С — значит спасайся

Захлопываешь шкаф и залезаешь обратно на кровать, закрывая глаза и прижимая колени к груди. Чувствуешь себя, словно загнанный в угол зверёк, уставший и грязный, неспособный повлиять ни на что. Тётушка, сватающая тебя к своему сыну — образ далеко не редкий, но если добавить к общей картине каннибалистические наклонности, ситуация принимает иной оборот. По крайней мере, ты с чистой совестью сможешь шутить про тёщу-людоедку, выедающую не только твои мозги, но и чужие. От подобного хода мыслей с губ срывается истерический смешок. Ты не знаешь, сколько времени проводишь вот так, зажавшись, вздрагивая от каждого шороха, но, когда за окном вечерние краски сменяются безлунной тьмой, ты слышишь глухие приближающиеся шаги хозяина комнаты. Соскакиваешь с постели, жалея о том, что не успеешь привести её в надлежащий вид, и щемишься в дальнем углу, не зная, чего ожидать. Зажмуриваешься, как только слышишь скрип открывающейся двери. Сердце сводит от бешеного ритма, а слух обостряется, улавливая каждое изменение в окружении. Проблема лишь в том, что, судя по практически мёртвой тишине, здоровяк замер на месте, и ты готова поклясться, что чувствуешь на себе его взгляд. Робко приоткрываешь глаза, встречаясь с оцепеневшим Томасом, который, казалось, удивлён твоему присутствию не меньше, чем ты удивлена своему пробуждению в его спальне. — Я уйду, только скажи, куда, — хриплым дрожащим голосом выдавливаешь из себя, отводя взор в сторону, подальше от молчаливой фигуры. Едва не вскрикиваешь, когда боковым зрением улавливаешь движение, и тут же возвращаешь испуганный взгляд на неуверенно приближающийся силуэт. Вопросительно вскидываешь брови, когда массивная ладонь тянется к твоей, со страху прижатой к груди, и всё же робко кладёшь её в чужую, вздрагивая от разницы температур. Его кожа, шершавая и горячая, сильно контрастировала с твоей, холодной и гладкой. Когда тебя тянут за собой, ты с трудом удерживаешься на подкашивающихся ногах. Едва поспеваешь перебирать босыми ступнями за широкими шагами, когда тебя спешно протаскивают мимо множества тёмных комнат и выводят на веранду. Ладонь выпускают из захвата, и ты даже не успеваешь поднять недоумевающий взгляд, как тебя легко подхватывают на руки, с поразительной осторожностью устраивая у сильной груди. Ты не слышишь чужого сердцебиения, потому что твоё собственное тарабанит в перепонках, заглушая любые посторонние звуки. Ты не видишь, что происходит, но не потому, что тебя окутывает ночная темнота, а потому, что глаза застелило беспроглядной пеленой. Даже в голове подозрительно тихо, ведь гудящий рой мыслей разогнала одна единственная ситуация, единовременно обострившая и притупившая все возможные органы чувств. И ты собираешь всю свою малочисленную силу воли, чтобы вернуться назад к осознанию происходящего, сопротивляясь навязчивому желанию прижаться ближе к горячему телу. В руках самого опасного создания на десятки, а то и сотни километров, ты впервые за несколько дней ощущаешь себя в безопасности.