Небоскрёбы падают

Darren Korb — Mother, I'm Here

«С Ниганом покончено». Твёрдо — надеясь, что голос не дрогнет; уверенно — игнорируя участившийся пульс; правдиво — самой себе не веря ни на грамм. Сын неохотно кивает, и в его показательном молчании так отчетливо слышна просьба: «Оставь меня в покое». Мэгги замирает на пороге его комнаты в нерешительности, не зная, куда деть себя, не в силах объяснить, что пытается доказать им обоим, говоря о Нигане вслух так, будто слова могут иметь хоть какой-то вес, когда этим именем она изрезана вдоль и поперёк. Тихое «спокойной ночи, сынок», остающееся без ответа, щелчок закрывающейся двери, и вот, снова, она один на один со своей застарелой тяжестью под рёбрами. В своей комнате можно снять маску наигранной уверенности и, прижавшись лопатками к стене, разрыдаться в зажатые у рта ладони. От усталости, от бесконечной погони от врагов и за врагами, от одиночества, от преследующей годами боли. Стать слабой и сломавшейся, вытянуть наружу всё похороненное и спрятанное, посмотреть в глаза самой себе впервые за долгое время и смириться с тем, что на самом деле кроется внутри. В зеркале напротив она видит женщину, которая потеряла своего мужа и теперь теряет своего сына, а виной этому человек, с которым не может быть покончено, как бы Мэгги не пыталась убедить в этом себя и весь мир вокруг. Ниган — тёмная комната в подвале, куда боятся заходить, потому что знают, что не выберутся обратно. Ниган — смертельный вирус, поражающий собой всё, чего касается, меняя, выворачивая наизнанку, переписывая на свой лад. Ниган — свист, повторяющийся и повторяющийся в голове без перерыва. Он не отпускает и от него никуда не деться. И если Хершел увидел в ней только ненависть и жажду мести, то значит трагикомедия удалась. Значит, можно выдохнуть и притворяться, что дело было только в том, что Ниган — чистое зло во плоти, а не осколочное ранение, которое не заживает лишь потому, что Мэгги постоянно разрывает себе сердце собственноручно. Возвращаясь и возвращаясь к нему, находя его чёрт пойми где, делая вид, что не желает его видеть, слышать, ощущать, но смотря во все глаза, хватая каждое слово, чувствуя разряды электричества от редких неловких прикосновений. Интересно, что Ниган видит, когда смотрит ей в глаза до неприличия долго? Мэгги боится знать, потому что, если узнает, то весь её мир полетит к чертям. То, что она чувствует к нему, похоже на сходящую лавину, и если он поймет, что дело не только в Гленне… Всё кончится. Впрочем, какая уже разница, если Ниган, отданный как трофей Хорвату, уже наверняка мёртв. От этой мысли Мэгги скрывалась всю дорогу до дома, пыталась вырвать её из головы, затоптать, спрятать, но ночь всегда наступает, и вместе с ней всегда приходят демоны. Её демон сегодня, завтра и на вечность — предательство человека, предавать которого она не хотела. Больше нет. Кто бы мог подумать, что спустя десяток с лишним лет она будет лить по Нигану слёзы и молиться, чтобы он выжил. Кто мог знать, что смерть Гленна выльется в зависимость от его убийцы — и лучше бы она действительно только и делала, что ненавидела, но время в Нью-Йорке расставляет всё по своим местам. Мэгги прекрасно играет дуру, особенно перед собой, но знает, что грёбаное сердце не вылетает из груди просто так. Взгляд усталых карих глаз — взрыв под рёбрами; ухмылка «я знаю то, что ты скрываешь» — бурлящая кровь по жилам; честность на грани фола и мягкое прикосновение пальцев, отводящих руку с ножом от горла — приговор им двоим свыше. Заслужили именно такого исхода — ему за то, что сделал с Гленном и её жизнью, Мэгги — за то, что позволила поселиться внутри себя и жить на правах хозяина. Теперь — умирать изнутри, пытаться вырывать из себя, делать вид, что забыла, выкинула, растоптала, уничтожила, сожгла, а самой по ночам думать лишь о том, что с Ниганом стало и что могло бы быть, доверься она ему и сделай, как он посчитает правильным. Никаких сомнений, он оказался бы прав, никаких сомнений, она бы никогда это не признала. Вот только… только какая нахер разница, если Ниган мёртв, и всё, что могло бы быть, умерло вместе с ним. Ей нужно смириться, вспомнить всю ту ненависть, месть из могил достать и выковать подобие реальности. — С тобой покончено, — шепчет Мэгги, смотря на бескровные губы в зеркало, и осознает, что более лживой сволочи, чем она, нет и вряд ли уже случится. И если она предала Гленна тем, что испытывает чувства к его убийце, то с Ниганом дела обстоят куда хуже. Она не дала ему прощения, когда смогла простить. Она оставила его на смерть, когда он заслуживал её меньше всего. Она отвернулась от него, когда отчаянно нуждалась в близости. И она врёт сыну и будет врать ради него, пока однажды не сорвётся от ноющей внутри совести, ломающей её потери, и не пустится следом туда, где небоскрёбы падают и падают, но продолжают стоять на месте. На расстоянии вытянутой руки с ножом. Не ближе. А жаль.