Хосок обеспокоенно смотрел на Тэхёна. Парень уже больше часа стоял возле окна и не замечал ничего. О чём тот думал? Хосок иногда готов был отдать половину силы своего оборотня, чтобы хотя бы раз залезть Тэхёну в голову! Напрасные мечты.
Каждый раз, когда Тэ вот так замирал, у всей их компашки начинался какой-то новый период: то Чимин срочно начинал изучать состав крови оборотней, то он сам, Хосок, подвергался массированным атакам, при чём если он был оборотнем, то его атаковали, как мага, и наоборот. А Джин вообще не знал покоя: Тэ заставлял его летать, исчезать, мгновенно вынимать и прятать крылья. А ещё постепенно в их жизнь вошли ежевечерние занятия. И всё это начиналось вот с таких замираний.
Наконец Тэхён обернулся, бросил взгляд на Чонгука, который опять не спал, хотя был почти полдень. Подошёл к старшему, прикрывая его собой от кровососов, и сказал:
— Это больше не работает. Почему?
Хосок пожал плечами, понимая, о чём тот говорит, и предположил:
— Он привык. К тому же, хоть он и не видит, но чувствует поддержку старшего.
Тэхён потёр лоб ладонью и нервно сказал:
— Мы не можем их больше держать. Нас скоро начнут атаковать, и твоя защита падёт. Если бы были только слуги Чона, я бы не переживал, но за Нама впрягутся все создатели. Против них и их прихвостней мы не выстоим.
Хосок кивнул. За десять лет, проведённых рядом с Тэхёном, он и сам, как ни странно, многому научился. К примеру, анализировать ситуацию и делать верные выводы. Сейчас он был согласен с юным другом: их основная сила в крыльях Джина, но сам Джин сейчас очень расстроен. Хос видел признаки того, что Джин скоро сорвётся. И тогда… Он надеялся, что Тэхён знает, что нужно делать!
Ведьмоборотень посмотрел на Намджуна. Тот спал сном праведника, хотя на его месте Хосок тигром метался бы по клетке. Но тот, кажется, смирился с тем, что сидит за стеной. Ведь пока он там, Джин не сможет добраться ни до него, ни до его «причиндалов»! Хосок даже поёжился, настолько он не желал сейчас быть на месте Намджуна!
В то утро, когда Тэ приволок мать и бывшего вампира, Хос, наконец, понял, чьи заклятия он снимал с древнего кровососа. И опять подумал: почему жизнь так несправедлива? Эти девчонки! Влюбляются, в хрен знает, кого! Ведь наверняка Ми Сук видела его, Хосока, не раз. У них бывали мероприятия, где собирались все ведьмы, а он, Хосок, всегда там был на почётном месте, как единственный ведьмоборотень, как единственный вернувшийся с горы Истины, как сильнейший маг нескольких последних столетий!
И его эта шмакодявка не заметила, зато влюбилась в дохлого, которого непонятно, где встретила? Как могла молодая ведьма встретить древнего вампира? Ей в то время, когда он из логова вылезает, пора было смотреть десятый сон в обнимку с чёрным котом! Где её носило? Куда смотрели её родители? И где они теперь, почему не ищут свою дочь? Даже если они люди, не могут они быть настолько старыми, чтобы уже покинуть этот мир!
Но вряд ли она из людей. Такую мощь без взрослых магических наставников с самого младенчества ведьма может не удержать и погубить и близких и себя. Значит, был кто-то рядом, сумел воспитать её магию! Хосок опять вспомнил то утро, когда к нему пришёл Намджун. И вздрогнул.
...Они не были друзьями, хотя и во враги друг друга не записывали. Намджун лет через сто после обращения смирился с мыслью, что он — вампир, что именно Хос над этим постарался, и только тогда начал спокойно к нему относиться. А ведьмак всегда ценил то, над чем работал, будь оно хорошим или неудачным. Поэтому в первые годы просто ставил от Нама защиту, а потом приглядывал за ним, чувствуя ответственность.
И когда Джун влетел в его логово, обгоняя лучи восходящего солнца, и упал ему на руки, не в силах даже вобрать крылья, Хосок всерьёз испугался. От вампира за версту несло человеческой женщиной. Нам рассыпался на глазах, потому что его разрывали три заклятия: оживление, приворот и забвение. Хосок снял все три, истратив все внешние силы и даже черпнув собственные, но Намджун так и не сумел вспомнить, кому именно подарил ночь любви.
В его голове это был Джин. Бедолага счастливо лопотал, что Собиратель принял его, мёртвого, несчастного и до сих пор влюблённого! Но Хосок уверенно заявлял, что Нам точно был с женщиной, к тому же невинной, поскольку только девственница может так надёжно спрятаться. Осознав произошедшее, Джун плакал и умолял не рассказывать ничего Собирателю. Ведь сам он ничего не помнит, а следовательно, кто-то зачем-то воспользовался его телом! Тогда Хос пообещал ему хранить секрет. И он его хранил.
Однако теперь правда вылезла наружу. Кто же знал, что дитя, «рождённое на спасение или погибель всем», про которого Хос узнал на горе Истины, за которым гонялся несколько лет, окажется отпрыском Нама. Ох уж эти девчонки!
В комнату вошёл Джин. Как всегда в последнее время, игнорируя вампиров, он подошёл к Тэхёну, обнял его за талию, прижался головой к его плечу. Тот обнял старшего за плечи и прижался губами к его волосам. Тэхён тихо принялся увещевать старшего:
— Джин, сегодня нужно их отпустить. Если мы этого не сделаем…
— Да, отпустим их, — как-то слишком быстро согласился Джин. — Я видеть не могу больше этих… паразитов!
Тэхён видел, что Джин злится на Нама, но никак не мог понять причину. Никто не сказал ему, что его отец — тот самый древний вампир, что восхищает его, пугает и приводит в трепет его душу от осознания могущества того.
Тэхён, улавливая напряжение друга, нежил Собирателя, стараясь успокоить, хотя с некоторых пор почувствовал, что отношение Джина к нему сильно изменилось. И это напрягало, если учесть, что сам он продолжал верить в те отношения, что были у них до его внезапного взросления. До того, как в их доме появились люди, от которых тоже приходилось скрывать не только свои отношения, но и планы.
И если женщина была полезной, то бывший вампир постоянно был занят тем, что торчал перед ловушкой для вампиров и ловил взгляд своего хозяина. И это очень раздражало самого Тэхёна, ведь он, как это не прискорбно, вспомнил его, того самого вампира, что разделил с ними когда-то их единственную такую странную ночь любви. Тэхён вспомнил его именно по этому преданному взгляду!
И, став человеком, Джи, кажется, желал вновь обратиться, что и показывал своему хозяину, как мог. Тэхён часто видел, как Чонгук ловил эти взгляды и, парень был уверен, пытался что-то передать бывшему любовнику без слов, но, видимо, не получалось. Вот и теперь Джи сидел в кресле напротив Чонгука, широко расставил свои длинные ноги, и не сводил с хозяина глаз.
В этот момент в комнату вошла Ми Сук, как всегда красивая, задорная, и сказала:
— Я приготовила обед в последний раз.
— Это почему? — вскинулся Хосок.
Он придирался к бывшей ведьме больше всех, объясняя, что та тратила свой великий дар на ерунду и теперь должна служить им, чтобы искупить свой отвратительный поступок. Вот и сейчас он даже клыками сверкнул, стараясь приструнить дерзкую девчонку!
Но Сук его не боялась. Даже оставшись без магии, она была той ещё ведьмой: то крошек подсыпет в кровать ведьмоборотню, то положит под порог иголку, отпугивая всякого с чужими магическим силами (то есть, его, Хосока!), то в блюдо добавит аконита, после которого его внутренний ведьмак блюёт, а оборотень шарахается от любого шороха.
Надо бы выгнать эту мерзавку, у которой в голове одни пакости, и все против него, Хосечки, но эта же ведьма каждое утро приходит к его порогу с пучком зажжёной травы. И пучок этот подобран правильно: тмин, камыш, дубовые щепочки, веточки-первогодки таволги и в завершении бессмертник. От этого набора Хосок весь день чувствует себя, как заново родившийся! И на всех окнах теперь висит такой правильный остролист! Вот и мечется ведьмоборотень: прогнать и прибить или оставить и беречь? Нет, нельзя её отпускать! Она и без магии сильна и очень полезна, когда не вредит!
Поэтому, продолжаем разговор:
— Куда это ты собралась? — сурово требует ответа Хосок.
Ми Сук равнодушно смотрит на нервного парня и твёрдо говорит:
— Куда надо, туда и пойду! Я старше тебя, отчитываться перед мелюзгой не собираюсь!
Хосок даже немного приседает от неожиданности! Она что, слепая? Ну да, выглядит он по меркам людей лет на двадцать пять-тридцать, но эта чертовка должна ведь понимать, что такую силу, как у него, невозможно накопить за десять-пятнадцать лет!
К тому же, ну не могла она прожить до сорока лет и ни разу его не встретить! Ведь на каждом собрании его снова и снова представляли со всеми регалиями. Да каждая ведьма мечтала хоть раз коснуться его руки! Но он, Хосок, избрал путь одиночества!
Да, в его прошлом была женщина, что прожила рядом с ним человеческую жизнь, магически растянутую любящим супругом. Она подарила ему шестерых детей. Из них у четверых был дар. Но за долгие столетия его отпрыски умудрились потеряться в человеческом мире, истратили силы, не уберегли знания. И теперь у него всего один потомок, но от него потомства Хосок не дождётся.
Долгие века он искал кого-то похожую на Ки: тихую и мирную, красивую и нежную, достойную и верную. В общем, полную противоположность Ми Сук!
Поэтому Хос почти рычит:
— Если уж говорить про возраст, то ты должна передо мной каждый раз на полу лежать лицом вниз! Мне даже не сотни лет, соплявка!
— Пф! — машет рукой Ми Сук. — Главное не то, сколько тебе лет, а то, чему ты научился! Уверена, будь у меня магия, я бы тебе накостыляла! — уверенно заявляет женщина, выставлял вперёд руку с выдвинутым средним пальцем.
Этот жест Хосок отлично знает! Его показывают уверенные в себе и своих силах маги, вызывая на бой другого.
— Тэ! — рычит Хосок. — Верни этой козявке её мелкую магию! Я покажу этой травнице, как бросать вызов настоящему ведьмаку!
Тэхён только улыбается. От этих двоих так и искрит, когда они рядом! Но упрямые оба, как ослы на ярмарке. Признаться? Не! Будем изводить друг друга! А между делом и ухаживать. Не только его мама делает всё, чтобы обратить на себя внимание ведьмоборотня. Тот тоже под понимающие кивания друзей заполнил сад благоухающими цветами и травами со словами:
— Это чтобы комаров отпугнуть! — а сам бросил мимолётный взгляд на окно Ми Сук.
Только он, стоит маме сказать, что ей неудобно (спать, готовить, смотреть на звёзды) рычит, фырчит, но бежит делать всё, чтобы женщине стало комфортнее. А вот сейчас мама говорит:
— Верни, сынок, мою магию! Я сбегу тот час! И некому будет вас вкусно кормить! И опять вам торговцы будут подсовывать полугнилые продукты! И будете жить в комнатах, забитых пылью и пауками! И месяцами ваши одежды будут просто проветриваться, не видя воды!
Хосок резко прекращает злиться и интересуется, стараясь, чтобы его слова звучали примирительно:
— Так ты не собираешься уходить? А что случилось, Ми?
— Продуктов больше нет! Надо срочно идти на рынок. А ты защиту не снимаешь! — объясняет бывшая ведьма свою проблему.
Хосок начинает улыбаться той самой улыбкой, от которой ведёт каждого, кто её видит. Тэхён опять неосознанно расправляет плечи, Джин теребит локон. Чонгук, наблюдающий за всем этим, громко сглатывает. О, как он понимает Тэхёна! Сложно оставаться равнодушным в окружении таких красавцев! Конечно, Тэ и сам прекрасен, но ведь и глаза у него на месте!
Появляются ещё двое. Пастор хмурится, когда видит всех в сборе. Больше всего он нервничает, когда бросает взгляд на Тэхёна, что облапил загадочного Джина, а сам улыбается его Чимину! Что за игры в этом доме? Он никак не может разобраться! Юнги смотрит на неспящего вампира. Тот тоже пялится на Тэхёна. Ну, с этим всё ясно. А что с самим Тэхёном не так?
И этот, полузверь сейчас просто покоряет всякого, кто смотрит на него! Поэтому Мин прячется за широкую спину Пака, чтобы не искушаться. Не хватало ещё! Однако Хосок начинает говорить, и каждый чувствует на себе его чары:
— Я сниму защиту, Ми. И даже схожу с тобой на рынок. Ты согласна?
— Да, — отвечает ведьма тем самым тоном, после которого любой уважающий себя мужчина считает своим долгом поколотить себя кулаками по груди и вырвать с корнем вековое дерево.
Хосок не такой. Он живёт не одну сотню лет, на него эти штучки не действуют! Однако цветы за окном, что немедленно набили по сотне бутонов и моментально распустили их, забив всю округу своим ароматом, сдают ведьмоборотня с потрохами! Все понимающе лыбятся, и лишь Ми Сук красиво краснеет только щёчками и губками.
Тэхён невольно думает: он точно из неё всю магию откачал? Что-то слишком просто его матушка очаровывает древнего мага! Но эти двое уже скрываются, чтобы, продолжить трепать нервы друг другу без посторонних. А могли бы просто признаться и стать счастливыми! Нет, воюют и завоёвывают то, что уже и так им принадлежит!
Тэхён опять бросает быстрый взгляд на Чонгука. Он решает проверить ещё раз, поэтому наклоняется к Джину, касается своими губами его. Ничего, кроме сжатых кулаков. Хосок прав, он привык.
Однако Джин вдруг, словно забывшись, начинает отвечать ему на поцелуй. Тэхён смущён, но отодвинуть друга не решается, понимая, что если он это делает у всех на виду, значит так надо. Поэтому кладёт свою сильную руку ему на затылок и крепче прижимает к себе, перебирая длинными пальцами белоснежные локоны.
То, что Тэхён чувствует после этого, приводит его в замешательство: член Джина начинает настойчиво упираться ему в ногу. Это смущает, но он не отступает. Старший млеет в его руках, наполняя их поцелуй страстью.
Чимин отворачивается и прижимает к себе Мина, чтобы избавить его целомудрие от очередного потрясения. Юный ведьмак видит, как двое у всех на виду переполняются страстью и почти готовы перейти черту. Однако Тэхён вдруг хватает Джина на руки и, не разрывая поцелуя, не прекращая ласк, уносит его в свою комнату. За этой странной сценой наблюдают четверо.
Намджун проснулся и с тревогой смотрит вслед ушедшим. То, что он увидел, заставило его заскрипеть клыками! Он помнит такого Джина. Он до сих пор чувствует ту силу страсти, что накрывала их когда-то. И они не могли остановиться до тех пор, пока их тела не начинали стонать от усталости, а души не успокаивались. Неужели Джин и вправду любил его только живым? А теперь влюбился в его сына, который живой, в отличие от него, Намджуна.
Чонгук прижимается к невидимой преграде всем телом. Он тоже увидел нечто новое: его мальчик… то есть, теперь мужчина, взял ответственность на себя и решил сделать всё на своей территории. Чонгук поёжился, понимая, что Тэ теперь в той паре ведущий. К такому повороту Чонгук не был готов!
В это время Пак увёл Юнги в свою комнату. У пастора потрясение, от которого он даже не замечает, что Чимин держит его за талию, прижимая к себе, как когда-то Тэхёна. Воспринимать это он начинает только в их комнате, когда Пак усаживает его на край кровати и начинает нежно гладить и тихо говорить:
— Пастор, я же говорил: не стоит Вам туда ходить. Вы не должны были этого видеть! Тэхён очень самостоятельный и сильный. Его никто не обидит, а Вы больше не в ответе за него.
Губы ведьмака так близко, что тёплое дыхание опаляет кожу Юнги. Он поворачивается к юноше и почти касается своими губами его. Ещё сантиметр, и случится непоправимое… И Мин преодолевает этот сантиметр, прижимаясь своими губами к Чиминовым. Закрывает глаза, прислушиваясь к ощущениям. Тепло губ Пака дарит ему покой.
Однако когда пухлые губы начинают приоткрываться, выпуская любопытный язык, пастор вдруг шарахается: да что это с ним? Нельзя! Он должен быть примером! Вот только крепкая рука Чимина не позволяет отшатнуться, сбежать. Язык ласкает его губы, заставляет раздвинуться и проникает внутрь, разрушая все преграды, что за годы службы Юнги выстроил у себя в голове.
Мин не стремится, но больше и не сопротивляется. Его руки беспомощно легли на сильные плечи Чимина, губы втягивают в рот чужой язык, а его старательно ласкает гостя. И вот уже пастор лежит на спине, а над ним нависает юноша, о котором он грезил долгие десять лет! И как не поддаться этому искушение, когда каждый сантиметр твоего до сих пор девственного тела вопит, молит и стенает о чём-то, чего он сам ещё не ведает. Руки Чимина настойчиво распаляют, требуют, соблазняют, и пастор, закрыв глаза, принимает дерзкие ласки. И как ему быть, если всё вот это уже снилось ему, но то, что с ним происходит — гораздо ярче и прекраснее!
Однако Чимину не достаточно пассивного участия столь желанного человека. Он усилием воли останавливает себя, прерывает путешествие своих рук по обнажённому телу, освобождает рот Мина от своего присутствия. Откидывается на подушки и прикрывает тыльной стороной ладони глаза. Если сейчас пастор не начнёт действовать, он уйдёт. Всё, что происходит с ними сейчас, похоже на смиренное пожертвование. Но Паку этого мало. Да и жертвы ему не нужны!
Юнги лежит, недоумевая. Только что он был объектом нежности и страсти, а теперь валяется с восставшим членом, который ещё чувствует на себе тепло чужой руки, и не понимает, куда всё исчезло? Мужчина, что дарил ему всё это, лежит рядом и больше ничего не делает. Судя по тому, как явственно приподнят бугорок в области его паха, равнодушием тут и не пахнет. Однако его, Юнги, больше не ласкают, не нежат, не возбуждают! Что это за прикол? Он поворачивается к Паку и спрашивает:
— Я что-то сделал не так?
Чимин кривит губы и отвечает:
— Пастор, ты ничего не сделал. Вообще! Даже руки не протянул. Словно пришло тебе испытание, и ты его смиренно принимаешь. Я не хочу быть испытанием, Юнги. Хочу любить и быть любимым!
Пастор только губы сжимает: вот какие в этом доме нравы! Страсть им подавай с первого взгляда!
— Я не Тэхён, чтобы раздавать свою любовь по требованию! — в запале говорит Юнги.
А Чимин вдруг встаёт и говорит:
— Это точно! Тэхён сразу всё понял бы! — и ведьмак покидает Юнги.
Чимин выходит в сад и садится на землю прямо посреди благоухающих цветов. Пак и сам не знает, что теперь с ними будет? Тэхён унёс Джина в свою комнату. Это плохо. Пак даже чувствовал себя слегка преданным. Он, его лучший друг, никогда не видел ложа Тэхёна. Тот говорил, что так он, Тэхён, по-своему хранит верность тому, кого любит. И вот Тэ сам нарушает своё же правило. А всё почему? Верно, Джин слетел с катушек. И пришло время Тэхёну проявить себя. Но даже в этом случае Тэ мог бы отнести его к Джину. Но нет, унёс к себе… Хотя, наверное, это правильно. Но обидно.
***
А Тэхён бьётся под Джином. Тот распустил крылья, направил перья на Тэхёна и прикрыл глаза, прижимая парня всем телом. Тэхён старается не причинить ему вреда, но Собиратель совсем потерялся: от тоски и боли, от обиды и предательства, от любви и ненависти к тому, кто сейчас лежит под ним. Тэхён пробует обнять несчастного и прижать к себе, не обращая внимания на раны, которые уже причиняют ему крылья. Его друг страдает, и только в его силах это остановить. Он зовёт:
— Джин, посмотри на меня. Открой глаза, Джин. Это я, Тэхён.
Веки старшего поднимаются. Он некоторое время смотрит на парня, приходя в себя, но вскоре схлопывает крылья и шарахается в сторону.
— Тэ, что я натворил? Я…
Тэхён, превозмогая боль, приподнимается ему навстречу и с трудом говорит:
— Джин, успокойся. Это было неизбежно. Мы оба были готовы к этому, так что не расстраивайся. Я знал, на что иду.
Но Джину было, от чего расстраиваться. Тэ был весь в крови, его комната так же была щедро орошена кровью. Постель пропиталась и стала алой. Тэхён лежал под ним совершенно голый, и на Джине так же не было ни лоскутка одежды.
Джин расплакался и упал перед обессилившим Тэхёном на колени. Он стенал и шептал:
— Прости меня, Тэ! Прости, мой мальчик! Это ведь не должен был быть я! Но я всё исправлю!
Джин снова выпрастывает крылья и прежде, чем Тэ успевает его остановить, со стоном выдирает чёрное перо. Тэхён вздрагивает, глядя на гримасу боли, что пробежала по прекрасному лицу Джина. Когда тот начинает водить пером по телу юноши, Тэхёна выгибает дугой. Снова его наполняет чужая сила! И к этому никогда не привыкнуть! Даже то, что его тело стало сильным, не спасает от боли.
Через минуту парни лежат рядом, крепко обнявшись и задыхаясь от пережитой боли. Они перешли и этот порог. Никто и никогда не узнает об этом, кроме них.
***
Чонгук замер, глядя на дверь, что скрыла за собой Тэхёна и пернатого. Чем заняты эти двое, он предполагает. И злится, но больше не желает прекратить своё существование. Теперь у него есть миссия — вырвать Тэхёна из этого порочного круга и хорошенько спрятать! Мальчик не понимает, в какой он опасности. Собиратель…
Сегодня Чонгук увидел на лице Джина не просто страсть, а чувства. Это не любовь, тогда все было бы и проще и сложнее. Но сейчас это — тот самый рубеж. Опасный, потому что влюблённый Собиратель в экстазе может забрать душу любовника. Папа когда-то говорил Чонгуку, что так, видимо, сделано для того, чтобы Собиратели не пытались завести отношения со своими жертвами.
Промашка вышла с Джином. Тот влюбился, не зная, что потом его пошлют забрать душу Нама. Но к тому времени Джин уже полюбил. Он не прикасался к человеку до тех пор, пока его чувство не перешло порога желания только обладать. Он полюбил по-настоящему, поэтому когда пришло время забрать душу любимого, Джин нарушил правила и сам отодвинул его смерть.
А затем эти двое стали единым целым, отдавая друг другу не только тела, но и души… Да, Чонгук был уверен, что Намджун стал вампиром после очередных игрищ, во время которых Джин почти уничтожил Нама. Но, чтобы вернуть любимого, он не пожалел собственной крови. Видимо, перья больше не помогали. И теперь, наверняка, Джин избегает Намджуна по причине, что может в порыве страсти разрушить вместилище души. И тогда его хозяин станет «неприкаянной душой».
А что будет со всеми, кого он создал? В лучшем случае, они погибнут. Но есть ещё вариант: не связанные иерархией, создатели после гибели старшего уничтожат в этом мире сначала всех слабых, а потом и друг друга. Только холодная кровь Намджуна зачастую способна остановить множество бед. Вот и мечутся бессмертные со своей любовью неизбывной.
А сейчас Джин, кажется, влюбляется в Тэхёна. И его мальчик, теперь уже мужчина, в огромной опасности. Сколько будут помогать ему перья? Когда Джин переступит грань? Сколько у них времени? Чон со злостью смотрит в сторону Намджуна. Хотя он и не видит главного, но знает, что тот рядом и тоже не спит, сверля взглядом дырки в двери. Почему он до сих пор не призвал создателей? Да потому что он видел всю их игру. Вот только теперь игры позади, пора всем это понять!
***
На закате Хосок снимает чары. Вампиры пока не могут уйти, но им этого и не надо: каждый бросается в комнату возлюбленного. Джин пару часов назад вернулся к себе, но Тэхён до сих пор так и не вышел. Вбежав в его комнату, Чонгук явно чувствует сладкий запах крови. И это не капля, не единичная ранка. Этот запах впитался в стены и пол, не позволяя забыть, что недавно они были улиты живительной влагой!
Сам Тэхён лежит в постели — бледный и строгий. Он сурово смотрит на незваного гостя и требует:
— Уходи!
Чонгук не слушает. Он подходит к ложу больного и встаёт рядом с ним на колени. Тэхён обязан это услышать! От этого зависит его жизнь.
— Тэхён, я люблю тебя, — начинает Чонгук свою речь. — Любил тебя и искал все эти долгие годы. Я смиренно выполнял условие, поставленное Джином. Я помогал Наму усмирить недовольных, лишь бы ты, мой мальчик, был в безопасности. И я не переставал искать тебя и верить в то, что ты вернёшься. И ты вернулся ко мне, в конце концов!
Тэхён медленно качает головой из стороны в сторону. Его бледные губы, наконец, размыкаются, и Чон слышит ужасное:
— Не к тебе, мертвец, а за тобой. Десять лет закончились, пришло время воевать! И в этот раз пощады от меня не жди. И забудь про того ребёнка, которым я был — его больше нет. В моей жизни теперь другие приоритеты, ты должен был это понять, находясь в плену. Мне не интересно просто убить тебя. Я хочу войну. С болью и кровью!
***
А возле руин храма снова стоит незнакомец и большая толпа внимательно слушает его пламенные речи:
— Ваш местный кровосос хорошо защищён, вы все это знаете. Его не поймать ночью, не найти днём. Но у каждой твари есть своя слабость! У вашего вампира — это мальчишка, которого сам Чон называет своим воспитанником. На самом же деле этот пацан значит для мертвеца больше, чем весь его дохлый гарем! Поймать мальчишку — и полдела сделано! Чон прибежит по первому зову его крови, а если дать ему понять, что от его смирения зависит жизнь мальчишки, он будет делать всё, что ему прикажешь!
Из толпы раздался недовольный возглас:
— Ты не из наших мест, поэтому не знаешь, что пацан лет десять, как сбежал от Чона! Сначала в этот храм, а потом и вовсе пропал. И мертвец ищет его, поэтому можно уверенно говорить, что его нет в гареме.
Незнакомец только улыбается, и все вдруг видят, насколько знакома им эта улыбка! Вот только никак не вспомнить, откуда? Но когда он начинает говорить, сомнения отступают:
— Я знаю, где мальчик. Недавно тут поселились четверо. Совсем недалеко. Многие из вас могли видеть их в таверне. С тех пор мальчик резко изменился и сильно возмужал. А ещё он стал непокорным, постоянно покидает защищённый дом в одиночку не только днём, но и ночью. Так что, зная это, осталось лишь подстеречь его и схватить!
— Я могу сторожить его по ночам! — начали вызываться добровольцы.
— А я днём.
— И я ночью.
Незнакомец улыбался. Любую цель можно достичь, не пошевелив ни единым пальцем! Нужно просто создать идею и правильно её преподнести. Обязательно найдутся адепты, которые подадут вам вашу мечту на блюдечке с голубой каёмочкой, свято веря в то, что у них с вами — общая цель! Наивные глупцы!
***
Чимин тихо сидел в саду. Он не хотел возвращаться в дом, не хотел видеть того, во что они превратились. Но вот вернулись Хосок с Ми Сук, привычно переругиваясь. Парень нёс огромную корзину с провизией, а женщина шла рядом с каким-то свёртком. Чимин прислушался к ругани. Эти двое стали в этом доме чем-то вроде цирка, который остался в их жизни. Ми Сук мелодично ворчала:
— Чон Хосок, если тебе некуда тратить деньги, найди порядочную девушку и женись! Она подарит тебе кучу детишек, и твои сбережения моментом разлетятся! Я вполне могла бы обойтись без нового наряда и украшений! В моём возрасте это вовсе не обязательно! Ведь я, вполне возможно, вскоре стану бабушкой. Кстати, тогда мне этот наряд и пригодится!
— Ми Сук, не хочу тебя огорчать, но ни твой сын, ни мой потомок не сумеют произвести потомство! — возражает ей ведьмоборотень.
— Это почему же, позволь тебя спросить? Нет, про твоего, как раз, всё ясно — мёртвые не плодятся. Но при чём тут мой сын? Он живой, к тому же теперь ведьмак. Да его любая девушка примет с радостью! — хвастается Ми Сук.
Но Хосок тут же останавливает её:
— Вот только твоему сыну девушки не интересны! Неужели ты не поняла, глупая девчонка, что твой мальчишка пошёл в своего папашу? А он всю жизнь и после неё любил одного мужчину! Всё хотел спросить тебя, когда ты зачинала от него Тэхёна, как он тебя называл?
Женщина сильно смутилась. Это прошлое, которого она так стыдилась, постоянно её преследует! И что с этим делать, она просто не понимает. На волне внезапной обиды она выпаливает:
— Не смей ставить мне в вину мою любовь, полузверь! Тебе этого не понять! Я выросла в иллюзии, что этот мужчина создан для меня, а я для него. Меня с розовых ногтей готовили ему в наложницы. А теперь я пожинаю плоды своего позора!
Когда мне велели зачать от него любым способом, я не придумала ничего лучше, как выпить приворотное зелье и подставить вампиру свою шею. У меня была всего одна попытка, и той ночью я выложилась по-полной, в то время, как мужчина даже имени моего не знал и лица не видел!
А я всё сделала, как мне было велено: стала наложницей, зачала, выносила, родила и любила своё дитя, не понимая, какого монстра создала! А потом… Зачем я тебе это говорю? Всё равно ты не поймёшь!
И женщина убежала в дом, оставив ведьмоборотня во дворе. Тот стоял, как громом поражённый. Он знал, что есть сообщества, в которых воспитывают ведьм-сирот для определённых миссий. Такие дети не бывают на собраниях. Вся их жизнь посвящена лишь одной миссии. Вот, значит, как Ми Сук узнала о Намджуне! Какой-то клан взял на себя полномочия — воплотить пророчество в жизнь, а она оказалась их орудием! Бедная девочка!
Чимин, став случайным свидетелем подобного откровения, затаился и постарался ничем себя не выдать. Он тихо сидел среди цветов и ждал, пока Хосок отморозится и побежит догонять свою зазнобу. От запаха цветов и разлетающейся в вечерней прохладе пыльцы у юноши кружилась голова. Каждое событие этого дня было таким серьёзным и важным, что ему очень хотелось, но никак не получалось перестать об этом думать.
Поэтому ведьмак упустил момент, когда скрылся Чон. Но стоило ему выползти из своего ароматного убежища, как на него тут же наскочил Юнги, шипя и брызгая в него слюнями. Глядя на разъярённого пастора, Чимин мог думать только о том, что нестерпимо хочет пить. А этот расточитель так бездумно распыляет влагу! Однако когда он осознал, что в своём шипении старается донести до него Мин, Пак почувствовал себя бездонным колодцем, пересохшим столетия назад!
Юнги шипел:
— Как ты посмел, Пак Чимин, бросить меня? Я остался один в ту самую минуту, когда фантазия настолько сильна и греховна, что только реальность способно усмирить её! Я уверен, практически знаю, что мне не понравилось бы то, что мы хотели с тобой сотворить, но ты сбежал, и мысли, пришедшие в мою голову, разукрасили эту ситуацию красками соблазна! Немедленно! Я просто требую, чтобы ты завершил начатое!
Чимин растерялся и начал бормотать, отступая от пастора, как от взбесившегося кошака:
— Но Юнги, это ведь ты не проявил инициативы. А я так не могу. Мне нужно понимать, хочешь ты этого или просто смирился…
— Ах, так ты хочешь быть уверенным? Ну, так держи!
И Мин бросился Паку на шею, вцепился пальцами в его плечи, просунул в рот язык и принялся тыкать им, куда попало, причиняя юному ведьмаку почти боль. С ума он сошёл, что ли? Чимин отстранил агрессора и спросил:
— Пастор, ты чего, решил со мной устроить бои языками? Не надо, прошу! Я так не умею!
Мин вдруг сник. И тихо сказал:
— А я никак не умею, Чимин. Я воспитывался в монастыре, где каждое воскресенье мы ходили к духовнику и рассказывали про любое дело и даже мысли. А он потом выдавал нам наказание на неделю, чтобы замолить грехи. При этом говорить о хороших делах было нельзя, иначе не зачтётся.
А теперь скажи мне, юноша, что я могу предложить тебе? Никогда я не знал ласки матери. Ни одна женщина не смела приблизиться ко мне, ведь я не просто монах, а из ордена инквизиторов, чья главная задача — искоренять грехи, особенно похоть. Чимин, я не умею любить. Я не знаю, как это? Никто ни разу не обнимал меня до тебя!
Юноша внимательно слушал, понимая, что невольно получает вторую исповедь за вечер! Не до фига ли ему одному?
Пак посмотрел на священника. Тот его, Чимина, стараниями почти пришёл в себя. Джин выделил ему одно из своих одеяний — длинное и белое, оно было велико священнику, делало его таким хрупким и беззащитным, что Паку опять захотелось прижать его к себе и спрятать от всего мира в объятиях. Он так и сделал, притянув к себе покорного пастора.
— Юнги, я научу тебя. Только ты должен забыть всё, что тебе внушали долгие годы. Просто отдайся своим чувствам.
— Я попробую, — прошептал Мин в плечо ведьмаку.
И тут же замер, потому что из окна, под которым они стояли, раздались голоса. Это были Нам и Джин. Чимин, не желая в третий раз за вечер стать свидетелем очередного откровения, уволок Юнги в свою комнату.
***
Намджун, вбежав в в комнату Джина, резко затормозил. Джин стоял у окна, расправив крылья. Нам схватился за грудь, стараясь удержать душу, которая сама рвалась к этому Собирателю. Но он сейчас должен переступить через свой страх, чтобы прояснить, наконец, что между ними происходит? Джин, не оборачиваясь, попросил:
— Уходи, Нам. Мне больно видеть тебя.
Но Джун устал бегать от проблем. За ночи плена он сумел понять одно — Собиратель до сих пор что-то испытывает к нему! Иначе не было бы этого спектакля для двух зрителей! Но то, что произошло сегодня, выбивалось из общей программы. И ему, Джуну, нужны объяснения! Но сначала он даст свои.
— Джин, я пришёл просить прощения. Я понимаю твою боль. Но, поверь, я тогда сам был обманут! Я просто вышел на охоту, и мне попалась юная ведьма. Ты знаешь, что моя диета предполагает молодую здоровую кровь. А у Ми Сук она была чистой и свежей. Я не устоял и укусил её! Кто же знал, что эта мерзавка напилась приворотного зелья?
Я очнулся ближе к утру уверенный, что провёл ночь… с тобой, Джин. Я был счастлив, хотя погибал от трёх заклятий. Их снял с меня Хосок. Не смотри так, я упросил его скрыть от тебя правду. Я не запомнил девушку, не признал бы её, не посмотри она на меня с виной. Я не признавал в Тэхёне сына, потому что не знал, что меня подвергли заклятию на крови оборотня.
Джин, я виноват перед тобой ровно в той мере, что оказался частью чьих-то планов. Но ты сегодня, мой дорогой, перешёл границы. Ты использовал для Тэхёна перо?
— Да, Джун. Так получилось, — глухо ответил Джин, с гримасой боли убирая крылья.
Это Нам тоже помнил!
— Как же так, Джин? Неужели между нами больше ничего нет?
Джин внезапно опять распахивает крылья и резко поворачивается к Джуну.
— Не смей говорить о том, чего не понимаешь, мертвец! Я потерял контроль! И Тэхён, твой сын, принял на себя все мои эмоции. Он не просто усмирил меня. Мальчик пожертвовал собой!
— Джин, теперь ты… любишь его? Вы с ним вместе?
Джин злобно посмотрел на вампира и процедил:
— Оставь свои больные фантазии, Нам! Тэхён никогда и никому не позволит осквернить своё ложе, кроме одного. И это не я, успокойся!
***
Тэхён с трудом встаёт с постели. Хотя они с Джином всё убрали, но от вампиров этого не скроешь. Он много думал, пока приходил в себя. Их план не работает, а жертвы уже имеются. И Тэ сейчас думает не о себе. Джин за короткое время лишился двух перьев. В последнее время ему так мало дают заданий, что силу ему пополнять нечем.
Кто и как это всё распределяет, Сокджин не знает, но он не раз сталкивался с тем, что ему приходится забирать души, которые должны были исполнить многое, но им не позволили. Тэ — тот, чьи планы самые грандиозные. И об этом знают слишком многие.
Именно поэтому они с Джином ежевечерне разрабатывали правила ведения боя с Собирателем за душу. Затем Тэ шёл к Хосоку и усмирял его оборотня. А потом, на остатках сил, они с Чимином учились: Тэхён отнимать, а Чимин удерживать магию. Тэхён был уверен, что только так он сумеет выстоять в том деле, в которое ввязался.
Джин потерялся, теперь вся надежда только на него. Больше у Тэхёна не будет за спиной его крыльев. А если будут, то не факт, что они не пронзят его! Что-то сломалось в их Собирателе.
Тэ снова вышел в сад через окно, и вдруг замер. Он услышал слова Намджуна, которые перевернули его сознание. Древний говорил, видимо, отвечая на вопрос Джина:
— Прости, я не знал ваших планов, поэтому помог ему. Любовь не сработает, я подавил в нём эту эмоцию, когда ты забрал мальчишку. Иначе Чон не пережил бы разлуки и развоплотился. А я, понимаешь ли, привык, что из его гарема в этот мир приходит огромное количество отличных идей! Ты ведь в курсе, что у него там настоящий «розарий» лучших из лучших в своём ремесле? Поэтому я спас его тогда.
Когда он перед тобой начал запускать сердце, я снова подавил его, и ревность перестала работать. Ищите другой путь, затейники. Тэхён наверняка может что-то придумать. Достаточно посмотреть, как его мама изводит нашего Хосечку! Такие гены не погибают. Я уверен, что все планы, что вы настроили, придумал он. Ты ведь слишком открытый, чтобы плести интриги.
Джин тихо вздохнул и ответил:
— Ты прав. Но какие ещё эмоции могут заставить забиться мёртвое сердце?
— Страх, дорогой. То, что мы мёртвые, не значит, что нас ничто не пугает. Пугает, ещё и как! Только у каждого свой страх. Мой — что ты меня разлюбишь.
И Тэхён явственно услышал звуки поцелуев. И не тех, что они издавали с Джином, прижимая к губам ладони, а самые настоящие, которые запомнились Тэхёну. Которые он почувствовал в глубоком подземелье замка Чона.
Тэхён рванул к калитке. Такой длинный день! Такие сложные вопросы нужно обдумать! Ему надо уйти подальше, пока Чонгук не может выйти и догнать его. Скрыться, чтобы подумать и придумать. Решить проблему так, чтобы Джин не плакал, снова теряя перья! Парень прорвал защиту, выбрался на улицу и не заметил, как к нему подбираются сразу несколько теней.
