Тьма во тьме

      Ещё один день утонул в малиновом пожарище. Чонгук сквозь узорчатые ставни окна следит за потугами сумерек удержать в умирающем дне хоть немного света.       Сегодня он снова проснулся в постели Тэхёна. За десять лет его запах окончательно вывертился из комнаты, а его образ стёрся из памяти. Древний вампир, понимая, что разлука будет долгой, если не окончательной, сразу после расставания рисует своего юного друга, вложив в работу тысячу эмоций, но так и не достигнув абсолютного сходства с оригиналом! Каждое утро перед сном Чон стоит возле портрета и молится: «Приснись мне, Тэ!» И каждый вечер спрашивает: «На каком краю Вселенной тебя спрятали от меня так, что ты не можешь прийти даже в мои сны?»       Все десять лет он, словно одержимый, ищет воспитанника. Чон ловит слухи и сплетни, расспрашивает и требует ответов. Но никто, ни одна живая или неупокоенная душа ничего не знает о прекрасном юноше с глубоким голосом, с яркими карими глазами, с пепельными волосами, с бледной до серебристости кожей. Никто не видел никого подобного, потому что такое может только присниться в полубредовом сне, да и то не каждому!       И Чонгук упивается окружившей его болью, совершенно покинув свой гарем. Десять лет он приглашает к себе умных и прекрасных, достойных и интересных, когда-то любимых созданий лишь для того, чтобы мило побеседовать, вспомнить прошлое, насладиться их умениями и знаниями и снова спрятать в подземелье замка.       Джун посещал его за эти десять лет шесть раз. Это в три раза больше, чем за четыре с лишним столетия его существования! И Чон прекрасно понимает, почему главный так к нему зачастил! Это ведь Нам так разозлил Джина, что тот пошёл на крайние меры! Чонгуку так и хочется высказать главному всё! Но когда тот с последними лучами солнца прибывает в его замок с таким лицом, словно все им обращённые снова стали смертными, Гуку не хочется обижать товарища по несчастью. Ведь ему кажется, что несмотря на все их недомолвки, Джун всё ещё влюблён. И эта разлука так же больно бьёт и по нему.       Сегодня ночью исполняется ровно десять лет, как мальчик в последний раз заснул в этой комнате. Ранним утром он сбежал, чтобы больше не вернуться. Чон представил, что могло бы случиться, если бы их договор был в силе? За эти десять лет они смогли бы стать не просто друзьями! Чонгук чувствовал на грани знания, что юный охотник мог убить и его, но убивал только его партнёров. Может, это была ревность? Ему очень хотелось на это надеяться.       Неожиданно в дверях появился Нам. Нет, ну честное слово, чего ему тут надо? Таскается и таскается, как будто Гук ему друг! Конечно, когда-то Джун подарил ему бессмертие, но Чон с тех пор сто раз отплатил ему! И не стоит главе вампиров летать к рядовому создателю. Это может вызвать толки и плохое мнение у других, поползут сплетни, а Гуку они не нужны! Где-то ещё живёт его папа, и Чону может быть неприятно думать, что родитель огорчится!       Но Ким этих мыслей не знал. Он спокойно вошёл, прошёл в гостиную и сел на место хозяина. Задумался. Затем, не обращая внимания на злобного Гука, тихо сказал:       — У меня есть подозрение, что сегодняшняя ночь — последняя спокойная в нашей жизни. Чонгук, что ты будешь делать, если Тэхён появится в твоей жизни, как враг?       Чон закинул руки за голову, посмотрел в сводчатый потолок и тихо произнёс:       — Может, ты не в курсе, Нам, но у нас с Тэ никогда не было особой дружбы! И мы долгое время были врагами. И расстались ими же. Поэтому, ничего не изменится. Я снова буду каждое утро вписывать имена погибших за ночь в книгу упокоенных, может, начну пополнять ряды созданий. А может, нет. Хлопотно это — нести ответственность за столько существ сразу! Так что, Джун, я буду продолжать жить так, словно ничего не произошло.       А что будешь делать ты, если Джин снова придёт в наши края? Как я понимаю, Собиратель у нас сейчас совсем другой? И ты, кажется, не слишком стараешься лишить его работы, как когда-то Джина?       Джун задумчиво смотрел мимо Чонгука. Древний и сам не мог понять, что это за предчувствие, но вот уже несколько лун он волновался, как подросток, которому пообещали первое свидание. Он знал это ощущение. И ничего хорошего от него не ждал! 💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜       Тэхён носился по поляне, пугая воплями её обитателей. Сегодня они с Чимином возвращаются туда, откуда их забрал Джин. Парни многому научились, пока находились в вынужденной изоляции. Тэхён научился владеть не только арбалетом, узнал, что у него намного больше талантов и научился пользоваться ими. Вот только его тело оставалось полудетским, и все его старания нарастить массу ни к чему не приводили.       — Что-то тебя гложет изнутри. Или кто-то, — иногда подшучивал над ним Хосок. Но ведьмак точно знал, что физически Тэ абсолютно здоров!       Чимин же внезапно для воспитателей превратился в накачанного брутала, рядом с которым Тэхён выглядел нежным и слабым. Любимой забавой парня было схватить ближайшего друга, взвалить на плечо и бежать с ним, пока тот кричит сзади и колотит его по спине. Чаще всего это был, конечно, Тэхён. Вот и сейчас Чим пробежался с ним пять кругов по поляне, затем бросил в высокую траву, и пока тот, смеясь, выпутывался из неё, отбежал подальше, присел в густых зарослях и притих, заметив старшего.       Джин подошёл к Киму, взял его руки в свои с вопросом:       — Может, отложим возвращение, Тэ? Ты до сих пор выглядишь, как подросток. Я никак не могу понять, что с тобой не так? Может, подождём ещё пару лет?       Тэхён нежно обнял старшего и тот покорно опоясал его талию своими руками, прижимаясь губами к светлым волосам юноши.       — Всё будет хорошо, Хён, не переживай! — шептал Тэхён, пряча неуверенный взгляд у старшего на плече.       Тут же из своего укрытия на них набросился Чимин, сминая обоих в медвежьих объятиях:       — Обнимашки и без меня? Как не стыдно?       И в этот момент все трое получили лёгкие удары пониже пояса. Хосок так развлекался: с любого расстояния мог отшлёпать их в голове, а наяву парни получали вполне физические ощущения! Джин завопил:       — Хос! Побольше уважения! Я старше тебя на много веков!       — Прости, Хён! Не понял где ты, где дети, решил никого не обделять, — смеётся ведьмоборотень.       Тэхён смотрит на наставника и восхищённо прижимает руки к груди. Сегодня Чон выглядит совершенно потрясающе! Он собрал свои длинные волосы в замысловатую причёску, выпустив две прядки по бокам. На одном плече у него висела шкура волка, указывая на его принадлежность к оборотням, в руке длинный посох, увитый цветами, что говорило знающим о том, что он ещё и ведьмак. Одеяние Чона подчёркивало его стройность, а яркая улыбка заставляла радоваться всякого, кто смотрел на неё! Тэхён машинально поправил волосы, словно прихорашиваясь. Хосок хохотнул:       — Подберите слюнки, детки! Я сегодня в отличном настроении, потому что пойду с вами к людям! И мне нужно быть таким же красивым, как и вы!       И они пошли. Когда их компания появилась в местной таверне, все завсегдатаи уставились на них и притихли. Потому что посмотреть и впрямь было на что. Первый взгляд падал на Джина: высокого, красивого, с длинными светлыми до белизны волосами, что непокорными волнами струились ниже плеч. Весь его облик просто кричал о том, что этот человек привык повелевать судьбами людей! Рядом с ним, словно верный страж, стоял гордый воин: величественный и слегка суровый, красивый и мужественный. Сразу было ясно, что хоть парень и не слишком высок, но не стоит недооценивать его силу. С другой стороны от величественного блондина стоял маг — гордый и прекрасный. А из-за его спины то и дело выглядывал милый юноша: скромный, хоть и привлекательный; застенчивый, хотя своей улыбкой заставил растаять все сердца; нежный, безобидный и беззащитный, как котёнок.       Парни прошли к столику, присели. Величественный блондин поднял тонкую руку, и тут же к нему подбежал слуга. Он принял заказ и удалился, оставив друзей, на которых уже не так явно, но всё же настойчиво продолжали пялиться все присутствующие. Поэтому друзья сидели молча, лишь изредка бросая на окружающих взгляды и улыбаясь друг другу. Когда были принесены еда и напитки, компания так же тихо поела. Джин пригласил хозяина:       — Есть ли у вас свободные комнаты, уважаемый?       Хозяин отчаянно закивал:       — Вы не прогадаете, господин, если остановитесь у меня! Наша гостиница славится не только комфортом, но и безопасностью. Ни одна тварь не потревожит покоя Вашей светлости!       — Это хорошо, — кивнул Джин. — Нам нужно четыре номера. И, будьте добры, пусть как можно меньше людей узнает о том, что мы остановились в ваших комнатах!       Хозяин снова закивал, представляя, сколько денег отвалит ему эта компания не только за комфорт и безопасность, но и за молчание. И Джин его не подвёл. Карман хозяина таверны пополнился суммой, которой он никогда прежде не видел за один раз!       Гости поднялись наверх и разошлись по своим комнатам. Хозяин внимательно следил за гостями, сильно взволновавшими его. Красивый скромный юноша прежде, чем войти к себе, прошёлся по остальным. Первым, конечно, он посетил блондина. Вышел от него через полчаса. Глаза сияли, губы чуть припухли. Затем парень постучался к магу, и его грубо втянули внутрь. Здесь он был минут сорок. Вышел, еле держась на ногах, но упрямо побрёл к третьей двери. Как только она отворилась, парень рухнул внутрь, и его втащили, так и не показавшись подглядывающему. Ничего не понимая, хозяин ждал. Больше часа дверь оставалась закрытой, но в итоге она распахнулась, и парня вытолкнули так, что он вписался в противоположную стену. Цепляясь за неё, парень едва добрёл до своей двери. Растрёпанные волосы скрыли всё лицо, поэтому хозяин не смог рассмотреть его выражения. Ну что же, обычное дело: три важных господина таскают за собой мальчика для развлечений.       Красивый юноша с пепельными волосами и ярко-карими глазами… Где-то он это слышал! Хозяин немного напрягся и хлопнул себя по лбу: ну конечно! Он подошёл к окну, обрезал палец, подождал, пока наберётся приличная капля, и стряхнул её за окно. Тут же послышалось хлопанье крыльев. Мужчина сказал в темноту:       — Скажите своему господину, что в моей таверне, в угловом номере на втором этаже, возможно, тот, кого он искал. Пусть прибудет сегодня, так как я не знаю планов гостей. Они оплатили только эту ночь.       Хозяин остаётся у окна и вскоре слышит хлопанье более сильных крыльев. В густом мраке ночи появляется древний вампир и смотрит на человека внутри помещения немигающими чёрными глазами. Хозяин кланяется и предлагает:       — Взгляните сами, господин. По описанию он подходит.       Чон поднимается к окну второго этажа и заглядывает в указанную комнату. Тот, кто спит на кровати, отвернулся к противоположной от окна стене, и вампир ничего не видит. Он возвращается к хозяину:       — Покажи мне его!       Тот кивает и бежит на второй этаж. Стучится в дверь до тех пор, пока юноша не открывает. Парень спал, даже не сняв верхней одежды. Его волосы растрёпаны и так и прикрывают большую часть лица. Хозяин проходит внутрь и предлагает:       — Ночами очень душно, господин! Я хочу показать Вам, что у нас тут можно открыть окно. Вот, видите? Сразу в комнате стало свежее! А какой из окна вид, вы только посмотрите, господин, — заманивает парня хозяин к окну.       Но тот стоит у двери, не оборачиваясь, словно дожидаясь, когда незваный гость покинет его комнату. Хозяин понимает, что парень не желает говорить. Однако совесть велит ему спросить:       — Господа обижают Вас, молодой господин?       — Нет, — тихо и абсолютно спокойно отвечает гость.       Больше любопытному хозяину сказать нечего, ведь в жизни он повидал всякого! Кто знает, может, мальчик сирота, и то, что ему предлагают эти господа, гораздо лучше, чем быть на улице совсем одному! Хозяин таверны удаляется, бросив несчастный взгляд на окно.       Юноша закрывает дверь, пятится к кровати и, не оборачиваясь, снова ложится к окну спиной. Из темноты слышится хриплое:       — Тэ, это ты?       Юноша вскакивает, испуганно озирается, так и не поворачиваясь к окну, и выбегает дверь. Любопытный хозяин видит, как парень выскакивает из своей комнаты и бежит к величественному блондину. Он стучится в его дверь до тех пор, пока тот не открывает.       Наблюдающий за ними сквозь окна, видит, как величественный блондин встаёт со своего ложа, открывает дверь, прижимает к себе испуганного гостя, проводит к кровати, продолжая прикрывать от наблюдателя, ставит спиной к окну и начинает медленно раздевать, то и дело склоняясь к лицу гостя. Тот ластится и льнёт к защитнику. Они вместе ложатся в постель, полог опускается.       Чонгук только теперь понимает, что стараясь рассмотреть юного блондина, даже не взглянул на старшего! Что с ним такое? Почему он так невнимателен? Он спускается к комнате хозяина и бьёт крылом по ставне. Тот тут же открывает:       — Это он, господин?       — Не знаю! Он сбежал в соседний номер. Кто там поселился?       — Один из его спутников, — тихо отвечает хозяин.       — Один из? И сколько их всего? — уточняет древний.       — Трое, господин. Аристократ, воин и маг. И этот мальчик у них… Если судить по тому, что я видел…       Чонгук замирает. Нет, это точно не его Тэ. Ведь его воспитанника забрал Джин, он бы не позволил… Джин! Теперь он был уверен, что высокий блондин — это Джин! Тогда парень с пепельными волосами — это точно его Тэхён! Но что за ерунду несёт хозяин гостиницы? Неужели Собиратель соблазнил его мальчика? Хотя, если судить по тому, что он только что видел, так оно и есть!       Чон бросился к знакомому окну и забил крыльями по решетчатой ставне. Полог чуть отодвинулся и из-под него выполз Собиратель. В этот раз он был без крыльев и в нежно-зелёных одеждах. Но это точно был он!       Джин подошёл к окну и распахнул его, замечая тонкие линии, прорисованные по периметру. Ясно, чем гордился хозяин: кто-то из оборотней раз в луну даёт ему свою кровь для защиты дома. Умно! Вот только сила Чона выше, чем эта магия. Чонгук древний создатель, и то, что он не входит в их комнату говорит только об уважении нежити к тем, кто находится внутри. Джин спрашивает:       — Что тебе нужно?       Тишина разбавляется тихим шёпотом:       — Собиратель, кого ты прячешь под пологом? Верни мне того, кого забрал десять лет назад! Я исполнил всё, что ты мне велел! Я даже сам лично развоплотил нескольких бунтовщиков! Зачем тебе мальчик? Отдай мне воспитанника!       Джин так же тихо вздохнул и ответил:       — Не могу, Чон. Я полюбил его. А он меня. Сначала я хотел тебя просто наказать, но теперь я счастлив. Мы прибыли сюда, чтобы… Мин Юнги ведь всё ещё священник тут? — внезапно интересуется Джин.       — Да, — шелестит тишина.       — Тэ хочет узаконить свою любовь, — поясняет Собиратель. — И уверен, что только Мин поймёт его.       Тишина за окном нарушается удаляющимся хлопаньем крыльев. Джин закрывает окно плотной занавеской, поворачивается к кровати и тихо смеётся. Из-под полога выглядывает счастливое личико Тэхёна.       — Завтра? Или подождём?       — Нет, милый, ничего мы ждать не будем! Уж поверь мне!       Чонгук в бессильной ярости носится по округе, надеясь рассмотреть огромные крылья главного. Не может быть, чтобы Нам не торчал под окнами пернатого! Уж если знает Гук, то этот точно в курсе! Но ничего похожего вампир не видит! Он опять идёт на крайние меры: почти падает на землю, рвёт клыками запястье и начинает сливать кровь. Но почти тут же слышит:       — Тут я. Слышал всё. Ничему не верю! Если это правда, обломаю пернатому крылья и в жопу вставлю! А твоего просто порву в лоскуты! Я им покажу — узаконить отношения! Они у меня узнают, что значит «полюбил его, а он меня»! Чего ты молчишь? Это твой сопляк всё разрушил! — лютует Ким.       А Чонгук только голову прижимает сильнее. Всё же, несмотря на их чуть ли не дружеские отношения, иерархию никто не отменял. Если Нам не угомонится, Чон рухнет на колени и сам не встанет, тем более, главный так и не остановил кровь, и Гук теряет силы в прямом смысле. Наконец, древний тормозит и орёт:       — Чего молчишь, на хрена тогда звал? Ох, бля, кровь! — наконец, вспоминает он и проводит ладонью по истерзанному запястью. — Какие у тебя планы на пацана? Ты же не будешь спокойно смотреть, как он отбивает у меня… То есть, как он тебя кидает ради пернатого?       — А что я могу сделать? — шипит Чонгук.       — Спросил тот, кто сумел влюбить в себя несколько сотен людей! — ехидничает Нам. — Чон, включи своего «обаяшку» и охмури его! Сделай его вампиром, чтобы он никуда больше не делся! Мне что, учить тебя надо?       Чонгук только шею трёт и хрипит:       — Джун, ты как-то говорил, что мальчик — это оружие против нас, поэтому Джин так за него бился. Ты знаешь, как он может на нас действовать?       — Чон, я не знаю и знать не желаю! Я требую, чтобы никакого союза между этими двоими не было! Как ты это сделаешь — мне плевать!       И Ким срывается с места, летит к окнам, за которыми прячутся Джин и Тэ. Чон не отстаёт. Из-за плотной занавески слышны тихие всхлипы, шорохи и стоны. Кровать ритмично поскрипывает, и Джун вытягивает руку, чтобы сдёрнуть занавес и ворваться, но Чон хватает его за плечо и показывает на тонкие линии:       — Плевать! — рычит Нам, но Чонгук шипит:       — Не чуди! Если там происходит то, о чём мы думаем, то оно уже происходит, и вряд ли впервые! Если ты сейчас нарушить печать, оборотни откроют охоту на наших молодых. И тогда бойни не избежать! Надо подумать, как разделить эту «сладкую парочку», а потом уж мы их обезвредим, по отдельности. Улетай, Нам. Не стоит искушаться.       И вампиры, костеря свою несчастную долю и суку-любовь, полетели в свои логова.       — Всё, давай спать, солнышко, — слышится тихий голос из комнаты.       — Хорошо, Хён. Ты был прав, так приятно мне не было давно.       Тихий смех прерывается звуком поцелуя, и вскоре два мерных дыхания заполняют предрассветную тишину. 💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜       Юнги снова молится. Его душа мятежно полыхает уже десять лет. Он и сам не понимает, как такое могло произойти: тот парень точно не человек, но он предложил свою помощь юному неопытному священнику, принял на себя все проклятия, что предназначались ему, Юнги, и исчез. Вместе с ведьмой! С тех пор пастор только и делал, что молился за душу доброго мальчика, что избавил его от гибели! С каждым годом образ юного ведьмака обрастал всё новыми достоинствами, и теперь, столько лет спустя, Мин пламенеет страстью к тому, кого видел всего несколько раз!       — Пастор Мин, — услышал он знакомый голос.       Обернулся и чуть не заорал: в его храме стоял Тэхён, его юный помощник. Он двумя ладошками сжимал перед собой руку… того самого ведьмака! Только теперь это был молодой мужчина, прямо и строго глядящий на священника. Он тоже пожимал руку Тэхёна так, что сердце Юнги рухнуло: а ведь они пропали почти вместе! Ребята просто сбежали! И виной тому — их противозаконная любовь! И как он должен на это реагировать? Сам не понимая, Мин уже хмурится, глядя на сцепленные руки ребят. Тэхён опять позвал:       — Пастор Мин, Вы помните меня? Я служил в Вашем храме лет десять назад. Потом так сложились обстоятельства, и я… мы должны были уйти. Простите, что не предупредил. Но теперь я хочу, чтобы Вы… Узаконили мою любовь, пастор, — закончил Тэ, нежно улыбнувшись и прижавшись головой к плечу своего спутника.       Сердце Юнги рухнуло. Свободная рука ведьмака по-хозяйски властно притянула к себе хрупкую фигурку, и Мин чуть не закричал от разочарования. Он только и смог проботмотать:       — Это ведь грех, Тэхён! Разве я тебе этого не говорил?       — Но, пастор! Разве в Книге не сказано, что всё, что без любви — грех. Но что освящено любовью, то…       — Ересь, Тэхён! В книге сказано: «Плодитесь и размножайтесь!» Как вы исполните это?       — А Вы, пастор? — вмешался Чимин.       Его вкрадчивый голос заставил Юнги сглотнуть так громко, что Тэ улыбнулся.       — Мы пока уйдём, пастор. Но завтра вернёмся. Пожалуйста, подумайте о нас без предвзятости.       И парни вышли из храма, рука в руке. Да как так? Разве он, Юнги может просто так взять и отдать… То есть, обвенчать этих двоих? Никогда бы не подумал, что Тэ… 💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜       Чонгук метался по залам, дожидаясь, когда сгустятся сумерки. Ему реально казалось, что его мёртвое сердце готово забиться и отнять у него бессмертие! И всё потому, что где-то в городе сейчас его Тэ, возможно, становится мужем Собирателя! Он ведь не может не знать, кто такой Джин на самом деле? Или не знает? Ведь пернатый, если захочет, вполне может не показывать своего истинного облика! А в человеческом воплощении он не менее прекрасен!       Разве так сложно понять юного Тэ, которого Чон сам почти соблазнил? Это он, Гук, показал ему, что страсть может быть не только к женщине, а теперь… Теперь ему так хочется самому себе откусить голову! Может, если бы он не искусил мальчика, то и Джин не смог бы его соблазнить! Наконец, последние искры дня потухли, и в замок ворвался Нам.       — Джин ещё тут! Я чувствую, вот только больше не в таверне. Чон, помогай!       Чонгук кивнул. Он призвал слуг и дал им приказ искать двух приезжих блондинов. Те рассыпались по всему городу, и к середине ночи древние уже знали, что странная компания сняла небольшой дом на окраине на большой срок. Джун и Гук бросились туда.       Однако около дома была выставлена более мощная защита, чем в таверне. Но вскоре вампиры увидели тень, что тихо бродила за оградой. Длинные светлые волосы и высокий стройный силуэт заставили напрячься Намджуна. Однако ещё один стройный силуэт с короткими, но тоже светлыми волосами вскоре присоединился к первому, прилип к нему, и кровососы ясно услышали звуки поцелуев. Тихий шёпот заставил их сжать кулаки так, что будь в их руках по камню, на землю осыпался бы мелкий песок! Две блондинистые фигуры нежились, целовались и шелестели:       — Потерпи ещё немного, дорогой. Он должен понять.       — Хорошо. Днём больше или меньше — разве это так уж важно?       — Зато я спокойно могу делать вот так (звук поцелуя), и так (шелест одежды), и даже так (похлопывание по обнажённой коже). Разве тебе не нравится?       — Боже, как это может не нравиться, милый? Идём в дом, там гораздо комфортнее.       И фигуры исчезают, так и не отлипляясь друг от друга.       — И вот что нам делать? — пыхтит Чонгук.       Намджун сурово смотрит на на него и говорит:       — Вижу только один выход! Летим к Юнги!       Мин не спит. Он слышит хлопанье кожистых крыльев, устало вздыхает и идёт на улицу. За эти десять лет Чон посещал его так часто, что по праву может считаться прилежным прихожанином! Жаль только, что его интересовало не бессмертие души, а пропавший служка. И вот Тэ появился, так что ничего странного, что и Гук наведается, тем более, что Тэ пришёл с такой странной просьбой. Юнги уверен, что Гук будет требовать не венчать парней. И, как ни странно, желание кровососа сходится с настроением пастора. К тому же грех это!       Чонгук выглядит уставшим и невыспавшимся. Мин не знал, что и дохлые могут уставать! Рядом с ним мнётся ещё один кровосос, пугая Юнги своим психанутым видом. Чон вежливо здоровается и интересуется:       — Мой воспитанник у тебя сегодня был?       Мин кивает. Вампир скрипит клыками. Спрашивает:       — Один?       — Нет, Чонгук. И да, он просил поженить их. Но я против. Завтра они придут уговаривать меня снова. И нет, я снова им откажу, потому что нельзя!       Чонгук замирает:       — Как это — нельзя? Почему, Мин? А если с такой просьбой приду я? Или ты сам?       Юнги хватается за голову и садится на скамью. Упыри присаживаются с двух сторон и ждут от него ответа. Не сказать, что они не знают вообще ничего, но, вроде бы, их дела людей никогда не касались. Вернее, очень давно, поэтому многое просто забыто. Но именно сейчас это их касается, как никогда! Поэтому Мин отвечает:       — В Книге написано…       — А, в книге! — с облегчением вздыхает Чонгук. — А я уж думал… Юнги, то, что написано, то кто-то написал, а он мог и ошибиться. В общем, пастор, дело такое: не венчай Тэ! Или я храм твой сожгу на хрен! Усёк? Вот и славно! Идём, Намджун! Полдела мы решили.       Тэхён прижимается спиной к стене и локтем держит Джина. Когда кровососы улетают, он шепчет:       — Я же говорил, что они сюда припрутся. Джин, стой тут. Чим, иди за мной. Дай погляжу на тебя, радость моя! Красавчик, каких мало! Идём!       И ребята, снова слипшись ладошками и боками, подходят к до сих пор сидящему Мину.       — Пастор, — начинает нежным голосом Тэхён. — Мы слышали, что они говорили. Но им и не надо ничего знать: обвенчайте нас рано утром или поздно вечером, пока они ничего не могут сделать. И никто не узнает, — не понижая голоса, щебечет Тэхён. Он старается не смотреть в сторону дерева, у которого слишком плотная крона. — Неужели Вы никогда не любили, пастор Мин?       Священник с тоской смотрит на руки парней. Затем поднимает взгляд медленно, цепляясь за каждую мелочь: руки сильные, надёжные; плечи широкие; губы сочные и яркие; скулы острые; глаза серьёзные, но смотрят с нежностью. Мин понимает, как Тэхёну сейчас уютно в этих объятиях, вздыхает и мотает головой. Это, конечно, жадность, ещё один грех, но Юнги не готов! Его мечта предстала перед ним ещё более прекрасной!       Тэхён, искушение рода людского! Если бы он пришёл с кем-то другим, Мин нашёл бы лазейку и провёл бы обряд, помятуя о том, каким отличным помощником тот когда-то был! Но сейчас… Это выше сил пастора.       — Подумайте ещё. Мы вернёмся завтра, — обещает Ким и быстро уводит Чимина.       За углом он хватает руку Джина, отпускает Пака, машет ему, и прилипает всем телом к Собирателю. Так они и идут по дороге, пока над ними не начинают хлопать крылья. Тэ испуганно прячется за Джина, тот расправляет крылья и скрывает под ними мальчика. Когда вампиры опускаются рядом с ними на дорогу, Джин говорит:       — Тэ, не бойся, милый. Эти ребята нас не тронут. Они ведь желают себе долгого бессмертия, а нам счастья, не так ли? — не пряча крыльев уточняет Собиратель.       Каждое перо холодно отражает тусклый свет тонкого серпика Луны. И Нам вспоминает, как когда-то они с Джином бились…       … Тогда Джун только привыкал к своей новой сущности. Он метался по свету и испытывал свои силы: рвал когтями оборотней, потому что от их крови ему было плохо; он иссушал людей, и те гибли, но стоило капнуть им на губы его крови, как те восставали и начинали жадно пить кровь у других людей, однако погибали, стоило лучам солнца коснуться их; он вытягивал из ведьм силу, если ему казалось, что эти чёртовы отродья косо смотрят на него. Тогда Собиратель, виновный в его новых возможностях, всерьёз на него разозлился!       — Что ты устраиваешь, Нам? Я не для того спас тебя, чтобы ты творил всё это! Ведьмы для защиты от тебя поднимают зомби, оборотни нарушают естественный ход событий и пополнят свои ряды укушенными! Прекрати немедленно, или я отниму твою душу!       Но Намджун ещё помнит рассказы Джина до того, как стал этим вот! Он смеётся пернатому в лицо:       — Ты упустил свой шанс, Собиратель! Я больше не жив. Моя душа теперь принадлежит только мне, и только я решаю, когда и кому её отдать!       Джин на это горько ответил:       — Не вынуждай меня уничтожить вместилище и пополнить твоей душой ряды неприкаянных!       Джун оскалил клыки, а Джин выпростал крылья. И тогда они встали друг против друга и приняли боевую стойку. Джун резво кинулся на врага, но тот выставил крылья, и прежде, чем Нам понял, его тело было искромсано на лоскуты об перья, превратившиеся в наитончайшие и наиострейшие лезвия. Лишь область сердца, хранилище его души, осталась нетронутой!       Больше трёх лун ушло на восстановление тела Джуна. Намаявшись один, пока тело латало само себя, вампир решил создать себе подобных. Он стал испивать людей, одновременно питая их своей кровью. Эти создания были более разумными, чем первые. Не теряли голову от запаха крови, понимали, насколько люди бесценны, как ресурс. Соглашались вести ночной образ жизни.       Долгое время Джун не понимал, почему у его созданий не получается обращать людей, пока один из них не обратил свою любимую и любящую женщину. Тогда главный понял, что для других важно испытывать чувства. Поэтому, придя в себя после боя и обозлившись на Джина, Нам решил сам, без посторонней помощи, мстить пернатому! Он выслеживал того, чью душу Собиратель должен был забрать, и обращал его до того, как приходил Джин. Воруя таким образом добычу Собирателя, он ослаблял противника.       Прошли сотни лет прежде, чем Джун снова вызвал Джина на поединок. Однако сила Собирателя почти никуда не делась! Джин так же легко отделал Джуна, превратив его в кучку полуистлевшего мяса. Просто теперь, с помощью своих созданий, что кормили его, Джун восстановился за одну ночь…       Но больше совсем не хотелось попадать «на перо» к этому разбойнику! Поэтому Нам миролюбиво попросил, пряча клыки:       — Джин, можно поговорить с тобой? Наедине?       Собиратель обнял Тэхёна крыльями и заявил:       — Я не оставлю живого с этим кровососом! Нам, мне нужно отвести своего спутника в безопасное место.       — Хорошо, — согласился Джун. — Мы проводим.       И вампиры, распустив плащи, двинулись за «сладкой парочкой». Их уши то и дело ловили взволнованный шёпот:       — Хён, ты меня не бросишь?       — Нет, дорогой, с чего бы?       — Хён, ты всегда будешь помнить, что обещал мне?       — Тэ, детка, каждое слово. Успокойся!       И Тэхён снова прижимался к плечу Джина своей белобрысой головой, которую Намджун поклялся оторвать! Когда-нибудь!       Чонгук же всерьёз думал о том, как ощипать пернатого! Тогда ведь он точно не сможет ничего им сделать. И тогда схватит он мелкого и утащит в свой замок. Обратит его и прячет в самом низу своего подземелья! Чтобы даже мысли о побеге туда не смогли добраться!       Дойдя до дома, «сладкая парочка» всё никак не расцеплялась: то Джин обнимал Тэ, то мелкий, почти уйдя, возвращался в его объятия с писком: «Хён!» Когда Тэ все же скрылся в доме, Джин с презрением посмотрел на Чона и спросил:       — У тебя ко мне вопросы, нежить?       Гук даже поперхнулся: ещё бы! Но Намджун так глянул на него, что Чон пролепетал:       — Ничего срочного, я вон там постою, пока вы свои дела порешаете, — и отошёл подальше, хотя мог не стараться: эти двое сразу отгородились от мира. И стой он хоть между ними, то только видел бы их недовольные рожи, как и сейчас.       Но друг друга Джин и Джун слышали прекрасно.       — Вот ты, значит, как решил, — рычит Нам. — И как тебе юный живой? Когда-то я тоже был таким, если ты помнишь!       — Ключевое слово был, Джун! Потом ты стал вором и распутником! Как ты смеешь лезть в мою жизнь, когда сам создал столько тварей!       Намджун отшатывается, как от пощёчины. Он с недоумением смотрит на Собирателя и спрашивает:       — Что ты имеешь ввиду, называя меня распутником?       Джин гордо поднимает голову и чётко произносит:       — Я в курсе, что создать кого-то можно только что-то чувствуя! У тебя огромное сердце, Нам — стольких любить!       Джун только клыками скрипит от возмущения: это кто ж ему слил такую инфу, да к тому же неверную? Он уже хочет опровергнуть всё, но вспоминает тихие всхлипы и стоны за занавеской, скрип кровати и страстный шёпот, и, словно приняв решение всей своей жизни, говорит:       — Да, я любил не только тебя! Ведь и ты тоже…       Но Джин после первого же заявления разворачивается и уходит. Нам ошарашен. Он готов поклясться, что за мгновение до того, как Джин отвернулся, в его глазах мелькнула боль и обида. То есть, пернатому обидно, что Джун любил не только его, а ему, Наму, каково видеть, как он тискает этого дрища? Развернувшись, он подходит к не менее злому Чону.       — Чего стоишь? Летим к тебе, будем разрабатывать план по завоеванию мной Собирателя! Поделишься со мной всеми своими фокусами!       Чонгук недоверчиво смотрит на главного:       — А сам что, вообще никак?       — Никак, — грустно заявляет Намджун. — Я всю жизнь и после смерти любил и люблю только одного. И всегда был уверен, что это взаимно. А теперь из-за твоего сопляка я оказался брошенным! Если бы помогло, убил бы его! Как считаешь, это выход?       Чон отчаянно мотает головой:       — Нет, Джун! Это не выход! Если ты его убьёшь, я тебя прикончу, и какой тогда смысл? Давай придумаем что-то ещё! Летим ко мне! 💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜💜       А Джин метался по саду. Как же так? Значит, это правда? А он всегда, ну просто все эти долгие века верил, что Джун, как и он сам, продолжает любить его! Но это все оказалось ложью! На очередном повороте он врезается в Тэхёна. Тот хватает друга за руки и ловит его взгляд:       — Джин, ау! Что с тобой? Чем расстроил тебя главный дохлец?       Джин обнимает парня и шепчет ему:       — Это правда, Тэ. Он любил не только меня! Все, кого он обратил, были для него любимыми!       Тэхён почувствовал, что Джин начинает поливать его слезами, сглотнул ком, что застрял в горле, и приказал:       — Вытри сопли и хватит меня удобрять, я от этого крепче не стану! Джин, подумай ещё раз: все, кого он создал, были твоими жертвами, так?       — Да… (всхлип).       — Ты за какое время до их смерти получаешь задание?       — Часов пять-шесть… (всхлип-шмыг).       — Иногда он успевает, иногда нет, верно?       — Так… (вздох).       — То есть, разведка у него работает, но хреново, — делает вывод Тэ. — А теперь объясни мне, тупому, когда он должен успеть влюбиться в жертву? Или у него каждые три дня «любовь с первого взгляда до первого укуса»? Отсюда вывод — он тебя специально разозлил, Джин. А это значит, что он тоже ревнует! Ох, Джин, только бы нам не перегнуть! А знаешь, что ещё я знаю точно?       — Что?       — Однажды ночью, напоив Гука, я узнал, что любовь для обращения нужна только создателям, а Нам может обходиться и без чувств! Вот так, дорогой! Скажи, а Чона ты тоже должен был забрать?       Собиратель почти радостно вытирает глаза и нос, щурится, глядя на друга, и чуть гнусаво говорит:       — Да. Тэ, я ведь не выбираю… Кого велят, того и должен принести. А мне за это перья дают, а в них — моя основная сила.       — А что было с Чоном? Расскажи? — тихо просит Тэ.       … Джин терпеть не мог заказы на молодых. Парню всего двадцать шесть лет. Сын ведьмака и женщины, единственный из семи детей, кто пошёл в отца. Не мудрено, что глава семейства всячески выделял парня, а остальных детей обычно задвигал. Когда пришло время жениться, Гуку была сосватана очень знатная и богатая девушка. К тому же, тоже со способностями.       Гук в то время был сильным, смелым, но совершенно необузданным. Он не желал жениться, не хотел, чтобы жена была ведьмой, хотел отказаться от своих сил, но отец, чуть не плача, начал уговаривать его продолжить его род.       — Больше никто не принял моего дара!       — Ты хотел сказать, проклятия, отец? Люди нас боятся! И приходится нагнетать их страх, чтобы быть сильнее. А я хочу, чтобы меня любили! Я не хочу видеть страх, который мелькал в глазах мамы при каждом моём проявлении твоего «дара»! Других детей она любит, а меня боится! Собственная мать, отец!       — Прости, сынок! Но зато ты и силён, как ни один из моих знакомых! А с женой, которую я для тебя нашёл, вы станете непобедимыми и всего добьётесь! А я буду рядом и стану поддерживать вас.       Чонгук тогда понял, что его мнение не учитывается. Он с грустью смотрел на отца, который расписывал ему его будущее в самых ярких красках, совершенно не интересуюсь желаниями сына! А вечером отца пригласила семья невесты Чона что-то обсудить. Как только отец уехал, Чона позвали на ужин.       Там его и отравила собственная мать, подслушавшая их с отцом разговор. Не учла она одного: Чонгук не был простым человеком. Яд ослабил его, но не убил. Поняв, какую ошибку она допустила, женщина взяла нож, которым разделывала кур, и воткнула его несколько раз в сердце сына. Подумав, полоснула его ещё и по горлу. Увидев, что и этого мало, она сходила в хлев за топором и уже занесла его над сыном, когда в комнату вбежал отец, вырвал топор из рук жены, отшвырнул её в сторону и собрав на ладони кровь сына, плеснул за окно с криком:       — Намджун! Мне нужна твоя помощь!       Они прибыли одновременно — Собиратель и вампир. Но Джун был званным, а Джин — нет. Поэтому Нам первым оказался у кровати умирающего ведьмака. Он быстро прокусил себе запястье и прижал его к губам Гука, а ему вонзил клыки в шею и допил остатки крови. Честно, Джун не надеялся, что успеет. Но у него получилось. Раны быстро затянулись, Чон открыл глаза. Так как из его ран почти вся кровь вытекла, он был очень голоден и мог погибнуть! Единственный человек, находящийся рядом, была его мать. Джун подтащил вопящую женщину к юному вампиру и велел:       — Пей! Или ты погибнешь!       Но Чон мотал головой:       — Нет, она моя мать!       — Она убила тебя, сынок!       — Это не важно, отец! Сначала она дала мне жизнь!       Вдруг женщина схватила тот самый нож и полоснула себе по руке:       — Пей, сын! Прости, меня! Я боялась тебя того, но то, чем ты стал теперь, я просто не готова принять! — и нож прошёлся по горлу женщины.       В ужасе Чон бросился к матери, но Джун приказал:       — Пей её кровь и пои своей! Она ещё может стать вампиром!       Чонгук так и сделал: он порвал своё запястье и прислонил руку к губам женщины, давшей ему жизнь, отнявшей её, и теперь дарующей бессмертие. Вот только мать боялась и ненавидела своё дитя. Она погибла, отдавая сыну кровь, и не обратилась! Чонгук плакал и звал её, но всё было бессмысленно.       Джин забрал её душу и отнёс, получив тонкое изящное чёрное перо...       — А что, бывают другие перья? — удивился Тэхён.       Джин раскрывает свои крылья и Тэ внимательно смотрит: то тут, то там виднеются серенькие пёрышки. И только два раза его глаз уловил чистую белизну.       — Какие души, такие и перья, малыш. То ли мне так везёт, то ли и вправду так мало тех, кто умеет любить и ценить то, что у них есть, но то, что ты видишь — это то, что я собрал.       Обнявшись, парни идут домой. Навстречу им выбегает Чимин и взволнованно говорит:       — Парни, я могу ошибаться, но, кажется, горит храм!