одной девушки на другую, блеснули в полумраке, после чего, ласково ткнувшись носом в плечо чемпионки, конь скрылся в глубине денника уже молча. Будто бы по команде, остальные пегасы утихли, периодически с любопытством поглядывая на незваных гостей. — Может, расскажешь что случилось? — спустя еще несколько минут, прервала молчание Анна, устраиваясь рядом с подругой. — Как ты там оказалась? И что вообще произошло? Мне кажется или я видела авроров? Хмыкнув, староста разгладила мантию-невидимку на коленях, отчего ее ноги скрылись из виду, казалось, будто ее тело повисло в воздухе по пояс. — Это была миссия под названием «Последнее дело Мародеров», — тень улыбки коснулась губ гриффиндорки. — Не то чтобы я изначально поддерживала эту затею, но… — Дай-ка я угадаю, — усмехнулась Анна. — Сириус? Только он мог придумать такое идиотское название… Лошади вновь беспокойно заржали, зашумели сильные крылья. Вытягивая морды в сторону приоткрытых дверей, они не скрывали своего негодования очередным пробуждением. — Лили! — Анна! Вы здесь? — Да здесь они, Джим, карта никогда не врет… Звук быстро приближающихся шагов заглушали громкие голоса. Не нужно обладать даром предвидения, чтобы понять, кому они принадлежат. — Пошел ты, Бродяга! — Только после тебя, Сохатенький… — Ребята, не ссорьтесь. — Рем, почему ты не остановил нас? — Будто бы это было возможно… Двустворчатые двери резко распахнулись во всю ширину и мародеры, продолжая перепалку, практически ввалились в конюшню. Поттер, блеснув круглыми очками, быстро оказался перед своей невестой. Опустившись на колени, он взял ее руки в свои, приложившись к ним губами. — Прости пожалуйста… — голос юноши опустился до приглушенного шепота. Изумрудные глаза Эванс вновь наполнились слезами. Подавшись вперед, она прикоснулась к губам парня в нежном, успокаивающем поцелуе. Быстро улыбнувшись столь эмоциональному примирению, шатенка подошла к остальным друзьям. Повинуясь резкому движению руки, двери конюшни захлопнулись. От удара засов, аккуратно приставленный к стене, повалился, закрывая компанию изнутри. — Последняя миссия мародеров, значит? — недовольный взгляд голубых глаз чемпионки поочередно коснулся каждого гриффиндорца, задержавшись на сероглазом юноше, который, сделав шаг вперед в попытке приблизиться, замер на месте, опустив руки в карманы джинс. Сейчас они мало походили на взрослых волшебников, больше напоминая нашкодивших первокурсников, которых застали на месте «преступления». Люпин, встречая взгляд подруги, пожал плечами. Глаза парня опустились чуть ниже, после чего на щеках тут же появился румянец. Криво улыбнувшись, резко развернулся в сторону денников, с любопытством заглядывая в каждый из них. — Я, ну… Сириус хотел узнать каким будет и-испытание, я… мы… только и всего, — голос Петтигрю дрожал. В попытке увеличить дистанцию между ними, он сделал несколько шагов назад, но, запутавшись в полах школьной мантии, стал заваливаться назад, неловко размахивая руками в воздухе, будто крыльями. В попытке сохранить равновесие, ухватился за ящик с угощениями для лошадей, опрокидывая и рассыпая его содержимое. Созданный им шум вызвал очередную волну возмущенного ржания. Ощущая болезненную пульсацию в висках, чемпионка на мгновение закрыла глаза, пытаясь сдержать нахлынувшее раздражение. Абсурдная комичность ситуации вызывала злую усмешку и желание вновь оказаться в собственной спальне. — Le silence! — властный окрик Бенуа оборвал какофонию звуков, будто бы кто-то наложил заклятие неслышимости. Краем глаза она заметила, как вздрогнул Петтигрю, до того неловко собиравший рассыпанные фрукты. Сжав красное наливное яблоко в ладонях, надкусил, устраиваясь на скамье. И без того невыразительный взгляд парня, не задерживаясь, бегал по помещению, будто он был чем-то постоянно напуган или крайне взволнован. Блэк, воспользовавшись заминкой, поравнялся с девушкой, запахивая ее плащ. Только сейчас она поняла, что все это время демонстрировала гриффиндорцам свою ночную сорочку. Теперь румянец коснулся и ее лица. Встречая смеющийся взгляд серых глаз, шумно выдохнула, тут же оказываясь в теплом кольце рук своего парня. — У семи нянек дитя без глазу. — Что? — Я говорю, вы идиоты, — глухо отозвалась Анна, обнимая мародера в ответ. — О чем вы только думали отпуская Лили одну непонятно куда? — Вот как раз это была инициатива самой Лили, не так ли, милая? — голос Сохатого звучал совсем рядом. Отступив чуть назад, но не разрывая объятий, Бенуа увидела смущенную старосту львиного факультета. Стоя рядом со своим женихом, она криво улыбалась, пожимая плечами. — Это вышло само собой, я даже сама не поняла, — шумно выдохнув, староста заправила прядь за ухо. Воцарилась тишина. Казалось, даже волшебным лошадям был интересен рассказ девушки. — Правда мне совсем ничего не удалось разглядеть… Какое-то зеркало в сундуке и… Не уверена, но это нечто… будто бы из камня, но не из камня… Как… Как дома в маггловском мире… Только теплое. Обменявшись непонимающими, удивленными и растерянными взглядами, друзья вновь посмотрели на старосту девушек, которая, нахмурившись, водила ногтем по нашивке своего факультета на груди школьной мантии. — Выходит, это все зря? — нерешительно спросил Петтигрю, сжимая в ладони очередное яблоко. — Почему же, — усмехнулся Сохатый. Неспешно подойдя к многострадальному ящику, стал придирчиво изучать его содержимое. — Мы хотя бы знаем, что там нет драконов, ящериц или котов-убийц… У нас никогда не будет кота. После такого точно нет. — Тогда почему сработала сигнализация? — нахмурился Римус, выглядывая в окно. Резкий порыв ветра трепал его волосы, взъерошив русые пряди. — Вначале же было тихо. Прочистив горло, Эванс вновь привлекла внимание собравшихся. — Там было трое мужчин. Один из них точно Мантер… — Директор Дурмстранга? — Быть не может! — Ты уверена? С каждым произнесенным словом голос старосты звучал все увереннее. — Абсолютно, — кивнула Лили. — У него была трость. Да и голос… Но они говорили о третьем испытании и… Они упоминали Темного лорда. Вздрогнув от упоминания имени человека, чьи последователи наводили ужас на волшебников, Анна впервые ощутила липкий страх. То, что еще совсем недавно казалось ей таким бесконечно далеким, чем-то, что никогда не коснется ее. Чуждым. Чем-то, что безусловно есть и будет здесь, но она… Прежде никогда не ощущала себя по-настоящему причастной к тому, что происходит в магической Британии. — Ты не участвуешь в третьем испытании, — отрезал Блэк. Его руки сильнее сжались на талии, вызывая боль, но Бенуа промолчала, покачав головой. — Это невозможно, ты ведь знаешь. — Брехня, мы попросим Дамблдора о помощи, — продолжал настаивать Бродяга. — Если он предложил тебе по… Ощутимый толчок локтем в бок прервал эмоциональную тираду мародера, оборвав на полуслове. Не привыкший скрывать что-либо от самых близких людей, Блэк нахмурился, вновь встречая взгляд голубых глаз. — Предложил тебе… что? — переспросила Лили, обменявшись заинтересованными взглядами с остальными. Набрав в грудь побольше воздуха будто перед прыжком в воду, чемпионка сжала обнимающую ее руку парня. Она не могла объяснить себе почему не захотела рассказывать о предложении, сделанном директором Хогвартса. Словно если не говорить об этом вслух, то все, что случилось на злополучном приеме в Министерстве, будто бы не случилось. В голове еще звенели пощечины отца. Перед глазами стояло то выражение ненависти и презрения на лице, казалось бы, самого близкого человека. Точнее кого-то, кто должен быть близким. Все это пугало до дрожи в коленях. Не давало спать по ночам, вынуждая просыпаться от кошмаров, не в силах после отогнать жуткие отголоски сна до самого утра. Вот и теперь… Если расскажешь, то все твои кошмары обретают осязаемые черты. Сумеют однажды прикоснуться к тебе даже днем, воплощая самые потаенные страхи души. — Профессор Дамблдор предложил мне вступить в Орден Феникса, — выдохнула Анна, криво улыбнувшись. Шок, удивление и…радость? сменялась на лицах гриффиндорцев. Она видела одобрение на их лицах. Даже гордость. — И… что ты ему ответила? — нерешительно спросил Поттер, протирая краем мантии зеленое яблоко. Пегас, высунув морду из ближайшего к нему денника, ласково ткнулся мордой в плечо, выпрашивая угощение. Получив утвердительный кивок от чемпионки, раскрыл ладонь, позволяя волшебному коню взять фрукт. Громкий хруст быстро сменился довольным ржанием. Друзья, завороженные волшебными переливами жемчужной гривы магического коня, замолчали. Каждый думал о чем-то своем в это мгновение. Кто-то с опаской размышлял о будущем, кто-то страшился настоящего, а кто-то испуганно отворачивался, не в силах смотреть на собственное отражение. Череда мыслей и эмоций сменяла друг друга нестройным хороводом, увлекая в свой собственный мир, оттого голос чемпионки академии Колдовстворец, сливаясь с первыми раскатами грома, заставил вздрогнуть, обернувшись. Анна Бенуа стояла в кольце рук Сириуса Блэка, что, расправив плечи, задумчиво смотрел на свою девушку. Непривычно серьезный и собранный… Никто не произносил этого вслух, однако мародеры считали, что любовь к иностранной девушке превратила легкомысленного балагура и казанову во взрослого юношу. Или, быть может, просто помогла ему раскрыть в себе то, что пряталось где-то глубоко внутри? Бродяга уже не казался глупым подростком, сталкиваясь с трудностями, снова и снова учился смотреть им прямо в лицо, заглядывая в самую глубину собственных страхов. На фоне гриффиндорца чемпионка Турнира Трех Волшебников казалась миниатюрной, будто игрушечной, но отливающие огнем даже в полумраке волосы и решительный блеск голубых глаз снова и снова доказывал обратное. Дождь неистово забарабанил по крыше конюшни. Брызги залетали в распахнутые окна, гонимые ветром, они будто пытались дотянуться до друзей, обжечь ледяными каплями, будто говоря, что это — самая маленькая неприятность в сравнении с тем, что, быть может, приготовила им судьба. — Я согласилась. *** Дождь не заканчивался весь день. Время от времени начиналась гроза. Молнии, разрезая угольные тучи, яркими вспышками освещали серый майский день, который, как и полагается поздней весне, должен быть солнечным и теплым. Однако, у погоды, как и у судьбы, на все свои планы. И день мало чем отличается от ночи. Студенты, погруженные в суету и заботы школьных будней, поднимая головы от учебников, широко зевали, пытаясь отогнать сонливость. Близились экзамены. Для кого-то они станут путевкой во взрослую жизнь, знаменуя окончание школы. Конец детства и беззаботности. Для кого-то это просто этап, переступив через который, они вернутся домой, чтобы через пару месяцев вернуться. И все начать сначала. Учеба в школе восхитительна. Каждый год как возможность изменить свою жизнь, найти новых друзей, открыть в себе новые таланты и склонности. Влюбиться. Разочароваться в любви. Играть в квиддич и стремиться к победе, не щадя себя на тренировках. Быть гордостью факультета, защищая его честь. Или быть свидетелем, как все это получает кто-то, но не ты. Быть в эпицентре событий, но, в то же время наблюдать со стороны, словно истории успеха всегда чьи-то, но не твои собственные. В какой-то момент обида на судьбу и на жизнь сменяет злость. Обвинять других в собственных неудачах так просто, что облегчение, испытываемое всякий раз, когда ты ловишь себя на подобных мыслях, накрывает с головой, будто теплое одеяло. Джейден Мальсибер нашел его почти сразу после нападения Пожирателей смерти на Хогсмид. Тот разговор был короткий. Сказав, что будет ждать его сообщений со школьной совой, ушел, не потрудившись даже убедиться, что был услышан. Ощутив грубый толчок к стене, Питер не сразу понял что произошло, оглушенный внезапной болью в затылке, но точно знал, кого увидит, едва ясность зрения вернется. — Маленький…крысеныш, — злая усмешка не сходила с лица слизеринца. — Ну здравствуй. Мальсибер был выше его на добрых две головы, шире в плечах и явно искуснее в вопросах колдовства. Он всегда ходил в компании еще двоих приятелей, чьих имен гриффиндорец не знал, но их тени, отбрасываемые факелами на стенах, растянулись на каменном полу по обе стороны от ниши, в которой они… разговаривали. — Ма…ма… — Что, уже зовешь мамочку, Петтигрю? — осклабился он, отступая на шаг. Опустив руки в карманы штанов, слизеринец окинул его презрительным взглядом. — Мы ведь только начали… Одергивая мантию в попытке скрыть нервозность, Питер поднял на него полный возмущения взгляд. — Ты что себе позволяешь?! Я… — Оставь нытье для своей мамочки или гриффиндорских дружков, — оборвал его Джейден, поморщившись. — Говори что хотел и проваливай. Гриффиндорец, бросив взгляд на тени других слизеринцев на полу, словно сдулся. Появилась мысль превратиться в крысу и… Крыса. Так вот кто я. — Подружка Поттера была на месте третьего испытания, — будто через силу произнес он, не отрывая взгляда от пола. — Она видела там Мантера и еще двоих. Они говорили о Те… Тем… Темном лорде. Во взгляде слизеринца впервые появилась заинтересованность. — Что именно она слышала? — Я… Я не знаю, Эванс была напугана и… Вновь толчок и вновь удар затылком о стену. Воздух с шумом вышел из легких. — Больше никогда не беспокой меня, если у тебя нет четкой информации, — зло выплюнул Мальсибер. Тряхнув мародера за грудки, приподнял над полом, словно тот ничего не весил. — Ты меня понял? Быстро закивав, Питер снова ощутил, как ноги прикасаются к полу. По телу шла крупная дрожь. А слизеринец, быстро оглянувшись, вышел, направляясь дальше по коридору. — Дамблдор пригласил Бенуа в Орден Феникса и она согласилась! — выпалил Хвост ему в спину. Испугавшись громкости собственного голоса, тут же прижал ладони ко рту, нервно оглядываясь. Мальсибер, переглянувшись с приятелем, которого по-прежнему не было видно, улыбнулся. — Так вот она какая, хваленая львиная преданность, — медленно произнес он, обернувшись. Широкая улыбка не сходила с лица, словно кто-то только что рассказал крайне удачную шутку. — Слышал, Северус? А ты еще что-то говоришь мне о принципах…