Дождëмся рассвета

Кровь моя холодна. Холод её лютей реки, промëрзшей до дна. Я не люблю людей. [И. Бродский]

Я давно увлеклась русской поэзией. Более грустных слов, чем русские, никто не придумал. Бродского читать трудно. Он то ли выражается сложно, то ли переводят его стихи хреново. Но в этих строках суть я уловила отчётливо. И полностью с автором солидарна. Не люблю людей. Мы такие мерзкие существа. Мним себя великими. Возвышаем над миром свой могучий ум. Но сеем лишь разрушение. Приносим лишь боль. Боль. В ноге. И груди. Я открыла глаза. Гостиная освещена лишь пламенем камина. На полу у дивана сидит Малфой, запрокинув голову назад. Он спит. На груди у него покоится открытая книга. Я дотянулась рукой до его плеча. — Малфой. Проснись. Он вздрогнул всем телом и обернулся на меня. — Проснулась? Пить хочешь? Я кивнула. Он подал мне чашку с водой, стоявшую на столике. Я всë выпила и вернула посудину. — Пэнси написала. Утром отправлю послание Кингсли. — Что там? — Пожиратели вербуют волшебников за пределами Британии. Готовятся к битве. Безносый ушёл в подполье, нигде не показывается. Но метка жжёт почти каждый день, значит он действует активно. Иначе зачем так часто проводить собрания? — Ты каждый раз чувствуешь, что он зовëт? — Да. — Каково это? — Чем дольше не откликаешься, тем сильнее боль. Но моë зелье позволяет притупить это ощущение. — Я думала, это невозможно. — Я тоже. Но надеялся, что получится. И получилось. — Это впечатляет. — Твоя рука. Клеймо. Кто это сделал? Я пытался залечить, но оно даже слегка не изменилось. — Беллатриса. Тем самым клинком, от которого погиб Добби. Это клеймо со мной навсегда. Не заживëт. — Я могу попробовать сделать зелье или мазь. Может, хотя бы кровоточить перестанет. Но нужно время. — Не стоит. — Я не из нежных чувств предлагаю. Во-первых, это сделала моя тëтка. Во-вторых, научный интерес. — Мог не говорить, и так сообразила. У меня нет времени участвовать в этом эксперименте. Назначь встречу с Кингсли как можно быстрее. На послезавтра. Напиши, что это срочно. — Уж разберусь как-нибудь. На что он разозлился? — Ни на что. Иди к себе в комнату. Уже два ночи. — А ты? — Сейчас пойду. Я накинула одеяло на манер плаща и поднялась. На ногу не наступить. Я старалась не скулить, пока полупрыжками продвигалась к лестнице. За спиной послышался раздражëнный вздох и шаги. Меня оторвали от пола сильные руки. Я издала неопределённый звук. — Не таскай меня. Я могу сама. — Видел я. Малфой притащил меня в комнату и бросил на кровать. Тут же развернулся к двери. — Малфой? — Чего ещё? — На что ты злишься? Я не пыталась указывать тебе. Это была, скорее, просьба… — Я не злюсь. — Злишься, я же вижу. Сядь. Я подтащила колени к груди. Он не сдвинулся с места. — Пожалуйста. Он отмер и сел у меня в ногах. — На что ты разозлился? — Я не… Да к чëрту. Я чувствую вину, ясно? Ты испугалась и усугубила своё состояние из-за меня. — Ты ведь не виноват. Я не сообразила, что ты мог стрелять не только в целях самообороны. — Я принесу тебе ещё порцию обезболивающего. К утру должно стать лучше. Он собирался встать. Я схватила его за рукав. — Что с тобой, объясни? — Чего прицепилась? Нечего больше объяснять. Это просто гиперответственность. — Ладно. Я отпустила его рукав. Он вышел из комнаты. Через минуту на тумбе уже стоял пузырëк с зельем. Малфой поставил его и ушëл. Проигнорировал мою протянутую руку. Поставил на тумбу. Что с ним не так? Я выпила зелье, улеглась поудобнее и вскоре провалилась в сон. *** Когда я проснулась, в глаза били яркие солнечные лучи из окна. Должно быть, уже далеко не утро. Какого чëрта я столько продрыхла? За ночь отëк на ноге значительно уменьшился. Бинты сползли к щиколотке. Надо перевязывать заново. Вчерашнего пузырька на тумбе не было. Забрал. Заходил. Я вылезла из постели. Сегодня гораздо легче. Ища руками опору я поковыляла на выход. У лестницы я остановилась. Так. Давай потихоньку, Гермиона. Я опëрлась правой рукой на перила и опустила больную ногу на ступеньку. Аккуратно перенесла на неё вес, оторвала здоровую ногу от пола и… Вот же дерьмо собачье! Каким заклинанием оставили эту рану? Ногу пронзает боль, колено подгибается, я еле успеваю перенести вес на задницу. Очередная поездка по лестнице на пятой точке. Ну просто замечательно! Какое-то время я просидела у основания лестницы, жалея свой несчастный копчик. Внезапно услышала звук отпирающейся входной двери. Попыталась подняться, но не успела. Малфой застал меня в крайне компрометирующей позе. — Грейнджер, ты пока все лестницы в этом доме не объездишь, не успокоишься? Я зарычала. Его язвительный тон выводил из себя. — Я это специально, по-твоему? Он подошёл и привёл меня в горизонтальное положение, грубо потянув за локоть. — Почему нога разбинтована? — Повязка сползла, пока я спала. — Ясно. В ванной есть бинты и мазь. Иди. Наигрался в заботливого папашу? Хорëк противный. Судя по взгляду, которым Малфой меня наградил, он снова услышал мои мысли. Я гордо вздëрнула подбородок и неуклюже захромала прочь. Мне что теперь, за все свои мысли извиняться? Я завершила все процедуры и замерла у выхода из ванной, сжав пальцами дверную ручку. Мне пойти к себе в комнату? Нет. Надо спросить Малфоя, когда он назначил встречу с Кингсли. Желудок жалобно заскулил. Я не стану просить еды. Я очень скоро покину это место. Мне нечем отблагодарить его за помощь, но я обязательно отплачу. В будущем. Дверь резко распахнулась и я вывалилась Малфою в руки. — Грейнджер, чего ты тут застряла? Он отпихнул меня и поправил свою футболку. Недотрога хренов. — Я ногу перевязывала. — А по-моему ты минут пять стояла под дверью и говорила сама с собой. — Я не… — Ну да. Думала. Громко. — Ты опять подслушивал? Впечатляющая невоспитанность. — Иди поешь. Всё на столе. — Не буду. — Капризы мне не разводи. И подслушивать не надо, чтоб услышать, как твой живот урчит. Шуруй давай. Он подтолкнул меня в сторону кухни, а сам пошëл наверх. На столе была тарелка с яичницей, кружка чая и корзинка с плюшками. У него есть яйца? — Хочешь проверить? — Ты дебил? Я про куриные. — Купил. Я же был утром в посëлке, письмо отправлял. — Когда встреча? — Завтра, в 10 утра. В Шеффилде. Трансгрессируем в небольшое кафе. Я дождусь тебя в парке через дорогу. Или не дождусь. — В смысле? — Если через час ты не придешь ко мне, я вернусь сюда один. — Это еще почему? — Что значит «почему»? На переговоры тебе час. Если по истечении этого времени ты не появляешься, значит ушла с Кингсли. Мне не стоит попадаться ему на глаза, поэтому в кафе я не пойду. — Как мне за временем следить? Вдруг там часов не будет? — Дам тебе наручные часы. — Но если я уйду с Кингсли, не смогу их вернуть. — Считай это подарком. Посуду за собой помоешь. Я ухожу в лес. Я кивнула. Он ушёл. *** После завтрака и уборки я выползла на улицу. Мне нужна новая палка. Пожалуй, маглы офигеют, увидев меня. Ну и ладно. Наплевать. Что мне сказать Кингсли? Проситься в Орден? Обвинить? Глупости какие-то. Может, он вообще не придёт. Или пришлëт кого-то другого. Что тогда делать? Я вздохнула. Разберусь по ходу. Сначала палка. Я с горем пополам спустилась с крыльца и огляделась. Далеко ходить не стоит. Пройдусь вокруг. Обойдя дом, я уткнулась в высокий деревянный забор. Калитка была закрыта на шпингалет. Малфой ведь не разозлится, если я зайду туда? Вряд ли там что-то серьёзное припрятано. Я зашла за калитку и уронила челюсть. Это был огород. Довольно большой. Вдалеке стояла теплица. Он ещё и садоводством занимается? Ну да, как ещё прокормиться в такой глуши. На одном только мясе далеко не уедешь. Я в очередной раз поразилась его способности приспосабливаться. Сейчас Малфой вообще мало похож на того мальчишку, который зализывал волосы к затылку, дразнил моих друзей и всех запугивал папашей. Даже его взгляд изменился. Он больше не смотрит свысока. Теперь это полноценный мужчина. Сильный и рассудительный. Умный и хитрый. Забавный и красивый. Так, Гермиона, поменьше внимания к последнему факту. Не до этого сейчас. Нашла время вспоминать его длинные пальцы, тёмные брови и рельефный торс, виднеющийся из-под обтягивающей футболки… Ой, ну и дура. Палка. Выйдя с огорода, я снова осмотрелась. Неподалëку приметила еловую ветку на земле. Наверное её отломило ветром. В качестве трости — в самый раз. Надо только лапы поотрубать. Я подняла её здоровой рукой и потащила к крыльцу. В прихожей я заприметила охотничий нож. Одолжу его ненадолго. Я сидела на крыльце и стругала из ветки трость, когда Малфой вернулся с тремя кроличьими тушками наперевес. — Пальцы себе не поотрезала? — Нет. Я не слышала выстрелов. — Я и не стрелял. Они в силки угодили. На ужин будет жареная крольчатина. Силки. Он ещё и охотник неплохой. — У тебя есть огород? — Есть. Устроила себе экскурсию? — Я новую палку искала. Как ты научился за огородом ухаживать? — Что-то Тед объяснил, что-то вычитал. Там только картошка, лук, морковь, чеснок и укроп. Ну и помидоры в теплице летом выращиваю. — Здорово. В детстве я помогала бабушке в огороде. Мне нравилось молодую морковку дëргать. Вкусная. — Молодой у меня нет. В погребе только большая. Будешь? Странный. — Буду. — Оставь это, я позже доделаю. — Нет, я сама. За три года скитаний с ножом обращаться научилась. — Ага, — прозвучало скептично. Он скосил глаза на мой раненый палец. Обошёл меня и скрылся в доме. Я обрубила палку себе по росту. Надо чем-то обмотать рукоять. Опять идти к Малфою с протянутой рукой. Вот же дерьмо — моя жизнь. Позже Малфой выдал мне кусок ткани и льняную верёвку. Его явно впечатлила моя работа, но от комментариев он воздержался. За ужином мы оба молчали. Со стола Малфой убирал один, выпроводив меня из кухни. Он в целом вëл себя странно. Старался на меня не смотреть и даже шуток не отпускал по поводу моего поведения за столом. Перед сном, когда я сидела у камина, погрузившись в свои мысли, Малфой спустился в гостиную с небольшой коробочкой и дал мне её в руки. Я в недоумении уставилась на него. — Часы. Я обещал, — смотрел он куда угодно, но не на меня. Внутри зарождалось неприятное чувство. Я открыла коробку. На бархатную подушечку были надеты позолоченные часы с небольшим циферблатом и тоненьким кожаным ремешком. Выглядели они неприметно, но были явно дорогие. — Нет, Малфой. Я не могу их забрать. Они, наверное, стоят целое состояние. — Бери. Мне они зачем? Только лишний раз напоминают о смерти мамы. — Это её? — Да. Она собиралась надеть их во время побега. Они заколдованы. Если вытянешь переводную головку на два щелчка, окажешься под дезиллюминационными чарами. Не знаю, зачем забрал их. Лежат без дела. А тебе они могут послужить, пока ты без палочки разгуливаешь. — Я не могу их принять. — Грейнджер, не пререкайся хоть раз. Бери и пользуйся. Он встал с дивана и ушёл. Я даже поблагодарить не успела. Не знаю, сколько я просидела в одиночестве, бессмысленно крутя в руках часы. Меня начала одолевать сонливость. Я поднялась, взяла в руку новую палку и поковыляла в свою комнату. Забравшись под одеяло, я почувствовала небывалое волнение. Завтра важный день. Завтра я могу вернуться к Рону и Гарри. И навсегда расстаться с этой белобрысой занозой. От последней мысли почему-то стало грустно. Я ведь, скорее всего, действительно больше его не увижу. Вряд ли я переживу эту войну. Не хочется умирать, так и не отблагодарив этого человека. Но если так случится, думаю, он не будет держать обиды. Надо будет сказать спасибо. И попросить прощения.