За час до рассвета

Как средь моря-Окияна да на острове Буяне Лежит белой богатырь — славен камень Алатырь Престол Света, Сердце Мира! Как над камнем тем чудесным Сам Сварог — Отец Небесный честны длани распростёр! Кого к камню путь привёл, тот его силушку обрёл Диво-дивное, сила сильная! Мудрость древняя, богам ведная! зима, 1974 год о.Борнхольм, Рённе, Дания Зябко кутаясь в легкое шерстяное пальто, в безуспешной попытке согреться, Том Реддл осторожно ступил на небольшую пристань, спиной ощущая недоверчивый взгляд пожилого лодочника-маггла. Покусывая обветренные губы, мужчина в очередной раз беззастенчиво разглядывал странного пассажира, придерживая одной рукой штурвал. Небольшое рыбацкое судно, хоть и знавало куда лучшие годы, но все же уверенно держалось на плаву, нещадно раскачиваясь на поднявшихся волнах. За сутки, что они провели в море, иностранец (это было слишком заметно по небольшому кожаному саквояжу, не по сезону легкой верхней одежде и щегольским кожаным ботинкам, от блеска которых резало в глазах) не произнес ни слова, едва они договорились о поездке в порту Копенгагена. Старый рыбак вез на остров деревянные бочки с консервированной рыбой, укрытые сетью и привязанные к корме толстыми манильскими тросами, четверть трюма заполнили холщевые мешки с картошкой и мукой — заказами местного пекаря. Единственная каюта была отдана взявшемуся буквально из ниоткуда пассажиру. Как правило, туристы прибывали на остров на круизном корабле, что был в два раза больше его лодки. Правда, дорога занимала два дня вместо одного, зато на судне, в угоду пассажирам, проводились концерты, повара готовили роскошные ужины, предлагая гостям разнообразие копченых морепродуктов. Потому, столь прилично одетый мужчина, выбравший именно их, пропахшую морем и рыбой лодку, вызывал недоумение. Но, как не старался капитан разговорить пассажира, ничего не вышло. Едва отчалив, он скрылся в каюте, не выходя оттуда до самого прибытия в порт Борнхольм. Внук, не первый год исполняющий роль матроса на судне, не переставал ворчать, ведь эту ночь ему пришлось провести на соломенном топчане в углу узкой капитанской рубки, вместо теплой постели. Однако, карман теплой куртки приятно оттягивала пачка купюр, согревая ладонь не хуже добротных перчаток, потому бывалый рыбак недовольно одергивал парня, выдавая очередное поручение, от которого тот хмурился лишь сильнее. Реддл, как бы ему ни хотелось трансгрессировать на остров, не мог себе позволить привлекать излишнее внимание к своей поездке. Последние годы его жизнь была бесконечной вереницей дорог, чередой незнакомых лиц, сменявших друг друга так быстро, что молодой мужчина не успевал их рассмотреть. Впрочем, не то, чтобы он старался. Редкие вечера, что слизеринец (пусть и бывший) проводил в мотелях или съемных полупустых квартирах сдаваемых посуточно, он задумывался над своей жизнью. И, в размышлениях своих снова и снова сравнивал ее с гонкой. Но куда он бежал? За кем? Или от кого? Пожалуй, единственная сила, которую Реддл уважал, перед которой почти преклонялся была в Знаниях. И он, влекомый этой Силой, очарованный так сильно, как никогда не был очарован женщиной, следовал за нею по всему свету. Будто одержимый, гнался за горизонтом, в отчаянной попытке прикоснуться. Ведь он, Том Марволо Реддл, носивший имя человека, которого ненавидел даже не зная, был потомком самого Салазара Слизерина. Последним в некогда великом роду. Будет ложью считать, будто он не изучал семейное древо своего рода в поисках, пусть и дальних, но родственников, в чьих жилах текла общая с ним кровь. Но тщетно. И тогда вернулась Она. Мысль, возникшая еще в школьные годы. Навеянная главой, случайно найденной в пыльном учебнике библиотеки. Ставшая еще более осязаемой под растерянным взглядом Горация Слизнорта, пустившая корни в самую его суть под аккомпанемент хрипловатого, чуть заикавшегося от неожиданности голоса профессора. Навсегда пропитанная запахами трав и сладковатым шлейфом сонного зелья в его котле. Оставленная на время, отложенная, как почти невозможная, но именно потому такая желанная. Бессмертие. Молодой мужчина уверен — наследников у него не будет. Но он не мог позволить роду Слизерина окончательно угаснуть, затеряться во времени, тогда как те, другие, растерявшие свое величие потомки Основателей, бессовестно утопившие свою суть в маггловской крови, будут жить. И будто бы никому нет дела до бесценного наследия, что было так предательски легко утрачено. Он ненавидел их за это. Слишком много времени было потрачено впустую на поиски свихнувшегося старика Фламеля. Неудачная попытка найти философский камень злила не меньше в конец повернувшегося на магглах Дамблдора и его отказ… Уязвленная гордость гнала вперед, не давая возможности перевести дух. Хотелось во что бы то ни стало доказать этому ублюдку, какую ошибку он совершил, отказав ему в должности! Том мечтал однажды увидеть, как в глазах этого магглолюбца на мгновение отразится изумрудное пламя Авады. О, с каким удовольствием он посмотрит на это! С каким внутренним торжеством будет смаковать в памяти эти последние секунды его жалкой жизни… И неважно, как долго придется ждать. Теперь у него было все время мира. Очередной порыв ветра принес с собой несколько соленых капель, ударивших его по щеке, отрезвляя. Быстро оглядевшись, Реддл уверенно направился в сторону небольшой деревушки, минуя двухэтажное здание порта. Расположенная у подножия горы, она насчитывала лишь несколько десятков домов. Невысокие деревянные, реже кирпичные, домики с покатыми черепичными крышами простирались вдоль мощеных камнем улиц, превращая их в настоящий лабиринт с чередой узких улочек и поворотов. Медные фонарные столбы украшали дощатые таблички с названиями улиц, но, иногда на них просто рисовали указательную стрелку, впрочем, некогда белая краска местами потрескалась и облупилась, превратившись в обычную бессмысленную полосу. Немногочисленные витрины лавочек заставлены изобилием изделий из керамики, от посуды до причудливых фигурок животных всех размеров. Из-за очередного дымохода на мужчину, будто исподволь, поглядывала верхушка часовни. Ароматы свежей выпечки, смешанные с запахом копченой рыбы из старой коптильни в дальнем конце улицы, казалось, навсегда впитались в тонкую ткань пальто. Цепкий взгляд темных глаз сканировал небольшую улицу, машинально отмечая немногочисленных прохожих, среди которых слишком явно выделялись туристы. Магглы. В поисках гостиницы, брюнет вглядывался в каждую вывеску, когда в очередной раз заметил движение впереди. Но в этот раз все было иначе. Ноги будто налились свинцом, отказываясь сделать шаг. Резко остановившись посреди дороги, Реддл на мгновение растерялся. Тянувший за собой старую деревянную телегу старик ощутимо толкнул его плечом, громко ругаясь на непонятном ему языке. Даже пройдя мимо, тот не поленился еще раз оглянуться, чтобы окинуть нахала презрительным взглядом. Но, не дождавшись реакции, смачно сплюнул себе под ноги, поправив мозолистой ладонью съехавшую на глаза шапку, в следующую секунду возобновляя движение. Дымчато-серые облака укрывали поселение будто одеялом, едва касаясь стремящихся ввысь кирпичных дымоходов. Только сейчас слизеринец заметил на лбу испарину, образовавшуюся от влажности. Дождя не было, но пальто было мокрым, вдруг повиснув на его плечах тяжелым камнем. Но все это почему-то не имело никакого значения. У порога трехэтажного дома из бурого кирпича, аккурат под вывеской «Fredensborg Badehotel» стояла молодая женщина. Зажав меж тонких пальцев мундштук, она медленно курила, провожая взглядом небольшую, но шумную компанию туристов. Темные, слегка вьющиеся волосы обрамляли светлое лицо, полные губы накрашены персиковой помадой, чуть вздернутый нос и пронзительные темно-карие, казавшиеся черными, совсем как у него самого, глаза. Небрежно запахнутое темно-зеленое пальто не могло скрыть изящной фигуры. Она стояла, привалившись спиной к вывеске с графиком работы гостиницы, непривычно четкие, окрашенные золотой краской буквы практически светились, будто маяк, выделяясь в тумане переулка. Тяжелая дверь, покрытая темно-красной краской, открылась, весело звякнув колокольчиком, но никто не вышел, оставшись внутри, послышался мужской голос. Она, обернувшись на звук, вдруг широко улыбнулась, негромко ответив. Одним движением затушив сигарету, бросила окурок прямо на дорогу, машинально спрятав мундштук в карман пальто. Еще тлеющий, подхваченный неожиданно сильным порывом ветра, пролетел чуть больше метра, приземлившись почти у самых ног волшебника. Колокольчик глухо звякнул снова, когда женщина закрыла за собой дверь. Том Реддл презрительно смеялся, когда слышал призывы к Мерлину, считая глупыми эти пустые мольбы, точно зная, что их никто не услышит. Он не был человеком, склонным тешить себя пустыми надеждами. — Мерлин, пожалуйста… Очередной недовольный окрик заставил вздрогнуть. В груди тут же разгорелось раздражение, стремительно превращаясь в гнев, заставляя лишь крепче сжать в кармане волшебную палочку. Он злился. Злился и ненавидел. Себя. Ту магглу, так внезапно и невовремя привлекшую его внимание, на этот забытый всеми остров посреди моря. И на мадам Малкин, уверявшую, что ткань пальто непромокаема и способна выдержать даже самый сильный мороз. Бросив в сторону женщины недовольный взгляд, Том быстрым шагом достиг порога гостиницы, рывком распахивая дверь настежь. Утром следующего дня, устраиваясь за круглым столиком небольшого кафетерия, походившего больше на просторную кухню, Том снова поймал себя на том, что ищет взглядом ту брюнетку. Вчера, едва сняв номер, брюнет тут же скрылся за дверью, отказавшись от ужина. Раздражение, возникшее в груди, не утихало. Губы то и дело кривились в едкой усмешке, а пальцы беспрерывно теребили клетчатую салфетку в тон скатерти, когда к нему подошла официантка. — God eftermiddag, har du valgt morgenmad endnu? — вежливо улыбнувшись, спросила она, кивнув головой себе за спину. Только сейчас Том заметил над небольшой барной стойкой, тоже деревянной, как и вся мебель вокруг, угольную доску, где мелом аккуратно выведено меню. Слева на датском, а справа, к счастью, по-английски. — Мне кофе и омлет, — отозвался он, бегло пробежав по строчкам взглядом. — О, так вы иностранец! — улыбка девушки стала шире, она чуть картавила, отчего акцент в речи становился сильнее. Небольшой блокнотик, так и оставшись без записи, был убран в кармашек накрахмаленного фартука. — Я Клара, племянница владельца… — Кофе и омлет, пожалуйста, — настойчиво повторил Том, не скрывая раздражения. Встречая растерянный взгляд зеленых, будто весенняя листва, глаз, он едва сдерживался, чтобы не швырнуть Аваду прямо ей в лицо, навсегда стирая это глупое, даже бестолковое выражение. Официантка оказалась миловидной девицей с россыпью веснушек на пухлых щеках. Рыжие волосы собраны в тугой хвост, остро заточенный карандаш заправлен за ухо, указывая в потолок. Неизвестно, что увидела она, но улыбка, еще мгновение тому, сиявшая на лице, потухла, а, в следующую секунду, попятившись, сделала шаг назад, затем второй, быстро скрываясь за дверью на кухню. — А грубить девушке было необязательно, — холодно брошенная фраза резко контрастировала с дымящимся кофе в глиняной кружке, с глухим стуком опустившейся перед ним спустя несколько минут. Он лениво, даже неохотно отвернулся от окна. Так похожие друг на друга взгляды встретились, пуская ток по венам. Вчерашняя брюнетка явно хотела сказать что-то еще, но вдруг замерла, словно кто-то бросил в нее Остолбеней. Тарелка с омлетом, уже снятая с подноса, тоже застыла, повиснув в воздухе. Раздался звон бьющегося стекла, затем громкая ругань откуда-то сбоку. Оба вздрогнули. — Ваш омлет, — хрипло произнесла она, внезапно смутившись. — Что-то еще? Реддл покачал головой. Несмелая улыбка тронула пухлые губы. Тарелка с пышным золотистым омлетом, наконец, опустилась рядом с кружкой. Она почти ушла, когда Том вдруг произнес: — Библиотека. — Что? — тонкие брови взлетели вверх. Брюнетка, теперь уже с любопытством, рассматривала его лицо, будто изучая. — Или архив, — впервые улыбнулся он. — Я бы хотел посетить. Женщина почему-то оглянулась по сторонам, прежде чем вернуть взгляд собеседнику. — Зачем? Брюнет пожал плечами. — У вашего города удивительная история. Глаза в обрамлении длинных ресниц чуть расширились еще на мгновение, после чего она внезапно засмеялась. Искренний, чистый и громкий смех вдруг показался ему, наследнику самого Слизерина, ему, потратившему годы на изучение Магии, ему, постигшему тайны бессмертия, самым сильным заклятьем из всех. — А, так вы из этих, — протянула она, отсмеявшись. Настал его черед удивляться. — Этих? — Ну да, — кивнула молодая женщина, заправляя выбившуюся прядь за ухо. На ней были обычные темно-синие джинсы и серый свитер с высоким горлом. Утром на город опустился густой туман, а, поднявшийся колючий ветер превратил вчерашнюю сырость в лед, укрывший деревушку прозрачным одеялом. — Из тех, кто приезжает сюда в поисках Алатырь-камня. Говорят, будто бы он дарует бессмертие и может исполнить любое желание, но, уверяю вас, это не больше, чем легенда… Сказка для детей и только. Том позволил себе очередную усмешку. — Вы не верите в магию? Она вдруг посерьезнела. — Верю. Но только в ту, что человек может сотворить сам, своими руками. — Например? — Вылепить из бесформенного куска глины, — брюнетка кивнула на кружку с уже остывшим кофе. — Нечто прекрасное. Или превратить кусок металла в оружие или… В магию человеческого слова. — Слова? — хмыкнул Реддл, в голове сам собой всплыл образ Альбуса Дамблдора. Подобное сравнение лишь усиливало растущее в груди раздражение. — Слово способно залечить раны на сердце, — в темных глазах вдруг блеснули слезы, она часто заморгала, успокаиваясь. — Или может их нанести. Да такие, что до конца жизни не забудешь… — Губ коснулась улыбка. — Спорим, вы сейчас вспомнили хоть одну? Волшебник опустил взгляд на сцепленные в замок руки. В голове, впервые за долгое время, оказалось удивительно пусто. Неожиданно для себя, вдруг вспомнился ненавистный приют и визгливый голос воспитательницы. Он мало что помнил с тех времен, всю жизнь старательно стирая этот период из памяти, будто до Хогвартса ничего не было. Остались лишь ощущения, вперемешку с обрывками каких-то событий с ними связанных. Поморщившись от неожиданно возникшего жжения в груди, он взял в руку глиняную чашку с кофе, отмечая, что тот окончательно остыл. Складка между бровей стала глубже. — Давайте я принесу вам новый, — произнесла она, коснувшись чашки, так, что их пальцы почти соприкоснулись. — Может, омлет тоже подогреть? Том отрицательно покачал головой. — Не стоит. Уже отойдя от его столика, женщина вдруг обернулась. — Вам нужен Коммандантгоен, то есть Дом коменданта, там архив, — а, чуть помедлив, добавила. — Хотя, на вашем месте я бы посетила лавку с украшениями, что на той стороне улицы… В легендах пишут, за Алатырь-камень принято считать янтарь. Реддл не ответил, устремив задумчивый взгляд на улицу. Мало того, что это был, пожалуй, первый более или менее полноценный разговор с магглом за много лет, который не закончился смертью последнего, так еще и сам собеседник… Один, по сути, короткий разговор, несколько фраз, но они сделали то, чего не смог никто до этого. Выбить его, самого Тома Реддла, из колеи. Сбить с назначенного курса. Жесткий, властный, нетерпимый к чужим и своим собственным недостаткам, он никогда не позволял кому-либо разговаривать с ним столь насмешливо. Как она рассмеялась над вопросом про архив! Но как… Удивительно точно уловила цель его визита. Это злило. Он покинул гостиницу, не притронувшись к еде. До самого вечера просидев в архиве, по крупицам собирая информацию про Алатырь-камень. Почти легендарный, он так или иначе встречался ему в старинных фолиантах наряду с философским камнем. Снова и снова, снова и снова, пока не превратился в навязчивую идею, ускользающую тень, корнями уходя в русскоязычные легенды. Однако, оказаться на этом острове было куда проще, чем попасть в одну из самых закрытых стран Европы. Уже стемнело, когда к нему подошел низкорослый мужчина. Блестящую лысину обрамлял венец из седых курчавых волос. Тонкая, отливающая серебром борода закрывала половину испещренное морщинами лицо, доходя до середины груди. Но не это заставило волшебника отвлечься от изучения очередной пыльной книги. Поверх темного свитера на плечи, небрежно, будто напоказ, была наброшена синяя мантия. — Глаза, поди, сломаешь, в темноте читать-то… Том неохотно закрыл книгу. Поджав губы, он наблюдал, как старик сел напротив. — А вам какое дело? Вместо ответа собеседник лишь сделал короткий пасс рукой, отчего прямо из ладони вырвался серебристый шар, тут же взвившись к потолку. Самообладание не позволило ему выразить удивление, хотя такой магии слизеринец прежде не видел. — Вы волшебник. — Итак, ты ищешь Алатырь, — улыбнулся старик, сцепив руки в замок. — И на кой он тебе, интересно? Брови слизеринца взлетели вверх. — Разве он существует? — Ни одна легенда не рождается из ничего. — И, если я тебе скажу зачем он мне, ты поможешь его найти? — усмехнулся Реддл, откидываясь на стуле. Волшебник улыбнулся, любовно поглаживая бороду. — Я этого не говорил. — Тогда зачем мне отвечать? Поднимаясь с места, незнакомец вновь повел плечами, отчего мантия слетела вниз, тут же растворяясь в воздухе. — Ох, как не люблю я эти тряпки… — ворчливо произнес он, тяжело вздыхая. Том подскочил с зажатой в руке палочкой, указывая на старика. Тот, бросив быстрый взгляд в его сторону, коротко рассмеялся. — Ты прутик-то брось, не то глаз выколешь. Не мне, так себе, а парень ты молодой, на девок глядеть пригодится, — и, вновь встречая его взгляд, добавил. — Взять хотя бы нашу Сесиль, ну огонь-баба, скажи? — Авада Кедавра! Изумрудный луч смертельного проклятья, разрезав полумрак… Попал в пустоту, оставив выжженое пятно на полу. Там, где еще секунду назад стоял седобородый. — А я все думал, когда ты попробуешь… — раздалось из-за спины. Резко обернувшись, Том обнаружил посмеивающегося волшебника, лениво подпиравшего плечом ближайший стеллаж. — Алатырь-камень ключ к бессмертию и власти, — вдруг став серьезным, сурово произнес он. — То, что ты сделал с собой можно уничтожить, а его не возьмет ничто. Я помогу тебе его добыть. Впервые в жизни слизеринец был настолько растерян. Словно мальчишка, он смотрел на старика не в силах произнести ни слова. Еще выставленная вперед рука с зажатой палочкой, дрогнув, медленно опустилась. Спрашивать, откуда ему известно про… В-общем, это был не самый важный вопрос, ответ на него мог и подождать. — Но что с этого будешь иметь ты? — способность рассуждать здраво постепенно возвращалась, но теперь в голове, стремительно сменяя друг друга, возникали вопросы, сомнения и опасения. — Я скажу тебе как вытащить камень, а ты, — новый знакомый скривился как от зубной боли. — Вытащишь меня из этого треклятого острова. Медной Горы Хозяйка, чтоб ей пропасть, — смачно сплюнув себе под ноги, он вновь уселся на ближайшем стуле. — Заперла меня здесь… А какой сейчас год, напомни? — Одна тысяча девятьсот семьдесят четвертый. Он снова сплюнул, тонкие губы зашевелились, обрушивая очередной поток ругательств на незнакомом слизеринцу языке. — Триста лет коту под хвост, ну ты подумай! Удивляться Реддл уже перестал, лишь вопросительно вздернув брови. — Триста? — Ну, может, с небольшим хвостиком… — усмехнулся волшебник. — После двухсот я и считать-то перестал. Возникла пауза, во время которой Реддл старался не смотреть на откровенно свихнувшегося, по его мнению, старика. Верил ли он ему? Ни на йоту. Однако, это был первый человек, готовый дать хоть какую-то информацию. Загнав поглубже бушующие внутри сомнения, наследник Слизерина вновь повернулся к собеседнику. — Тогда, может, познакомимся? Седобородый медленно встал со стула, отряхивая со свитера невидимые пылинки, приближаясь. — Карачун, Кощей Бессмертный… За свою жизнь я сменил много имен, но здесь меня все зовут Магнус. Брюнет тоже поднялся, протягивая руку для рукопожатия. — Том. Старик, блеснув бесцветными глазами, ответил. В серебристом свете магического шара, блеснул волшебный перстень на его руке. Там, где металл прикасался с кожей слизеринца, ощущалось легкое, но настойчивое покалывание. Старческая рука оказалась сильной и крепкой, что не вязалось с морщинами на его лице. — Никогда не верь своим глазам, — медленно произнес Магнус, словно прочитав мысли нового знакомого. Его облик окутала дымка, размывая черты. В следующее мгновение перед ним был обругавший его на дороге маггл с тележкой. Та же съехавшая набок шапка, те же мозолистые, грязные руки, потертая, несколько раз штопаная куртка. Отчетливый запах сырой рыбы ударил в нос, вызывая желание задержать дыхание. Заметив перемену на лице собеседника, Магнус растянул губы в широкой улыбке, демонстрируя пожелтевшие зубы. — Они врут, — невысокую фигуру вновь окутала дымка, маггл исчез, и теперь его руку пожимал мужчина средних лет. Высокий и широкоплечий, он был чуть выше Реддла. Русые волосы доходили до плеч, а в серых глазах читалась насмешка. Широкие скулы, тонкие губы и легкая щетина, придавала его облику небрежность. Черный свитер, черные брюки и ботинки. Ничего не осталось ни от одного из прежних обликов. — Лишь легенды всегда правдивы. 25 мая 1979 год Малфой-мэнор Негромкий хлопок разрезал тишину кабинета Абраксаса Малфоя. — Что? — раздраженно спросил он, не поворачиваясь. Домовой эльф в серой сорочке, услышав голос хозяина, отступил на шаг, опасаясь наказания. — Хозяин, к вам… — нерешительно произнес домовик, что есть силы дернув себя за правое ухо. — К вам прибыл мистер Блэк. В полумраке кабинета черты главы рода Малфой казались еще более внушительными. Он сидел в излюбленном кожаном кресле за массивным письменным столом из красного дерева. На столе, как всегда, идеальный порядок. Небольшая стопка пергаментов исписанных ровным, аккуратным почерком, бронзовое пресс-папье, хрустальная чернильница и два пера павлина. Но сейчас, против обыкновения, перед волшебником стоял графин, лишь на четверть наполненный бронзовой жидкостью и пузатый бокал на тонкой ножке. Массивный канделябр справа — единственный источник света, отбрасывал причудливые тени на книжные стеллажи — хранители его личной коллекции редчайших магических изданий. Он часто с усмешкой поглядывал на корешки, мысленно читая названия, даже за хранение одной такой книги в Министерстве магии выписывали пожизненную путевку в Азкабан, не говоря уже о нескольких десятках. Однако, именно по этой причине Абраксас так любил принимать министерских работников в этом кабинете. Больше половины из них были настолько глупы, что едва ли способны увидеть что-то дальше собственного носа. Пока они восхищались его «выдающейся коллекцией», блондин имел возможность еще раз убедиться в собственной правоте, снисходительно кивая и предлагая «взять почитать» любую из приглянувшихся книг. Окинув безразличным взглядом ближайший стеллаж, на котором сейчас танцевали причудливые тени, Малфой, вопросительно вздернув бровь, наконец, обратил внимание на домовика, отчего тот сжался сильнее. — Орион? — Нет, мистер Альфрад Блэк, сэр. Мужчина взмахнул палочкой, зажигая многочисленные канделябры и подсвечники в разных частях кабинета. Снова движение и стеклянная дверца небольшого шкафчика у стены распахнулась, позволяя еще одному бокалу взмыть в воздух, плавно пересекая кабинет и опускаясь на стол с легким звоном. — Проводи его ко мне. Нежданный гость не заставил себя долго ждать. Через несколько секунд дубовая дверь кабинета открылась. По мнению Абраксаса, Альфрад Блэк был самым здравомыслящим представителем этой фамилии. Много лет назад, когда брак его сына и Нарциссы Блэк был лишь словесной договоренностью, блондин имел возможность узнать этого человека лучше. И был приятно удивлен. Рассудительный, внимательный к мелочам, он был интересным собеседником, не стремившимся налево и направо заявлять о своей исключительности, в отличие от своей безумной сестры Вальбурги. Однако, фамильный темперамент этот мужчина проявлял во всем, что касалось деловой стороны жизни. Выгодный и надежный союзник, но бескомпромиссный и жестокий враг. Овдовев, старший Малфой все чаще стал приглашать будущего родственника в поместье, так, незаметно для обоих, они стали кем-то вроде приятелей. Невероятная редкость в кругах аристократии. И оттого бесценная. Блэк быстрым шагом вошел в кабинет. Наспех наброшенная на плечи мантия, расстегнутый на несколько пуговиц ворот темно-синей рубашки, все в его облике выдавало крайнюю степень нервозности, что поневоле пробуждало любопытство старшего Малфоя. Мужчины обменялись рукопожатиями. Опускаясь обратно в кресло, блондин предложил гостю сесть в кресло напротив. — Выпьешь? — откупоривая графин, спросил волшебник. Не дождавшись ответа, наполнил второй бокал, подвигая в его сторону. — Вот за это ты мне и нравишься, старина, — усмехнулся Блэк, зажимая тонкий хрусталь между пальцев. Задумавшись всего на секунду, осушил бокал до дна, казалось, не чувствуя крепости дорогого напитка. Малфой нахмурился. — Насколько все плохо? — О, ты даже не представляешь… *** Что-то происходило. Слишком часто Темный Лорд «гостил» в мэноре. Слишком часто запирался в специально отведенном для него кабинете. Снисходительный, не скрывающий презрения взгляд Беллатрисы вызывал кусачие мурашки по телу даже когда та молча проходила мимо. Все знали, где миссис Лестрейндж проводит ночи. Но никто не смел перечить воле господина. Все внутри Нарциссы буквально изнемогало от гнетущего чувства, описать которое не выходило как бы она не старалась. А, когда Люциус не возвращался домой на ночь, молодая женщина бродила по коридорам мэнора, не в силах найти покой. Ощущение надвигающейся трагедии, беды, становилось все более осязаемым с каждым днем и ничто не могло отвлечь ее от мыслей, что не давали спать по ночам. Ссоры с Люциусом в конце концов стали чем-то вроде нормы, он решительно и наотрез отказывался говорить какие именно задания выполняет для Темного Лорда, а она снова и снова пыталась узнать, хоть ответ был известен заранее. Поддержка пришла с неожиданной стороны. Абраксас, к удивлению сына, стал все чаще приглашать невестку в свой кабинет, где они часами разговаривали, устроившись в креслах возле камина. Пожалуй, это было единственным утешением истерзанной бесконечными переживаниями души новоиспеченной миссис Малфой. В этих разговорах они никогда не касались двух тем: их отношений с Люциусом и… Темного Лорда. Но когда «Ежедневный пророк» разразился целой серией статей про Оскара Шеффилда и взятки, которые он якобы брал, чтобы выпускать заключенных из Азкабана и распустить дементоров… Спустя пару дней, громкий заголовок, расточая торжество «справедливости» и «правосудия», не скупясь на слова, буквально кричал от радости, сообщая, что бывший глава волшебной тюрьмы был казнен. Нарцисса, заметив торжествующую улыбку на лице мужа, когда тот читал свежий выпуск, впервые в жизни испытала нестерпимое желание устроить самый настоящий скандал… Однако, вместо этого, войдя в кабинет свекра, бросила газетный выпуск поверх разложенных документов. — Это ведь вы придумали, — отрезала Нарцисса, указывая пальцем на колдографию бывшего смотрителя тюрьмы. Тот, взъерошенный и помятый, сидел на кресле подсудимого в одном из залов министерства. — Но убил его Люциус. Как это… похоже на вас. Но хуже всего не это, — она замотала головой. — Хуже то, что ему это понравилось. Откинувшись на спинку кресла, мужчина лишь усмехнулся. Снисходительно, будто перед ним стояла не она, Нарцисса Малфой, а какой-то… ребенок? — Добро пожаловать во взрослый мир, детка, — он развел руками, словно призывая оглядеться по сторонам. — Это то, что мы делаем, чтобы выжить. Молодая женщина, до того мерившая шагами кабинет, остановилась. Так похожие друг на друга взгляды встретились. — О, не считайте меня за идиотку, я прекрасно знаю, что Люциус убивал прежде, и, быть может прямо сейчас убил кого-то еще, — горькая усмешка исказила мягкие черты. — Но он… Делает ужасные вещи по его приказу… Что будет, если об этом узнают? Что, если ему не удастся осуществить задуманное?! Что, если на месте этого… Шеффилда однажды окажется Люциус?! Бушевавшие еще секунду назад эмоции разом схлынули, оставляя после себя лишь пустоту. Но она знала — очень скоро ее заполнит страх, пуская новые и новые корни в душе и сердце. — Этого не случится, — спокойно, но непоколебимо произнес старший Малфой. Мгновение и колючий взгляд серых глаз смягчился, а их обладатель поднялся на ноги, оказываясь рядом с невесткой. — Я не позволю. Нарцисса вдруг посерьезнела. Отступив на шаг, она увеличила дистанцию между ними. — Вы позволили, чтобы он стал прислуживать ему. Вы позволили, чтобы на вашем единственном сыне до конца его дней стояло клеймо, будто он раб, слуга. Есть ли хоть один заклейменный домашний эльф? Кентавр? Оборотень? — вопреки тяжести сказанного, младшая Блэк улыбалась. Только горечь, страх и злость изменили привычный, кукольный образ девушки, впервые делая ее похожей на старшую сестру Беллатрису. — Вы допустили, чтобы какой-то… Расхаживал по нашему поместью, словно это он здесь хозяин… — миссис Малфой говорила тихо, почти шепотом. Но каждое произнесенное ею слово камнем падало между ними, превращаясь в невидимую стену. — И после этого ты говоришь мне, что чего-то не позволишь? Два представителя одной фамилии, ее прошлое и будущее, стояли друг напротив друга. Молча. Удивительно, но каждому из них в какой-то момент подумалось, будто бы им удалось то, что еще недавно казалось невозможным для таких как они — стать семьей. По-настоящему сблизиться, разрушив десятки лет отчуждения и аристократической холодности, которой успели наполниться стены мэнора. Резкий порыв ветра распахнул настежь до того лишь слегка приоткрытое окно. Тяжелые шторы встали на дыбы, широко раздуваясь, словно паруса, спешащие на встречу к далекому берегу. Зашелестели страницы забытой на диване раскрытой книги, протестующе трещали поленья в камине, практически погасший огонь разгорелся с новой силой. С улицы донесся звон бьющегося стекла. Или это слышался треск хрупкого доверия между ними? Под ноги волшебникам слетело несколько перьев со стола. И даже они, падая, будто обозначили черту между людьми, которые могли бы дать новое начало, заложить новые традиции своей семьи. Абраксас Малфой, не глядя на невестку, вернулся за стол. Брезгливо, одним движением, сбросив выпуск «Ежедневного пророка» на пол, углубился в чтение какого-то письма. Рядом лежал раскрытый конверт с печатью министерства магии. Уходя, Нарцисса не закрыла за собой дверь. –…Все будет в порядке, если… Миссис Малфой, вы меня слышите? Вздрогнув от неожиданности, блондинка обратила внимание на волшебницу, что стояла рядом с кроватью. — Я… Я задумалась, прошу прощения, — улыбнулась она, пытаясь сгладить неловкость. Пожилая дама, с собранными в тугой пучок волосами, не скрывая неодобрения смотрела на нее сквозь стекла квадратных очков в грубой оправе, из-за которых было невозможно разглядеть лицо, поджимая тонкие губы. Желтая мантия колдомедика придавала светлой коже зеленоватый оттенок. Низкорослая, с хриплым, грубым голосом, колдунья являлась личным врачом матери Люциуса и теперь приходила к ней с тех самых пор, как титул «леди Малфой» официально перешел к Нарциссе. Обычно, во время таких визитов за дверью стоял тесть, но, после ссоры их отношения испортились и без необходимости они больше не разговаривали. Ладошка опустилась на живот. Бархат домашней мантии приятно грел холодные пальцы. — Это… Это правда? Прежде строгий, колючий взгляд смягчился, а губы растянулись в подобии улыбки. — Да. — Давно? — Три недели. Дыхание застыло в груди. Щемящая нежность, подобно сладкой патоке, растеклась по венам, разнося теперь такое непривычное ощущение безграничного счастья по телу. В голове возникли десятки образов из далекого, но теперь такого осязаемого, будущего. Повинуясь внезапному порыву, она резко поднялась с кровати, быстрым шагом направляясь к двери. — Миссис Малфой, вы должны быть максимально осторожны! — донеслось из-за спины. — В этот период стоит очень внимательно относиться к своему здоровью! Вы же помните! Помните о недуге всех женщин этой семьи! Но Нарцисса уже не слышала. Три отрывистых, привычных хлопка и ее личный домовой эльф, появившись с негромким хлопком, с недоумением смотрел в след хозяйке. — Дикси, рассчитай мадам и проводи к выходу… — громко приказала она, скрываясь за поворотом. Ни голоса колдомедика, пытавшейся ей что-то сказать, ни ответа домовика, блондинка уже не слышала. Люциус, как всегда, отбыл еще накануне утром в неизвестном направлении, стремясь исполнить очередной приказ Лорда. Игнорируя то неодобрительный, то умоляющий, то безгранично тоскливый взгляд жены, мужчина, коснувшись прохладными губами теплой щеки жены, вышел через главные ворота мэнора, тут же трансгрессировав. Но не к нему в эту секунду тянулось сердце молодой волшебницы. Оно стремилось к старшему Малфою, в надежде, что эти новости способны растопить любой лед и тогда-то они точно придумают, как вытащить Люциуса из-под влияния этого… этого… безумца. Уже знакомая дверь в кабинет тестя оказалась приоткрыта. Говорили негромко, слов не разобрать, но беспокойство слишком отчетливо ощущалось в их интонациях. Воровато оглядевшись, Нарцисса припала к стене, осторожно подходя ближе. — Ты уверен? — Регулус пропал на следующий день после возвращения эльфа на Гриммо, — блондинка сразу узнала голос дяди Альфрада. — Тот бредит что-то про приказ хозяина, который запретил ему рассказывать об этих событиях. Я пытался воспользоваться легиллименцией… — Ты с ума сошел! Кто-то коротко рассмеялся. — Как и все в этой гребаной семейке. — Выяснил что-нибудь? Глухой звук. Кто-то откупорил графин с огневиски. Плеск. Короткий звон. Смешок. Щелкнул замок. Глубокий вдох, затем выдох. Запах дорогого табака щекотал рецепторы. Стараясь подавить желание чихнуть, Нарцисса зажала нос рукой. — Если бы, там каша вместо мозгов. Но еще тогда, эльф бредил, но я услышал одно занимательное слово. Вновь смешок. Долгий выдох, кто-то затянул сигару. — И что там? — Крестраж. Глухой удар хрусталя о пушистый ковер. — Что?! Хлопок. — Миссис Малфой, — большие глаза домового эльфа преданно смотрели на хозяйку. — Мадам велела вам выпить это зелье и пойти отдыхать. Дверь кабинета резко распахнулась. Мужчины, держа палочки наготове, показались на пороге. Две пары глаз тут же устремились к напуганной миссис Малфой. — Нарцисса?! — Цисси, как давно ты здесь?! Что ты слышала?! — Отвечай немедленно! Вопреки нетерпению собеседников, аристократка отступила от стены, протягивая ладонь в сторону эльфа. Приняв пузырек, откупорила пробку, одним глотком осушив. Поморщившись от горечи, пренебрежительно махнула в сторону домовика, приказав ему исчезнуть, после чего обернулась к ожидавшим ее волшебникам. К семье. Ладонь вновь опустилась на живот, голубые глаза внимательно, изучающе, смотрели попеременно на обоих. Обычно уверенные в себе аристократы выглядели сбитыми с толку. Обменявшись только им понятными взглядами, нехотя опустили палочки, возвращая внимание Нарциссе. Они пропустили ее в кабинет, на этот раз заперев дверь заклятьем. Все трое стояли, замерев друг напротив друга. Отчего-то никто не решался начать. Потому тихий, наполненный беспокойством голос леди Малфой заставил обоих едва заметно вздрогнуть. — Что такое крестраж?