Судная ночь в поместье Гринграсс.
Сегодня ночью банда неизвестных вторглась в имения Гринграсс. В ходе вторжения прислуга пыталась остановить нарушителей, но, не сумев противостоять нарушителям, была убита заклятьем «Авада Кедавра».
Так же была зверски убита одна из дочерей — Дафна Гринграсс. Как сообщает один из выживших эльфов, то перед смертью мисс Гринграсс пытали с использованием заклятья «Круциатус».
Личности неизвестных устанавливаются.
Это слишком страшно читать. Словно её отбрасывает в прошлое, из которого она и так не выбралась. Опять в воздухе витает непростительным, рядом сверкают зелёные вспышки и слишком много крови. Неужели всё это повторяется? Опять. — Астории просто повезло, — вдруг заявляет Симус, — Она же учится сейчас в Шармбатоне, а Дафна пропускала год. — Какой ужас, — шепчет Гермиона, смотря на колдо, где под белой тканью виднелось очертание её тела, а рядом плачущий отец. — Не думаю, что они говорили также, когда погибал кто-то из наших, Грейнджер, — грубо произносит Финниган, сворачивая газету. — Я не хочу быть животным, как они. Это человеческие жизни и радоваться смерти могут лишь такие идиоты как ты, Финниган. Он злится, стараясь что-то выплюнуть в ответ на её укол, а Гермиона в свою очередь вскакивает с места, отходя к окну. Будто коря себя за то, что только что сказала. — Думаю, что Астория следующая, — тихо произносит Долгопупс, — Пожар в Мэноре, теперь это. Всё слишком странно. — Поделом! — выплёвывает Симус, — Пусть Грейнджер считает меня идиотом, но их смерти заслужены. Вспомни скольких ты лечила от их рук, и сейчас ты будешь переживать из-за этого. Закон бумеранга ещё никто не отменял. Значит в тот день должен был умереть Малфой? Проносится у неё в голове. Удар принимают на себя дети Пожирателей, но вот только кто всё это делает? Неужели у кого-то всё ещё есть силы для мести? Это ведь глупо. Никто ещё не окреп после войны. В августе был последний суд над Ноттами и прошло ещё не так много времени, чтобы успеть разозлить каких-то мстителей. Она сгрызает к чертям ногти, переживая ещё больше из-за этого. Её мысли откидывают её опять в то время, когда дни пролетали слишком быстро, когда больные сменялись каждый час, и когда она больше месяца не выходила из штаб квартиры. — Сдали? — выкрикивают Финнгиан и Невилл, на что Гермиона мгновенно оборачивается. В дверях стоят парни, сутулятся и мнутся с ноги на ноги. Что-то в груди расцветает. Вроде как называется надежда. Да, определённо она, ведь её так давно не было. Надежда на то, что они завалили, что они останутся тут на весь год и что всё будет как раньше. Она подходит ближе, садясь на подлокотник дивана, пока Гарри и Рон пожимали руки в приветствии с одноклассниками. Она следила за каждым их движением, пытаясь просто понять их отметку из их поведения. Но когда они сели напротив, то мгновенная дрожь пробила её тело. — Выше ожидаемого, — гордо заявляет Рон. — Превосходно, — озвучивает Гарри. — Быть того не может, Гарри. Превосходно? Ты молодец! — воскликнула она, бросаясь к ним по некой инерции в объятья. Словно она только что не мечтала услышать «удовлетворительно» от них. Словно в данный момент она не помнит ничего, ведь благодаря её усилиям они сдали. — Ни у кого на курсе не было превосходно, — замечет Финниган, — Даже у Гермионы. — В конце года посмотрим, Симус, — разворачиваясь, выплёвывает она, сверля его грозным взглядом. Они рассказали Гарри и Рону про убийство Дафны. Предоставили статью и они ещё с пол минуты смотрели на это колдо. Их реакция была неоднозначна, ибо Гарри не произнёс и слова, а вот Рон сошёлся с мнением Симуса. — Думаю, это правильно. Узнай я, кто этим промышляет, так присоединился бы к ним, — бурчал Уизли, пролистывая газету дальше.***
Непонятные, вовсе ненужные встречи с Малфоем существовали и продолжали случаться. На этой неделе в конце сентября она встречала его ровно шесть раз. И если бы встретила седьмой, то точно бы разделила и назвала эти встречи по дням недели. Лишь в среду они встретились дважды. Дважды смотрели друг на друга в длинном коридоре и дважды не обменялись и словом. Теперь его взгляд был более жёстким, словно он злился на себя и на неё одновременно. В её голове всё списывалось на ту самую ночь, когда он возможно проявил слабость. Это она и была, хотя он опять же довёл её до слёз. Сама картина, которая развернулась в ванной для старост была неоднозначной. Точно, не такой, какой кажется со стороны. Гермиона неосознанно, но успела уже несколько раз прокрутить её в своей умной головке. Сам факт того, что Драко не был глупым и уже смог догадаться, о том, что за ними охотятся. Выслеживая и убивая детей пожирателей. И он, конечно же, был первым в этом списке. Исходя из всех его заслуг на войне — этого следовало ожидать. Но сейчас его будто это не волновало. Конечно, не волновало, ибо он буквально умирал из-за чёрной метки, которая заражала его тело. Её голова обдумывала все исходы, из-за чего она может вести себя именно так. И даже, неосознанно, но мельком размышляла о том, как избавить его от этого. Словно в ней сейчас боролось две личности. Одна, которая лезет на рожон, дабы утолить своё любопытство, а вторая, которая всецело ненавидит его. В ту ночь она отметила весьма странный факт, что они в чём-то но похожи. В начале, она издала усмешку на свои мысли, ведь как так, чтобы она и Малфой были в чём-то похожи? Но после, собрав весь пазл, она нервно сглатывает, ведь всё именно так. Он так же, как и она, сбегает от друзей. Так же как и она, терпит боль, борется с собой и тихо умирает. Что будет, когда уедут ребята? Она останется совсем одна, без малейшей поддержки. В голове проносится младшая Уизли, но они совсем отдалилась друг от друга. Она едва обменялась десятком слов с ней за этот месяц в школе. И речи не может быть о том, чтобы Гермиона в один вечер села перед ней и начала бы вываливать на неё всё то, что происходит в её жизни. Седьмой раз. Я назову тебя воскресеньем. Она видит его в большом зале, за скучающим разговором с Блейзом и Тео. Видит, как он вяло кивает в ответ, а вот они ну уж слишком сумбурно что-то обсуждают. Смотрит на него изучающе, стараясь увидеть боль. Как часто у него появляется она? Эти двое как два чертёнка сидят по обеим сторонам от него, а вот Малфой, словно не там. Будто его мысли витают в другом месте. Она замечает Пэнси, Гойла, Грэхэма и Флинта. Все они такие живые и общительные. Ещё утром прошёл слух, что у кого-то на змеином день рождение и что в подземельях будет грандиозная вечеринка. Ей было будто всё равно на это, но внутренний ребёнок словно слишком сильно желал посетить хоть одну вечеринку в жизни. Тео хлопает по плечу Драко и живо встаёт с места, забирая с собой нескольких парней. Он что-то говорит ему в ответ, на что Нотт закатывает глаза, вздёргивает бровь, но всё же уходит. Теперь он остался один с Блейзом и теперь он понимает, чувствует, что она смотрит. Чёрт, он снова это делает. Голова набок, изучающий взгляд, но на этот раз она быстро отводит глаза. Смотрит то на пустую тарелку, то на полный кубок с соком. Зачем он это делает? За ужином Гарри и Рон были на уже заброшенном поле для квидича. Она могла бы им сказать то, что уже темно и тренироваться можно на выходных, но она просто мило улыбнулась и промолчала. Трансфигурация сдана, а это означало лишь то, что ещё немного и они уедут. Ей просто повезло, что им выделили две недели для подготовки. Гермиона встаёт со своего места, так ничего и не съев. Забирает сумку и неспеша выходит из большого зала. Хочется ещё раз посидеть наедине с собой. Попытаться побороть свой нелепый страх. В третий раз, воды в ванной было немного больше. Хоть она и погружалась в неё не меньше часа, но для себя Гермиона отметила небольшой, но успех. Она смотрит по сторонам, пытаясь определиться куда ей деться. Куда пойти, дабы никого не встретить, ведь на часах около восьми вечера, а это означало лишь одно, что в ванной старост кто-то может быть. Темнело слишком быстро и это угнетало. Она вяло идёт по влажной из-за росы траве, а сумку, которая впивалась в её плечо, она сбросила на землю и тащила за собой. Плевать, что та промокнет, плевать, что вымажется. Она не думает сейчас об этом. Несколько вдохов и выдохов и она останавливается, откидывая мокрую сумку и мантию куда-то в бок. От сюда школа выглядела чарующе. Тёплые огоньки в каждом окне, обновлённый мост, и шпили башен. Она готова смотреть на это вечно. Как же тут было комфортно несколько лет назад, а сейчас… сейчас всё угнетает. Она снимает лакированные туфельки, вместе с носками. Кончиками пальцев дотрагивается до воды, но сразу же делает внушительный шаг назад. Мурашки мгновенно пробегаются у неё по телу. Она пробует ещё раз и ещё раз, пока из глаз не польются слёзы. Пока не хватит сил для того, чтобы сделать маленький шаг и она сдаётся, садясь на тонкую мантию и обнимая ноги. Было холодно, но это словно отрезвляло. Она смахивает предательские слёзы рукавами, и они опять льются по щекам. Сколько же ругательств Гермиона перебирает в голове, дабы подобрать нужное к себе. Тут всё по-другому, нежели в ванной. Воды там меньше, она теплее и есть куда убежать. Но смотря на чёрное озеро, ей становится не по себе. Слишком, слишком уж её много. Влажный берег, на котором в любую секунду она сможет поскользнуться и упасть всем телом в воду. Она смотрит не на сам замок, а на его отражение в воде. Ровное, зеркальное, завораживающее. Пробегается по каждому окошку, в котором горит свет, мысленно произнося, что это за кабинет. Встаёт ещё раз, делая шаг к воде. Босая ножка скользит по влажному берегу водоёма. Именно в этот момент вся жизнь проносится перед глазами. Вода окутывает её тело слишком быстро и она погружается в воду с головой. Дно обрывистое и там точно не меньше метра полтора. Она чувствует, как ноги касаются дна, как не хватает воздуха, но она пытается кричать. Последний воздух выходит из лёгких, руки поднимаются вверх, дабы хоть как-то сделать рывок. Дикая паника, которая сковывает всё, не даёт возможности даже оттолкнуться от дна. Она смотрит вверх, где виден слабый свет. Свет, куда нужно плыть, но она не может. То ли вода слишком холодная, то ли тело не слушается. В голове хаос и мысли все сходятся на одном, что это конец. Вот такой вот никчёмный, смешной конец её жизни. Не нужно ждать этот чёртов месяц, что бы остаться одной. Не нужно мучатся или страдать, всё уже тут. Она так сильно старается выбраться, что делает лишь хуже для себя. — Уведите её от сюда! — кричал кто-то за её спиной, — Что ты стал, Невилл! Быстро на третий этаж. Собрание ещё никто не отменял. Это был Артур. Точно. Это был он, ибо только он выдавал такой тембр голоса, когда тот злился. Холодные руки подхватывают Гермиону, стараясь исполнить приказ, но она бросается снова и снова к безжизненному телу. — Найдите Люпина и не сводите с него глаз! — продолжал Уизли, — Я скажу ему сам. Истерика, которая тогда была у Гермионы не сравнима ни с чем либо. Она вовсе не плакала, а истошно кричала, бросаясь вновь и вновь к холодному телу Нимфадоры. Несколько раз её стошнило, а после… после она ничего не помнит. Не помнит, как её увели от туда. Не помнит кто это был, и как она оказалась в своей спальне. Мутно вспоминает лишь то, как Джинни отпаивала её успокаивающим, как она гладила её по спине и как укладывала спать. Её похороны прошли тихо. Слишком тихо для такого человека как она. Её волосы были белоснежными, а лицо умиротворённым. Люпин не отводил от неё взгляда, а под конец, по его щеке протекла мелкая, стеклянная слеза. Она расслабляется, выпуская маленькие пузырьки воздуха. Это всё, что осталось в её лёгких. Прикрывает глаза от того, как слишком сильно они слипались. Тело окутывает теплотой, такой приятной и успокаивающей. Её ручки прижимаются к телу, а ноги уверенно делают толчок, словно пробивая головой толстый лёд, который успел вырасти и не давал ей воздуха. Вдох. Такой глубокий и нужный. Перед глазами всё плывёт и именно из-за этого она падет на берег, хватая ещё и ещё воздух как бедная рыба. Грейнджер раскидывает руки по бокам, смотря на звёздное небо. — Это была бы глупая смерть, не находишь? — вдруг до её ушей доносится его голос. Привет, понедельник. Очевидно, что да. Слишком глупая смерть захлебнуться на берегу. Там, где она спокойно могла встать и вода смогла бы достичь её плеч. Она барахталась на дне, пока тот спокойно наблюдал за всем этим и даже не помог. — Я нахожу лишь то, что ты мразь, Драко Малфой, — шипит Грейнджер в ответ. — И с чего бы это, Грейнджер? Она переворачивается на живот, теперь смотря на него прямо. На то, как он курит, сидя на её мантии. Как опирается одной рукой на своё колено, как даже не смотрит на неё. — Ты наблюдал, как я умираю и даже не помог мне! — выкрикивает гриффиндорка. — Я наблюдаю за этим слишком много, — резко выдаёт он, — Но только сейчас я решил помочь тебе с этим. — Позволь спросить. Как? — Дал возможность самой спасти себя. Зубы колотятся от холода и от осознания того, что он только что сказал. Она справилась. Сама. Без какой-либо помощи. Но это так опрометчиво с его стороны, просто дать ей утонуть, что бы спастись. — Это как бросить ребёнка, который не умеет плавать в воду, — замечает Грейнджер, выжимая волосы, — И какого наблюдать за тем, как кто-то умирает? — Перестань делать из меня аморального идиота. Ты думаешь, мне нравилось убивать? — Я не думаю, я это знаю, Малфой. И только не надо мне говорить, что тебе не приносило это удовольствие. Я помню… помню твой взгляд тогда… помню его, — нет, нет, нет, только не слёзы. Гермиона отворачивается, садясь на землю. Чувствует, что опять начинают щипать глаза. Она не хочет больше продолжать разговор. Точно не про убийства. Он так же молчит и это ещё больше напрягает. — Ты знаешь про Дафну? — внезапно спрашивает она. — Знаю, — отвечает Малфой, — И знаю про то, что они не остановятся, пока не истребят всех детей. — Астория… — протягивает Гермиона, но резко затихает, ибо что-то рядом с ними в лесу копошится. Драко быстро вскакивает, мгновенно доставая палочку из кармана пиджака. Может не замечая этого, но он становится прямо перед ней, как бы закрывая собой. Она видит это, смотрит на его спину и теряется. Забывает о том, что нужно бежать к мантии, хватать палочку. Страх снова сковывает её сознание, не давая и секунды для адекватных мыслей. — Грейнджер, палочка, — шепчет он, но она не двигается. Словно ступор или же это опять этот холод. Драко хватает её запястье, дабы вырвать из-за оцепенения, но сразу же отпускает. Она моргает несколько раз, переключаясь. Он делает несколько шагов к началу леса, стараясь двигаться как можно тише. Отчётливо слышно, как Грейнджер копошится в мантии, и Драко оборачивается. Он совсем забыл, что она полностью промокла и теперь оправданно колотится от холода. Волосы, что постоянно выглядели как некое гнездо сейчас струились вниз, но всё равно вились. Маленькие капельки соскальзывали с прядей волос, и, возможно, что мантия так же успела намокнуть. — Петрификус тоталус, — внезапно выкрикивает она и Драко был уверен, что это заклинание прилетит точно в него. Он оборачивается, следя за запущенным заклинанием куда-то в гущу леса. Но ничего. Никакого шороха или падения. — Я видела, — дрожащим голосом произносит Гермиона, вставая на ватные ноги, — Я ведь видела его. — Да, ты видела, — успокаивает её он, всё ещё косясь на лес, где уже была полная тишина. — Там был кто-то… был, — дыхание становится сбитым, — Он… он… — Чшш, Грейнджер, — шепчет Малфой, делая несколько шагов к ней, — Тебе не показалось. Он словно ждал этого момента. Момента, когда из её глаз снова польются слёзы. Когда её глаза станут потерянными, а щёки нальются краской. Словно ему это нужно. Увидеть её вот такой — слабой, поникшей, потерянной. Будто в этот момент ему становится самому легче. — Там никого не было, ты же видел, — скулит Гермиона, дрожа всем телом. — Тогда в кого ты стреляла? — Я… видела тень… он наставил на тебя палочку. Это льстит. Слишком сильно из-за того, что она машинально пыталась спасти его. Вот так вот просто, защитить того, кого так сильно ненавидит. Забавно, слишком забавно, но Драко ухмыляется, делая ещё один шаг и теперь он был слишком близко к озябшей Гермионе. Она приподнимает голову, смотря на него боязливым взглядом. Почему? Почему всё это не вызывает в нём отвращения? Почему он вообще подходит к ней, почему не говорит колкости? Она такая беззащитная сейчас. Кажется маленьким ребёнком, которого хочется уберечь. Хочется спрятать его ото всех и просто успокоить. Хочется закрыть собой и сказать, что всё хорошо. Но как же это глупо, когда не всё и хорошо. Он скажет, что ей показалось, что там действительно никого не было, но было ли это правдой на самом деле? Нет. Будь он хоть сто раз не прав в своих словах, только что приходили за ним и на этот раз ему просто опять повезло. Повезло оказаться в её компании. Рядом с девочкой из золотого трио и конечно же это сработало лучшей защитой. — Твои губы уже синие, — почему-то произносит Драко. Грейнджер, свали отсюда. Разве ты не понимаешь, что пару минут назад кто-то желал моей смерти. Опять. И ты была бы свидетелем. Как сильно тронулся бы твой мозг, увидь ты снова смерть? — Почему ты такой спокойный? — спрашивает она, — Почему? — Я умру. Либо от метки, либо от их рук. При любом исходе — смерть. Я слишком устал быть сильным, Грейнджер. На самом деле я слабый. — Нет, — спорит она, вздёргивая до тошнотворности свой подбородок вверх, — Все говорили о тебе, как о самом сильном солдате в его армии, — тараторит она, сразу же жалея о своих словах. Малфой вздёргивает бровь на её некий протест. На её необдуманные слова, сказанные в не нужный адрес. Вот так просто она говорит о том, кем его считали в Ордене. Ну а он… он так же легко признаётся ей в том, что на самом деле слабый. Что просто устал от всего этого. Устал чувствовать на своих плечах этот чёртов груз. — Мне плевать, Грейнджер. Кем меня видели и считали в Ордене. Вы знаете лишь часть от того, что было со мной, — Драко отступает на шаг назад и видит её изменившееся лицо. Словно она пригрелась, чувствуя от него минимальное тепло, — Я жду этого и не хочу убегать от смерти, как это делаешь ты. Ты выберешься, но я останусь гнить в этой чёртовой яме, — резкий поворот и ещё несколько шагов прочь, — Держись от меня подальше, если не хочешь сдохнуть.***
Пьяный Блейз шатался больше часа по школе. Нет, не то что бы они его ждали в спальне, но сам факт того, что его уже не было слишком долго немного напрягал слизеринцев. Нотт же несвязно о чём-то рассказывал ему, а вот Драко пялился в потолок. Не хочется портить ему такой развязный вечер, но Малфой должен ему рассказать. — Я же не говорю про то, что они не подходят друг другу. Просто это странно, разве нет? Лавгуд же более приятна глазу. Блондинки всегда приятны глазу. А ещё, она низкого роста и это вообще улёт. А Уизли? Что Блейз нашёл в Уизли? — Я не знаю, — отвечает Драко, — У них общие интересы. — Кроме квиддича у них нет общих интересов, — выкрикнул Тео. — А с Лавгуд у них что общего? — спрашивает Малфой, решая то, что разговор пока подождёт, ибо алкоголь слишком хорошо развязал язык другу. — Я… я не знаю. Возможно у меня с ней есть что-то общее, — он задумывается, подпирая кулаком подбородок, — Ну мы росли без матери. Я единственный со слизерина, кто не воровал её вещи на пятом курсе. Ну, думаю, мы оба чокнутые. А, точно, мне нравятся её очки. Эти вот её идиотские очки. Драко слегка улыбается, такому поведению и некой влюблённости Нотта. Странно видеть его таким. Нет, не то что бы странно, даже не обычно. То, как он мямлит это таким слащавым голоском. Как мысленно вспоминает Лавгут, как думает о ней. Словно он впервые проявляет какие-то настоящие чувства к девушке. Раньше он был способен только оценить чьи-либо формы, да и всё. — Грейнджер, — вдруг произносит Драко, — Почему не она? — Кто? Бля, ну ты выдал, — хохочет слизеринец, — Почему не Филтч, а? Она же… ну это… ты сам знаешь, кто она. — Кто? — Я не хочу произносить это слово, — он хмурит брови, становясь чуточку серьёзнее, — Хотя, знаешь, не в обиду сказано, но вы похожи. Не то чтобы всегда… ну после войны. Словно вас не отпускает всё это. Драко становится интересно. Слишком для того, что бы промолчать. — С чего ты взял? — Она ошивается одна, без своих идиотов. Нет! Я уверен, что ей надо с кем-то делиться, а она наоборот сторониться. Блейз говорил, что у неё даже паника случилась из-за того, что он до неё блять дотронулся. Не, ну не дура ли? И ты пропадаешь где-то. Не знай я, как ты к ней относишься, то подумал бы точно, что пропадаешь с ней, — он начинает смеяться с собственных слов. Смеяться с правды, только вот частичной правды. Узнай он её, то точно поперхнулся и задал бы ещё уйму вопросов и посмотрел на друга таким вот осуждающим взглядом. Да, именно осуждение, вот что первое всплывает у него в голове. Они ведь не поймут, не примут этот выбор, даже если бы он и был. Он выдаёт усмешку. Глупые, глупые мысли. Он и Грейнджер. Это даже звучит слишком, слишком смешно. — На выходных надо быть в Камден Тауне, — меняет тему разговора Драко, — Дафну будут хоронить там. — Я не особо хочу ехать, хотя её отец ещё вчера прислал письмо. Мне кажется, что это вообще всё совпадение. — Совпадение? — грубо переспрашивает он, — Они забрались в мой дом, в дом Гринграсс. И сегодня, около запретного леса кто-то ошивался. Я уверен, что следующая их цель — это я. — Ой, да брось. В Хогвартс даже Пожиратели не смогли пробраться, так что мы тут в безопасности. Ну если ты конечно не собираешься опять поиграться с этим шкафом, — Тео сладко зевает, обращая внимание на часы, — Где его носит? — А ты проверь в когтевранской спальне девочек. Может он прислушался к варианту с Лавгуд, — язвил Малфой, вставая с кровати. Нотт не сводит с него взгляда. Даже тогда, когда тот закуривает в окно. Почему-то появляется странное предчувствие. Он не может понять с чем оно связанно, но будто что-то внутри него подсказывает об этом. Резко открывшаяся дверь в их спальню, словно тому подтверждение. Они одновременно оборачиваются на этот громкий звук, замечая в дверях заплаканную Пэнс. — Забини, — протягивает Паркинсон, прислоняясь к двери и чуть ли держится на ногах. — Его нет, — грубо отвечает Нотт, — Что уже? — Драко, — молящем голосом продолжает Паркинсон, — Он около запретного леса. Всего секунда для того, что бы сорваться с места. Осознание и страх быстро пропитывают его мозг изнутри. Его палочка быстро оказывается в руке и Драко слышит, как позади него бежит Нотт. Как тот пытается что-то сказать ему, но не находит подходящих слов. — Вернись в спальню, Пэнс! — выкрикивает Малфой, — Живо! Не выпускай никого из гостиной,- теперь он кричал на Тео. Ему нет времени для того, чтобы объяснить смысл своих слов. Он и не станет, ибо тот исчезает за портретом, оставляя немного хмельных после вечеринки слизеринцев там, где действительно будет безопасно. Его шаги сменяются бегом. Волосы падают на глаза, мешаются. Он точно сострижёт их к чертям, когда вернётся обратно. Эти лестницы всегда его бесили, но в данный момент ещё больше. Добраться до верхнего этажа в кратчайшие сроки будто невозможно и по этому он удлиняет свой путь, но из-за этого ещё сильнее ускоряется. На улице он глотает свежий воздух в свои горящие от бега лёгкие. Бежит туда, где ещё несколько часов назад он сидел с Грейнджер. Он знает куда бежать и именно это его злит. Что чёртов Забини потерял ночью около чёрного озера? Драко не видит его фигуры, хоть отдалённо, но её нет. Мурашки по спине заставляют его напрягаться ещё сильнее. Темнота и сгустившийся туман после дождя мешает нормально рассмотреть территорию. Драко останавливается, но не решается зажечь люмос. Ощущение того, что тот шорох опять объявится. Он смотрит в чащу леса, но там ничего. Ни шевеления, ни треска сухих веток. Но подождав, прислушиваясь ещё немного он всё-таки слышит тихий хрип. Такой, едва уловимый и отдалённый. Он снова срывается с места и начинает бежать в сторону звука. — Блейз! — выкрикивает слизеринец, обнаруживая его лежащим на земле. Только сейчас он видит его кровавую рубашку. Видит то, как прерывисто вздымается его грудная клетка. Он падает на колени рядом, разрывая рубашку к чертям. — Кто? — шипит Драко, наводя палочку на рваные полосы на его теле, — Кто это блять сделал?! Он молчит, хрипит, пытаясь выхаркать кровь изо рта. Малфой чувствует, какой друг становится холодный. Руки дрожат, а голова не вспоминает ни одного лечащего заклинания. — Он там, — хрипит Блейз и Драко вскакивает на ноги, бросаясь на рожон к началу леса. Убить ещё одного не составит труда. Он сделает это ещё раз. Пусть и обещал себе, что больше не произнесёт непростительное. Но это заклинание уже язвенно крутится на его языке. Хочется снова ощутить это. Власть, безумие, боль. О да, палочка направлена перед собой и он шагает слишком быстро, слыша эти чёртовы шаги. Шаг за шагом, его шаги становятся живее. Он оглядывается по сторонам, наставляя каждый раз палочку и вот, тот самый момент. — Авада Кедавра! — выкрикивает Драко и зелёная вспышка летит между деревьями, но исчезает, так и не попав в цель. На несколько секунд становится легче. Даже нет, это блаженное чувство, которого ему не хватало. Вот про что говорила мать, непростительные заклинания вызывают зависимость. Они вызывают чёртову тягу к убийству и в данный момент ему слишком сильно хочется убить эту тварь. Палочка вибрирует, отдаёт в руку. Драко выкрикивает ещё порядком шесть раз, но голова соображает, что рядом уже никого нет. Жаль, слишком жаль, ибо его глаза налились злостью. Он вспоминает про Блейза и срывается с места, приходя в себя. Он лежит всё на том же месте, но только вот теперь его грудь не вздымалась так же, как когда он его нашёл. Его руки тормошат мулата, стараясь услышать хоть какой-то звук. Драко отказывается в это верить. — Блейз! — кричит Малфой, — Сука, очнись! Нет! Но ничего. Тишина и эхо его голоса, которое разлетается по чёрному озеру. Где-то сбоку он слышит приближающихся преподавателей. Те пытаются его оттащить от тела друга, но он вырывается, кричит, ещё немного и ударил бы того, кто так яро тащит его назад. Он слышит констатацию смерти и это эхом повторяется в его голове. Это последнее, кого хочется сейчас терять. Точно не его и точно не так. Он убьёт эту тварь.