За час до рассвета

12–13 мая 1979 год Хогвартс — Это как так «пропал»?! — Что значит, он пропал?! Он что, эссе по зельям, чтобы вот так запросто взять и исчезнуть?! Сириус и Анна отправились в Выручай-комнату сразу после разговора в кабинете директора, несмотря на то, что до отбоя оставалось всего полчаса. Блэк был уверен — друзья будут ждать их там. И не ошибся. Комната приняла облик, похожий на гостиную львиного факультета. Освещаемая лишь несколькими подсвечниками и уютно потрескивающим пламенем камина, она была их личным убежищем, местом, где друзья проводили практически все свое свободное время начиная с пятого курса, точнее, с того момента, когда они приняли решение стать анимагами. Эти стены видели их первые жалкие попытки превращений, громкие ссоры во время расчетов своей анимагической формы, а, затем стали свидетелем радости их успеха, бережно храня секрет мародеров за своими крепкими дверями. Широкий диван у камина, на котором, обложившись учебниками, корпела над очередным докладом рыжеволосая староста, время от времени бросая неодобрительные взгляды на Поттера. Тот, в свою очередь, вальяжно устроившись в глубоком кресле с высокой спинкой, играл в шахматы с Люпином. Римус, бледнее обычного (сказывалось скорое полнолуние), задумчиво смотрел на доску, то и дело занося руку над очередной фигурой, но тут же ее опускал, что-то беззвучно говоря самому себе. Судя по довольному виду Сохатого, трудностей он не испытывал, выигрывая явно не первую партию. Чуть поодаль, прямо на полу, сидел Петтигрю, вокруг него скопилось немалое количество учебников, каждый из которых был раскрыт. Медленно пережевывая кончик страусиного пера, оставлявшего большие кляксы на свитке пергамента, исписанном едва ли на четверть, и, периодически тяжело вздыхая, бросал печальные взгляды в сторону Эванс, у которой дела обстояли явно лучше. Однако, стоило паре переступить порог комнаты, мародеры тут же переключили свое внимание и теперь, обменивались недоуменными взглядами, переваривая услышанное. — Да откуда я знаю? — не выдержал Блэк, нервно запустив пятерню в волосы. Юноша был мрачен. Друзья устроились на пушистом ковре возле камина, когда попытка сбросить на пол разложенные на диване учебники встретила яростный протест со стороны старосты девушек. Ладонь шатенки, покоившаяся на плече брюнета, несильно сжалась, успокаивая. Глубоко вздохнув, он вновь поднял взгляд на друзей. — Они там и сами, похоже, не в курсе. Воцарилась тишина, прерываемая лишь треском поленьев в камине. Никто не знал что сказать в такой ситуации. Да, Сириус, откровенно говоря, не ладил с младшим братом, однако, от этого он не перестает быть. кем-то значимым. И пусть даже его «семья» вычеркнула юношу из семейной истории, предпочтя забыть о том, что тот когда-либо был ее частью. Для импульсивного, порывистого, гриффиндорца, который по жизни чаще слышит сердце, нежели разум, это, хоть и заставило ненавидеть погрязшую в собственной гордыне и алчности мать, презирать безвольного отца, бывшего всю жизнь лишь сторонним наблюдателем за всем, что происходит в его собственном доме, все, что так или иначе касалось семьи, было и остается незаживающей раной где-то глубоко на сердце. Видя, как младший брат все чаще соглашается с матерью, Сириус был вынужден отдалиться, не найдя в его глазах понимания и поддержки, в которых нуждался. Но теперь… Все это почему-то стало неважным. Он был сбит с толку, расстроен и разозлен, будучи уверенным, что именно мать виновата в том, что случилось. Люпин, тяжело вздохнув, повернулся, было, к другу, чтобы что-то сказать, но, заметив, как Бродяга немигающим взглядом уставился в стену, откинулся назад, встречая обеспокоенный взгляд Сохатого. Между друзьями словно состоялся молчаливый диалог, в конце которого они, подарив друг другу горькие усмешки, вновь переключили свое внимание на остальных. Эванс, бездумно пролистнув несколько страниц, захлопнула все еще лежавший на коленях учебник, отбросив в сторону. — И все-таки я не понимаю как такое возможно, — мрачно произнесла она, переводя взгляд на подругу. — Что конкретно сказал профессор Дамблдор? Пожав плечами, Бенуа небрежным жестом откинула длинные волосы назад. Медь блеснула в полумраке, на мгновение превращаясь в жидкий огонь, отражая янтарный свет пламени камина. — Сириус прав, они будто сами ничего толком не знают, — медленно произнесла чемпионка. — Вопросы задавали всякие… *** Это был не первый раз, когда Анна переступала порог кабинета директора Хогвартса. Однако, сегодня она впервые заметила насест аккурат за высокой спинкой кресла, на котором сейчас сидел Дамблдор. Там, издавая грудное урчание, сидел самый настоящий феникс. Студентка факультета Сварог, чьей стихией был огонь, испытывала священный трепет от этих птиц, хотя вот так, воочию, ей удавалось повстречать их всего дважды за всю жизнь. Волшебное создание, будто бы уловив ее интерес, встрепенулся. Внимательный взгляд рубиновых глаз встретился с голубыми глазами шатенки. Раскинув алые крылья, феникс сорвался с места, присаживаясь на услужливо подставленную руку. Сильные, когтистые лапы, крепко обхватили ее, болезненно врезаясь в кожу, однако Бенуа даже не подала вида, улыбнувшись. Ладонь, будто бы сама по себе, осторожно потянулась к птице, лишь кончиками пальцев прикоснувшись к взъерошенной холке. Это было похоже на разряд тока, стрелой пронзившей все тело, оставив после себя жар где-то в груди. Часто заморгав, феникс вновь принялся издавать гортанные звуки, словно пытаясь что-то сказать ей. Стоило ладони чемпионки полностью коснуться оперения, он тут же встрепенулся, срываясь вверх. Только сейчас Анна поняла, что все, кто сейчас находились в кабинете, молчали, наблюдая за столь необычной сценой знакомства. Блэк, улыбнувшись краешком губ, одобрительно подмигнул, встретив ее растерянный взгляд. — Я знал, что вы понравитесь ему, — мягко произнес Альбус Дамблдор, переводя взгляд с насеста, на который уже вернулся феникс, на шатенку. — Фоукс невероятно умен и отлично разбирается в людях. Знаете, ведь именно в его честь я и назвал свой Орден… И, выходит, не ошибся с выбором. Чувствуя, как краснеет от столь явной похвалы, Бенуа улыбнулась еще шире, бросив быстрый взгляд на наставницу. Мороз, казалось, с каждой секундой становилась мрачнее. Пронзительный взгляд изумрудных глаз не отрывался от главы Хогвартса. — Скорее, он ощущает мою стихию, — все же отозвалась она, спиной ощущая прикосновение ладони гриффиндорца. — Я воспитывалась на факультете Сварог, а он Бог-покровитель небесного огня. Вы же видели некоторые мои, кхм, умения… Поразительно громко прочистив горло, Минерва Магконагалл недовольно сжала губы, привлекая внимание. Она сидела в кресле перед столом директора, натянутая, как струна. Наглухо застегнутая мантия чернильного цвета, собранные в тугой пучок темные волосы. Бросив неодобрительный взгляд в сторону вазочки с лимонными дольками, в которой сейчас потерялись пальцы Дамблдора, в поисках угощения, женщина повернулась к вошедшим. — Это все, безусловно, чудесно, однако мы, если помните, собрались здесь явно не за этим, — каждое слово волшебницы будто ледяной иглой пронзало теплое облако в груди, еще оставшееся после знакомства с чудесной птицей. — И этот вопрос куда важнее. Коротко рассмеявшись, глава Хогвартса согласно кивнул. — Что бы я делал без тебя Минерва, — лимонная долька, так и не достигнув цели, вернулась обратно в вазочку. — Ты всегда умеешь вернуть меня с небес на землю. Поднявшись с места, волшебник медленно подошел ближе, встречая вопросительный взгляд мародера. — Сириус. Я ведь могу к тебе так обращаться? — уточнил директор, и, дождавшись кивка брюнета, продолжил. — Как давно ты общался со своим братом? Брови гриффиндорца взлетели вверх, выдавая удивление. — С Регулусом? — на мгновение запнувшись, уточнил он, будто не до конца понимая суть вопроса. Директор терпеливо кивнул в ответ. — Я… Мы никогда не были особенно близки, да и не то чтобы в нашей.эм… в семье Блэк было принято обмениваться открытками на Рождество. Простите, сэр, а почему вы спрашиваете? С ним что-то случилось? Ладонь профессора в отеческом жесте опустилась на плечо семикурсника. — Если ты не заметил, Регулус не вернулся после пасхальных каникул, — медленно произнес волшебник, отмечая, как краски стремительно сошли с лица мародера. — Профессор Слизнорт, как декан факультета Слизерин, написал письмо твоей матери, спросив о причинах неявки твоего брата в школу… Язвительная усмешка тронула губы Бродяги. Ладонь, все еще покоившаяся на спине шатенки, дрогнув, опустилась. — И она ответила? — Сегодня я получил письмо от твоего отца, — понимающая улыбка отразилась на лице Дамблдора. — Там сказано, что Регулус во время каникул отправился в поездку, из которой до сих пор не вернулся. — Надеюсь, вы ему не поверили? — нахмурился Блэк. — Иначе стал бы я сейчас задавать эти вопросы? — отозвался Альбус, возвращаясь на место. — Итак, вы не можете нам сказать, куда мог отправиться ваш брат, верно? — в голосе декана львиного факультета слишком явно слышалось недовольство. Славившаяся едва ли не материнской любовью и трепетным отношением к своим студентам, сейчас Минерва была холодна. Лишь на мгновение чемпионке академии Колдовстворец удалось прочитать озабоченность во взгляде, обращенном Дамблдором в сторону своего заместителя. — Верно, профессор, — голос мародера дрогнул. Теплая ладошка Бенуа нашла пальцы брюнета, ловко переплетая их со своими. Глава Хогвартса удрученно покачал головой, не скрывая разочарования. — Жаль, мой мальчик, очень жаль… Почти ласковое урчание феникса разбавляло напряженную атмосферу кабинета. Большая часть портретов бывших директоров школы, возглавлявших ее в разное время, наблюдали за происходящим не скрывая своего интереса, лишь изредка обмениваясь короткими фразами. Вот, какой-то пожилой волшебник в колпаке и расшитой серебристыми звездами мантии, громко всхрапнул. Покоившаяся на ладони голова соскользнула, прерывая сон. Он, разразившись отборной бранью, покинул свой портрет, оказавшись в соседней раме. Но и там не задержался надолго, окончательно исчезнув из поля зрения. — Однако, мне не совсем понятно, — голос Хозяйки Медной горы не уступал в холодности главе львиного факультета. — Для чего вы пригласили нас? Альбус, встрепенувшись, повел плечами, словно сбрасывая вуаль печали, переключив свое внимание на колдунью. — Понимаю ваше недоумение, мадам Мороз, однако мне было необходимо сказать несколько слов вашей подопечной, — очки-половинки загадочно блеснули. — Думаю, было бы правильно сделать это в вашем присутствии. От внимания Бенуа не укрылось явное неодобрение во взгляде Минервы Макгонагалл, обращенное в сторону директора. Зарождавшееся в ней самой раздражение относительно ситуации в целом и этой женщины в частности лишь крепло. — Итак? — скрестив руки на груди, спросила Мороз, словно призывая к действию. Благодушная улыбка вновь отразилась на лице мужчины, с губ сорвался короткий смешок. Усыпанные перстнями пальцы вновь устремились к вазочке со сладостями. — Право, простите старику его маленькую слабость, — по-мальчишески хихикнул он, когда взгляды присутствующих проследили за его жестом. — Ничего не могу с собой поделать, они такие манящие… Едва последняя фраза слетела с губ волшебника, как вазочка, повинуясь быстрому, отрывистому движению Анны Мороз, растворилась в воздухе, оставив лишь одну конфетку, которую он уже успел ухватить кончиками пальцев. — В борьбе с искушением следует бороться с его источником, — произнесла она будто бы невзначай. — Не благодарите. Лишь чудом сдержав рвущийся наружу смешок, Бенуа опустила взгляд вниз. Веселье, столь неуместное сейчас, всегда было ее способом сбросить накопившееся напряжение. Признанный сильнейшим волшебником своего времени, обладатель бессчетного количества титулов и наград, Альбус Дамблдор выглядел сейчас как обиженный юнец, у которого отняли любимую игрушку, растерянно моргая. С грустным вздохом отложив оставшуюся сладость, сцепил пальцы в замок. — Я думаю, все мы знаем о статьях, которые выпускает «Голос Волшебного Мира», а также о том, что их содержание оказывает, прямо скажем, не самое лучшее влияние как на общественность, — голос колдуна вновь обрел серьезность. — Так и непосредственно на вас, мисс Бенуа. И, поверьте, мне очень грустно наблюдать за всем этим. Неприятные, даже болезненные воспоминания о событиях последних дней вызвали ком в горле. С губ шатенки сорвался отрывистый выдох, а пальцы сжали ладонь мародера, что крепко держал ее. — Мой отец всегда был таким, — на удивление, голос девушки звучал ровно. — Особенно, если он не получает желаемого. Во взгляде директора читался вопрос. — Он амбициозен и честолюбив, — пожала плечами Анна. — И, если что-то идет не по плану, переходит к открытому конфликту, не заботясь о последствиях. — Мне жаль это слышать, мисс Бенуа, — произнес Дамблдор, покачав головой. — Никто не заслуживает подобного. Поэтому, спешу сообщить вам, что дал опровержение в «Ежедневном пророке», которое выйдет в завтрашнем номере. Ага, конечно… Выйдет вместе с очередной статьей о моей семье. Очень мило с вашей стороны, директор. Спасибо, что сделали еще хуже. Низкий вам за это поклон. — Мы благодарны за заботу, профессор, — голос Хозяйки Медной горы был напрочь лишен эмоций. — Но, не кажется ли вам, что это несколько… излишне? Засахаренная конфета, наконец, достигла цели, заставив Альбуса зажмуриться от удовольствия. — В Хогвартсе тот, кто просит помощи, мадам Мороз, всегда ее получает. Видите ли, слова, по моему мнению, самый неиссякаемый источник магии. Они обладают удивительной способностью как причинить боль, так и исцелить израненное сердце. *** Огонь в камине практически погас. Его света едва хватало, чтобы шатенка смогла увидеть шок и неверие во взглядах друзей. Они молча слушали ее, лишь иногда, не сдержав эмоций, произносили короткие фразы, впрочем, тут же замолкая под строгим взглядом Эванс. Подавшись вперед, Бенуа вытянула ладонь к камину. С кончиков пальцев сорвались янтарные искры, врезаясь в наполовину выгоревшие поленья, они будто вдохнули новую жизнь в угасающее пламя. Их силуэты вновь отбрасывали во все стороны причудливые тени. Массивные часы у дальней стены громогласно возвестили их о наступлении полуночи. — Видимо, сегодня мы ночуем здесь, — мрачно констатировал Люпин. — Что-то не радует меня путешествие по пустым коридорам. — Это с каких пор, Луни? — усмехнулся Сохатый. Заключив свою невесту в кольцо рук, он вынудил девушку опустить голову ему на грудь. Приманив палочкой сложенное в шкафу одеяло, заботливо укрыл ее, получив в награду поцелуй в щеку. — Помнится, раньше тебя это ничуть не смущало. — Ты бы вспомнил, что не смущало тебя, курсе эдак на третьем, когда у Лили… — конец фразы был заглушен заклятьем немоты, брошенным лучшим ловцом команды гриффиндор по квиддичу. Обиженный взгляд друга стал причиной вспышки веселья всей компании. — Джим, будь добр, верни голос Римусу, — отсмеявшись, попросила Анна. — Потому что мне… Еще есть что вам сказать. Проигнорировав вопрос в серых глазах Блэка, девушка поднялась на ноги, принявшись мерить шагами комнату. Она приняла это решение давно, еще перед Святочным балом, когда друзья стали задавать вопросы относительно необычных деталей ее наряда, однако встреча с отцом испортила момент. Отец в принципе портил все, к чему прикасался, включая жизнь своей единственной дочери. В детстве она часто задумывалась, любил ли этот человек хоть кого-то? Быть может, самую малость? Время шло и ответ на него, юная наследница, к сожалению, получила. Нет. Не любил и вообще вряд ли был на это способен. Николай Бенуа был слишком зациклен на собственном успехе, достижения все больших высот, покорения все больших вершин. Этому человеку не было никакого дела до единственной наследницы. Как-то, вернувшись домой мертвецки пьяным, он признался — все потому что она девочка и не могла, по его мнению, «достойно продолжить» дела их рода. Могло ли что-то ранить еще совсем маленькую Анну сильнее? — Уверена, мой отец не оставит статью Дамблдора без ответа и… — нахмурилась чемпионка. Ладонь привычно опустилась на рукоять кинжала, спрятанного за поясом. Блеск металла вызвал новую волну удивления. Хмыкнув, она ловко подбросила его, вдруг закружившись вокруг своей оси. Лезвие, взлетая все выше и выше, неизменно касалось ладони своей владелицы лишь рукоятью, неважно как и откуда оно было подброшено. Форменная юбка кружилась вслед за девушкой, вторя ее движениям. Полумрак превращал воздушные рукава тонкой блузы в крылья, казалось, вот-вот и шатенка взлетит… Она остановилась так же внезапно, как и начала движение, оборачиваясь на друзей. Раздались восхищенные возгласы вперемешку с аплодисментами. — Я понял, родная, мы никогда не будем с тобой ссориться, — весело произнес Блэк. В серых глазах читалось искреннее восхищение. — И, если что, я буду говорить всем, что у меня боевая жена, с которой лучше не связываться. — Главное сам об этом не забывай, — фыркнула Бенуа, пряча оружие в ножны. — А то знаю я тебя… Они шутливо переругивались, обмениваясь колкостями, совершенно позабыв о времени, о причинах, по которым собрались вместе сегодня. С тихим хлопком, на небольшом столике чуть в стороне, появился поднос, наполненный угощениями. Дымящийся чайник манил ароматом свежезаваренных трав, вазочки с малиновым и клубничным вареньем, пышные пончики в сахарной пудре были теплыми, а, открыв серебряный клош, в глубокой тарелке они обнаружили запеченное мясо с картофелем. — Это Лана, — пояснила девушка, с первого взгляда узнавая вензеля на фарфоровой посуде. — От нее ничего не скроешь. — Та…мавка, верно? — удивленно уточнила Эванс, разливая чай по чашкам. — Мхм. — Поразительно. И вновь тепло и уют дружеской беседы накрыл их с головой, разливаясь внутри подобно горячему чаю. Казалось, момент для откровения вновь упущен. — Так что ты хотела сказать? — спросил Люпин, когда в разговоре возникла пауза. Взгляды друзей вновь обратились на нее. — Я не знаю что еще сделает мой отец, — медленно начала Анна. — Но, рано или поздно речь зайдет о моей матери… — А что с ней не так? — нахмурилась Лили, отряхивая с мантии сахарную пудру. — Ты, конечно, не говорила о ней, но что в этом такого особенного? Горькая усмешка стерла едва вернувшееся хорошее настроение. — Дело в том, что… — Бенуа нахмурилась, пытаясь подобрать слова. — В Англии ведь есть королева, верно? Эванс, как единственная, кто жила в мире магглов, кивнула. — В-общем, несколько… Какое-то время назад, в моей стране тоже был… король. Его семья была большой, много дальних родственников, включая вашу королеву, — Бенуа улыбнулась, поймав шокированный взгляд подруги. — В-общем… — Только не говори, что ты принцесса или что-то типа того… — медленно произнес Блэк. Пожав плечами, чемпионка приманила со стола отставленную ранее чашку. — Хорошо, не буду. Гриффиндорцы с недоумением наблюдали, как их подруга сделала несколько больших глотков. Чашка неслышно вернулась на блюдце и девушка вновь потянулась к столу, намереваясь взять с него очередное угощение. — Стоп, так не пойдет, — решительно заявил Поттер, забирая из девичьих рук тонкий фарфор. — Договаривай уже. — Её Высочество Княжна Императорской крови Анна Николаевна Романова-Бенуа, — медленно, будто смакуя каждое произнесенное слово, выговорила она, не глядя на остальных. — Так я была представлена в обществе, когда мне исполнилось пять лет. Конечно, в мире немагов у меня нет титула, так как он не передается по женской лини и всякое такое, но… В волшебном мире все иначе. Титул передается по праву крови. А она у меня, сами понимаете… Лишь спустя несколько минут молчания, девушка отважилась посмотреть на друзей. Шок слишком явно отражался на лице каждого из них. — Может, вы уже скажете что-нибудь? — голос Бенуа звучал умоляюще. — Хоть что-нибудь… Сириус? С губ мародера сорвался протяжный, свистящий выдох. — Вот это нихрена себе, я помолвлен с принцессой! 25 мая 1978 год Хогвартс Анна оказалась права. Реакция отца на статью Альбуса Дамблдора в «Ежедневном пророке», где волшебник призывает всех обратить внимание на «куда более важные вещи в столь непростое для магического мира время» и «не позволять стороннему мнению лишь одного человека влиять на вашу жизнь», была едва ли не самой громкой. В очередной вечерней статье газеты «Новости Волшебного Мира», Николай Бенуа жестко высмеивал «жалкую попытку стареющего героя вернуть былую славу». Естественно, «Ежедневный пророк» не смог упустить такую возможность и продолжил цикл статей под громким названием «Вся правда о семье Бенуа. Часть…». Все это, по мнению Анны, было похоже на перебрасывание взрывающегося шарика. Каждый хотел, чтобы его слово в итоге оказалось последним. На фоне столь громких заголовков напрочь меркли куда более важные вещи. Статьи о нападениях, ставшие теперь ежедневными, постепенно превратились лишь в блеклые заметки в самом конце выпуска. В них говорилось об участившихся нападениях на магглов. Пожиратели смерти действовали открыто, а их отличительный знак в небе превратился в Черную метку — символ чьей-то смерти. И отнюдь не всегда она была худшим, что случалось с очередной жертвой обезумевших волшебников. Тем не менее, критика отца сделала жизнь чемпионки в замке невыносимой. Так, по крайней мере, считала она сама. Однажды утром, когда на выходе из общежития студентов академии ее догнал рослый однокашник Александр (правда, теперь его называли только Алекс — на английский манер, что безумно нравилось парню), задав, кажется первый пришедший в голову вопрос, лишь бы завести беседу, девушка вдруг поняла — после той ситуации в Большом зале она еще ни разу не ходила по замку или прилегающей ее территории в одиночку. Рядом всегда кто-то был. Лили вдруг захотелось «побольше узнать о культуре России». Люпин внезапно заинтересовался ее волшебным перстнем, а, узнав, что у каждого волшебника он свой, вовсе захотел узнать об этом как можно подробнее и непременно из ее уст. Даже Поттер, в свойственной только ему полушутливой манере, интересовался, есть ли в России квиддич. — …а она мне, значит и говорит, чтобы я… Бенуа резко остановилась. Шедшие чуть поодаль однокурсники, бросив недоуменные взгляды, обошли их стороной, следуя в замок на обед. Серьезный взгляд голубых глаз пронзал юношу, с лица которого враз сошла улыбка. — Алекс, тебе ведь не нужна моя помощь. Улыбка вновь расцвела на лице парня, демонстрируя по-девичьи кокетливую ямочку на правой щеке. Порыв теплого ветра взъерошил темные, густые волосы. — С чего ты взяла? — удивление было таким искренним, что шатенка почти поверила. Почти. — Алекс, — протянула Бенуа, беря однокашника под руку. — Где ты, а где проблемы с девушками. Кто угодно, но не ты. Только взгляни на себя! Коротко рассмеявшись, студент факультета Дажбог, облаченный в легкую рубашку молочного цвета, воротник которой был расшит шелковой изумрудной нитью и светло-коричневые брюки, огляделся по сторонам, они были одни. На обед старались не опаздывать. — Видишь ли, — медленно произнес Александр, возобновляя движение в сторону замка. Теплая рука коснулась ладони девушки на его локте. — То были наши, так сказать, местные дамы, но я имею виды на, кхм, здешнее население. Брови чемпионки взлетели вверх. — Я ее знаю? — Не думаю, — быстро произнес парень. — Однако, ты, как человек, куда более опытный в этом вопросе… Она позволила себе улыбнуться. Она позволила себе поверить словам однокашника. Хотя прекрасно знала, что Алекс был давним должником Шереметева, проиграв ему желание еще в прошлом году в покер. Девушка даже позволила ему проводить себя до обеденного стола. Он, церемонно поцеловав костяшки пальцев чемпионки, откланялся с коротким кивком-поклоном, на который шатена ответила легким книксеном. — Что это было? — ошарашенная Эванс провожала взглядом юношу до тех пор, пока тот не присоединился к друзьям за столом. — Да, нам вот тоже интересно, — ехидничал Поттер, блеснув круглыми стеклами очков. — Я хочу узнать первым, если ты решишь поставить рога нашему Бродяге. — Что, одолжишь ему свои? — недвусмысленно поведя бровями, смеялась Бенуа. — Один-один, — салютуя кубком, отозвался Сохатый. Блэк, рассмеявшись, коротко поцеловал девушку в щеку. К удивлению обоих, ревности в их отношениях больше не было. Измена казалась чем-то невозможным, особенно после всего, через что им пришлось пройти. Кто-то скажет, что многие проходят через куда большие трудности и будут правы, но ведь не всегда необходимо пройти множество «испытаний», чтобы убедиться в искренности чувств и прочности отношений. Ощущать тепло ладони, сжимающей холодные пальцы, прикосновение чуть шершавых губ к покрытой румянцем щеке. Хриплый шепот, где каждое слово заставляло кровь бежать сильнее, разнося страсть по венам с неистовой скоростью. Анна пыталась понять, в какой момент это произошло с ними. Случилось с ней. Так часто читая подобные истории в романах, она не могла представить, что однажды станет героиней одного из них. Каждый раз оглядываясь по сторонам, она встречала горящий взгляд серых глаз гриффиндорца. Или, быть может, это и было то самое доверие? Или все дело в том, что их связывала любовь? Точнее, нет. Не так. Может, причина в том, что это была настоящая любовь? Именно та, про которую писатели всех стран, потратив миллиарды страниц и триллионы слов на всех языках мира, сочиняют романы, пронзительные истории… Прочитав такую однажды, ты сам отдал бы что угодно, лишь бы самому стать героем такой истории. Но что же делать, если это желание исполнилось? Все, вроде бы, так просто… Живи и наслаждайся. Однако, законы Вселенной жестоки даже на страницах любимых романов, не говоря уже о реальности. — Кстати, Анна, праздник в силе? — спросила Лили спустя время. Шатенка кивнула, добавив: — Безусловно. Только приходите на закате, Пролетье принято встречать на последних лучах солнца… За спиной раздалось вежливое покашливание. Обернувшись, чемпионка увидела Ольгу. Блондинка улыбалась, но смотрела исключительно на нее, не обращая внимания на остальных, будто кроме них здесь никого и не было. — Désolé de vous distraire, mais moi… Нахмурившись, Бенуа подняла ладонь, останавливая некогда лучшую подругу. — Будь добра, говори по-английски, чтобы тебя все поняли. Тяжело вздохнув, Репнина бросила быстрый взгляд на мародеров, поджимая полные губы. Она была явно не в восторге. — Как скажешь, — все же сдалась княжна. — Я лишь хотела спросить, будешь ли ты праздновать свой день рождения и приглашена ли я, а то совсем не знаю что делать с подарком. Со стороны семикурсников раздались возгласы возмущения. — День рождения?! — Анна, почему ты не сказала? — Когда? Ольга переводила удивленный взгляд от вмиг сжавшейся Бенуа на пораженных гриффиндорцев и обратно. — Tu ne leur as rien dit?! — и, прежде чем ее успели прервать, добавила. — Завтра. — On dirait?! — раздраженно бросила чемпионка. Хмыкнув, блондинка, взглянув куда-то в сторону, направилась к выходу из Большого зала. Анна медленно поворачивалась к друзьям. На лице тут же возникла невинная улыбка, граничащая едва ли не со слабоумием. Быстро захлопали длинные ресницы, дополняя полный раскаяния взгляд. — Ой? Бродяга выглядел грозно. Нахмурившись, он крутил в руке вилку. — Я понял, почему ты не рассказала о… — Тише, прошу! — шикнула Бенуа, нервно оглянувшись. — Я понял, — возмущенный шепот Сириуса походил на шипение. — Почему ты не рассказала о… ну ты поняла, но это?! Это ведь день, мать его, рождения! — А еще, — в тон парню ответила Анна так же шепотом. — Это день финального, мать его, испытания! — Вот именно! — И что ты мне предлагаешь?! — Ну не знаю… Например, сказать правду?! Приглушенные голоса пары, чьи взгляды метали молнии от возмущения, вызывали лишь смех на лицах друзей. — Мы со стороны выглядим так же? — спросила Эванс, встречая многозначительный взгляд жениха. — О, милая, мы с тобой вместе дольше, — ответил Сохатый, отпивая сок из кубка. — Так что нет, все куда хуже… — Джеймс Поттер! А ну сейчас же извинись! *** На этот раз зрителей из числа студентов собралось не так много. Если осенью всех влекла новизна культуры другой страны, то сейчас, прожив со студентами академии Колдовстворец несколько месяцев, все будто бы привыкли к ним. Уже не обращали внимания на колдовство без палочек, никто не пугался, если видел кого-то из них в воздухе без метлы. Распускавшиеся прямо из земли цветы посреди заснеженной поляны не заставляли сердце биться чаще, а дыхание замирать. Даже регулярные тренировки парней на мечах, пусть и пользовались популярностью у женской половины обитателей школы, но больше не вызывали повального интереса. Увы, но, как оказалось, ко всему можно привыкнуть. Приготовления к празднику начались после обеда. Юноши собирали кострища, теперь, согласно традиции, их было три. Длинные поленья, уложенные домиком в каменном кругу, угрожающе устремились в небо. В нескольких метрах от облюбованной ими поляны начинался Запретный лес. Выглядевший мрачно даже ясным днем, он производил гнетущее впечатление сейчас, когда солнце медленно, но верно клонилось к закату. Собравшихся строгая Макгонагалл выстроила в круг, следуя полученным ранее рекомендациям Хозяйки Медной горы. Альбус Дамблдор, стоявший чуть в стороне, с легкой полуулыбкой наблюдал за последними приготовлениями. Первыми появились юноши, облаченное в белое. Опустившись прямо на землю, они, не обращая внимания на удивленные вздохи, закрыли глаза. Никто не понял в какой момент в их руках появились барабаны. Раздались первые гулкие удары. Отбивая только им понятный ритм, они медленно, но верно, вынудили зрителей умолкнуть. Единственный оставшийся без инструмента студент, в котором без труда узнали Василия Шереметева, поднес к губам инструмент, похожий на флейту. Повинуясь умелым рукам, инструмент издавал причудливую, ни на что не похожую мелодию. Поднялся ветер, зашумели деревья, словно отзываясь. Музыка, обретая свое место в сердцах каждого, кто ее слышал, разлеталась далеко за пределы школы. Волшебники не знали, что там, в глубине Запретного леса, древний народ, в чьей власти были сами звезды, играли вместе с ними, приложив руки к сердцу. *Не тревожьте землю, птицы Не ищите ветра в поле Превратите копья в спицы Я птенцов собой закрою… Мелодичный девичий голос коснулся слуха. Сбоку на поляну, осторожно ступая по мягкой траве босыми ступнями, шла Ольга Репнина. Длинное льняное платье оголяло нежные девичьи плечи, спускаясь до самых щиколоток. Особенно сильный порыв ветра разметал перламутровые кудри по плечам. Сложенные, будто в молитве, ладони раскрылись, выпуская на волю белоснежного голубя. Шелест крыльев в следующее мгновение умножился. Позади колдуньи несколько десятков белых голубей так же устремились к небу, широко распахивая крылья… Гул их сердец вторил ритму барабанов. …Спите дети, сны в лукошке Под подушкой тихо спрячу Щёчки в тёплую ладошку Засыпай скорее, крошка… Второй голос, донесшийся справа, был ниже, с едва различимой хрипотцой. Юная ведьма, облаченная в черное платье, смотрела на всех свысока. Правая рука крепко сжимала деревянный посох, на конце которого все с удивлением увидели чуть изогнутый металлический клинок. Его острие практически касалось лица девушки, лишь одно неосторожное движение отделяло ее от глубокой раны, которая наверняка оставит шрам, но это будто бы совсем ее не беспокоило. Обведя собравшихся пронзительным, хищным взглядом, ведьма опустила орудие, описывая им вокруг себя полный круг. Тонкое лезвие, блеснув закатным багрянцем, срывало отросшую траву и полевые цветы, что тут же подхватывал ветер. На глазах десятков изумленных студентов, нежные молодые бутоны увядали, превращаясь в пепел. …Небо, засыпай, баю-баю-бай Сердце, тише, не мешай Силы отдавай, возврати их в край Где цветёт сирень, где кружится май… Стук барабанов становился настойчивее, наращивая темп. Мелодия, прежде убаюкивая, теперь зарождала в душе каждого едва уловимое, необъяснимое предчувствие скорой беды. Особенно впечатлительные из числа студентов даже беспокойно оглянулись, на мгновение оторвавшись от завораживающего зрелища. Девушки кружились теперь уже вдвоем. — Разве Анна не должна быть здесь? — обеспокоенный шепот Эванс коснулся слуха мародеров рядом. Блэк нахмурился. — Говорила, что точно будет, но… Декан будто выросла за их спинами. — Молодые люди, — приглушенный голос Макгонагалл сочился недовольством. — Оставьте разговоры на потом. Гриффиндорцы удивленно переглянулись. Слишком часто они в последнее время видели раздражение своего профессора. Костры вдруг загорелись. Дерево затрещало возмущении. Алое зарево устремилось к небу, словно пытаясь догнать успевших разлететься птиц. Юноши поднялись на ноги, отступая на несколько шагов назад. Поочередно разгоняясь, они перепрыгивали через пламя, глухо приземляясь на траву. Шумное дыхание волшебников заглушало шаги появившейся шатенки. …Заведите песнь, синицы Пусть им мирный дом приснится Не смотрите так, сестрицы Верю: их спасёте, птицы… Анна Бенуа была в красном. Ее голос, казалось, уже такой знакомый, ведь, девушка пела прежде, сейчас звучал иначе. В хрустальном звучании ее песни будто что-то сломалось. Только те, кто стоял совсем близко, видел — чемпионка плакала. Кружась в своем танце, она выглядела иначе, чем однокурсницы. В каждом движении дрожь, в каждом взгляде мольба. Колдуньи сменяли друг друга, огибая кострище. Никто не обменялся взглядом, не подарил, даже мимолетного, случайного, но прикосновения. Стало холодно. Описываемые круги сужались, неминуемо приближая их к самому жаркому костру. Черноволосая девушка пальцами, измазанными пеплом, рисовала на лбу Бенуа только им понятные символы. Шаг. Шаг. Шаг. Шатенка ступила в костер. Студенты ахнули. Кто-то вскрикнул. Она не остановилась, обернувшись ко всем спиной. Мгновение и тонкий силуэт девушки уже обнимал огонь. …Небо, засыпай, баю-баю-бай Сердце, тише, не мешай Силы отдавай, возврати их в край Где цветёт сирень, где кружится май. Последний удар барабана был подобен раскату грома. Оглушая, заставил волшебников вокруг зажмуриться в попытке избавиться от неожиданно появившейся тяжести в груди, мешавшей сделать вдох. Давящее чувство исчезло спустя несколько секунд. Толпа вновь разразилась громким шепотом, пораженно уставившись на творение рук иностранных студентов. На месте костра, в который вошла чемпионка, медленно, но уверенно прорастало дерево, раскидывая молодые ветви. Студенты и некоторые преподаватели видели, как на ветках набухали почки, стремительно сменяясь зеленой листвой. Еще большее удивление вызвали четырехлистные, небольшие нежно-розовые цветы. Очередной порыв ветра, качнув ветви, принес обитателям замка тонкий, чувственный аромат. В Хогвартсе расцвела сирень. Догорали оставшиеся костры, погружая поляну в полумрак. Поднявшийся ветер проникал сквозь тонкие мантии, прикасаясь к сердцу, охлаждая кровь. Все будто бы проснулись. Вновь зазвучали голоса студентов, пораженные, они спешили делиться впечатлениями от увиденного. Многие тут же устремились в замок, желая как можно скорее окунуться в тепло гостиных. — Где Анна? — спросил Поттер, оглядываясь. — Надо сказать ей, что это было…вау. — Что вообще это было? — хмурилась Эванс. Беспокойство за подругу вдруг разлилось в груди, хотелось обнять ее. Однако, шатенки нигде не было. Лишь Блэк, хмуро глядя себе под ноги, казался спокойным. — Прощание. — Что? Серые глаза внимательно смотрели на друзей. — Это было прощание. Сегодня Анна попрощалась со своим прошлым, в академию она не вернется.