***
Собрав нужную информацию в эти чёртовы бланки, Гермиона отдала их лишь через два дня. Она долго не могла поймать директора или же освободиться самой. Мальчики, занимались подготовкой к первому экзамену, правда в перерывах они усиленно налегали на физическую активность. Невилл говорил то, что даже если они сдадут всё на выше ожидаемого, то ещё не факт, что парни смогут поступить. Каждое утро они начинали с длительной пробежки вокруг школы, на которой Рон не однократно смог поменять решение на счёт того, что передумал туда поступать. Гермиона же оставалась в гостиной и не особо желала посещать завтрак, ибо с утра не было хоть какого-то аппетита. Ей хватало выпить немного чая и то, не до конца и одной отправиться на лекции. На них было настолько тихо, что порой казалось, что она и вовсе перепутала класс и курс. Не было раздражающего шептания на соседней парте, не было взрывов от Симуса, и странных вопросов от Луны. Все вели себя спокойно и умиротворённо. Она заметила за собой ещё одну странную вещь в плане того, что некоторые лекции она перестала записывать и даже не заметила этого сразу. Лишь только тогда, когда Невилл попросил её конспект по трансфигурации, а открыв его он оказался пустым. — Гермиона, — позвала её Джинни, когда та заходила в гостиную, — Ну и дождь конечно на улице. Директор просила тебе передать, — Уизли отдаёт ей конверт. — Почему ты была на улице? — не придавая большого внимания к переданному письму, она забирает его, но даже не спешит открывать. — У нас травология была последним, вот я и решила убежать немного пораньше. Вышла через теплицы, а там вот, — она демонстрирует свою промокшую мантию. Гермиона отводит взгляд от подруги теперь уже к письму. Неспеша его раскрывает под бубнёж Уизли, вчитывается, но сбивается и начинает заново.Мисс Грейнджер,
В данный момент я вынуждено отсутствую в школе.
Прошу Вас и мистера Забини опросить дополнительно некоторых студентов, которые остались без вашего внимания.
Учи Акимбо
Милисента Булстроуд
Перегрин Деррек
Драко Малфой
Всего доброго,
Минерва Макгонагал
Она опять пробегается по его имени. Снова и снова. Будто он не должен быть тут. Конечно, все они ведь ученики Слизерина и почему бы ему тут не быть, если его дом полностью сгорел? Гермиона устало выдыхает, убирая письмо во внутренний карман мантии и переводит взгляд на что-то рассказывающую Джинни. — … а я ей и говорю, что я не буду делать за неё этот доклад, понимаешь? Нет, я один раз попросила её дать мне её конспект, и теперь она думает про то… — Ты ещё ни разу его не сделала, Джин, — перебивает подругу Гермиона, — У меня есть парочка готовых докладов по травологии, только нужно их поискать. — Ты просто лучшая! — выкрикивает она, подбегая к Гермионе желая её обнять. Нет! Она забирается на спинку дивана, выставляя вперёд руку, тем самым останавливая её. — Ты мокрая! — громким голоском выдаёт она в своё оправдание. — Да, чёрт. Я в ванную, хочу согреться. Опросить Драко Малфоя. Как вообще это сделать, если только при одном его взгляде она сразу же теряется и паникует? Гермиона встаёт с дивана, желая покончить с этим как можно скорее. Найти его и переступить через себя. Нужно успокоиться. Если Джинни уже тут, значит до конца лекции не больше десяти минут. В расписании у них маггловеденье и Гермиона устало плетётся к классу, собираясь подождать его там. Во рту вязкая, неприятная слюна, которая всегда за собой тянет рвоту. Только сейчас этого не хватало. Гермиона опирается о стену рядом с кабинетом, смотря в две последние сводные графы в своём списке. Мысленно она перебирает в голове всё то, что мог попросить от Министерства Малфой. Возможно это деньги или же дом, а может и всё сразу. Где живёт сейчас его мать? Она знает точно, что он не обойдётся без ругательств. Она готова потерпеть несколько жалких минут и больше не пересекаться с ним как минимум месяц. Его много, слишком много за эту неделю. Её пальчики закладывают уголок бланка в сотый раз, а шум в классе становится более громким. Дверь открывается и первым оттуда выходит Нотт, бросая на неё озадаченный взгляд, фыркая что-то в её адрес, но не останавливается и идёт дальше. Толпа слизеринцев выходит раньше звонка, и она даже не обращает на это внимание. Её глаза бегают по всем макушкам в поиске белоснежной. — Малфой! — звонко выдаёт Гермиона. Половина ребят оборачиваются, удивляются её присутствию тут и тому, кого она всё-таки тут ждала. Драко же что-то говорит Забини, на что тот кивает и уходит. Размеренным шагом он подходит к Грейнджер, смотря на неё сверху вниз. — Я слушаю, Грейнджер, — сухо произносит Малфой, опираясь на ту же стену. — Директор попросила, — начинает она, резко выпрямляя спину, — попросила меня… Драко словно понимает её напряжение и поэтому не произносит ни слова, смотря вслед последнему уходящему студенту. Она нервничала, только вот из-за чего на этот раз? — Нужно опросить тебя. — Опрашивай, — легко произносит Малфой, разворачиваясь к ней всем корпусом. — Ты знаешь вопросы, — строго выдаёт Гермиона, сужая глаза, — Ты скажи, а я запишу и разойдёмся быстрее. Он ухмыляется, переводя взгляд на помятый бланк в её руке. Видит, как трясутся её руки, нервно продолжая его сжимать. Видит, как она мнётся с одной ноги на другую и сам выхватывает бланк из её рук. Драко достаёт из сумки перо и сам черкает что-то в нужной графе, пока она облегчённо вздыхает и пристально наблюдает за довольно резкими движениями. Когда он слишком быстро заканчивает и отдаёт ей бланк, то она округляя глаза вчитывается в одно слово: «Ничего». — Это шутка, Малфой? — вспыхивает Гермиона. — А похоже? — Тебе ничего не нужно? Но ведь… ведь у тебя сгорел дом и отец как бы… ну, умер. Не может быть, что тебе ничего не надо, — не успокаивалась она. — Мне кажется, я дал тебе понять, что жалость, а особенно от тебя мне не нужна, — сухо выплёвывает он. — Это не моя жалость, — выдыхает Грейнджер, — Я ненавижу тебя больше всех в этой школе, но это нужно не мне, а Министерству! Он кривит губы в усмешке, вздёргивает бровь, смотря на неё слишком надменно и это чёрт возьми так сильно похоже на него. Вот он, настоящий, прямо перед ней. Мурашки тут как тут, а холодок медленно сползает по позвоночнику. Малфой тянется к ней, сокращая дистанцию и она старается отступить, отойти на безопасное расстояние, но позади стена, которая не даёт ей и шага ступить. — Ты не ненавидишь меня, Грейнджер. Ты боишься меня, — шипит он ей на ухо, — А Министерство пусть идёт в задницу со своей ёбаной помощью. Она сглатывает, зажмуривая глаза до звёздочек. Чувствует его аромат, так близко, что от этого просто невыносимо. Он никогда не был так близко к ней и она никогда не задумывалась о том, как он чёрт возьми пахнет. А пах он достаточно хорошо. Гермиона ждала момента, пока тот дотронется до неё, оскорбит или ещё чего хуже бросит непростительное прямо в грудь. Между ними было настолько мало пространства, что становилось трудно дышать. — Они тут, быстрее! — выкрикивал Грозный глаз, — Не копошитесь! Лекари живо на первый этаж! Она неслась по этой лестнице, молясь Мерлину о том, чтобы не увидеть на первом этаже кого-то из друзей. Суматоха не всегда давала времени для мыслей, но это стало её традицией. Молиться о том, чтобы раненых было как можно меньше, а из них, лишь неизвестные ей люди. — Грейнджер! — выкрикивает Аластор, — Вторая спальня! — Кто там? — останавливаясь в коридоре, спрашивает Гермиона. — Мне тебе список огласить? Живо! И она снова бежит. Боится и бежит во вторую спальню на Гриммо. Это впервые, когда она отделяется от других целителей. Впервые, когда ей поручают лишь одного солдата, который быстрее её наложил на себя парочку заклинаний. Плохое предчувствие слишком быстро растёт и она перепроверив парня ещё раз удаляется. Идёт в сторону кухни, куда всегда поступали больные. Тихо приоткрывает дверь, пытаясь всмотреться в суматоху, но мельтешение спин постоянно не даёт ей рассмотреть хоть кого-то, кто лежал на полу. — Джоу, — шепчет Гермиона, закрывая рот ладонью. — Девятнадцать тридцать пять, — констатирует смерть Помфри. Тошнит и кружится голова. Лицо Малфоя всё равно слишком близко и она опирается спиной о стену, съезжая по ней на пол. Медленно поворачивает голову по сторонам, пытаясь открыть как можно шире глаза, ведь те буквально слипались. Малфой приседает вслед за ней на корточки, вглядываясь в её поникшее лицо. В её резко побелевшие губы и потерянный взгляд. Понимает, что с ней происходит, но пока лишь только наблюдает. — Ты убил Джоу? — тихо шепчет она. — Уизли же сказал, что это был я. Для чего ты спрашиваешь? — Ты её убил? — тон строже и требовательнее. — Нет, — взгляд его лица меняется на холодный и он резко тянет её за руку вверх, помогая подняться, — Твои дружки живут новой жизнью, а ты убиваешь себя прошлым. Как же это паршиво, да? — он толкает её к подоконнику, чтобы та села на него. — Паршиво? — переспрашивает она, выпрямляясь, — Паршиво то, что делал ты, Малфой! Я лечила всех тех, на кого ты наставлял палочку, чёртов ты ублюдок. И после этого ты будешь говорить мне о том, что я убиваю себя прошлым? Мне жаль, что ты не умер в ту ночь у себя дома, вместе со своим отцом! Он улыбается, склоняя голову набок, смотря на её льющиеся слёзы и подступающую рвоту. Как она пытается сделать хоть один вдох, но даже он не получается. Её это бесит. Бесит то, что её слова его даже не цепляют. Что он потерял всё что у него было, а ему банально не нужна никакая помощь, хотя его денег в Министерстве больше, чем чьих либо. Драко закидывает сумку на плечо, снова приближаясь к ней, но она этот раз она не отшатывается от него, а лишь приподнимает голову ровнее. — Я же сказал, мне не нужна твоя жалость.***
Под их разговоры никогда не возможно уснуть и Драко это знал. Слишком хорошо знал для того, чтобы отсчитать минуты до того, как Нотт выдаст, что не может уснуть. Тут же его подхватит Блейз и мнимый диалог обретёт свою ночную жизнь. Всё так и было, только на несколько минут раньше, но на этот раз начал Забини. Малфою наверное так же как и им не спалось, хотя тот был просто не против тишины. — Мама говорит, что это правда. Ты знаешь мою мать Нотт, она всегда права, — шептал мулат, думая о том, что Малфой спит. — О да, кто не знает твою матушку. Будь я на пять лет старше, то ты бы мог называть меня папочка, — выстреливал Нотт, смеясь в подушку. Драко приподнимается на одном локте, смотря свирепым взглядом только на Забини. — Повтори, — требует он. — Ну правда о том, что кто-то мстит семьям Пожирателей. В основном их детям, но это по моему мнению бред. — На кой чёрт им мстить? Всех кого могли уже засадили в Азкабан. Я бы тоже мог начать мстить за то, что мой отец получил пожизненное и что с того? — вступил Тео, садясь на кровати, — Но если так подумать, то может это именно они подожгли твой дом? Драко опирается головой на изголовье кровати и тянется к пачке сигарет. Редко, крайне редко он потягивал немного никотина, но сейчас будто ему это нужно. Нужно немного разобраться в услышанном, понять, что это не был случайный случай, как уверяла его мать. — Возможно, Блейз, твоя мать действительно права, — выдаёт он и выдыхает едкий дым. — Следов же не нашли, — говорит Нотт. И тоже верно. Драко не вдавался в подробности всего этого адского пожара. Этой чёртовой ночи. Всё что он помнит, так это крик матери, что разбудил его около трёх часов ночи. Помнит много дыма, как домовики пытались спасти картины и что-то из мебели. Опрометчиво, ведь они до последнего вздоха служат семье. Нарцисса велела им спасаться самим и бросить всё, за что они ухватились и тащили на первый этаж. Драко был как в тумане. Он особо не соображал что происходило. Будто время остановилось и вот он уже стоит на улице в одних лишь пижамных штанах и волшебной палочкой. Смотрит на то, как догорает его дом и как мать бьётся в истерике понимая, что Люциус остался внутри. Чёртово министерство и эта Грейнджер, которая сама ещё не отошла от всего и опять лезет. Ему действительно ничего не нужно было. Люциус мёртв, а значит через несколько месяцев его счета будут по праву принадлежать ему. Драко знал это и ранее. Знал и ждал этого момента, ибо так сильно ненавидел своего же отца. Отца, который втянул его в это. Который заставил своими же руками убивать своих одноклассников. Убивать ни в чём невиновных людей. Драко точно помнит то, как его скрутил дикий спазм рвоты от первого непростительно в его жизни. Непростительное влияет на волшебника, заставляя его привязываться к нему. Ощущать некое расслабление и приятное ощущение. Убивать человека с помощью одного или двух слов. Видеть муки людей и понимать, что тебя за это ещё и похвалят. Ему просто промыли мозги и он верил в то, что поступает правильно. Верил в эту политику о грязном мире, где просто необходимо истребить всех грязнокровок. Тёмный Лорд внушил это ему и Драко исполнял свой приказ, пока однажды не увидел этот чёртов осуждающий взгляд, одновременно пропитанный болью и жалостью. Чёртова сука, Грейнджер. Она смотрела на него без этой маски, когда Драко наводил на неё палочку. Смотрела и закрывала собой этого идиота Уизли, который был без сознания. Он же чувствовал себя героем, который пошёл в одиночку туда, куда просто не нужно было. Уизли думал что он действительно герой, только вот героем была она. Гермиона выскочила будто из не откуда, закрывая своего дружка своим телом. Это был бы её последний день, если бы рядом с Драко оказалось бы немного больше пожирателей. Он снял маску специально. Показывая ей, кому она обязана, но он будто стал обязан ей. Чёртова Грейнджер открыла ему глаза. Что маленькая, хрупкая девочка готова отдать свою жизнь, за друга. Готова пожертвовать всем и остаться стоять с гордо поднятой головой. Он же, никогда не понимал её поступков. Её геройства, где оно вообще не нужно, однако тогда, когда непростительное слетело с его губ трижды и все три летели в серебряные маски пожирателей, он понял, что не хочет продолжать играть в чей-то глупый спектакль. — Ты слышишь меня? — горланит Нотт, уже сидя на его кровати. — А? Да, — он резко дёргает одеяло, дабы тот слез, — Нет следов. Нотт всё равно продолжает сидеть рядом, почёсывая голову и что-то обдумывая. А Драко, словно смутился своих мыслей, закуривает ещё раз. — И всё равно бред получается, — подаёт голос Блейз, — Пожирателей осталось от силы пол десятка, а вот оправдали в основном детей. Если даже они настроены на то, что бы отомстить детям, то почему тогда Драко жив? — Вероятно, они промахнулись, — утверждает он. — Мстить детям пожирателей? — усмехается Тео, — Вот это ещё глупее. Если самим пожирателям, то там хоть какая-то логика есть. Нам то зачем? Из всех семей, кто были на стороне Тёмного Лорда не посадили ни одного ребёнка, что тогда совсем не казалось странным. А вот сейчас Драко задаётся этим вопросом. Нотту старшему дали пожизненный срок, Долохову тоже самое. А вот остальных казнили поцелуем дементора. Он и Тео должны были как минимум получить лет двадцать, но вот они тут, сидят в слизеринской спальне, почему? — Фуу, что ты нашёл в ней? — выкрикивает Тео, — Джинни? Уизли? — Ну она хорошо играет в квиддич, — вяло оправдывается Блейз, — А ещё у неё прикольные волосы. Блять, я просто сказал, что она неплохая, а не то, что она мне нравится. — Чувак, она нравится тебе. И тот факт, что она хорошо летает со своими прикольными волосами это просто немного деталей. Но, знай, я осуждаю, — Нотт вздёрнул подбородок, поворачиваясь к Драко, — Ты слышал, Блейзи и рыжая Уизли? — поворот головы на мулата, — Вы слишком цветная парочка. — Да завались ты! — выкрикивает Забини, вскакивая с постели, — Ну-ка, фея крёсная, а кто если не она? Драко выдаёт усмешку, приподнимаясь и теперь облокачиваясь спиной о спинку кровати, когда Забини решил так же уместиться рядом с ними. Нотт делает заинтересованное лицо, перебирая в голове подходящих девочек. — Ну, думаю, Лавгут, — вдруг выдаёт он. — Лавгут? — переспрашивает мулат, — Почему она? — Она такая же придурковатая, как ты, Блейзи. Кофе с молоком лучше сочетается, чем кофе и… чёрт, я даже сравнить её ни с чем не могу. — Идиот, — шипит Забини, — Я не сказал, что она мне нравится и хватит это обсуждать! А она ведь на самом деле ему нравилась, ибо как же это было видно. Драко замечал это ещё на прошлом курсе, но это словно ошибка для него, ведь она с Поттером и об этом знает вся школа. — Тогда кто мне подходит? — подаёт голос Драко, туша бычок сигареты. Нотт вздёргивает бровь, переводя взгляд на Блейза. Словно в голове эти оба пытаются вспомнить хоть кого-то, кто мог подходить на эту роль. — Если Пэнс мы не берём в расчёт, хотя было бы не плохо, — начал Тео, — Тогда только Астория. — Почему она? — выдыхает Малфой. — Ну вы двое из священных двадцати восьми, да и помолвлены вроде были, — пожимая плечами добавляет Блейз, — Люциус же говорил тогда на Рождество, что это лучшая партия для тебя. Люциус много чего говорил, но почему-то он запомнил только это. Астория. От одного имени у него бегут мурашки по коже. Сколько она сделала против него, желая самой затащить его в брачные узы. Возможно, но Драко ненавидит её больше, чем зануду Грейнджер. Эти две сестрицы помешаны на хорошеньких аристократах и вопросом остаётся ещё то, как одна из них не запрыгнула в койку к Нотту. — Мне плевать, что говорил отец, — шипит Драко, откидывая голову и смотря вверх, — Он для меня умер ещё год назад. — Так а что с Асторией? — не унимается Тео, — Я слышал, что она поступила в Шармбатон, не? Драко коротко кивает. Девчонка теперь дурит голову там и слава Мерлину, что не ему. — Она заноза в заднице, Тео. Прошлым летом, она кричала о том, что Драко её изнасиловал. Только он та её год не видел, а эта сука подняла на уши всех. Помнишь, что писал Пророк? Аристократ Драко Люциус Малфой в погоне за счастьем решил принудить одну из дочерей Гринграсс к браку, — процитировал Блейз, — Моя мать до сих пор называет её полоумной девкой. Если честно, то мне её даже жаль. Жаль. Что-то это слово всплывает слишком часто за эту неделю. Ему жаль чёртову Грейнджер, что её не отпускает война и что эти два идиота так легко бросают её тут. Она не верит Уизли по поводу того, что он всё-таки убил Джоу, но она верит ему? Теперь ему действительно её жаль, ведь рыжий был прав. Девчонка была не плохая, только вот просто мешалась. Я лечила всех тех, на кого ты наставлял палочку, чёртов ты ублюдок. Ублюдок. Как же ты права в этом, Грейнджер. Он думал всё лето о том, что только он живёт пережитками прошлого. Это и было нормой, пока не становилось всё хуже и хуже. Чёртова лихорадка проявляется вот уже в сотый раз, а метка, съедает иногда его изнутри. Но как же паршиво Грейнджер, если та так остро реагирует буквально на всё. Она боится поднять взгляд и посмотреть на него. Чувствительна к прикосновением, но вот только не всегда, как это понял Драко. Когда её слишком большой мозг не думает об этом, то она даже не замечает каких-то тактильностей к ней. Она так же не обратила внимание на то, когда он поднял её и пихнул к подоконнику. Она часто ловит паническую атаку и всегда это будто не в подходящий момент. Ёбаный Уизли даже не замечает это, а вот трепаться в большом зале про то, что она его девушка, так благородно, ведь она так и не пришла на завтрак. Идиот даже не в курсе где она, зато язык распускает как надо. Возможно Поттер ещё хоть что-то знает о её состоянии, но почему тогда никак не помогает? Он просто появляется и исчезает, снова оставляя её со своими проблемами. О нет, Драко знает причину. Эта дурёха как всегда просто молчит. Прячется, отшучивается и просто недоговаривает. Это ведь Гермиона Грейнджер и у неё ведь не может быть проблем. — Я пойду, выйду, — негромко произносит Драко, вскакивая с кровати, ощущая, как снова начинает реагировать его тело. Он не обращает внимание на ответ парней, он даже не слышит того, что они говорят ему. Просто плетётся в знакомом ему направлении, дабы быть таким же, как чёртова Грейнджер. Просто не показывать им, что Малфою тоже бывает плохо. Что он бывает слабым, открытым и жалким. Спускаясь по ступеням, он мысленно надеется на то, что там не будет Миртл, которая точно к нему пристанет с навязчивыми вопросами. Хочется просто окунуться в ванну. Возможно прохладную, ведь кожа начинает неистово гореть. Он так и не разобрался, какая температура воды подходит для того, чтобы унять эту боль. Кровь, которая наверное уже заражена полностью из-за этой чёрной метки, начинает циркулировать по телу с бешенной скоростью и ничего, чёрт возьми, не может это остановить. Помфри пыталась, но организм отвергает её идиоткие зелья. Просто время, несколько часов спокойствия и всё пройдёт. Но он не отдыхает, а слишком сильно борется с тем, чтобы не отключится, чтобы не орать от жгучей боли. А это всё последствие попыток удаление этой метки. Спасибо, мама, но стало только хуже. Только подходя к ванне старост, Драко засучивает рукав рубашки, дабы посмотреть как же сильно расплывается краска на руке. Как прожилки становятся слишком яркими и как начинает гореть рука, жар от которой скоро перейдёт на всё тело. Он резко открывает дверь и будь на видном месте Миртл, то сразу же испарилась от испуга. Но от испуга напрягается она. Нет, её не должно быть тут, только не сейчас. Он так старался сбежать от лишних глаз, что попал под прицел ещё худшего взгляда. Уже плевать, он не может развернуться и уйти прочь, ибо он просто не дойдёт. Почему она не реагирует? Почему не поворачивает свою голову? Но и он не хочет заводить диалог первым. Сама сбежит первая из ванны, когда обернётся назад. У него есть ещё немного времени, пока боль станет невыносима, а пока пусть расслабляется. Он плетётся к раковине и со всей силы отвинчивает сразу два крана, подставляя под воду пульсирующую руку. Салазар, так лучше. Драко выдаёт тихий стон расслабления и снова возвращает к ней взгляд. Теперь видно, что она сидит в полупустой ванне, где вода просто существует, а не даёт возможности помыться. Она опирается подбородком о колени и Малфой обращает внимание на голые плечи и слишком выпирающие рёбра по бокам. Это всё, что видно из её обнажённого тела с этой стороны, но и этого достаточно для того, чтобы заметить, как она исхудала. Драко закрывает краны с водой и делает несколько шагов к ней. С боку теперь видно немного больше, чем со спины. Её глаза закрыты, но продолжают подрагивать. Кисти рук слабо обхватывают колени, но даже они ужасно худые. Мысленно, он словно делает пометку для того, чтобы обратить внимание на то, как она ест и ест ли вообще. Злится сам на себя, что вообще думает об этом. Стискивает зубы в очередном приступе боли, но старается не издать ни звука. Ему слишком интересно наблюдать за ней. Какого чёрта он вообще это делает? Почему не рыкнет что-то в её адрес, дабы та подорвалась и бросилась прочь от сюда? Но он молчит, снова делая несколько шагов, обходя ванну. Теперь ему видно её лицо. Мокрые пряди волос скорее всего не из-за воды, а из-за испарины прилипли к её лбу. Губы полуоткрыты и ужасно сухие. Небольшие, но видимые синяки под глазами делают ей более болезненный вид, но когда глаза опускаются чуть ниже, его дыхание замирает. Нет, он не хочет увидеть что-то неприкрытое в её теле, словно ему это вообще не надо. Да и прежний Малфой скорее всего скривился бы от омерзения, увидев грязнокровку голой. Но она даже спящей закрывала то, что любой другой хотел бы разглядывать у каждой второй. Её тело слишком худое, но ключицы очень красиво выпирают. Неосознанно, но он будто хочет провести по ним кончиками пальцев. Просто дотронуться и даже не знает почему. После ещё ниже, от ключиц к коленям, на которые она опиралась подбородком, а потом ещё ниже. Он хорошо знает, что с обратной стороны предплечья. О чёрт, Драко передёргивает только о мысли об этом и его голова возвращается из этого внимательно наблюдения за чёртовой Грейнджер. Он бы вмазал себе несколько раз по голове с такой силой, что бы прийти окончательно в себя, но этого словно не нужно, ибо он пропустил тот момент, когда боль ещё была терпима, ведь сейчас, прямо сейчас он уже не сможет глухо молчать и продолжать её терпеть. Драко мчится снова к умывальникам, обливая себя водой, моча волосы и умывая лицо. Снова льёт то кипяток, то ледяную воду на метку и спускается на пол. На мокрый, холодный пол, стараясь притупить хоть как-то боль. После боли всегда шла лихорадка, но на кой чёрт он тогда поплёлся в больничное крыло, если знал, что всё это напрасно? Малфой выдаёт глухой рык, скручиваясь на полу и только это вырывает её из сна. Гермиона резко оборачивается, сползая немного ниже бортика ванны, что бы хоть как-то прикрыть себя. Взгляд затуманен сном, но Драко даже не смотрит на неё, скрепя зубами от боли. — Мал… Малфой? — испугано выдаёт она, моргая несколько раз. — Ты как всегда проницательна, Грейнджер, — шипит Драко. Она вскакивает слишком резко, как думает Драко, ибо сейчас он только слышит её, но не видит. Его глаза зажмурены так сильно, что открой он их сейчас, ему понадобиться ещё несколько секунд, дабы сфокусировать взгляд. Она копошится, что-то роняет и судя по глухому звуку, то это её древко и вот шаги, которые проносятся отдалённо в его голове. Он словно решил, что через пару секунд входная дверь с грохотом хлопнет и он останется один. Драко хотел именно такого исхода событий, но открыв глаза, он видит её туфли буквально в метре от себя. — Твоя рука… — Вали! — вдруг выкрикивает Малфой, резко опираясь спиной о стену под раковиной. — Но… — Не вынуждай меня, чёртова… — спазм боли и он скручивается ещё сильнее, выдавая сдавленный звук боли, — Иди уже! Он выдыхает, ибо на мгновение становится будто немного легче. О да, на самом деле становится немного легче и он расслабляется, облокачиваясь головой о стену. Только сейчас он видит слабый свет от её палочки, только сейчас он видит её потерянный взгляд, который направлен только на его чёрную метку. Драко томно выдыхает, закрывая глаза. Грейнджер всё не уходит, но его это словно уже не волнует. Хочется спросить про то, что за заклинание она использовала, но на это словно нет сил. Теперь лихорадка заменяется ужасным ознобом и его начинает немного колотить от холода. — Не маггловская болезнь, — констатирует Гермиона. — Я не болею подобной дрянью, — вырывается у него. — Кто бы сомневался, — фыркает она, делая несколько шагов к раковине. Вода слабым напором льётся из крана и она медленно умывает заспанное лицо. Приводит в порядок взлохмаченные волосы и застёгивает рубашку на все пуговицы, накидывая наверх серый кардиган. Он даже не смотрит в её сторону, рассматривая свежие, чёрные полосы на руке, которые растут от метки. Смотрит в упор, замечая новые, мысленно отмечая то, что некоторые из них стали более толще. — Значит не одна я умираю изнутри, — шепчет она, возвращая его же слова, закрывая кран с водой, — Она отравляет твою кровь, а ты убегаешь сюда, так же как и я, да? Он молчит, не реагируя на её слова. Слышит, как она почему-то садится рядом, но всё равно держит дистанцию не меньше метра. Эта гриффиндорка нарушает все свои принципы и страхи, садясь рядом с ним. — Это чушь, — гневно выплюнул Драко. — Это правда, Малфой, — спокойно ответила она, — Я видела твоё состояние в больничном крыле и сейчас оно такое же. Усмешка громко разлетается эхом по всему туалету. Он опускает голову вниз, шумно выдыхая. — Видела моё состояние? — брезгливо повторяет он, — Ты посмотри лучше на себя! Да! Девочка не трогай меня или я упаду в обморок от банального прикосновения! Думаешь ты лучше? Лучше меня в этом плане? Я скажу тебе, Грейнджер, ты блять в сто раз хуже. Вздох, дабы перевести дыхание и до его ушей доносится слабый всхлип, но он словно уже не может остановиться. Нет тормоза, ибо хочется высказать всё. Поставить её на место, дабы она никогда больше не посмотрела на него таким вот из себя жалобным взглядом. — Склоняешься к тому, что мы блять похожи, но я открою тебе противную правду, Грейнджер, — Драко резко разворачивается к ней, приближаясь, — Меня убивает метка, а тебя — сама ты. — Я…ты… — Что…что, Грейнджер?! Хочешь сказать, что это не так? Ты пыталась жалеть меня, но мне это нахуй не надо. Собери всю свою жалость и оставь при себе, она тебе нужнее. Однако, плачет она красиво. Чёрт, она слишком красиво плачет. Ещё. Нужно блять ещё. Она смотрит на него покрасневшими от слёз глазами. Губы подрагивают и вот-вот он услышит тихий всхлип. Словно он только этого и ждал, но взамен по туалету разлетается звон от такой колючей пощёчины. Вязкой, липкой, колкой, но как будто нужной именно сейчас отрезвляющей пощёчины. — Заткнись, — слишком яростно. И он замолкает. Опирается обратно о плитку туалета, облокачиваясь о колени и смотря в точку перед собой. Он с таким любопытством рассматривал её спящую и обнажённую, а теперь так быстро и легко довёл её до слёз. Но на душе стало как-то спокойнее. Словно он чувствует облегчение от всего того, что смог ей сказать. Пускай она сидит рядом и плачет. Пусть. Она не ушла сама, когда ей об этом говорили. Она помогла раненому зверю, а в ответ тот конечно же укусил.