Тьма во тьме

      Чонгук видел через окно, как Тэхён выходит из-под надëжной защиты, выставленной Хосоком, а со всех сторон к нему стремятся странные тени. Тусклые лучи солнца ещё окрашивали малиновое пространство, поэтому вампир заметался в панике.       — Собиратель! — кричит он. — Тэ в опасности, помогай!       Но на его крик прибегают Юнги и Чимин. Ведьмак держит пастора за руку, тот растерян так, что его бледная кожа начинает светиться. Человек испуганно смотрит в окно, потому что понимает, в какой опасности сейчас находится его друг! Юнги вдруг освобождает руку и направляется к выходу.       Ведьмак оторопело смотрит тому вслед, но лишь секунду. Затем начинает снимать защиту, рискуя их безопасностью. Но он верит! Когда пастор Юнги в белых широких одеждах подходит к калитке, словно ангел, спустившийся с Небес, тени замирают.       Пастор зовёт:       — Тэхён, сын мой, я достаточно окреп, чтобы сходить вместе с тобой к храму. Дай мне твою руку, я обопрусь.       Тэхён с удивлением оглядывается на Юнги, но тут же подмечает то, что упустил, пока мысленно метался в иллюзиях: со всех сторон на него надвигаются тени, и эти люди пришли не просто пожелать ему сладких снов! Тэхён притормаживает, подставляет пастору локоть, и они вместе очень медленно идут к храму. Мин, не понижая голоса, начинает рассказывать:       — Я знаю, многие считают, что это я сжëг храм, чтобы его не осквернили. И отчасти это правда, — почти шепчет он последнюю фразу. Затем его голос снова звучит нормально: — Но ведь ты меня знаешь, я ценю жизнь, которую мне подарили. И я проживу её, какие бы испытания не были мне ниспосланы.       Мне всегда казалось, что я хороший пастор, и у меня просто не может быть врагов. Но я понял, что ошибался, когда оказался запертым в горящем храме…       Юнги говорит и говорит свою версию для посторонних слушателей, в которой он, скорее всего, не уследил за свечами, ведь после него, Тэхëна, ему больше никто не помогал, и всё приходится делать самому, а годы не те, и сил хватает не на всё. Но сам Тэ уже видит отрывок из жизни пастора, как всё было на самом деле…       … Юнги долго сидит и думает, как ему избежать той ловушки, в которой он оказался? С одной стороны, он согласен с Чоном, но мальчишки настырно таскаются к нему и требуют узаконить свои немыслимые отношения! И слова Чонгука вдруг кажутся ему выходом! Пастор решает сжечь храм и под шумок свалить в какой-нибудь монастырь с наистрожайшими правилами, чтобы никаких мыслей, кроме «не сдохнуть до утра!» не оставалось в голове!       Перед уходом пастор щедро полил храм лампадным маслом, взял одну из свечей, перекинул через плечо узел с необходимыми вещичками и двинулся к выходу, по пути старательно рассаживая весëлые огоньки от свечки на все поверхности храма. Лишь когда он дошëл до двери, то в ужасе осознал, что стоит в охваченном неудержимым пламенем храме с запертыми снаружи дверями. До окон не добраться, запасной выход наверняка так же заперт. Осталось лишь каяться и молиться!       Юнги понимал, какой грех совершил: он сжëг оплот надежд для многих грешников лишь потому, что не желал терять того, кого выбрало его испорченное сердце, а не потому, что ратовал за очищение мира от грехов! Упав на колени, он стал молиться и каяться.       И уже на грани потери сознания несчастный увидел, как к нему спускается ангел с белоснежными крыльями. Он заплакал от счастья! Когда же вскоре прибыл ангел с чёрными крыльями, и душа пастора, смирившись, приняла свою печальную участь.       Однако очнулся он всё-таки в Раю: рядом ним оказались те, кого он когда-то полюбил — мальчик, что заменил ему младшего брата, и тот, кого выбрало сердце Мина. Его окружили заботой, вылечили. Даже дали надежду на то, что его чувство взаимно.       Но что будет дальше? Как ему жить теперь? Он что, всерьёз думал, что так и проживëт остаток своих дней, не вылезая из кровати ведьмака? Неужели, поддавшись требованиям греховной плоти он готов погубить свою душу? Предназначение инквизитора — искоренять грехи, а не плодить их!       Последние мысли сильно удивили Тэхëна. А он-то, дурачок, надеялся, что Мин всё понял и принял! А тут снова бунт, стоит Чимину отойти на пять шагов! Тэхён сосредоточился и наглейшим образом грабанул Пака на расстоянии. Он теперь это может, а вот Чиму придëтся бежать к нему! И через пару минут Тэхён удовлетворëнно уловил мощный топот. Ведьмак догнал их и предложил:       — Позвольте и мне помочь Вам, пастор! — сказал он достаточно громко, а затем прошипел: — Быстро вернул!       И Тэхён, нагло смеясь другу прямо в лицо, «быстро вернул» ему магию. Юнги печально вздохнул. Он только хотел было сбежать от своего чувства, так нет! Снова эти двое приносят ему сплошные тревоги и искушения!       Когда друзья прибывают на развалины храма, Тэхён снова удивляется: с момента пожара прошло почти десять дней, но ни один прихожанин даже не попытался расчистить руины, чтобы посмотреть, можно ли что-то спасти? Он смело двинулся к развалинам и принялся за разборку. К нему так же уверенно присоединился Чимин. Пастор, чтобы не испачкать белоснежную одежду, снял её, сложил аккуратно в сторонке и, оставшись в нижних одеждах, принялся помогать двум друзьям. Те, кто крался за ними в сгущающейся темноте, стали выходить в призрачный лунный свет и помогать троим работникам.       Захлопали кожистые крылья, и к ним присоединились вампиры, которых призвал Чон, а потом и Намджун. Сокджин так же прибыл к храму. Он, не обращая внимания на сажу, разбирал вещи, которые могли бы ещё послужить, прямо в своих светло-зелëных одеждах.       Когда горизонт начал опасно светлеть, огромная стая вампиров снялась от храма, и кровопийцы разлетелись в разные стороны. На пожарище остались те, кто не боялся солнца. Люди, прибывшие наказать и покарать, вдруг поняли, насколько сильно они ошибались! Те, кого они боялись и винили во всех своих проблемах, разобрали за одну ночь руины их храма, приготовили материалы, из которых его можно починить. И всё это было сделано без лишних вопросов и споров.       А главное, все поняли, что кровососы запросто могут войти в храм! И если они не трогают людей на его территории, то это — их личный выбор, а не страх! Юноша, которого они желали захватить и использовать, сделал больше всех: он делал сам, поддерживал других, помогал, успокаивал. Заботился об их пасторе, который, не рассчитав сил, едва не упал в обморок. Попросил своего друга-воина вернуть его домой, чтобы тот отдохнул. Домой люди возвращались со странным чувством, что где-то их обманули!       Тэхён же остался возле храма. Он побрëл вдоль надгробий, пытаясь привести мысли в порядок. Они всю ночь трудились с Чонгуком плечом к плечу. Пару раз юноша заметил, как скривился вампир, когда ему случайно (а может, и нет!) кто-то брызнул на спину святой водой. Тэ знал, что этого не видно под одеждой, но на коже вампира сейчас огромные болезненные язвы, которые не затянутся даже после приëма живительной крови. Несколько лун эти язвы будут разъедать его мëртвую плоть, причиняя вполне ощутимые страдания! И юноша мечтал помочь ему!       Но теперь нужно было идти другим путём. Тэхён брëл по тропинке в предрассветном тумане, когда к нему подошëл незнакомец и поинтересовался:       — Почему ты помогаешь этим людям? Ты же видел, что они пришли похитить тебя.       — Вопрос тут в другом: зачем я тебе, мистер Чон? — глухо спросил Тэхён.       Хотя ответ был очевиден. Однако не для того юноша столько лет тренировался, чтобы сдаться почти в конце пути! Этот старый ведьмак хитëр и опасен. Но кто сказал, что сам он — милый и добрый? Тэ резко обернулся и различил на руках древнего ведьмака несколько заклинаний. Уцепившись за них, Тэ вырвал из Чона магию, как сорняки за стебель со всеми глубинными корнями! Тот упал, не ожидая нападения. Но вскоре пришёл в себя, и сарказм к нему вернулся.       — Вот, значит, зачем тебя прятали! — наигранно возмутился отец Чонгука. — Ты стал могучим! И почему я не прикончил тебя ещё тогда, когда понял, что мой сын влюбился? Хотя я понял это, когда ты пропал, поэтому мне простительно. Но ты теперь, кажется, стремишься запустить его сердце? Неверные ходы делаешь, мальчик! Страх…       — Я знаю, — перебил его Тэхён. — Теперь понятно, зачем тебе я. Но сама цель — убить меня. И как ты потом объяснишь это сыну?       Ведьмак насмешливо посмотрел на юношу и сказал:       — У меня есть одно волшебное правило: я никогда и ничего не делаю своими руками! И если ты немного подумаешь, то очень скоро сообразишь, кто тебя убьёт, и что потом будет делать Чонгук?       Тэхён присел на низкий холмик, под которым покоилось чьë-то тело и снова задумался. Он уже знал от Хосока и Сокджина, что Чоны одержимы идеей продолжения своего славного рода ведьмаков. Чонгук — последний в роду. Но это не так! Хосок и мистер Чон так же живые представители этого рода! Что мешает им? Он глухо говорит:       — Уходите, мистер Чон! Мне нечего вам сказать. Я никому не позволю нарушить свои планы. А вы, чем принуждать сына, продолжили бы свой род сами!       Ведьмак только головой покачал.       — Есть ограничения, Тэхён. Спроси у Хосока, что ему мешает расплодиться до бесконечности?       Мистер Чон уходит с кладбища, притормозив у очень старого надгробия. Когда Тэхён уходит, повторив его путь, он видит полустëртую надпись: «… Чон… жена, мать». Тэхён ухмыльнулся. Могила матери Чонгука вполне могла быть той причиной, по которой ни один вампир в этой местности не нападал на людей на «святой земле».

***

      Чимин практически утащил пастора домой. Тот бурчал и трепыхался, стараясь вырваться из крепких объятий ведьмака. Пару раз он даже ругнулся:       — Отпусти меня немедленно, блудник и соблазнитель! Я не желаю быть к тебе так близко! Ты меня смущаешь и искушаешь!       Чимин, нахмурившийся при первых словах пастора, на последних уже довольно лыбился. Всё же он на верном пути! Придя домой, Пак принëс воды, усадил Мина в бочку, залез в неё сам и старательно отмыл их обоих от сажи. При этом он старался не «искушать» пастора, не трогать его там, где хотелось, не показывать лишний раз, как сильно он сам заинтересован в ситуации.       Однако то и дело их тела, находясь в узком пространстве, натыкались друг на друга. И Чимин с удовольствием отметил, что пастора всё это волнует не меньше, чем его самого! Затем он вышел из бочки сам и помог выбраться Юнги. Тот, запутавшись в ногах и полотне для обтирания, свалился прямо в объятия Паку. Голова священника прижалась к плечу Пака, рука непроизвольно зацепилась за крепкую шею. От безысходности Юнги прикрыл глаза и прошептал:       — Я больше не в состоянии противостоять. Я грешник, это факт!       Чимин усмехнулся, отнëс Мина в кровать и сказал:       — Мне не нужно смирение. Не забывай этого, священник. Пока ты сам меня не пожелаешь, я не притронусь к тебе. Только, пастор… Есть одно «но» — у всего есть срок! Я влюблëн больше десяти лет. И я боюсь, что пик ожидания уже пройден…       И ведьмак вышел из комнаты. Он пошёл искать Хосока, который, ясное дело, крутился на кухне, «следя, чтобы эта ведьма им ничего не подсунула!» Чимин улыбнулся. Эти двое обманывают только друг друга! Ми Сук в новом платье и с милыми украшениями в волосах и на руках, выглядела моложе и ещё красивее. Женщина вовсю флиртовала с ведьмоборотнем, маскируя свою заинтересованность под сарказм. Хосок злился, но не уходил, то и дело оглашая кухню возгласами типа: «малявка», «соплячка», «шмакодявка». Женщина не уступала, обзывая древнего мага фокусником, питомцем и плутом. Чимин встрял в их «содержательную» беседу со словами:       — Хосок, как старший и опытный, подскажи мне, что делать, если человек, который тебе нравится, тоже, вроде бы, отвечает тебе симпатией, но говорит всё так, словно ты придурок. Делает так, что сам начинаешь в себе сомневаться! Что ты делаешь в таком случае?       Хосок многозначительно посмотрел на ведьму и сказал:       — Я в таких ситуациях не был и быть не собираюсь! Если мне кто-то нравится, я говорю прямо, чтобы сразу всё выяснить и не страдать ерундой! Если это взаимно — отлично! Нет — свободна! Я считаю так! — гордо заявил ведьмоборотень.       Ми Сук хмыкнула и сказала, словно сама себе:       — И выглядит, как ребёнок, и ведëт себя, как дитя! Чимин, мальчик мой, идëм в сад, поможешь мне нарезать пряных трав. И там я поделюсь с тобой своими соображениями. А ты потом решишь, что тебе делать дальше.       В этот момент в комнату вбежал Тэхён и попросил:       — Хосок, мне нужна твоя помощь!       — Да, чтоб вас! — зарычал Чон, наблюдая, как мерзавка уводит юного ведьмака под руку в сад.       Да что она такое творит? Вытаращилась на него своими глазищами! Мальчишка ведь может и влюбиться! Но Тэхён уже дëргал его за рукав:       — Хосок, почему ты не стремишься продолжить свой род? Что у вас за проблема с деторождением?       Хосок оторвался от окна и с грустью посмотрел на Тэхëна.       — Понимаешь, мой мальчик, жизнь ведьмаков слишком длинная. В какой-то момент природа отнимает у нас возможность продолжать свой род. И тут есть всего два варианта, и ни один не даëт гарантии, что появятся дети с даром.       — Какие, Хос? — требует ответа Тэ.       Ведьмоборотень наливает чай себе и юному другу и предлагает присесть.       — Разговор будет долгим. Если брать во внимание, что мне уже восемь тысяч человеческих лет, то представь себе, сколько у меня могло бы быть детей, не будь у меня никаких ограничений! Но этот мир создан для людей. Мы должны их направлять, помогать, исправлять, что в мире ломается. Нас не должно быть много. Но и род наш должен продолжаться, ведь когда-то и я состарюсь и умру. Это, конечно, будет не скоро, но всё же случится обязательно. К тому же мы часто теряемся среди людей и других существ.       Так вот, чтобы род не прерывался, ведьмы придумали два способа решения проблемы. Первый: ведьмак (или ведьма) отдаëт свою магию избраннику на пару сотен лет. Всё это время избранник должен беречь твою магию и поддерживать тебя своей. Затем ты снова забираешь свою магию, и то же самое проделываешь со своим избранником. А потом можно пробовать делать детей. Но не факт, что будут способные, а не простые люди. Кстати, иногда вот так ведьмы и теряются. Один забирает силы другого и не возвращает. Поэтому нужно искать того, кому ты сможешь полностью доверять в течение нескольких сотен лет.       Когда ведьма зачинает с человеком, шансов, что родится одарённое дитя больше, чем если ведьмак сходится с женщиной. Наверное, так придумано для того, чтобы дети не пострадали. Мать с даром будет беречь дитя с даром. А отец… Он может и уйти. Хотя, твоя мать — чистейшее исключение из правил!       Хосок опять вздыхает, словно говоря: безнадëжная ситуация! Но Тэхён не унимается:       — Ты сказал, что есть два способа! Какой второй?       Хосок краснеет так, что Тэ бежит за водой. Старший залпом выпивает полную кружку и ещё тише говорит:       — Есть такой обряд. Нужно обмануть природу. На время притвориться не тем, кто ты есть на самом деле. Тут всё происходит быстрее, меньше рисков быть ограбленным, потому что твоя магия остаëтся с тобой, но есть нюанс: ты должен сменить пол и прожить полноценную жизнь нового человека. То есть, уже не получится бегать за девушками, придëтся отдаваться мужчине и принимать все «плюшки» противоположного пола! Зато потом ты можешь опять начать плодиться и размножаться. Я правда, не знаю, как это работает. Это всё только теория, на практику никто ни разу не согласился. Поэтому, Тэ, я точно ничего не знаю о втором методе, вот и молчу.       По мере того, как Хосок рассказывал ему о ведьминских особенностях, Тэхён всё больше светлел лицом. Теперь он был уверен, что знает, что нужно делать! Тэ пошëл к старшему другу, постучал в его дверь. Джин бочком выполз из двери и покраснел так, что Тэ опять чуть не сорвался за водой. Однако Джин сразу взял себя в руки и спросил:       — Ты опять что-то придумал, мальчик?       — Да, Джин, страх нам в помощь! Этой ночью и начнëм! — и Тэхён, прислонившись почти к уху Собирателя, прошептал ему свой новый план.       Джин только ладони к губам прижал, но всё равно кивал. В гостиной у Тэхёна произошëл очень неприятный разговор, который почти выбил его из колеи. После него Тэхён, ничего не замечая, пошёл в свою комнату. Как ни странно, в ней было очень темно, несмотря на хорошо просветлевшее раннее утро. Ну и хорошо! Он слишком устал этой ночью! Тэхён наощупь добрался до своей кровати, плюхнулся в неё и чуть не заорал: в его постели лежал мертвец.

***

      Юнги метался по комнате, решая новую загадку. Вот что это может значить: «срок» и «пик ожидания»? Неужели это намëк на то, что Чимин слишком долго его ждëт? Так ведь и он ждёт его не меньше! У его чувств тоже есть срок? Мин прислушался к себе: в груди томно сжималось ожидание и страх, что всё напрасно. Сердце так и билось при мысли, что ему нужно что-то решать и делать. А вдруг он уже опоздал?       Пастор вышел из комнаты и побрëл по дому. Его взгляд случайно скользнул в окно и в сад. То, что он там увидел, заставило его замереть на месте. Ми Сук, цепляясь за плечо Чимина грудью, что-то ворковала ему на ушко, от чего мальчик краснел и смущался! Гнездо разврата! Притон! Он ни на минуту не задержится в этом борделе! И Юнги выбежал из дома в калитку и помчался к храму.       Там уже вовсю трудились те, кто не помогал ночью. Увидев пастора живым, они радушно поприветствовали его. Мин попросил:       — Уважаемые, помогите мне сделать небольшую молельню и рядом с ней келью. Я должен продолжать службу, пока строится храм.       Прихожане одобрительно загудели, и к ночи у Юнги было место, где помолиться и поспать. Справив вечернюю службу, священник достал молитвы и разложил их во все углы. Теперь его дом — это настоящая крепость от любого, чья кровь не чиста!

***

      Джи сидел в своём неизменном кресле и наблюдал за каждым в этом доме. Он видел, как перед самым рассветом в дом вернулись вампиры. Джун, естественно, бросился в комнату Собирателя, а его Чонгук скрылся за дверью этого поганца! Через какое-то время заявился и он сам. О чëм-то долго говорил с зверолюдом, а теперь идёт к себе! Но Джи так просто не сдастся!       — Тэхён, — зовëт он парня, не позволяя открыть дверь. — Можно поговорить с тобой?       Тэхён соглашается без особой охоты и не скрывает этого. Он садится в кресло напротив и делает жест рукой, словно позволяя бывшему вампиру обратиться к себе. Ну и замашки у мелкого! Но Джи не до реверансов. Он начинает подрывать уверенность Тэхëна изнутри.       — Скажи, Тэхён, как ты относишься к тому, что Чонгук, освободившись от страха потерять тебя, снова начнёт пополнять свой гарем? Я видел, как он смотрел на твои шашни в первые дни. Но уже вчера, когда ты столь явно показал ему своё отношение, он почти не вспыхнул. Он переболел тобой, Тэхён, как и многими до тебя.       Я помню девушку. Мне тогда было около семидесяти лет. Она была прекрасной и отличной белошвейкой. Если ты видел чудесные вышивки на одеждах в виде царской лилии, то можешь поверить — это её рук дело. Такие узоры могла создавать лишь она! У Чона было несколько нарядов, которые девушка изготовила специально для него.       Но затем она поняла его сущность и принялась скрываться. Даже упросила отца выдать её замуж. Чонгук всего один раз пришёл к ней под окно после свадьбы. И, услышав страстные стоны, охладел к ней настолько, что бесценные одеяния раздарил своим любимчикам. Я тогда ещё входил в их число, и тоже получил великолепное красное одеяние!       Потом, когда мне было чуть за двести, в нашу местность забрëл художник. Он воровал души людей, не иначе, так похожи были портреты на свои оригиналы! Но юноша не был знаменит, и его работы почти не ценились. Зато каждого интересовала его красота! Парня начали приглашать на богатые вечеринки в качестве спутника то одного, то другого. И вскоре его репутация совсем погибла. Чонгук предложил ему стать частью своего гарема, но юноша испугался. Вскоре его нашли задушенным и с… В общем, он заболел сам и заразил многих других. Его казнили, как распутника. Чонгук вздохнул пару раз, и выбросил свой портрет, который художник создал для него и за который Чон единственный заплатил настоящую цену.       Таких примеров я могу приводить сотнями. Стоит Гуку понять, что человек, которым он заинтересовался, не достоин его, как он тут же теряет свой интерес. Ты повëл себя странно, связавшись с этими троими. Тэ, Чон распутник, но от того, кого он вожделеет, он требует верности и преданности.       Знаешь, кого ты убивал, когда бесчинствовал почти год десять лет назад? Тех, кто готов был предать Чонгука. Мальчик, ты был не судьёй, а палачом, проводившим его приговоры в исполнение.       Тэхён слушал, не перебивая. Каждое слово бывшего вампира больно ранило юношу прямо в сердце, но он твердил самому себе: «Всё это для тебя не новость! Ты не знал всех подробностей, но в общих чертах тебе было известно всё!» Он поднялся, показывая, что разговор окончен, и сказал:       — Спасибо за полезную информацию! В дальнейшем я обязательно всё учту! — и пошëл в свою комнату.       А Джи остался сидеть, кусая губы и недоумевая, кого он сильнее расстроил: мальчишку, который слушал его с каменным лицом или себя, столько лет существовавшего с этой болью?

***

      Наконец вернулись Чимин и Ми Сук. Они прошли в кухню, ведьмак оставил корзину с пряностями и пошёл в свою комнату. Она была пуста. Вот, значит, как решил пастор! Пак лёг на кровать и закрыл лицо руками. Вернуть священника будет сложно, но необходимо. Он только отдохнёт, и снова примется штурмовать эту крепость, полную нерастраченной любви!       Ми Сук оказалась намного полезнее Хосока. Она открыла ему множество тайн, которые, видимо, не знали его товарищи. Чимин обнял подушку, на которой ещё недавно лежал Юнги, и погрузился в желанный сон.       Тэхён лежал рядом с Чоном и боялся шевельнуться. Однако напряжение от близости со столь желанным существом было настолько сильным, что Тэхён начал возиться, поправляя внезапно тяжелеющий член. Он случайно задел локтем Чона, и тот, перевернувшись, схватил его поперёк талии и прижал к себе. Тэхён замер. Почти весь, потому что член-предатель принялся настырно дёргаться в сторону кровососа. Тэ специально придумывал для Гука отвратительные прозвища, пытаясь перевести свои мысли в другое русло, но в паху неумолимо ныло.       Когда его тело было полудетским, он был гораздо спокойнее. Или у него под боком не лежал тот, кого ему хотелось любить с самых ранних лет. Сначала, естественно, это было любовью ребёнка к родителю. Затем Гук стал для него старшим братом. Но по мере взросления происходили изменения в его, Тэхёна, отношениях. Джи помнит… Но и он, Тэхён, не забыл.       …Тэхён привык, что засыпая и просыпаясь он видит на своей кровати красивое неподвижное тело. Но однажды он проснулся один. Затем ещё раз. И ещё. Нет, Гук укладывал его каждый вечер, рассказывая интересные истории, однако утро встречало мальчика странной пустотой. Ему было десять. Возраст не так, чтобы совсем глупенький, но и далеко не умный. А уж любопытства там, хоть ложкой ешь!       И решил мальчик выследить, куда и когда исчезает Чонгук? Он притворился спящим. Чон встал и вышел. Мальчик, не обуваясь, двинулся за ним. Чонгук пошёл в башню, где у него была прекрасная комната, но Тэхён там был всего лишь пару раз. Чон тогда, смеясь, выталкивал любопытного малыша и грозился замуровать его в одной из стен. Но сегодня Тэхён крался за вампиром, а тот нёсся вверх, словно не замечая ничего вокруг. Когда Чонгук вошёл в комнату, их неё послышался сладкий девичий голос:       — Доброй ночи, господин.       — Доброй ночи, Ю На. Как спалось? Тебя никто не обижает? — спрашивал Чон, и в его голосе беспокойство смешивалось с нежностью.       — Нет, господин. Меня все встретили очень ласково. Джи пригласил в свою группу, узнав, что я умею танцевать и петь. Мы будем ставить для Вас представление. Но — тщ! — это огромный секрет! — и девушка рассмеялась нежно и звонко.       Тэхён осторожно приоткрыл дверь. В этот самый момент Чонгук прижал к себе девушку, нежно накрыл её губы своими, подхватил на руки и понёс в кровать. Там он начал раздевать постанывающую красотку, обнажая безупречное тело.       — Ты можешь станцевать для меня, Ю На? — спросил Чон.       И девушка принялась двигаться прямо не вставая с кровати. Она извивалась, прогибаясь в талии, опутывала Гука ногами, переворачивалась на живот и приподнимала бёдра, являя своему любовнику немыслимую картину страсти.       Тэхён, ничего не понимая, смотрел на то, как Чон, приспустив с себя штаны, достал член и начал оглаживать его, не забывая ласкать девушку другой рукой. Наконец она заметила, что Гук держит в руке, и приблизилась к нему. Она обхватил губами длинный чуть изогнутый ствол и вобрала его сразу на всю длину.       Мальчик сильно удивился, не понимая, как такое получилось? Рот у девушки был маленький, а член у Гука большой, но вот она носом ткнулась Чону в пупок, а её розовые губы потерялись в густых паховых волосах мужчины. И тут девушка начала стонать, а его друг рычать.       Тэхён сильно испугался, что она подавилась и откусывает член его другу. Он влетел в комнату, оттолкнул девушку от Гука и обеспокоенно оглядел его член. Всё было на месте и в порядке, кроме одного: Гук смотрел на него совершенно обалдевшими глазами. И он был сильно недоволен.       — Тэ, почему ты здесь? Почему не спишь?       — А почему ты здесь? И что делает эта девушка с тобой? Она чуть не съела… — Тэхён с ненавистью посмотрел на забившуюся под одеяло девушку.       Лицо её было потерянным. Она спросила:       — Господин, кто это?       — Это мой воспитанник. Держись от него подальше! К тому же он сейчас же идёт спать. Тэхён, я дважды повторять не буду!       Это было впервые, когда Чонгук говорил с ним так сурово. Мальчишка выбежал из комнаты и понёсся в свою. Он забежал, закрыл дверь. Подумав, пододвинул к ней кресло и накидал на него подушек, сотворив некое подобие баррикады. Потом упал в свою постель и почему-то плакал остаток ночи!       На следующий день, когда к нему пришёл учитель, мальчик подробно расспросил его о том, что видел ночью. Учитель, смущаясь, рассказал ему, что это такие игры между взрослыми людьми, которые приносят им удовольствия.       — Но я тоже хочу играть! — возмутился мальчик.       — Тэхён, когда ты станешь взрослым, ты обязательно будешь играть в эту игру. Но пока что давай ещё раз повторим, какие реки впадают в какие моря.       — Зачем мне это знать, учитель? Я хочу понимать то, что так радует моего друга. И я уверен, что ему плевать, какая река куда течёт!       С тех пор прошло много лет, Тэхён в курсе, что есть ещё уйма вещей, которые радуют Гука. Но тот самый первый раз до сих пор терзает его душу. Он снова шевельнулся, и Чонгук шепнул:       — Тэхён, прости, что мешаю тебе отдыхать, но я не смог бы добраться до дома. Кто-то поранил меня. Я даже летать не могу…       Тэхён потрогал спину Чона и почувствовал под руками отвратительные раны. Он быстро зажëг свечу и даже отшатнулся от увиденного: плоть была поражена так сильно, что в некоторых местах просвечивали даже кости, которые тоже были словно повреждены. Ким бросился в гостиную. Джи сидел там же, где оставил его Тэхён.       — Джи, — схватил Тэхён вампира за руку. — Срочно нужна твоя кровь, идëм! Чон голоден, а его облили святой водой! Накорми его, Джи!       Тот вбежал в комнату, схватил нож для разрезания писем, вскрыл себе вену и подставил Чонгуку. Тот начал было пить, но вдруг его стало тошнить.       — Что за дрянь? — рычал Чонгук. — Уйди, Джи! Твоя кровь отвратительная!       Джи с ужасом посмотрел на своего хозяина, затем с ненавистью на Тэхёна и выбежал из дома. А Тэхён бросился к Джину.       — Джин, позови Нама! Гук умирает!       На крик прибежал Хосок, набросил на дом заклинание сумрака, и Намджун вышел. Следом за ним выбрался бледный Джин. Он шëл, прикрывая шею рукой. Тэ поддержал друга, и тот тихо сказал:       — Джуна тоже облили. Я не сразу понял. А он молчал, пока не стало совсем плохо. Пришлось дать ему мою кровь. Надеюсь, Чонгуку можно помочь!       Тэхён, чуть не плача, говорит:       — Мы же им помогали, Джин. За что они так с нами?       Джин покачал головой, словно тоже не находя ответа, и они вместе вошли в комнату Тэхëна. Нам опять поил подопечного кровью. Тот не поправится от мëртвой крови, но процесс распада должен прекратиться. А ещё Гуку нужна живая кровь и срочно. В комнату вошла Ми Сук. Она отодвинула Намджуна, встала на колени рядом с Чонгуком, выпила какой-то отвар из склянки, чуть подождала и подставила вампиру свою руку.       Тэхён дëрнулся, но Хосок удержал его. Вскоре все увидели, как раны на спине Чонгука стали затягиваться. Намджун, глядя на это, кивнул и спросил:       — А на мне такое сработает, Ми?       — Нет, Джун-и, тебе поможет кровь только одного существа, — и женщина с какой-то тоской посмотрела на Джина.       Тэхён, наблюдая всё это, вдруг нахмурился.       — Мама, кто мой отец? — резко спросил он женщину.       Та чуть сморщилась и ответила:       — Ты понял всё правильно. Чтобы ты смог победить любого вампира, ты должен был быть сыном первородного вампира, оживлëнного с помощью крови первородной самки оборотня.       Тэ с ужасом смотрел то на мать, то на Джина, то на отца. Никто не смел смотреть ему в глаза. Тэ выбежал из комнаты и попал в руки Хосока. Тот оттащил его в свою комнату и велел:       — Победи моего зверя! — и кинулся на парня свирепым тигром.       Пока Тэхён боролся за свою жизнь, усмиряя зверя ментально и физически, в его голову пришло множество идей, которые отодвинули переживания о его рождении на десятый план. Тогда он подавил зверя, откачал магию, и Хосок упал на кровать совершенно без сил. Тэ упал рядом с ним и спросил:       — Хос, кому нужно было, чтобы появился я?       — Всем, Тэ. Ты же, как лучшее заклинание. Кто им обладает, у того и власть!       — Но кто-то ошибся. Я не мëртвое орудие в руке убийцы. Я умею мыслить, и я нарушу все планы, чьи бы они ни были!       На землю упрямо опускался вечер. Тэхён сидел рядом с Гуком и с нежностью смотрел на него. Очень быстро нужно принять решение. Чон уже здоров, хотя и слаб. Это и хорошо и плохо. Но стоит ли ждать? И Тэхён решил, что не стоит. Он прислонился губами к красивому лицу своего врага и шепнул:       — Гук, что бы ни случилось, не забывай меня.       И вышел.       Джин стоял около окна и смотрел на окрашенный кровавым отблеском закат. Это зрелище всегда завораживало древнего Собирателя. Он тихо вздохнул. Сзади к нему подошëл Намджун. Он обнял Собирателя и спросил:       — Джин-и, ты так и любишь закаты?       — Как их можно не любить? — откинув голову на плечо древнему вампиру, отвечает Собиратель.       — Я… дарю тебе его, — слегка запнувшись, говорит Нам.       Джин даже задыхается от возмущения:       — Тогда и ты от меня прими. Ночь! Пользуйся, не стесняйся!       — Э… М… Но ночь принадлежит всем… — замечает Намджун.       — А закат, типа, твоя собственность! Джун, что за херню ты несëшь? — отталкивает вампира Собиратель.       Намджун пытается подобраться к любимому с другой стороны, следуя советам Чонгука:       — Джин, ты ведь знаешь, как я люблю тебя и как сильно ты мне нужен?       Но тот, уже «получивший» странный подарок, нервно пинает его:       — Знаю, конечно! Без моей крови ты бы сегодня сдох!       Джун совсем сник. Не работают эти подкаты ни хрена! Поэтому он схватил Джина в охапку и потащил в спальню. Нам точно знал, перед чем точно не устоит его Джин. Заперев дверь, он повернулся к любимому и сказал:       — Покажи мне свои крылья, Джин.       Тот стеснительно расправил чëрные крылья. Джун подошёл ближе и принялся гладить каждое пëрышко, приговаривая:       — Они такие красивые и блестящие, мягкие и гладкие. Джин, вот это перо отливает золотом, а это рубинами. Твоим крылья прекрасны, Собиратель, — приглаживая перья шепчет Нам у самого виска Джина.       Тот прикрыл глаза и погрузился в воспоминания. Тогда им было хорошо, они проводили вместе всё время, которое выискивал Джин для своего возлюбленного. Он рассказывал ему про каждое новое перо, жизни, которые прожили те, чьи души он забрал. И Намджун любил ласкать их.       Когда в порыве страсти Джин ранил своего возлюбленного, а затем исцелял с помощью перьев, Нам потом целовал крыло, из которого приходилось вырывать перо, и баюкал Собирателя, ловя губами слëзы боли.       И сейчас вампир припал губами к крылу, из которого было вырвано перо для Тэхëна. Он не знал, а чувствовал боль своего любимого. И тихо попросил:       — Позволь и мне исцелить тебя, дорогой. Я тоже твоё лекарство, не забывай этого никогда!       И Намджун принялся целовать, ласкать и баюкать Джина. Он перенëс любимого на кровать и положил, нависая над ним. Растерянный Джин на ложе из собственных крыльев выглядел так беззащитно, что Джун тихо зарычал и начал склоняться над ним. Но в этот момент Джин оттолкнул его и залепетал:       — Я не могу, Джин! Я не смогу сдержать себя! Я столько лет один. Я не помню, что такое контроль! Я уничтожу тебя, Джун! И как мне тогда жить целую Вечность, зная, что твоя душа мечется по Вселенной? Нет, Джун! Уходи!       — Хорошо, дорогой! Можно я тебя всего лишь поцелую?       И Джин, смирившись, закрывает глаза и подставляет губы. Джун ласково целует его в лоб, гладит крылья и шепчет:       — Ты прекрасен! Я готов Вечность желать тебя и не получать, лишь бы любоваться такой красотой!       В этот момент в дверь застучали. Чимин испуганно протараторил:       — Джин, Нам! Срочно! Тэхён пропал. И Джи тоже. Юнги пришёл с дурной вестью. У него был какой-то странный человек и сказал, что бывший вампир похитил парня, чтобы убить! Он любит Чонгука, а тот забыл про него из-за нашего Тэ. Вот он и разозлился! Что делать? Надо говорить об этом Чону?       Джин распахивает дверь и тихо говорит:       — Не кричи, он может услышать. Пока не увижу трупа Тэхёна, не поверю никому! — твëрдо заявляет Джин.       И вдруг на пороге комнаты Тэхёна появляется Чонгук. Он почти синий, держится одной рукой за грудь. Еле разлепив рот, Чон стонет:       — Джи убил моего Тэ? Нам, дай мне сил, или я сейчас оживу, чтобы сдохнуть!