Январь
— Дэй, — усмехается Доминик, как только видит его, входящего в паб. — Тащи свою задницу сюда, парень! Кевин сглатывает. Затем он неуловимо выпрямляется, отводя плечи назад, когда идет к нему. — О, девушка, спасибо, — подмигивает Доминик официантке, когда та ставит ему пинту Гиннесса. — Клянусь, я обычно не стереотипный, Дэй, но, если мне придется помочь еще с одной темой по предварительной алгебре моей дочери, я сойду с ума, — он делает глоток, пена оседает на его верхней губе. — Будешь что-нибудь? — Только воду, — говорит Кевин девушке. Она кивает и уходит. Кевин напрягается, ожидая от Доминика упреков за выбор, но капитан просто улыбается ему в ответ, расслабляясь в своем кресле. Кевин садится еще прямее. Если быть честным, он все еще не может поверить, что находится здесь и сейчас — сидит в этом пабе, напротив Доминика Каллахана. Стартовый нападающий «Соколов». Олимпийский чемпион и нынешний капитан. Это… ну, черт, это пугает. Доминик вырос, играя в Экси на задних улицах графства Керри. Когда его родители уехали из Ирландии, он был завербован сразу после колледжа. Пятикратный обладатель медалей (скоро будет шестикратным, если это лето пройдет удачно), Дом был в составе самой первой команды Экси, участвовавшей в Олимпийских играх, и является действующим рекордсменом по количеству голов, забитых на Олимпиадах от США — и все это в то время, когда Кевин еще бегал по двору в нижнем белье. И это еще не все, чего он добился в профессиональной лиге. Несмотря на то, что могут подумать сплетники, Кевин знает, что настоящая суперзвезда Экси — это человек, сидящий напротив него. Официантка возвращается с водой для Кевина, и он делает нерешительный глоток, пока Доминик отхлебывает половину своего пива. Он вытирает пену со рта, удовлетворенно вздыхает, затем говорит: — Ну вот. Как дела, Дэй? — Э-э, хорошо, э-э, спасибо… капитан. А у вас? — Мы не на площадке, парень. Нет нужны называть меня капитаном здесь. — Точно, — хмурится Кевин. — Эээ… — У меня есть имя, Дэй, и ты можешь им пользоваться, — Доминик приподнимает бровь. — Почти уверен, что моя мама ради этого меня так и назвала. Кевин краснеет: — Точно. Прости… Доминик? — Мои друзья зовут меня Дом, — усмехается капитан. — Хорошо, — хмурится Кевин. — Это значит, что ты хочешь, чтобы я… эм, то есть, могу ли я… должен ли я… эм, называть тебя так? — Я не знаю, Кев, это зависит от тебя, — приходит легкий ответ Доминика, совершенно бесполезный. Он наклоняет голову, затем, кажется, меняет тему. — Готов к олимпийским испытаниям? — Думаю, да, — серьезно отвечает Кевин, тут же переключаясь на другую тему. — Мне удалось поднять вес на двадцать фунтов, и я начал программу кросс-фитнеса, которая, надеюсь… — Сейчас я тебя остановлю, парень, — поднимает руку Доминик. — Никому не нравится ложная скромность. Кевин хмурит брови. — Мы с тобой оба знаем, как день, что ты попадешь в команду — так что давай не будем беспокоиться о «если» и «может быть», хорошо? Это оскорбительно для тебя и для меня. Кевин основательно запутывается: — Но разве это не… разве люди не расстраиваются, если ты… я думал… — Все дело в окружении, — советует Доминик. — Со мной, твоим будущим капитаном, который лично тебя вычислил, который знает, что ты, скорее всего, будешь учить нас всех на этом поле, как только ступишь на него, нет необходимости быть осторожным, — он ухмыляется Кевину. — Я знаю, что ты один из лучших, Дэй. Вот почему я пришел к тебе. — О… точно. — Итак, если ты будешь разговаривать с кем-то на испытаниях и они спросят? Скажи им, как ты взволнован. Поздравь другого спортсмена с тем, что он прошел так далеко. Скажи, что ты ценишь их мастерство, если это правда. — О… хорошо. — А если ты на пресс-конференции? И они загоняют тебя в угол? Тогда ты разыгрываешь карту скромности. Но делай это быстро и кратко — если погружение слишком глубокое, люди подумают, что ты фальшивишь. Кевин моргает: — У меня уже был опыт с прессой. Доминик фыркает: — Да, от тех, чьей целью было введение в заблуждение. Мир будет смотреть на то, что ты будешь делать дальше, Дэй, теперь, когда у тебя есть собственный голос — теперь, когда он не полностью связан руками Мориямы. Они захотят увидеть, что ты сделаешь. Кевин сглатывает: — Так почему… то есть, какое это имеет для вас значение? Доминик снова усмехается, прежде чем сделать еще один огромный глоток пива: — Играл когда-нибудь в бильярд, Дэй? Кевин моргает: — Что? — Ты знаешь — бильярд? Игра с палками и шарами? Пойдем. Доминик выходит из кабинки и идет к бильярдным столам. Он засовывает несколько купюр в стол, чтобы выпустить шары, и берет два кия, протягивая один Дэю: — Вот. Кевин осторожно берет палку. — Я буду бить, а ты разбивать? — окликает его Доминик через плечо. — Я… что? — спрашивает Кевин, недоумевая. Доминик берет треугольный предмет, лежавший в центре стола, и собирает в него все разноцветные шары на столе, за исключением белого. Затем он немного катает их по столу и кладет на край стола так, чтобы острие треугольника было обращено к Кевину. Он подносит белый шар к Кевину, поднимает его и говорит: — Это шар для кия, — он устанавливает его на конце стола рядом с Кевином, прямо на одной линии с ведущим шаром в треугольнике. — Ты используешь этот шар и ударишь по тем шарам, которые я поставил в стойку, тем самым «разбив» расстановку. — Хорошо, — хмурится Кевин. — Тогда продолжай, — машет рукой Доминик. Взволнованный, Кевин крепко держит кий и выравнивает себя. Затем он бьет по шару изо всех сил — и в итоге шар отскакивает от стола. Доминик изящно подхватывает его после пары отскоков и возвращает обратно: — Итак, что, по-твоему, произошло? Кевин моргает: — Ну, я… гм… я думаю, что я ударил не так? — Как это? — Э… слишком сильно? Доминик качает головой: — Нет, брейк-шот — это самый сильный удар по шару. Кевин хмурится, размышляя: — Тогда… это потому, что я ударил не туда? Доминик улыбается и кивает: — Да — но почему? — Я… не знаю. — Потому что твой кий не был ровным. Тебе нужно больше наклониться. Постарайся встать как можно ровнее к столу. — О, хорошо, — Кевин хмурит брови. — Хочешь попробовать еще раз? Или хочешь, чтобы я показал? — Покажите мне, — мгновенно требует Кевин. Доминик слегка хихикает, меняясь местами с Кевином. Подойдя к столу, он берет синий квадратный кусок мела, лежащий на углу, и трет им конец своего кия. Он выравнивает его и наклоняется гораздо ниже, чем Кевин. Он также держит руку в качестве направляющей, основание кия свободно лежит в руке, когда он прицеливается и наносит сильный удар по шару. Сразу же он загоняет в разные лузы три однотонных шара. У Кевина открывается рот: — Как? Доминик смеется, вставая: — Годы практики, парень, — он немного опирается на свой кий, вес перенесен на одну ногу, и спрашивает: — Что изменилось? — Вы использовали мел перед ударом, — тут же отвечает Кевин. — Опустились намного ниже, почти вровень со столом, и использовали левую руку для выравнивания. Доминик кивает: — Попробуем еще раз? Кевин с нетерпением встает в позицию, пока Доминик снова выбивает шары. Он старается как можно лучше подражать капитану, натирая мелом свою палку для кия, прежде чем встать в позицию. Он внимательно смотрит на шар, крепко сжимает кий, но потом вспоминает, что хватка Доминика была легкой. Он тут же расслабляет пальцы. Он выстраивает свой удар как можно лучше, затем отступает назад и сильно ударяет по шару кием. На этот раз шар остается на столе, что уже является улучшением, но это также чистый удар — другие шары разлетаются от его силы. Он наблюдает, как один полосатый шар медленно движется к лузе, а затем нерешительно падает в нее. Кевин ухмыляется Доминику, когда встает на ноги. — Очень хорошо, Дэй, — кивает старший нападающий. — А теперь давай играть. В течение следующего часа Кевин терпит полное поражение от Доминика, но это не чувствуется. Игра идет медленно, и Доминик часто останавливается, чтобы ответить на вопросы Кевина или объяснить, почему он что-то делает, если Кевин спрашивает. В остальном он просто играет — он не пытается исправить хватку Кевина, отрегулировать его стойку или сказать ему, куда бить по шару. Он просто позволяет Кевину идти в своем собственном темпе, постепенно разбираясь в игре. Когда они наконец закончили и снова сели за стол, на этот раз оба с сидром, Доминик смотрит на него: — Итак, чему ты научился? Кевин моргает: — Эм… что вы действительно хороши в бильярде? — Именно, — подмигивает ему Доминик. Кевин смотрит в ответ: — Я не понимаю. — Разве я когда-нибудь говорил, что хорошо играю в бильярд? — Нет. — И все равно ты узнал. — Потому что это было легко заметить, — отвечает Кевин, недоумевая, к чему все это идет. — Вы отлично загоняли шары, могли ответить на все мои вопросы, и каждый совет, который вы мне давали, помогал мне играть лучше. — Ты бы хотел сыграть еще раз? — Да. — Хотел бы ты снова сыграть со мной, зная, что я лучше тебя? — Конечно, — немедленно отвечает Кевин. — Именно, — Доминик ставит свой бокал на стол с решительным звоном. — Вот это чувство? Вот что я хочу, чтобы другие игроки Экси чувствовали, когда играют с тобой. Кевин хмурит брови: — Я не думаю, что это… — Ты напоминаешь мне меня в молодости, Дэй, — усмехается Доминик. — Вздорный, талантливый засранец, которому было наплевать на игроков, которые не выкладывались по полной. Я разрывал их с одной стороны и подставлял другую, все во имя мотивации и победы — и знаешь, что это мне принесло? — Что? — Синяк под глазом, два выбитых зуба и золотую медаль в Ванкувере, — с тоской говорит Дом. Он смотрит вдаль, как будто видит ее. — Черт, я до сих пор помню, как мы с Бурковским гонялись друг за другом. — Бурковским? — Кевин поперхнулся. — Подождите, вратарь? Ваш лучший друг? — Да, он помог мне быстро сбить спесь, — усмехается Доминик. — Учти, я был намного хуже тебя. В юном возрасте я был настоящим заносчивым придурком, — он наклоняет голову. — Но я все еще вижу следы этого в тебе, — он шевелит бровями. — Это ирландская часть нас. — Хм, — отвечает Кевин. — Ну, что скажешь? Кевин моргает: — Что? Доминик ухмыляется: — Про то, чтобы я стал твоим наставником? У Кевина открывается рот: — Что? Вы… вы хотите стать моим наставником? — Я же говорил тебе, что уже давно положил на тебя глаз, парень, — Доминик поднимает бокал с сидром в сторону Кевина. — И для меня будет честью передать то, что я могу, тому, кто, я уверен, оценит это. — Да, — тут же заикается Кевин. — Да, блять, да. — Да, — соглашается Доминик, ухмыляясь. — Да, блять. — Спасибо, — тихо повторяет Кевин потрясенным тоном. — Ну, пока не стоит меня благодарить, — предостерегает Доминик. — Просто подожди, пока не услышишь, что я тебе выскажу. Но улыбка Кевина не сходит с его лица. На самом деле, она длится до конца их разговора и согревает его всю дорогу домой.***
Март
Кевин стонет, закидывая ногу на другую сторону кровати. Он переворачивается на бок, откидывая голову на подушку, но это не имеет значения — как бы он ни лежал, одну ноздрю, кажется, закладывает, как одна из тех дурацких игрушек в игровых автоматах, наполненных жидкостью. Из-за этого он может дышать только одной стороной носа, а также издает странный свистящий звук из-за отека. Кевин может выдержать это только несколько секунд, прежде чем ему снова придется перевернуться. Это первый раз, когда он болеет в одиночестве, и ему не нравится. Осознание этого факта почти обескуражило его. Обычно он так осторожен, так внимателен, так чертовски бдителен к своему здоровью, что это было похоже на предательство со стороны его тела. Он пытался отодвинуть болезнь, упрямо пичкал себя апельсиновым соком и витаминами, чтобы побороть ее. Однако после нескольких звонков с угрозами от отца он, наконец, поступил ответственно и потащил себя к врачу. Ему выписали рецепт, затем он с трудом дошел до аптеки и вернулся в свою квартиру. Теперь его глаза горят, голова раскалывается, а нос течет, но, по крайней мере, он захватил по дороге консервированный куриный суп. Весь день он беспокойно спит, а потом заставляет себя принять душ. Когда он стоит под струями воды, это одновременно и облегчение, и мучение, но он чувствует себя немного лучше, когда ложится обратно на кровать, энергия уже иссякла после этого изнурительного занятия. Он берет пульт и включает телевизор, намереваясь найти игру Экси, которой он сможет уделить хоть половину внимания, когда услышит, что его имя упоминается по телевизору. — …где, очевидно, происходит воссоединение с суперзвездой Экси Кевином Дэем. — Да, Девин, нам достоверно известно, что Лисы из команды, выигравшей чемпионат в 2007 году, собрались в Бельгии на импровизированную встречу, — улыбается женщина на экране. — Похоже, даже Эндрю Миньярд и Нил Джостен решили отложить свое противостояние в сторону, чтобы присоединиться к своим бывшим товарищам по команде за границей. — И все же, — добавляет Девин, — внутренний источник сообщает нам, что нового члена сборной, Кевина Дэя, нигде нет. — Может быть, непредвиденная ситуация? — жеманно говорит женщина. — Или конфликт в расписании? — А может быть, Джоанна, великий Кевин Дэй просто отдалился от своей бывшей команды, — предполагает Девин. — В чем может быть причина? — улыбается Джоанна. — Если мы узнаем, то дадим вам знать. Причина в том, что я прикован к кровати из-за болезни, — жалобно думает Кевин. Даже сейчас горькое разочарование тяжелеет в его желудке, когда он видит, как Нил и Эндрю входят в какое-то красивое историческое здание, предположительно для встречи с другими Лисами. Не желая зацикливаться на этом больше, чем он уже сделал, Кевин целенаправленно переключает канал. Он на середине игры Рокетс против Сперс, прошедшей в прошлом месяце, губы дергаются, когда он снова наблюдает за противостоянием Теи и Жана, и тут звонит телефон. Кевин снова стонет, уткнувшись лицом в подушку, и только после этого тянется к назойливому аппарату. — Алло? — хрипит он в трубку. — Кевин? — отвечает Джереми. — Mon Dieu, у тебя ужасный голос, — говорит Жан. — Ты в порядке? — спрашивает Джереми. — Все в порядке? — Да, я в порядке, — бормочет Кевин, слегка приподнимаясь. — Просто заболел. — Подожди, прям заболел-заболел? — подозрительно говорит Жан. Кевин закатывает глаза: — Да, я заболел-заболел. Хочешь посмотреть рецепт от врача? — Может быть, — фыркает Жан. — Ну, ты… — Кевин делает паузу, чтобы чихнуть, мокро и громко. — …Ну, ты не можешь, — неубедительно заканчивает он. — Подожди, так это значит, что ты заболел в Бельгии? — спрашивает Джереми. Кевин вздыхает: — Нет. Тишина. — О нет, Кев, — голос Джереми смягчается. Кевин сглатывает от такого тона: — Все нормально. Жан пыхтит: — Ничего не нормально. Ты говорил об этой поездке несколько месяцев! — Ты был так взволнован, — тихо добавляет Джереми. — Да, ну… — Кевин делает глубокий вдох, прежде чем изобразить на лице улыбку. — Будут и другие поездки. — Да, ты прав, это… это не конец света, — вклинивается Джереми, его тон нерешительно бодрый. — Я имею в виду, может быть, вы, ребята, вернетесь туда в следующем году, верно? — Да, может быть, — допускает Кевин, больше для пользы Джереми, чем для себя. Жан прочищает горло: — Значит, ты с Ваймаком и Эбби? — Что? — спрашивает Кевин, слегка кашлянув. — О, нет, я у себя в квартире. — Подожди, ты совсем один? — вскрикивает Джереми. Кевин хмурит брови: — Да? — Почему ты ничего не сказал! — укоряет его Джереми. — Один из нас мог бы приехать и остаться с тобой! — О, — моргает Кевин. — Нет, это… это было бы пустой тратой времени. Я в порядке. Он прерывается, снова влажно кашляя. — Ты явно не в порядке, — ругает его Жан. — А еще ты известен тем, что плохо заботишься о себе. — Ладно, ладно, я не в порядке, — поправляет себя Кевин, — Но это не то, с чем я не могу справиться. — Ты пьешь достаточно жидкости? — спрашивает Джереми. — И кормишь себя чем-то, кроме бульона и тофу? — добавляет Жан. — Да, клянусь, — обещает Кевин. — Думаю, только сегодня я выпил три галлона воды и только что съел немного куриного супа с лапшой. Обещаю, что у меня все в порядке. — Ну, я все еще думаю, что мы должны… — начинает протестовать Джереми. — Возможно, если мы просто… — одновременно добавляет Жан. — Ребята, — прерывает их Кевин. — Вы на разных концах страны. Вы не приедете только для того, чтобы посмотреть, как я буду лежать в постели и хандрить. Оно того не стоит. Возникает крошечная пауза, прежде чем Жан вздыхает: — Хорошо. — Хорошо, — соглашается Джереми, хотя он определенно звучит так, будто дуется. — Если ты так говоришь. Но вам лучше быть в постели, мистер… ты меня слышишь? — Никаких ночных тренировок, — угрожает Жан. — Да, да, я знаю, — вздыхает Кевин. — Дом уже пообещал лично прилететь сюда и «надрать мне задницу», если увидит в прессе хоть одну мою фотографию вне квартиры в ближайшие пару дней. Не то чтобы я хотел рисковать — до тренировок осталось всего пара недель. — Хорошо, — фыркает Джереми. Его тон становится ярче. — Он мне нравится. — Шокирует, — сухо говорит Кевин. — Мне нравится, что он угрожал надрать тебе задницу, — добавляет Жан с ужасной попыткой изобразить ирландский акцент. — Ну конечно, — фыркает Кевин. Затем он зевает. — Ладно, мне, наверное, пора идти. Я не очень-то настроен на долгие разговоры, так что… — Или ты мог бы… — нерешительно перебивает Джереми. — Ты можешь просто… оставаться на линии? Тебе не нужно ничего говорить. Мы с Жаном можем поболтать, но… просто… приятно… знать, что ты рядом. Кевин хмыкает, откидываясь на подушку: — Хорошо. Я могу это сделать. — Так, я только что закончил тот цикл книг, который мы читали, Кев. Ты знаешь, тот, в котором рассказывается о группе мифических кельтских воинов в альтернативной вселенной? — Ты имеешь в виду тот цикл о мифических кельтских воинах, трахающих друг друга в другой вселенной? — уточняет Жан. — Ну, конечно. О каком еще цикле, по-твоему, я говорил? — Джереми, эта книга на девяносто процентов состояла из разврата. — И все же я не помню, чтобы ты жаловался, когда я читал ее тебе в постели прошлой ночью, — самодовольно говорит Джереми. — На самом деле, я бы даже сказал, что она тебя вдохновила. Жан ворчит себе под нос. Кевин усмехается, позволяя голосам Джереми и Жана доноситься до него, пока он лежит в постели и смотрит телевизор. Как сказал Джереми, это… приятно. Комфортно. Как будто он не один. Как будто эти двое рядом, но только в другой комнате, а не за тысячи миль. В ту ночь он засыпает под звуки их разговора. На следующий день он получает две подарочные корзины, доставленные к его двери — одну от Жана с множеством лекарств, капель от кашля, салфеток, грелок, домашних супов и прочего («Потому что ты действительно не знаешь, как о себе позаботиться», — говорится в записке). А другая — от Джереми, полная бельгийских угощений, таких как мед, патока, пиво, паштет и т.д. («Если ты не смог приехать, это не значит, что ты не можешь чувствовать, будто ты не там!»). Кевин так широко улыбается весь день, что ему даже не важно, что ему потребуется еще три дня, чтобы вернуться в строй.***
Май
— Подожди! Подожди, подожди, Кевин, просто подожди! Кевин не останавливается. Он бежит по коридору, почти вибрируя, он так зол. — Это… ничего страшного, — в четвертый раз пытается сказать ему Джереми. — Я уверен, что есть… вероятно, есть очень веская причина, почему они не… Кевин игнорирует его. Он проносится через стадион, вверх по лабиринту коридоров, мимо заикающегося секретаря команды, пока не захлопывает дверь кабинета тренера Хорнетс. — Что за… Кевин Дэй? — тренер Андерсон поднимает на него глаза. Затем он, спотыкаясь, поднимается на ноги, рассыпая бумаги и пакет с чипсами. — Эм, чем обязан… — Вы платите ему недостаточно. Джереми издает высокий смущенный звук позади него. Тренер Андерсон моргает: — Простите? — Простите, тренер, — тут же вклинивается Джереми. — Мы не хотели вас беспокоить, мы просто… — Он входит в десятку лучших нападающих в лиге, и все же его зарплата на миллионы долларов ниже той, что зарабатывают другие, менее квалифицированные нападающие — нападающие, которые сейчас сидят на вашей скамейке, — огрызается Кевин. У мужчины открывается рот: — Я… ну, это не так, я не отвечаю за… Кевин скрещивает руки: — Поднимите ему зарплату на пять миллионов, или он уйдет. Джереми задыхается: — Кевин! Андерсон тоже смотрит на него, пораженный: — Сынок, я не могу принимать такие решения просто так! Я должен поговорить с администратором, который должен позвонить нашему адвокату, и когда они выберут номер, он должен будет получить согласие от владельца… — Ну так звоните, — говорит Кевин, не смущаясь. — Потому что, если вы этого не сделаете, моя команда заберет его. Андерсон смотрит на него как на сумасшедшего: — Он не может просто так расторгнуть контракт, Дэй. — Он может, если аванс, о котором вы договорились при достижении определенного количества голов, не был выплачен, — Кевин наклоняется вперед. — И он достиг его — два месяца назад. — Ах, — Андерсон бледнеет. — Ну, я… — Нарушение его контракта, а именно неуплата в отведенный тридцатидневный срок, приводит к немедленному расторжению соглашения. Это означает, что он свободный игрок, который может делать все, что ему заблагорассудится. Итак, если вы не дадите ему ответ в ближайшие пятнадцать минут, он уйдет после этого сезона, забрав с собой свою статистику. Забрав с собой рекордное количество побед, которое эта команда одержала в этом сезоне, — взгляд Кевина буравит мужчину. — Так что звоните, кому нужно. Но сделайте это сейчас. Андерсон смотрит на Кевина еще долю секунды. Затем он берет со стола свой мобильный телефон и выбегает в коридор. У Джереми открывается рот, когда он смотрит, как тот выходит из комнаты: — Ты только что выгнал моего тренера из его собственного кабинета? — недоверчиво спрашивает он. — Да? — пожимает плечами Кевин. — О Боже, они собираются меня уволить, — стонет Джереми, положив голову на руки. — Я никогда больше не буду играть в Экси. Они внесут меня в черный список, и я потеряю свою квартиру, и мне придется искать работу где-нибудь, и работать в офисе с девяти до пяти, и варить кофе, и печатать двенадцать тысяч копий какой-то дурацкой презентации, а потом я… Андерсон вбегает обратно в комнату: — Он говорит, что поднимет до семи миллионов. Джереми моргает: — Семь миллионов? — Плюс обещанный первоначальный аванс, — добавляет Андерсон, — просто чтобы показать, что нет никаких обид. — Никаких обид, — повторяет Джереми. Его рот открывается, когда он поворачивает голову назад к Кевину. Кевин наклоняет голову к тренеру: — Плюс, никакой работы с прессой в течение шести игр. — Кевин! — кричит Джереми. — Что? — поворачивается к нему Кевин. — Они всегда заставляют тебя это делать. Ты даже не капитан. — Никакой работы с прессой в течение шести игр, даю слово, — кивает Андерсон. — В письменном виде, — настаивает Кевин. Андерсон быстро кивает: — Мы пришлем в течение часа. — Хорошо. Хватит… пока, — говорит Кевин, кивая. Он улыбается Андерсону своей улыбкой победителя. — Приятно иметь с вами дело, тренер. — Взаимно, — слабо говорит Андерсон и облегченно вздыхает, когда Кевин и Джереми выходят за дверь. Джереми удается держать себя в руках до тех пор, пока они не оказываются на парковке стадиона. Затем он прыгает на Кевина, заставляя его пошатнуться: — Боже мой — Кевин, мать его, Дэй! Ты что, шутишь? Семь миллионов долларов? — Ты стоишь больше, — фыркает Кевин. — И тебе все равно стоит подумать о смене команды после окончания следующего сезона, потому что это было дерьмово. Но Джереми, кажется, не слушает. Он смеется, легкомысленный и беззаботный, кружась на парковке, впитывая солнечные лучи: — Боже мой, семь миллионов долларов, — его голова внезапно поворачивается к Кевину: — Я приглашаю тебя на ужин. Кевин моргает: — О, ты не должен, это… — О, нет, Кевин, — Джереми коварно улыбается. — Ты не понимаешь. Я на семь миллионов долларов богаче. Я куплю тебе самый жирный, самый сочный стейк, который только может предложить этот город. Пойдем! Кевин не может удержаться от смеха, когда Джереми хватает его за руку и начинает тащить его к машине: — Отлично. Полагаю, празднование не помешает. — Чертовски верно! — ухмыляется Джереми. — О! О, я должен позвонить Жану! Он будет в восторге! Кевин садится на водительское сиденье и делает селфи, на котором настаивает Джереми перед тем, как позвонить Жану. Затем он улыбается, выезжая с парковки на шоссе, пока Джереми болтает с Жаном, пересказывая всю историю, а его GPS показывает ближайший стейкхаус.***
Июль
Королева: дерьмо Королева: дерьмо, дерьмо, дерьмо, блять Королева: Я не могу этого сделать Ж1: Кев? Кев, в чем дело? Ж1: Что ты имеешь в виду? Королева: Это… черт Ж1: Кев? Ты пугаешь меня, в чем дело? Королева: Я имею в виду… Королева: Я не могу Королева: черт, просто… просто посмотри, где я нахожусь! Это гребаная Олимпиада, и я не могу… что, если я не… что, если мы не… Ж1: а что, если ты не сделаешь чего? Королева: …что, если мы не победим? Королева: что, если они разозлятся из-за того, что мы не победим? Ж2: Нет Ж2: Ты не будешь так думать Ж1: о боже, нет, Кев Ж1: Жан прав… не делай этого с собой Ж1: Я имею в виду, подумай об этом — в любом случае, как пройдет следующая игра, ты — ОБЛАДАТЕЛЬ МЕДАЛИ Ж1: Ты слышишь меня, Кев? Это последняя игра — неважно, выиграете вы или проиграете, в любом случае вы уже ЗАВОЕВАЛИ ОЛИМПИЙСКУЮ МЕДАЛЬ Ж1: как… СРАНЬ ГОСПОДНЯ Ж1: они должны быть довольны этим Ж2: exactement Ж2: так что просто дыши, mon caneton Ж2: наслаждайся Сочи, делай растяжку и выходи на поле, когда тебя позовут по имени Ж2: это всего лишь еще одна игра Ж1: еще одна игра, Кев — ты справишься с этим Ж2: просто дыши днем Ж2: вдох и выход Ж2: медленные, глубокие вдохи Королева: хорошо… хорошо Королева: я просто Королева: черт, я все еще не могу поверить, что это происходит Ж2: Учитывая, что я только что наблюдал, как вы разгромили Испанию два дня назад, позволю себе не согласиться Ж1: ты заслуживаешь быть здесь, Кев. Просто помни об этом. Это именно то место, где тебе суждено быть Ж1: и что бы ни случилось, это не сделает тебя менее потрясающим игроком, чем ты уже есть Королева: …спасибо, Джер Ж1: не за что Ж2: Да. Я согласен Ж2: а теперь иди вытри ими пол Королева: ха. Спасибо, Жан Королева: хорошо Королева: Увидимся, ребята, на другой стороне --- Мэтт: Срань господня Дэн: ВАУ Ники: БОЖЕ МОЙ, КЕВИН!!!!!!!!!!! Рене: это была блестящая игра, Кевин Кейтлин: Боже мой, да! Мы с Аароном все это время сидели на краешке наших кресел! Ники: КЕВИН, ТЫ УДИВИТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК, ТЫ!!! Мэтт: черт возьми, этот гол в третьей четверти? я прав??? Нил: эти судьи слепы Нил: Я имею в виду, что Соуза явно дважды сфолил на вас, и они ничего с этим не сделали Дэн: это была одна по-настоящему упорная игра Дэн: ты должен по-настоящему гордиться собой, Дэй Элисон: Я имею в виду, что он все еще второй, так что Рене: ЭЛИСОН Мэтт: Рейнольдс, почему ты всегда должна резать ножом по сердцу??? Ники: ОНИ ПРОИГРАЛИ ВСЕГО НА ОДНО ОЧКО, ЯСНО? Ники: ОДНО ОЧКО!!!!! Дэн: что, честно говоря, безумно после того, какой беспощадной была та игра. Бразилия была СВИРЕПОЙ Аарон: ради всего святого, выключи капс, Ники Элисон: послушайте, он должен быть сосредоточен на настоящей победе Элисон: то есть у тебя будет такая ИГРА, когда ты вернешься в штаты, Дэй Элисон: срань господня, фанаты будут в тебя влюбляться Элисон: в принципе, ты можешь спать в любой кровати, какой захочешь Дэн: отличный способ сосредоточиться на важных вещах в жизни, Элли 🙄 Рене: мы все очень гордимся тобой, Кевин Мэтт: МАЛЫШ, СЕРЕБРЯНЫЙ ПРИЗЕР! да! Ники: СРАНЬ ГОСПОДНЯ, ТЫ ОЛИМПИЙСКИЙ ЧЕМПИОН, КЕВ!!! Рене: Такое невероятное достижение! Дэн: Я не могу дождаться, когда увижу эту медаль — она тяжелая??? Элисон: Это дерьмо выглядит легким. Держу пари, он может повесить это у себя на стене Мэтт: на его стене??? О, черт возьми, нет Мэтт: ему нужно спрятать это дерьмо Мэтт: Я имею в виду, брось, Рейнольдс, это отличный материал для кражи Элисон: ну, извини, я мыслю не как ПРЕСТУПНИК, БОЙД Нил: Я думаю, ему следует поместить ее в аквариум Ники: Я не думал, что у Кева есть аквариум с рыбками? Нил: точно. Он должен взять один и положить его туда Нил: Все будут думать — это не может быть настоящей медалью Нил: это последнее место, где они будут ожидать Аарон: ты не можешь оставлять серебро погруженным в воду — оно потускнеет, тупица Нил: о Нил: Хорошо, вот что мы сделаем — мы купим тебе аквариум, Кев, а потом положим в него медаль-приманку, чтобы сбить всех с толку. Аарон: что? зачем ему это Аарон: весь смысл был в том, чтобы скрыть НАСТОЯЩУЮ медаль?! Нил: точно Аарон: … Аарон: ты в буквальном смысле худший Эндрю: идиот Нил: 😏 Аарон: ПРЕКРАТИ ФЛИРТОВАТЬ В ГРУППОВОМ ЧАТЕ Ники: ого, кто теперь с капсом, а? Аарон: Я ненавижу вас всех Нил: Я думал, ты сказал прекратить флиртовать? Эндрю: отвратительно Аарон: 🖕🏻 Кевин: спасибо, ребята --- Ж1: БОЖЕ мой, КЕВИН Ж1: Кев, я знаю, ты будешь так расстроен, но ты действительно не должен быть таким, боже, это была ПОТРЯСАЮЩАЯ игра!!! Ж1: ты набрал ЧЕТЫРЕ ОЧКА!!! Это было самое большее, что сделал любой игрок экси за все Олимпийские игры! Ж2: Лично мне понравилось, когда ты подставил подножку дилеру на половине корта и отобрал у нее мяч Ж1: ЖАН Ж2: Думал, мы этого не поймем, но вот они мы Ж2: Однако, со всей серьезностью, mon caneton — это была хорошая игра Ж2: ты должен высоко держать голову из-за того, насколько хорошо ты сыграл Королева: спасибо, ребята Королева: Я просто… это тяжело Королева: Я пытаюсь, хотя Ж1: о, я знаю, Кев Ж1: это все еще разочаровывает — вы были ТАК близки Ж1: в следующий раз, держу пари, вы, ребята, точно сделаете их Королева: да… да, ты прав Королева: Я просто продолжаю думать, что, возможно, если бы я больше передавал Томпсону в третьей четверти, тогда, возможно, мы смогли бы остановить их Королева: или, может быть, если бы я не так сильно отбирал мяч в конце первого тайма, тогда кто-то другой мог бы забить Ж2: Нет. Остановись Ж2: не смей стыдиться того, как все прошло, Дэй Ж2: вы старались изо всех сил — на этот раз они просто были лучшей командой Ж2: это то, что ты всегда говоришь, не так ли? Королева: да, нет Королева: ты прав, я должен остановиться Королева: это просто… легче сказать, чем сделать Ж1: о, Кев, иди найди своих товарищей по команде и заставь их пойти и отпраздновать с тобой Ж1: вы, ребята, заслужили это Ж1: тогда возвращайся в свой отель, прими приятный расслабляющий душ / ванну, затем закутайся в эти простыни и прижми эту серебряную медаль к своей чертовой груди, потому что ТЫ ОЛИМПИЙСКИЙ ПОБЕДИТЕЛЬ, ДЕТКА! Ж1: ТИПА БОЖЕ 🤩🤩🤩 Ж1: Срань господня, Жан — я только что понял, что мы теперь друзья с олимпийцем Ж1: Буквально, мы можем сказать всем, что наш лучший друг — серебряный медалист Ж2: подожди, пока мы не втрем это в лицо Гарсии Королева: 🙄🙄 серьезно, ребята? Ж1: Боже, можешь сделать селфи, на котором ты целуешь медаль, Кев??? Я обязательно отправлю это ему Королева: вздох Королева: держи Ж1: ААААА, ДАСССССС Ж2: ты прекрасно выглядишь в синем, Дэй Королева: о, ты так думаешь? Это просто тренировочный костюм для команды — ух, они есть у всех Ж2: и все же не все выглядят в нем так хорошо, как ты Королева: О. Эм, спасибо Ж1: Боже мой, ты знаешь, сколько теперь будет фанартов о тебе, Кев? Ж1: Я уже могу себе это представить — Кевин лежит на кровати, одетый только в серебряную медаль и американский флаг, обернутый вокруг его тела Ж2: нам следует провести еще один сеанс поиска в Интернете, когда ты вернешься Королева: НЕТ Королева: НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ Ж1: ну, ну, Кев, я продолжаю говорить тебе, что нет ничего постыдного в том, что ты узнал о существовании одного порно-видео о тебе Королева: ОДНОГО??? Королева: ИХ БЫЛО НЕСКОЛЬКО Королева: ПЫТАЕШЬСЯ ВВЕСТИ В ПОИСК СВОЕ СОБСТВЕННОЕ ИМЯ И НАХОДИШЬ ДЕСЯТКИ ПОРНОФИЛЬМОВ Ж2: держись Ж2: Джереми слишком сильно смеется, чтобы ответить Королева: 😡😡😡 Королева: просто подождите, пока вы, ребята, не раскроетесь Королева: тогда вы будете завалены этим Ж2: именно поэтому мы еще этого не сделали Ж1: ну, это и вся эта потеря неприкосновенности частной жизни и вопиющая гомофобия, но знаешь… на самом деле, это просто для того, чтобы избежать порно Королева: Я готов поспорить на пятьдесят долларов прямо сейчас, что о вас двоих уже есть слэш-фик Ж2: Что за отношения у Лисов со ставками? Ж1: слэш-фик? Почему, Кевин Дэй, ты теперь фанат фанфиков? Королева: э–э Королева: ну, мне пора бежать Королева: Дом позвал меня — очевидно, мы собираемся отпраздновать Ж2: Верно. Конечно. Ж1: о, мы оооочень поговорим об этом, когда ты вернешься Ж1: ты же не думаешь, что я хоть на мгновение забуду об этом Королева: черт Ж1: и теперь я ищу слэш-фик о Кевине Дэе Королева: НЕЕЕЕЕТ Ж1: серьезно, Кев, наслаждайся Ж1: мы не шутим — мы так гордимся тобой 😊 Ж2: À vaincre sans peril, on triomphe sans gloire *Тщета без опасности, на триумфальной арке без блеска — фраза из трагедии Корнеля Сид Ж2: иди празднуй, mon caneton Ж2: ты заслужил Королева: спасибо Королева: эм… скучаю по вам обоим Ж1: о, мы тоже скучаем по тебе, Кев! Ж2: согласен — встретимся на выходных? Королева: да, я, пожалуй, заеду к тебе, Джереми, так как это по дороге — ты не против? Ж1: ДА, БОЖЕ МОЙ, ДА!!! Королева: вы оба там будете? Ж2: да Королева: хорошо, круто Ж2: Тогда увидимся Ж1: спокойной ночи, Кев! Королева: ночи парни Королева: скоро увидимся***
Август
Кевин вспотел и запыхался к тому моменту, как забирается на заднее сиденье такси. Он говорит водителю адрес бара и с облегчением откидывается назад, когда тот нажимает на газ. Он знал, что должен был потренироваться делать этот бант раньше. Просто он не уверен, будет ли Энджи (капитан «Викингов», точнее, Анджелина Кромвель) открывать свои подарки там, или она заберет их домой, чтобы Логан, ее шестилетний сын, открыл их для нее. Кевин знает, как Логан любит открывать подарки (особенно те, что с бантами). Поэтому он подсмотрел, как сделать огромный бант из золотой ленты — тот самый, который сейчас лежит на его подарке. Однако, чтобы закончить работу, ему потребовалась целая вечность, и он придет гораздо позже, чем рассчитывал. Кевин слегка улыбается про себя. Энджи, наверное, будет ругать его за это, ведь он всегда такой пунктуальный. Хотя она миллион раз говорила ему, что ему не нужно приходить рано на эту вечеринку, поскольку бар обо всем позаботится. Тем не менее, он чувствует себя неловко. Он ненавидит опаздывать. Его нога нетерпеливо постукивает по полу такси, пока они пробираются через пробки. По крайней мере, он знает, что она будет довольна его подарком, даже несмотря на то, что на его получение ушло нелепо много времени. Три выходных подряд он часами обходил обувные магазины, прежде чем наконец сдался и позвонил Элисон. Энджи постоянно намекала на то, как сильно она хочет именно эту пару Jimmy Choos, но Кевин не мог их найти. Сейчас он закатывает глаза, вспоминая, как сильно Элисон смеялась, когда он сказал ей, какую пару он искал, потому что, очевидно, конечно, этот стиль не доступен широкой публике. Она также тысячу раз напомнила ему, как ему повезло, что у него есть человек в индустрии моды, поскольку она смогла достать для него эти туфли в кратчайшие сроки и по специальной цене. Ему пришлось пятнадцать раз повторять ей, что, нет, они не для его тайной подружки — они для его капитана, который счастлив в браке и имеет ребенка. Элисон только подмигнула ему, прежде чем повесить трубку. Теперь он снова качает головой, когда они подъезжают к светофору. Он просто хотел убедиться, что у него есть что-то особенное для Энджи. Он так ценил то, как она приняла его с распростертыми объятиями. Как она с пониманием и уступчиво отнеслась к его отсутствию во время тренировок к олимпиаде. Как она выслушала его разглагольствования и серьезно отнеслась к его идеям и предложениям для команды. Она даже предложила передать их тренеру за него, чтобы не раздражать его. Кевин с благодарностью принял это предложение, зная, как легко он может раздражать других. Каждый раз, когда они реализовывали одну из его идей в прошлом сезоне, тренер и Энджи всегда преподносили ее так, что она казалась естественной и органичной для команды. Он втайне чувствовал, что он в курсе всех событий, что у него есть инсайдерская информация и влияние на решения, касающиеся команды, без какого-либо неприятия, которое он раньше испытывал с Лисами. Он чувствовал себя важным и полезным. Он чувствовал себя на вершине своей игры. И за это он должен был благодарить Энджи. Когда такси, наконец, остановилось, Кевин вышел из него и понял, что парень высадил его на задней стороне здания. Он немного поплутал, прежде чем наконец нашел бар. Вход, который он обнаруживает, оказывается задней дверью или, может быть, боковой, в зависимости от того, как на это посмотреть. В любом случае, вместо того, чтобы войти через переднюю, где уже собралась большая часть его команды, он оказывается в комнате сбоку, где лежат подарки. Помещение, которое, очевидно, находится прямо рядом с барной стойкой. Пока Кевин хмурится у стола с подарками, пытаясь понять, куда положить свой подарок, он слышит, как кто-то произносит его имя. Инстинктивно он останавливается, чтобы прислушаться. — …удивлен, что Дэй еще не пришел. Он узнает Паркера, их полузащитника. — Верно? Этот урод всегда приходит вовремя, вплоть до минуты. Клянусь Богом, он не может засунуть эту палку себе в задницу еще глубже. А это Уэверли, их вратарь. — Тот факт, что он опаздывает, вероятно, означает, что мы должны послать поисковую группу. Засранец, наверное, упал в канаву или еще куда-нибудь, — хмыкает Паркер. — Может, он развлекается со своими друзьями из сборной, — усмехается Уэверли. — В конце концов, он теперь победитель Олимпийских игр — или ты не слышал? — Только десять тысяч раз, — стонет Паркер. — По крайней мере, Кромвель получает более длительный перерыв, прежде чем ей придется его увидеть. — Да, Кэп регулярно торчит на службе у королевы, да? — признает Уэверли. — Что за чушь. Не могу поверить, что тренер заставил ее подружиться с ним. — Не можешь? Я имею в виду, послушайте парня — ему явно чего-то не хватает, — отвечает Паркер. — Дети знаменитостей, мужик — у них у всех с головой не в порядке. — Думаешь, Морияма передали ему этот комплекс бога? — Не знаю, да и плевать. Но, по крайней мере, Кромвель легко его контролировать — она говорит, что достаточно дать ему побеситься, и он сделает все, что ты захочешь. Парень явно изголодался по вниманию. — Черт, серьезно? — смеется Уэверли. — Да, и вот что, — Паркер понижает голос. — Итак, в прошлом сезоне он продолжал кормить ее всеми этими идеями для команды, так? Не хотел об этом молчать — и что она сделала? Она взяла все хорошие идеи и сказала тренеру, что они ее. — Чувак, ты что, издеваешься? — спрашивает Уэверли. — Молодец, Энджи! — Да, достаточно сказать, что она держит его под своим контролем. — Ну, кто-то же должен держать его в узде, — ворчит Уэверли. — Слава богу, что не я. Ты хочешь сделать еще одну попытку или…? — О да, чувак. Просто иди и оставь на счет. — О, Кромвель платит? — Неа, обычно это делает Дэй. — Подожди, правда? С каких пор? — Практически с тех пор, как он присоединился к команде. У этого парня странные проблемы с чувством вины. — Ну, я не собираюсь отказываться от бесплатной выпивки. Эй, Сэм! Продолжай в том же духе! Кевин стоит там долгое мгновение, благодарный за то, что его скрывает тонкая стена. Он сглатывает пару раз, чувствуя, как комок в горле увеличивается с каждой секундой. Затем он аккуратно кладет подарок на стол и выходит за дверь.***
Октябрь
Бар, когда Кевин наконец находит его, оказывается не таким уж плохим, как он ожидал. Потому что, конечно, даже будучи пьяным, подавленным и выжившим из ума, Жан все еще держит марку. По пути к угловой кабинке, где сейчас сидит Жан, положив голову на стол, Кевин замечает кирпичные стены, мили красного дерева, велюровые табуреты и даже ухоженный музыкальный автомат. По его поверхности разбросаны несколько пустых бокалов — стеклянная стена, окружающая его. Последний гвоздь в крышку гроба — наполовину съеденная миска путина, которую Жан подтащил к себе поближе. Путин всегда был утешительной пищей Жана. Кевин опускается на сиденье напротив защитника: — Жан. Жан удивленно поднимает голову, прищурив глаза: — Кевин? Кевин вздыхает: — Какого хрена ты, по твоему, делаешь? Последние пару месяцев он получал звонки от Джереми — звонки, в которых тот звучал все более обеспокоенно. Жан, с другой стороны, был призраком, сообщения, которые Кевин посылал ему, падали в пустоту, и о нем больше не было слышно. Это несоответствие было, мягко говоря, обеспокоенным, но, очевидно, каким-то образом связанным. Затем, за последние шесть часов, Джереми снова позвонил ему, рыдая и истерически крича. Он рассказал ему нечто такое, что настолько обеспокоило Кевина, что он заплатил немыслимую сумму денег за перелет через всю страну только для того, чтобы он мог встретиться с Жаном здесь и сейчас. — О, отвали, — сердито говорит ему Жан. — Жан. — Я сказал, не лезь в это дело, Дэй! — А я и не лезу! — огрызается Кевин. Он наклоняется вперед, пригвоздив Жана взглядом, и нарочито четко произносит: — Жан, ты порвал с Джереми. Так что, повторяю — какого хрена ты делаешь? — Это не имеет значения. — Ага. Попробуй снова. — Какого черта тебя это волнует? — огрызается Жан. — Прекрасная возможность для тебя вмешаться и завоевать его, верно? Я знаю, что ты хочешь. Ты думал, что нет, но я знал, — он жестоко смеется. — И очевидно, он уже плачет на твоем плече. Это твой гребаный шанс, Дэй — так что тебя сдерживает? Он прав. Это идеальная возможность. И маленькая, темная часть внутри Кевина знает, что все, что ему нужно сделать прямо сейчас, это протянуть руку в любом направлении, чтобы взять то, чего он всегда хотел. Но он не злодей. Он не какой-то злой, карикатурный антагонист, пытающийся разрушить их отношения. Черт возьми, он даже не печальный, несчастный любовный соперник в этой истории. Нет, Кевин — лучший друг. Ведомый — для них обоих. И оба его друга сейчас страдают. Поэтому он фыркает в ответ Жану: — Что меня сдерживает? Ты имеешь в виду, кроме того, что он любит тебя? Жан вскидывает голову: — Как ты… — Он несчастен, Жан. Он звонит мне уже несколько месяцев, притворяется, что все в порядке, но это явная ложь. Он тонет — вы оба тонете. — Нет, non, — качает головой Жан. — Джереми не… он… ему лучше без меня. Я не буду… я только потяну его вниз… — Чушь, — легко отзывается Кевин. — Ты просто боишься. Жан выпрямляется: — Я не боюсь. Кевин поднимает бровь: — Нет, боишься, — он откидывается на спинку кресла. — И если бы ты просто вытащил свою голову из задницы, ты бы увидел, что он так же напуган, как и ты, но все равно готов рискнуть. Жан морщится и отводит взгляд: — Он заслуживает… — он сглатывает. — Он заслуживает лучшего, чем… чем терпеть то, с чем приходится иметь дело нам. Чертовы Морияма. Кевин делает заикающийся вдох, прежде чем продолжить: — Ты тоже. Но он не идет на это вслепую, Жан. Он знает ставки — ты давно все ему обрисовал. — Мы все обрисовали, — упрямо бормочет Жан. Кевин игнорирует его: — Значит, он знает, с чем ты столкнулся — и все равно хочет тебя. Жан смотрит на него, а затем пинает его под столом. Кевин пинает его в ответ. — Просто иди к нему, — призывает Кевин. Глаза защитника пораженно смотрят на него. Он качает головой: — Даже если бы я мог, этого… этого недостаточно. Расстояние, оно… слишком далеко. Это слишком много. У меня есть еще год, по крайней мере, по контракту, а потом… — Так найди способ заключить новый, — пожимает плечами Кевин. — Но я даже не знаю, согласится ли он… и его квартира такая маленькая, и… как мы вообще… — Вы разберетесь, — отвечает Кевин. — Вместе — но для начала тебе нужно поговорить с ним. Жан смотрит вниз, его взгляд не отрывается от своего недопитого напитка. Кевин медленно отодвигает его от него. — Вот что ты сделаешь, — говорит он ему. Он достает из кармана билет на самолет. — Ты поймаешь такси, поедешь домой, примешь душ, а потом отвезешь свою задницу в аэропорт. Ты явишься в квартиру Джереми, будешь унижаться, чтобы убедить его принять тебя обратно, а потом вы двое поговорите об этом дерьме. Затем, утром, ты позвонишь своему агенту и скажешь ему, чтобы он начал искать способ перевести тебя в команду Джереми. Или наоборот. Или выберите себе новую команду, черт возьми, мне все равно. Жан смотрит на Кевина широко раскрытыми глазами. Губы Кевина дергаются: — Тебе просто нужен план, Моро. Взгляд Жана возвращается к билету, лежащему на столе. Затем он бросается вперед и обеими руками хватает Кевина за лицо. Он целует обе щеки, прежде чем на мгновение прислониться к нему лбом: — Merci, Кевин. — Да, да, давай, уходи отсюда, — отпихивает его Кевин, щеки которого слегка покраснели. Он даже не уверен, что Жан его слышит. Мужчина уже разговаривает по телефону, поспешно возвращается к своему пальто и берет билет со стола, прежде чем выбежать за дверь. Кевин смотрит ему вслед, затем возвращается к столу и делает глубокий вдох. Он берет пустые стаканы и несет их к бару, усаживаясь на табурет. Бармен, мужчина средних лет с бородой и в очках, полуулыбается. Он кивает головой в сторону угловой кабинки: — Неплохо ты тут все устроил. — Что? — вздрагивает Кевин. — О, я не… это не было… — Настоящее романтическое дерьмо, — продолжает парень. — Говоришь своему другу пойти за девушкой — или парнем, может быть? Кевин колеблется, прежде чем ответить: — Парнем. — А, — кивает бармен. Он протирает еще несколько стаканов, прежде чем спросить: — Как долго? Кевин нахмуривает брови: — Что долго? Но парень просто смотрит на него слишком понимающими глазами: — Как долго ты за ним гоняешься? Кевин смотрит вниз: — О, — сглатывает он. — Я думаю… я думаю, может быть, всю свою жизнь, — последние несколько слов звучат не громче шепота, это признание, которое он приносит на полированный алтарь из красного дерева перед собой. Секрет, который должен быть проглочен и никогда больше не произноситься. Бармен только кивает в ответ, возможно, понимая благоговение момента. Или, возможно, он знаком с этим хрупким видом признаний, молча собирая их у отвергнутых завсегдатаев, которые собираются перед ним ночь за ночью. Возможно, Кевин — еще один в длинной череде третьих колес и прихвостней, смирившихся с тем, что им никогда не стать главными героями этой истории. Независимо от этого, парень не предлагает ему никаких мудрых слов. Он просто делает Кевину напиток, что-то янтарного цвета со льдом. Кевин не спрашивает, что это такое — он делает глоток вслепую, пытаясь уловить тепло, проникающее в горло, и сохранить его в груди на какое-то время. — Эй, Рикки! — обращается бармен к парню в другом конце зала у музыкального автомата. — Сыграй 22Б, а? Кевин поворачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как парень через зал сочувственно смотрит на него, прежде чем направиться к музыкальному автомату. Через несколько секунд раздаются начальные ноты трубы, звучит медленная песня, а затем женский голос. Я танцевала с моим милым вальс Теннесси Когда случайно увидела свою подругу Это явно старая запись, судя по отзвукам и царапинам, но есть что-то в голосе певицы, низком и меланхоличном, что, кажется, сильно задело Кевина. Я познакомила её с моим милым, и пока они танцевали Моя подруга украла у меня моего возлюбленного Он оборачивается к бармену, который бросает на него еще один знающий взгляд. — О, он не… — пытается объяснить Кевин, но останавливается. Потому что как он может? Он снова тяжело сглатывает, прежде чем опустить стакан и потянуться за бумажником. Но парень останавливает его: — Это за счет заведения, — говорит он ему. Затем он дарит ему еще одну полуулыбку. — Не унывай, парень. Может быть, в следующий раз это будешь ты. Он берет ящик со стаканами и направляется в подсобку. В то время как вихляющие ноты песни все еще играют, Кевин улыбается сам себе. Он опрокидывает остаток жидкости в стакане в горло: — Хорошо. В следующий раз. Я помню ту ночь и вальс Теннесси Теперь я знаю, кого я потеряла Да, я потеряла своего милого в ту ночь, когда проигрывали Красивый вальс Теннесси