Между небом и землёй

В доме было всего три этажа и шесть квартир, поэтому идея опросить соседей показалась Артуру отличной. Поначалу. Пожилая пара и девушка, занимающие первый этаж, понятия не имели, что наверху кто-то живет, и думали, что квартира давно пустует. Парень этажом выше припомнил, что кто-то вроде бы там жил, но ничего конкретного о Мерлине сказать не смог. В соседней с ним квартире оказался ребенок, который разревелся, стоило Артуру упомянуть о жильце сверху и попросить помочь. Он поспешил убраться, пока не пришли родители или соседи не вызвали полицию. Дверь последней квартиры открыла девушка в спортивном топике и обтягивающих шортиках, с завязанными в хвост светло-русыми волосами и капельками пота на обнаженном животе. – Привет, – сглотнув, протянул Артур, непроизвольно разглядывая девушку. – Привет, – улыбнулась та и протянула руку для знакомства. – София. – Я Аа…кх-м… Артур, ваш сосед. – О, может, у меня с ней был роман? – оживился Мерлин, который мог позволить себе откровенно пялиться и не получить за это острым коготком в глаз. – М-м… – протянула София, сложив губы бантиком. – Я занималась аэробикой, и мне стало жарко, – она томно обмахнула себя рукой. – Вы не поможете открыть мне окно? – Нет! – завопил Мерлин так громко, что Артур едва не подпрыгнул. – Не забывай, зачем мы сюда пришли. И нет, у меня с ней точно ничего не было. Не люблю шлюх. – Как-нибудь в другой раз, – натянуто улыбнулся Артур и, глядя на обиженно поджавшиеся губы Софии, быстро продолжил: – Вы не помните вашего соседа, того, что жил в квартире напротив. – М-м… да, там жил парень. Симпатичный такой, молоденький, со смешными ушами. – Ну хоть память у нее нормальная, – вздохнул Мерлин. – Я редко его видела, он почти не появлялся здесь, жил отшельником, ни с кем не общался… Вы уверены, что не хотите помочь мне открыть окно? – Уверен! – буркнул Мерлин и встал между Артуром и Софией, мило улыбаясь. Артур сдержанно попрощался, обещая зайти как-нибудь потом, и, стараясь не рассмеяться над раздраженным без повода Мерлином, остановился около своей двери и похлопал себя по карманам. – Кажется, я забыл ключ внутри, – растерянно подытожил он. – Посмотри под огнетушителем на стене. И кто занимается аэробикой в два часа дня? Ты поосторожней с ней. Вдруг я так редко выходил из квартиры, потому что боялся ее? Вдруг она и на меня вешалась, липла, душила своими улыбками, раздевала глазами, и… – Мерлин! – выдохнул Артур, открывая дверь. Ключ действительно лежал под огнетушителем. – Ты как радио, которое слышу только я и которое невозможно выключить. – Здорово, очень здорово, я рад, что ты меня наконец-то ценишь, как единственного своего собеседника, не считая того длинноволосого парня с двумя девками. – Тебе не понравился Гвейн? – Почему? Нормальный парень, умеет развлекаться в отличие от тебя. Артур фыркнул и в глубине души порадовался, что Гвейн не видел Мерлина. Потому что он бы одобрил. Посмеялся над его неуклюжими попытками вывести Артура из себя и заявил, что Мерлин – отличный парень. Несмотря на нелестные отзывы соседей, Артур был уверен: Мерлин умел очаровывать взглядами и улыбками, простыми прикосновениями и уморительной манерой обиженно дуться. И где-то наверняка живут люди, которым его не хватает. – Эй, это обязательно? – возмутился Мерлин, когда Артур полез в холодильник за пивом. Хотя на самом деле он нацелился на яйца и сыр, но обмануть ожидания Мерлина и не увидеть полные возмущения глаза? О нет! Поэтому Артур оставил надежды нормально пообедать и достал холодную запотевшую бутылку светлого пива. Вообще-то он предпочитал банки или скотч в барах… поэтому теперь рылся в ящиках, пытаясь найти открывалку. – Посмотри слева, – подсказал Мерлин, всем своим видом выражая неодобрение. Артур выдвинул ящик… и отставил бутылку в сторону. Кроме искомой открывалки там оказался коробок спичек и пара бумажек, одна из которой была чеком из химчистки, а на второй кто-то наскоро накарябал адрес ужасно неразборчивым почерком. – Что там? – заинтересовался Мерлин. – Ты решил научиться разжигать костер с одной спички? – Болван. Лучше прочти, что здесь написано, – Артур потряс бумажкой с адресом. – Это какая цифра? Три или девять? Мерлин, прищурившись, вгляделся в каракули. «Наверняка в свои!» – решил Артур. – Я думаю, девять, – неуверенно протянул Мерлин. – Точно девять! Артур насмешливо поднял брови и снова пожалел, что не может дать ему подзатыльник. Руки так и чесались. И, наверное, впервые за последний год Артура что-то заинтересовало. Или кто-то. Не важно, но теперь он готов был мотаться по всему городу, беспокоить совершенно незнакомых людей и строить идиота в химчистке просто потому, что ему этого хотелось. Ему нравилось снова чувствовать себя живым. В химчистке, к слову, работал маленький суетливый старичок, который отлично помнил угрюмого молодого человека, грустного и постоянно куда-то спешащего. И костюм от Армани он тоже хорошо помнил, как и то, что два дня назад сдал его в приют для бездомных. – Эй! – возмутился Мерлин. – Он мне кучу денег стоил! Небольшое пятно от кетчупа, высохло бы – никто и не заметил, а теперь что? И я не мрачный! Где он нашел мрачного? Да над моими ушами смеялось людей больше, чем над клоунами в цирке! – А ты сам? – спросил Артур, пытаясь состыковать Мерлина из рассказа старичка и того, кого он успел узнать. Не получалось. Улыбаться Мерлин умел и очень здорово, как и бурчать, ворчать, быть идиотом и мешать жить… но ничего унылого или мрачного, это точно. – Я… – Мерлин растерялся, не зная, что сказать. Не помнил. Или никогда не замечал за собой. Дорога до места, указанного на втором клочке бумажки, не заняла много времени. – Неплохой дом, – прокомментировал Мерлин, когда Артур остановил машину около больших цифр «429» на стене гаража. – Узнаешь его? – М-м… нет. – Значит, проверим жильцов. Дверь открыл мужчина средних лет с лысиной и бегающим, настороженным взглядом. – Добрый день, – Артур вежливо улыбнулся. – Вы не знаете парня примерного одного со мной роста… – Чуть выше, – подсказал Мерлин. – Чуть выше меня и с вот такими ушами, – Артур отвел руки, показывая два огромных лопуха. – Эй! Ты не слона разыскиваешь! – возмутился Мерлин. Мужчина вышел на крыльцо, осторожно закрыл за собой дверь и, понизив голос, поинтересовался: – Вас наняла моя жена? – Нет, послушайте, я действительно разыскиваю людей, которые могли знать этого парня, его зовут… – Убирайтесь! Не сейчас. Приходите вечером, если хотите денег. Артур попятился и предпочел уйти. Задумай этот мужичок врезать ему, у него бы ничего не вышло. Боксерская груша в его гостиной – не только средство раздражать Мерлина, но и отголосок прошлой жизни, в которой Артур неплохо владел боевыми искусствами и с удовольствием участвовал в нескольких официально организованных боях. И выиграл их все. – Боже мой, я был шлюхой! – Мерлин застонал и уселся в машину, не потрудившись открыть себе дверь – просто прошел сквозь нее. – Да не просто шлюхой, а шлюхой-геем. – Это хуже, Мёёёлин? – Я – Мерлин! Конечно! – Но почему? – Ты не понимаешь… в глазах общественности это низшая ступень, до которой может скатиться человек. – Ты гомофоб? Не думал, что… – Нет! Я нормально отношусь к геям. – Относишься? Или просто… относишься? Мерлин фыркнул и загадочно промолчал. Артур и без его ответа видел, что относится во всех смыслах, особенно если вспомнить, как он рассматривал артуровское тело (еще не совсем потерявшее былую форму) в душе. – Может быть, он хотел развестись с женой и жениться на тебе… – Заткнись, Артур. – Ты бы стирал его грязные носки, полировал лысину и был примерной женой. – Артур! – А по ночам ты бы ублажал его… – Меня сейчас вырвет… – Все-таки гомофоб? – Нет, болван, мог бы давно догадаться! – выпалил Мерлин и мило покраснел. Артур с трудом заставил себя смотреть на дорогу и прекратить его дразнить. Узнавать, есть ли у призраков призрачная рвота, он не имел никакого желания. Никто из них не заметил, как из дома с номером «423» вышел пожилой мужчина в медицинском халате, с седыми волосами до плеч и направился к почтовому ящику. После безуспешных попыток узнать хоть что-нибудь о Мерлине, Артур несколько дней провел, придумывая новые способы, но ничего не предпринимая. С одной стороны он хотел, чтобы Мерлин нашел себя, особенно, если он еще жив, с другой же… это значило бы отпустить его. Наверное, впервые за последний год тоскливой унылости его одинокого существования что-то изменилось. Присутствие Мерлина больше не раздражало. Артур привык видеть его, просыпаясь по утрам, привык, что тот постоянно пялится на него в душе, старается вывести из себя и болтает обо всем на свете. Некоторые заводят домашних животных, спасаясь от скуки и одиночества, у Артура же совершенно самостоятельно завелся Мерлин. Можно было легко выяснить о предыдущем съемщике через риэлтора, но Артур медлил, воображая, что Мерлину тоже не очень-то хочется уходить от него. Это были странные дни, наполненные разговорами, прогулками и взаимной симпатией. Артур перетащил стул в их любимое место – на крышу – и мог часами смотреть на соседние дома, слушая только отдаленный шум города и краем глаза наблюдая за Мерлином, который безуспешно пытался найти себе занятие на пустой крыше. Однажды тот размечтался и рассказал, как в детстве родители возили его в большой замок. Он не помнил названия, а повзрослев, не смог найти его на карте, но с тех пор грезил белокаменными замками, но никак не находил времени, чтобы посетить хотя бы один из них. Артур начал много бродить по городу, компенсируя неясную вину перед Мерлином за то, что не ищет его тело. Они оба надеялись, что какое-нибудь место покажется ему знакомым и подстегнет память. Две недели безуспешных поисков и спокойной, полной маленьких радостей жизни закончилась, когда… Мерлин остановился как вкопанный посреди улицы перед большой стеклянной дверью ресторана. Артур мельком оценил заведение: в прошлой жизни – возможно, но теперь для него слишком дорого обедать в подобных местах. Большое светлое помещение, россыпь столиков, хаотично расставленных по залу, светло-зеленая цветовая гамма и вышколенный обслуживающий персонал. На стенах вместо обоев тонкие, словно карандашные, наброски красивого замка, рыцарских турниров, короля и королевской свиты. Над входом висела неброская стильная вывеска «Камелот». – Я знаю это место! – взволнованно воскликнул Мерлин. – Я был здесь, точно. И мне здесь нравилось. – Часто обедал в «Камелоте»? – Нет, что ты, никогда. Но любил стоять у окна и наблюдать. Артур толкнул дверь и вошел внутрь, с любопытством оглядываясь. Если ресторан нравился Мерлину, то есть шанс узнать о нем что-нибудь… пусть не через расспросы официантов, а просто находясь там, где любил бывать его незадачливый призрак. Почти все столики были заняты, пара – зарезервированы, но у дальней стены нашлось свободное место. – Если хочешь, мы можем пообедать здесь. То есть я могу, а ты просто посидишь рядом, – предложил Артур. – С чего бы такая щедрость, я… Он не успел договорить. В этот момент один из посетителей вдруг схватился за горло и упал на ближайший столик, потеряв сознание. К нему кинулись люди, растерянно обступили, кто-то пытался прощупать пульс, кто-то – расслабить узел галстука, чтобы ничто не мешало дыханию. Женщина в белом костюме прижалась к стене и с ужасом смотрела на распластанного на полу мужчину. – Здесь есть врач? Хоть какой-нибудь, нам нужен врач! – закричал метрдотель, в растерянности вглядываясь в лица посетителей. Артур попятился к двери, точно зная, что ничем не может помочь, и лучшее, что он может сейчас сделать – не мешать. Но Мерлин рядом с ним вдруг ошеломленно вздрогнул, вытаращил глаза и зашептал: – Нужно прощупать грудь, нужно прощупать грудь… – Что? – переспросил Артур. – Прощупай у него грудь! – выпалил Мерлин уже гораздо увереннее. – Ну же, мы можем его спасти! – Ты уверен? – Артур! Я никогда не был уверен больше, чем теперь. Давай, прощупай его грудную клетку. Артур растолкал бесполезно суетящихся людей и упал на колени рядом с мужчиной. На миг поколебавшись, он пальцами ощупал грудную клетку, стараясь определить свои ощущения более точно, чем «мужская грудь». – Ребра прощупываются? – спросил Мерлин. – Нет, но если нажать, то да, – ответил Артур, стараясь не обращать внимания на удивленно пялящихся на него людей. А потом просто попросил их отойти подальше, чтобы появился хотя бы шанс, что так не услышат, как он разговаривает сам с собой, и не примут за психа. – Грудная клетка вздута? – взволнованно спросил Мерлин. – Да, кажется, да. – Скажи, что тебе нужен острый кривой нож и бутылка водки. – Что? Ты что задумал? – Артур! – Хорошо, – Артур взглянул на метрдотеля. – Мне нужен острый кривой нож и бутылка водки. – Это напряженный пневмоторакс, – пояснил Мерлин так, будто эти слова должны о чем-то говорить Артуру. Но тот в медицине разбирался чуть лучше, чем в ядерной физике, то есть никак. Даже в школе вместо уроков анатомии он предпочитал уединиться с первой красавицей класса в туалете. – И что значит этот твой невматаракс? – Пневмоторакс. – Пневматаксер, пневмотормоз? – Артур прищурился, честно стараясь вспомнить слово. Мерлин подумал, что над ним издеваются, и пробормотал что-то вроде: «Скотина, мы же человека спасем!». – У него скопился воздух в области грудной клетки: выходит из легких через отверстие-клапан и не дает дышать, – все же пояснил Мерлин. – Нужно выпустить воздух. Расстегни на нем рубашку. – Ты хочешь, чтобы я его раздел? – Боже мой, Артур, да! По-другому людей лечить сложно. Артур быстро расстегнул пуговицы на рубашке мужчины, отвел полы в стороны и повернулся к Мерлину, ожидая дальнейших указаний. Похоже, тот знает, что делает, и ему следует доверять. – Прощупай ребра, вот, да, так, плесни туда водки и возьми нож. – Резать человека? – возмутился Артур, но послушно приставил лезвие к коже. – Откуда ты вообще это знаешь? – Понятия не имею! – Мерлин развел руками и ободряюще улыбнулся. – Режь. Артур решительно надавил, лезвие, преодолев первое сопротивление, легко вошло в кожу и в пространство между двумя ребрами. – Теперь возьми дозатор от водки и введи его в образовавшееся отверстие, чтобы выпустить воздух. – Отлично, – буркнул Артур, извлек дозатор, сделал пару глотков водки прямо из горла – для храбрости, чтобы руки не дрожали от того, что он только что разрезал человека и теперь собирается в него что-то вставить. А потом развел края раны и быстро, но аккуратно ввел дозатор. Послышался шипящий звук, грудная клетка опустилась, а потом поднялась и снова опустилась… – Он дышит! – громко воскликнул метрдотель, неотрывно следивший за действиями Артура. – Дышит! – Дышит, – удивленно повторил Артур и повернулся к Мерлину: – Ты спас его. – Мы спасли его, – улыбнулся Мерлин. – Ты и я. Точно. Артур не должен был, но в этот момент немного гордился собой. И Мерлином. Через две минуты прибыли медики и принялись за работу: прощупали у мужчины пульс, сняли первые показатели, перенесли больного на каталку и погрузили в машину. Мерлин грустно наблюдал за ними, хмурился, словно силясь что-то вспомнить. Артур понаблюдал за ним некоторое время и спросил у водителя скорой помощи, в какую больницу повезут пострадавшего. Мерлин, едва заслышав название, радостно улыбнулся и поспешил на улицу, пройдя прямо сквозь стену. – Я врач, понимаешь! – завопил он, когда Артур вышел из ресторана. – Пусть я был шлюхой и спал со старыми толстыми мужиками, но я спасал жизни! Я вспомнил, я работал в больнице, недалеко, в двух кварталах отсюда. Я действительно врач… – Я уже догадался, – улыбнулся Артур, с удовольствием рассматривая блестящие мерлиновские глаза и выражение восторга на его лице. – Если бы ты знал, каково это, когда кажется, что уже все кончено и шансов больше нет. Но ты собираешься, не сдаешься, продолжаешь массаж сердца и вытаскиваешь человека буквально с того света! Не знаю ничего, что могло бы сравниться с этим ощущением. Победить сложную смертельную болезнь или вылечить больную спину ребенка – это то, что кому-то очень нужно… Я помогаю людям! Мерлин продолжал болтать, вспоминая случаи из своей практики. Вчера он не знал толком, как его зовут, а теперь мог в подробностях рассказать о миссис Дэвис, в организме которой нашли сложную опухоль, и, когда все сдались, именно он, Мерлин, придумал, как ее можно вырезать. Или о мистере Кларке с позвоночной грыжей, или о старенькой миссис Смит, которая прочно обосновалась в отделении и напропалую кокетничала с Мерлином, каждый раз ожидая от него предложения руки и сердца… Больница оказалась большая, одна из главных в центре Лондона, куда везли большинство пострадавших. Соответственно, работы у врачей всегда было слишком много, а времени на личную жизнь слишком мало, но они смогли привыкнуть и как никто другой понимали, что ценно каждое мгновение каждого дня. В приемном покое на мягких скамейках у стен сидели больные, а в центре зала стояла стойка с дежурной медсестрой за ней. Артур направился туда, пока Мерлин тыкал пальцем в каждого человека в белом халате и утверждал, что хорошо его знает. Что того медбрата у каталки с полотенцами зовут Томми, а принимающего больных врача – Энн, а девушку, что едва не сбила Артура с ног и мило улыбнулась в извинение – Роуз, и она замужем и очень счастлива в браке. – Добрый день, – Артур привлек внимание медсестры за стойкой, жалея, что не может заткнуть уши и громко попросить Мерлина замолкнуть. Тот уже намекал, что в больнице отличное психиатрическое отделение, и если Артур начнет разговаривать сам с собой, то его обязательно определят туда. Девушка отвлеклась от монитора компьютера и поприветствовала его в ответ. Мерлин тут же сообщил, что ее зовут Мишель, она тоже замужем, хотя первое можно спокойно прочесть на бейджике, а второе вовсе необязательно было знать. – Скажите, вы не знаете парня по имени Мерлин? Ростом чуть выше меня, черные волосы, довольно примечательные уши. Улыбка сошла с лица Мишель, будто ее стерли, как мел с доски. – Вы, наверное, говорите о Мерлине Эмрисе. Он временно не работает. Я… – девушка замялась. – Подождите немного, я приведу старшего отделения. – Это нехорошо, очень нехорошо, – пробормотал Мерлин, провожая Мишель взглядом. – Обычно так уходят от ответа, когда не хотят сообщать о смерти близких. Артур промолчал, решив не говорить, что, скорее всего, так оно и есть. Будь тот самый Мерлин Эмрис жив и здоров, вряд ли его призрак появился бы в квартире Артура и перевернул его жизнь с ног на голову. Мишель вернулась в сопровождении пожилого мужчины с седыми волосами до плеч. Мерлин тут же назвал его Гаюсом и пояснил, что он главный врач в отделении и его наставник. Гаюс улыбался, но глаза оставались грустными. – Прежде, чем я сообщу вам хоть какую-то информацию о Мерлине Эмрисе, скажите, кем вы ему приходитесь. – Я… – начал Артур, судорожно соображая, как соврать, чтобы звучало убедительно и давало ему право на откровенность со стороны Гаюса. – Ты мой парень! – уверенно выпалил Мерлин. Артур скосил на него глаза. – Да, иначе он ничего тебе не скажет. – Я его парень, – не очень уверенно сообщил Артур. Гаюс с сомнением покачал головой. – Мне трудно в это поверить. Мерлин жил только работой и сам не раз говорил, что у него не хватает времени на личную жизнь. – Мы встретились недавно, – начал сочинять Артур. – Живем в одной квартире… – Болван! – прошипел Мерлин. – То есть в одном доме, но в разных квартирах. Мы соседи. – И вы не знаете про аварию? – удивился Гаюс. – Аварию? Нет, я… я уезжал на долгое время по работе, я действительно не знал и не мог с ним связаться. Авария? – Да, – тихо сказал Мерлин, болезненно прикрыв глаза. – Я помню. Это был грузовик. Кажется, я ехал к Гвен, когда он вырулил на перекресток. Это было очень страшно и немного больно, совсем чуть-чуть. Наверное, я быстро потерял сознание. – Три месяца назад, – пояснил Гаюс. – Его сразу привезли в эту больницу, мы обеспечили ему должный уход. Гаюс говорил что-то еще: о препаратах, которые использовали врачи, о непрекращающейся работе мозга и надежде, которая угасала с каждым днем. Но Артур почти не слушал его. Мерлин, стоящий рядом с ним, вдруг словно взлетел на несколько сантиметров над полом и поплыл по коридору с совершенно дурацким, удивленным и немного блаженным выражением лица. И если он полетел на яркий свет, чтобы попасть, наконец, на небеса, как и положено всем мертвецам, то… Артур не хотел этого. Всем своим естеством он желал, чтобы Мерлин оставался рядом с ним сегодня, завтра и, наверное, всегда. Словно так было правильно, словно только для этого Мерлин и появился в его жизни – всегда быть рядом. Пусть несколько дней назад он думал иначе, но все изменилось. Стремительно, как на скоростной трассе, и неотвратимо. Артур нашел его в одной из палат. Мерлин, уже твердо стоящий на ногах, завороженно разглядывал человека на больничной койке. – Что с тобой было? – спросил Артур, прикрыв за собой дверь. – Ты будто воспарил. – Смотри, – Мерлин показал на пациента. – Это же я. Артур присмотрелся… Действительно. Плотный, осязаемый, до невозможности бледный и неподвижный Мерлин. Безжизненный словно кукла. Его тело было опутано трубками, а рядом несколько мониторов отмеряли какие-то показатели. Мерлин вгляделся в один из них, где непрерывная линия колебалась небольшими пиками. – Это показатели активности мозга? – догадался Артур. – На мой взгляд, с ними все в порядке. – Нет, не в порядке, – горько ответил Мерлин. – Они слишком слабые. Я три месяца не приходил в себя, это очень долго. – Но тогда почему ты здесь? Это должно что-нибудь значить. – Если бы… разве что у меня есть редкая возможность посмотреть на себя со стороны. – Эй, ты же врач. Наверняка можешь придумать, как себя вылечить. Ты же мне сам рассказывал, что спас множество жизней. Мерлин слегка покраснел и прикусил губу, послушно задумавшись. А потом хлопнул себя по лбу. – Не обязательно быть врачом, чтобы догадаться, – издевательски заявил он. – Нужно просто уметь пользоваться мозгами. Я должен соединить душу с телом. Это во всех фильмах показывают. – И как просмотр низкосортных фильмов связан с мозгами? – Артур усмехнулся, не отрывая взгляда от Мерлина, лежащего на кровати. – С твоими точно не связано ничего, по причине их отсутствия. Мерлин подошел к кровати, забрался на нее… и улегся точно в свое тело, став с ним единым целым… или нет? – Получается? – Мерлин поднял голову. Призрачную голову, тогда как настоящая осталась лежать на кровати, не подавая признаков жизни. – Я бы не стал это так называть, – выдохнул Артур. Зрелище было дикое. Не каждый день увидишь, как у лежащего в коме человека вдруг появляется две головы, потом две лишние руки и ноги, очень рьяно стучащие по воздуху. – Здорово, – Мерлин снова сел и оглядел себя самого. – Не понимаю, почему не получается? Знаешь, как будто у меня больше нет связи с собственным телом. Такое бывает? И если так, то к чему вся эта бессмыслица с призрачным существованием? – Может, ты должен найти своего убийцу и отомстить ему? – Водителю грузовика? Думаю, его уже осудили, если доказали, что виновником аварии был он, а не я. – Попробуй явиться ему, напугать… – Да он меня даже не увидит! Эй, только не говори, что это ты был за рулем грузовика и врубился в меня на полной скорости. – Нет, – Артуру пришла на ум слегка сумасшедшая идея. – Мерлин, отвернись. – Зачем? – Мерлин! – Хорошо, хорошо, – Мерлин уставился в окно. – И что ты задумал? Артур перевел взгляд на Мерлина на больничной койке и осторожно взял его правую руку в свою. Погладил большим пальцем ладонь и легко сжал. Рука казалась очень холодной и словно безжизненной. Но Мерлин у окна вдруг вздрогнул и удивленно посмотрел на свою правую руку. – Я чувствую, – прошептал он. – Как будто легкое покалывание, но совершенно точно чувствую. – Видишь, – улыбнулся Артур, – связь с телом у тебя еще есть. Значит, не все потеряно. Он бережно уложил руку обратно и нехотя отпустил ее. На мгновение ему показалось, что Мерлин тоже не хочет разрывать их контакт. Но, скорее всего, он просто увлекся ощущениями, без которых существовал уже три месяца. – Ее недостаточно. Показания приборов не очень хорошие, и они ухудшаются. – Ты здесь всего пятнадцать минут, как можно судить о динамике показателей? – Я врач, – нахмурился Мерлин. – И повидал достаточно людей в коме, чтобы говорить о… – Конечно. Тогда объясни с врачебной точки зрения свое нынешнее состояние. Мерлин не нашелся что ответить. Он снова отвернулся к окну и принялся разглядывать аккуратно расставленные цветные открытки и фотографии. Среди них, прямо по центру, стоял старательно нарисованный портрет, очевидно, Мерлина. По крайней мере, огромные уши, удивительно синие глаза и улыбку сложно было с чем-то спутать, пусть даже они были неумело нарисованы цветными карандашами без соблюдения элементарных пропорций. Но ребенок, наверное, тот же, что раскрашивал давешнюю кружку с именем Мерлина, вложил в рисунок чуть больше, чем просто старание. – У тебя есть дети? – спросил Артур, тоже подходя к подоконнику. – Очень похоже, – он указал на потрет. – Нет, – улыбнулся Мерлин, получилось немного грустно. – Это мои племянники. Перси и Фрея, настоящие бандиты. Не представляю, как Гвен – это моя сестра – с ними справляется. – Ты их очень любишь. – Конечно. Они моя семья. Фактически, все, что у меня есть. Мерлин провел рукой над открытками и подарками, почти касаясь их. Артур некоторое время наблюдал за ним, а потом попятился к двери, не желая быть лишним среди воспоминаний и чувств Мерлина. Дело сделано, он помог ему, как и обещал. Все. Пора оставить его, изобразить из себя нормального человека и жить дальше. Как-нибудь… – Мне нужно идти, – сказал Артур, для виду взглянув на часы. – Мне позволили побыть здесь всего десять минут, а прошло уже в три раза больше. – Да… – немного рассеяно согласился Мерлин, вновь разглядывая самого себя. – Ты остаешься? – Да, – он даже не поднял головы. – Я наконец-то нашел себя и теперь не брошу. Артур взялся за ручку двери, не решаясь ее повернуть. Мерлин выглядел одиноко и потеряно в этой стерильной, слишком светлой больничной палате. Оставить его там казалось преступлением против их странных, но таких необходимых Артуру отношений. Словно все должно быть не так. К чему это бессмысленное расставание? Оно не объясняет, почему Мерлина видит только он, Артур. Не его сестра, не бывшая подружка, а совершенно незнакомый парень, снявший его квартиру. И если все дело в этой квартире, в квадратных метрах, к которым привязан призрак, то это верх несправедливости. Истории, настоящие, жизненные, пусть и попахивающие сумасшедшинкой, не должны заканчиваться так. Когда один остается у своего вновь обретенного тела, а другой уходит, чтобы выкинуть из своей жизни ее последнюю светлую часть. Артур закрыл за собой дверь и, замешкавшись всего на миг, пошел по больничному коридору к лифту. – А он красавчик, – шепнула одна из медсестер своей подруге, провожая взглядом Артура. – Знаешь, я рада за Эмриса. Хоть немного, но они побыли вместе. – По Мерлину было не сказать. Он столько работал, что казалось, больница – его единственная жизнь… Артур поспешил зайти в лифт, оказавшийся пустым. Он прислонился затылком к холодной металлической стенке и прикрыл глаза. Нет, Мерлину не повезло, жизнь над ним, видимо, жестоко посмеялась. Как и над самим Артуром. *** Мерлин обернулся, чтобы что-то сказать, может, задержать Артура, побыть с ним еще немного… но не успел. С тихим щелчком захлопнулась дверь палаты, отделяя немного сумасшедшую жизнь с Артуром от жизни прежней, настоящей – как твердил разум. И пусть сердце с ним было не совсем согласно. Теперь, когда Мерлин вспомнил все: и бесконечные смены, наполненные единственной радостью от работы врачом; и одинокие вечера, когда лучшими друзьями были кружка чая, подушка и одеяло; и частые разговоры с Гвен, которая все порывалась его с кем-нибудь познакомить; и отложенное решение завести собаку; и веселые разговоры коллег о семьях, мужьях, детях – обычном домашнем уюте, когда ты кому-то нужен, когда ты кого-то любишь и кто-то любит тебя…Теперь прежняя жизнь казалась блеклой и однообразной, а их перепалки с Артуром, взаимное раздражение и редкие разговоры по душам – самым настоящим, что было в его жизни. Или не-жизни – глупая ирония. Мерлин помотал головой, стараясь выбросить из нее грусть и меланхолию, и сосредоточился на собственном теле, лежащем на больничной койке в переплетении трубок и проводов. Не нужно иметь большого медицинского опыта, чтобы понять: дела плохи. Кривая, показывающая активность мозга на мониторе, хоть и колебалась заметными пиками, но стремилась успокоиться и превратиться в фатальную прямую линию. Отрицательная динамика. Люди редко выходят из такой глубокой комы, чаще лежат месяцами, годами, а потом умирают, подхватив инфекцию или просто потому, что пришло время. Но все ли они бродили призраками около своих тел? Мерлин, подумав, решил, что далеко не все, а может, и вовсе никто, потому что тогда рядом слонялись бы толпы сумасшедших, которые, подобно Артуру, могли бы с ними общаться. Или это только Мерлину повезло в установлении контактов с живыми людьми? Но почему тогда он не видит других призраков? Мерлин, вдоволь наглядевшись на себя и с неудовольствием заметив пару порезов от бритвы на щеке, оставленных неопытными медсестрами, вышел в коридор, не заморачиваясь дверьми. Ходить сквозь стену ему нравилось, да и когда еще выпадет такая возможность? Как супергерой… которого никто не видит. В коридоре текла, слабо булькая, обычная больничная жизнь хирургического отделения, далекая от суеты в палатах интенсивной терапии и вечного цейтнота в неотложке. Мерлин отправился дальше, оглядываясь по сторонам, улыбаясь знакомым лицам и отчаянно желая, чтобы его увидел еще хоть кто-нибудь. Перед дверью одного из кабинетов Мерлин остановился, прислушиваясь к доносящемуся оттуда голосу. Если бы все сложилось иначе, этот кабинет был бы его, а теперь он… – …на Гавайи. Бросай дела, думаю, через месяц смогу взять отпуск. Две недели на пляже с коктейлями, в купальнике. Тебе же нравиться смотреть на меня в купальнике? А после в номере мы обойдемся и без него, – Моргауза заливисто рассмеялась, придержала плечом мобильный и сбросила звонок на рабочем телефоне. – Нет, сегодня я освобождаюсь в семь и ни минутой позже, пусть даже небо упадет на землю и придавит собой все человечество. Рвать кишки я могла, пытаясь заслужить эту должность, а теперь время пользоваться своей удачливостью. – Удачливостью? – возмутился Мерлин. – Моя авария – это твоя удачливость? Наверное, ты на седьмом небе от счастья. – Да-да, – продолжала Моргауза, накручивая светлую прядь на палец. – Все складывается именно так, как ты хотел, мой дорогой. – Я воскресну и выкину тебя из этого кресла! – воскликнул Мерлин. – У тебя ничего не выйдет, – Моргауза фыркнула и снова сбросила рабочий звонок. – Тебя не отпустят с работы. Или отпустят? Здесь полно свободных дежурок, в которых отлично запираются двери… – К счастью, мне не нужны двери, – мстительно осклабился Мерлин. – Я узнаю все твои секреты. – Дурачок, – Моргауза причмокнула губами. – Я же буду без одежды… Мерлин, внезапно осознав, о чем именно договаривалась его бывшая соперница, поспешил прочь. Стоять дальше перед ней не было никаких сил, а думать, что по праву это место было его – невыносимо. Мерлин всегда считал, что цель медицины в первую очередь – спасение людей, медицина должна быть для них и ради них, а вовсе не хорошего заработка и собственного кабинета со столом, похожим на небольшой аэродром, и кожаным креслом. В коридоре царило оживление – начались часы посещений, и родственники пациентов потянулись в палаты – кто веселый, кто задумчивый, кто уставший, а кто и грустный. Совсем как смуглая девушка с черными вьющимися волосами, держащая за руки двоих детей. – Гвен! – воскликнул Мерлин и рассмеялся, глядя, как дети побежали вперед, весело болтая. С ними никакого сладу не было, но Гвен не имела привычки жаловаться, а Ланс – ее муж, отец детей и хороший друг Мерлина – и вовсе утверждал, что это самые лучшие дети в мире. Для них они такими и были, и Мерлин порой готов был согласиться: он обожал племянников, и те платили ему взаимностью, хоть иногда и дергали за уши и складывали ему в ботинки недоеденную овсяную кашу. – Тише, – прикрикнула на них Гвен, входя в палату к Мерлину. Привычно скользнув по нему взглядом, она глубоко вздохнула, словно собираясь с силами, подошла ближе и погладила по щеке. Дети в это время дергали его за руки, словно старались разорвать на две части. Мерлин с удивлением посмотрел на свои руки, дотронулся до щеки и не почувствовал ничего. С тем же успехом Гвен, Фрея и Перси могли трогать кровать или мониторы рядом – Мерлин не ощутил даже покалывания. Когда его касался Артур… это было приятно, немного нежно и очень реально… так почему же… – Гвен? – в палату заглянула Моргауза, нацепив на лицо особое, участливое выражение. Фальшивое, конечно, обычное дело, но Мерлину оно очень не понравилось. Он разбирался в этих вежливых масках, сам надевал не раз и знал, что с такой врачи обычно сообщали пациентам самые худшие новости… – Моргауза, – Гвен кивнула в знак приветствия и нервно заправила прядь волос за ухо. – Мне нужно поговорить с вами о вашем брате, – сказала Моргауза сладким голосом. Мерлин мгновенно возненавидел ее за этот тон и за то, что она, как он догадался, собиралась сказать. – Точнее, о его решении прекратить искусственное поддержание жизни в случае, если надежды на выздоровление нет. – Но ведь он пока еще жив, – слабо возразила Гвен, с нежностью посмотрев в сторону койки. – Он дышит, у него бьется сердце. Я слышала, люди выходят из комы через года… – Да! – подхватил Мерлин. – Гвен, хорошая моя, не позволяй им этого сделать, я здесь слышишь? Здесь! Да, он когда-то подписал отказ, думая, что это наилучший выход, не желая обременять семью и занимать место в больнице. Он был так уверен, что поступает правильно… Конечно, ведь и понятия не имел, что когда-нибудь станет бесплотным духом, в панике мечущимся около своего тела, не имея возможности с ним соединиться. Отключение приборов приведет к смерти. Может, не сразу. Через час, два, день, но это произойдет, и тогда точно появится яркий свет или откроются врата ада – не важно! Потому что тогда Мерлин исчезнет из этого мира и больше не увидит людей, которых любит, не увидит Ар… в общем, друзей тоже не увидит. – Это было его решение, Гвен, вы должны понять, – продолжала убеждать Моргауза. – Люди в его состоянии не просыпаются, я часто наблюдаю подобные случаи. – Эй! – закричал Мерлин, будто, если он завопит погромче, Гвен его услышит. – Выходят. Ты, стерва, люди выходят из комы и через двадцать лет. Я жив, я здесь, Гвен! – Я подумаю, – пообещала Гвен, поймала детей и прижала к себе обоих. – Это слишком серьезное решение, мне нужно посоветоваться с мужем. – Конечно. Но не забывайте, что Мерлин был врачом и хорошо представлял, чего действительно хочет. – Я был идиотом! – выдохнул Мерлин. – А теперь все изменилось. Глупые правила! – Я подумаю! – резко повторила Гвен и вышла из палаты. – Спасибо… – прошептал Мерлин ей в след. Он не оставит это так просто, потому что у него есть возможность бороться. Есть человек, который сможет доказать, что Мерлин куда более живой, чем все в этой палате думают! *** На этот раз Артур не забыл ключ. Он усмехнулся, машинально скользя взглядом по огнетушителю, под которым был старательно запрятан запасной, затем отпер дверь и вошел в квартиру. В которой было отвратительно пусто. Все находилось на своих местах: и удобный диван перед телевизором, и боксерская груша, и даже носки на журнальном столике. Но никто не ругался, не болтал о пустяках и не улыбался так, что в душе теплело и что-то переворачивалось. Этой квартире очень не хватало Мерлина, которого, скорее всего, Артур больше не увидит. И если через неделю-другую его попросят выселиться, он будет знать: с Мерлином все хорошо, у него получилось собрать себя воедино и очнуться. Вряд ли он захочет встречаться с ним, это было бы… очень странно. И хорошо, что не придется долго смотреть на собственную кровать и вспоминать, как Мерлин всю ночь рассуждал о сантехнике, портя Артуру существование, и в конце концов покраснел и заявил, что Артур плохо промывает себя сзади, в смысле спину, он видел… Не достает немного и оставляет не намыленные участки… Словно хотел впредь делать это сам – тереть Артуру спину. В тишине Артур сообразил себе поесть и даже умудрился проглотить пару кусков, хотя аппетита не было совсем. Потом устроился на диване, снял носки… и отнес их в корзину для грязного белья, прихватив еще один со столика. Мерлин каждый день об этом твердил, и Артур нарочно не слушал его, а теперь… почему бы и нет? Сделать, как он хотел, показалось самым правильным. Телевизор раздражал, боксерская груша вызывала необъяснимо негативные чувства, поэтому Артур просто прикрыл глаза и попытался задремать. Пятнадцать минут у него даже получалось, потом ему послышался голос Мерлина, через полчаса он решил, что сходит с ума, через час – что уже давно сошел и просто не заметил этого факта. Потом снова задремал, через десять минут проснулся в холодном поту и решил, что пора чего-нибудь выпить, несмотря на данное себе слово и принципы. Через пятнадцать минут он все еще сидел перед полным стаканом виски. А еще через двадцать минут раздался стук в дверь. Убеждая себя, что это никак не может быть Мерлин – тот бы просто прошел сквозь стену и обозвал его как-нибудь по-особенному – Артур рывком распахнул дверь. – Привеееет, – протянула София, поправляя короткий – под грудь – топ и мило улыбаясь. – Привет, – ответил Артур, машинально оценивая ее пресс, округлые плечи и мягкие груди, почти не скрытые топом. – У меня захлопнулась дверь, – София махнула вниз, в направлении своей квартиры. – Я жду мастера, и как-то не весело делать это одной в коридоре… Не впустишь к себе? Артур посторонился, пропуская, и не смог удержаться от взгляда на ее обтянутую тесными шортами попку. – Девушке сейчас так сложно жить одной. Сломается кондиционер, потечет кран, и совершенно не к кому обратиться. И здорово, если найдется хороший сосед, правда же? Артур рассеянно кивнул, прикидывая, хочет ли он поддаться ее чарам или сейчас не время. Было бы просто и приятно уложить ее на том же диване, не заморачиваясь чувствами, моралью и ответственностью. Она и сама этого хочет, ясно же. – Так сложно найти нормального парня, ты не поверишь. Мужчины сейчас или геи, или наркоманы, – продолжала София. Артур с ней мысленно согласился и усмехнулся: как близка к истине она сейчас была. Конечно, геи без пяти минут, ну, и еще немного в прошлом не без удовольствия. – А слесарь знает, что нужно позвонить ко мне? – предпринял последнюю попытку не замечать откровенного соблазнения Артур. – Где у тебя здесь туалет? – София обворожительно улыбнулась. Артур указал направление, отстраненно подумав, что вообще-то планировка квартиры Софии в точности соответствует его. Но, кажется, его вечер обещает превратиться из плохого в сносный. Может, оно и к лучшему. Артур развернулся… и нос к носу столкнулся с Мерлином. – Ты! – воскликнул Артур, расплываясь в улыбке. О нет, он ошибался. Вот теперь вечер пройдет замечательно. – А ты ждал ведьму на метле? – нахмурился Мерлин, но глаза выдавали его с головой: сияли так, что сомнений не оставалось – он был рад видеть Артура. – Скорее, колдуна на драконе. Потому что ведьма у него уже есть… Мерлин упрямо мотнул головой и поджал губы. Если не считать секундной вспышки радости от встречи, он выглядел задумчивым и чересчур серьезным. Примерно так, как в тот вечер, когда он первый раз действительно осознал суть своего нового состояния. Это означало только одно: что-то случилось, что-то плохое и непоправимое. Подозрения оправдались, когда Мерлин сбивчиво затараторил: – Артур, послушай, я… В общем, у меня почти не осталось времени. Я был в больнице, там Моргауза – та еще стерва – и Гвен, они… Я сам был идиотом и сейчас это не исправишь. Я не хочу умирать, понимаешь? Особенно теперь, когда ты и… В общем, теперь. Помоги мне! Если не сможешь, я пойму, но мне показалось, что ты… что мы… – Мерлин! – строго оборвал его Артур и пожалел, что не может встряхнуть как следует, чтобы он перестал бессвязно бормотать, пугая этим еще больше. – Что случилось? – Мой личный конец света, – Мерлин тяжело вздохнул. – Я подписал отказ от искусственного поддержания жизни в случае, если мое состояние будет безнадежным. И теперь они хотят отключить меня от аппаратов, а без них мое тело умрет. Я умру. – Когда? – Не знаю, Гвен сказала, что подумает, но вряд ли она будет тянуть с этим долго. Обычно она принимает решения очень быстро. – Конечно, я… – Артур осекся, когда в коридоре раздался томный женский голос, зовущий его по имени, и замотал головой, показывая Мерлину, что не имеет к этому никакого отношения. – София? – Мерлин скептически поднял бровь и скривил губы в подобии презрительной улыбки. – У нее захлопнулась дверь, и она попросилась подождать мастера, – начал оправдываться Артур, сам ненавидя себя за это. Он никогда не оправдывается, это не в его характере и вообще, но… – И она ждет его в твоей спальне? – Мерлин проводил взглядом вылетевшие из дверного проема шорты, топ, нижнее белье… – Голой? – Черт, это не то, что ты думаешь! – А я ничего не думаю, мне просто интересно. Да, очень интересно. Мерлин сделал несколько шагов по направлению к спальне, остановился у глухой стены и сунул в нее голову. – Круто! – сказал он. – Она симпатичная и совершенно голая, и у нее татуировка на заднице. – Мерлин, – простонал Артур, которому было неприятно, что тот смотрит на незнакомую девушку и, кажется, наслаждается видом. – А что? Я врач, мне можно, и не таких видел. Ты разбираешься в размерах женской груди? Не могу решить третий или четвертый… – Боже мой, Мерлин, отойди оттуда, – прошипел Артур. София продолжала звать его, Мерлин продолжал смотреть, а ему оставалось только бессильно беситься, зная: точно обломалось одно и грозится закончиться, не начавшись, что-то другое, гораздо более важное. Хотя… Мерлин, наконец, высунул голову из стены и укоризненно причмокнул, словно бы вид голой Софии не пришелся ему по душе. – Ты ревнуешь, – догадался Артур, прекрасная зная, что сам делает то же самое. – Ты просто ревнуешь! – Вот еще! Такую задницу, как ты? Оу, – он покраснел, мило выпучив глаза от возмущения. – Задницу? – усмехнулся Артур. – Ты бы проверил, есть ли у меня татуировки? – Нету, – буркнул Мерлин, – я уже видел, спасибо. Артур собрался ответить что-то глупое, но София, не выдержав, выглянула из спальни. Она догадалась захватить полотенце и теперь держала его у груди. Скорее всего, услышав голос Артура, она решила, что он с кем-то разговаривает, но увидев, что в коридоре больше никого нет, расслабилась. – Знаешь, – начала она, на миг став серьезной и какой-то… настоящей, – я ведь совсем одинока. Прихожу вечером домой в пустую холодную квартиру и думаю, что зря выгнала бывшего приятеля. Хочется, чтобы кто-нибудь обнял, прижал покрепче хотя бы на одну ночь, создал иллюзию, что я кому-то нужна. Мы не должны быть одиноки, если можем это исправить. Я ведь не так уж много прошу. Она развернула полотенце и, будто случайно, уронила его на пол. Артур, найдя в душе отклик на ее речь, не стал отводить глаза. – Иди к ней, – тихо сказал Мерлин, смотря в пол. – Иди, слышишь. Она ведь права, и тебе это нужно. – Я… – Артур растерянно посмотрел на него. – Это совсем не так… – Эй, – звонко позвала София, расценив его замешательство по-своему. – Тебе нужна виагра? Я понимаю, могу подождать. Артур посмотрел на нее, а когда обернулся, рядом с ним уже никого не было. – Мерлин… *** Мерлин жестом пожелал Артуру удачи и поспешил уйти. Куда-нибудь подальше, чтобы не видеть, не слышать и не думать о том, к чему сам подталкивал его. Артур живой, здоровый парень, такой точно не откажется от развлечения с девчонкой, которая сама прыгает в его постель. Конечно, он по девчонкам – у Мерлина всегда было чутье на такие вещи. И уж точно не по призракам, до которых даже дотронуться не может и которые только и делали, что портили ему жизнь и просили помощи. Если Мерлину суждено умереть скоро – а все идет именно к этому – он смирится. В его одинокой холодной жизни давно никого не было, даже на одну ночь. И не стоит воображать себе, что для Артура он стал кем-то большим, чем вредным духом из квартиры. Потому что Мерлин... это же Мерлин – большой растяпа и неудачник, когда дело касается личной жизни. Сначала потенциальные пассии считают его милым, а потом устают от его постоянной занятости, неуклюжести в отношениях и пустой болтовни. Он даже влюбиться умудрился впервые за черт знает сколько времени в человека, который только и мечтает, что поскорее избавиться от него.