***
Маггловская хрень, как когда-то выразился Драко, оказалось необычайно противной. Температура, которая поднялась у неё после той ночи под утро, могла скосить любого. Но это будто не про неё. Вялая походка на завтрак, за которым она как по некой традиции искала его взглядом. Утром объявили минуту молчания в память о Блейзе Забини. Воспринимать эту новость было сложно, ибо, как рассказала Джинни, его тело нашли на берегу чёрного озера около трёх часов ночи. В половину двенадцатого они были именно там. Буквально какие-то три с половиной часа. От этого тряслись руки. Ещё позже она узнаёт о том, что именно Драко нашёл его там и что мулат буквально умер у того на руках. И теперь она довольно логично может отметить его отсутствие как за завтраком, так и за обедом. Нотта тоже не было, не было буквально половины слизеринского стола. Рон не унимался и словно злорадствовал этой смерти. Говорил о том, что Малфой должен быть следующий, что им не место в стенах этой школы, но потом, словно до него дошло озарение в плане того, что убийство произошло тут, а не за пределами территории школы. Охранные чары даже не сработали. И из-за этого она впадает в панику. На лекциях Гермиона не слушает преподавателя. Её мозг соображает слишком быстро, что бы догадаться обо всём. Она слышала вчера шорох и по всей видимости это действительно было за ним. Девчонка сработала как чёртова защита для него, ведь никто не тронет Гермиону Грейнджер. Но, видимо, они так и не ушли, желая всё-таки убить кого-то этой ночью. Голова плохо соображает, сопоставляя все факты. Ведь Забини не был Пожирателем. Он и его мать сразу же скрылись в Италии и не показывались оттуда до окончания войны. Может… может это были пожиратели, которые каким-то образом остались на свободе и они мстят всем тем, кого оправдали, кто сбежал и кто переметнулся на сторону Ордена? Об этом можно размышлять часами, но почему Минерва не принимает меры? Почему директор не проверит охранные чары, почему не усилит охрану, вызвав из министерства авроров? За ужином ей стало совсем плохо. Озноб, который бил с самого утра, усилился. Голова кружилась и адски болели глаза. Есть вообще не хотелось и это благо, что Гарри и Рон пропустили ужин, готовясь к следующему экзамену. Гермиона мельком замечает Нотта, но рядом с ним нет Малфоя. Сейчас как-то не особо хотелось думать о нём. Она собиралась с силами лишь для того, что бы дойти до спальни и лечь спать. Кости ломает так, словно множество мелких круциатусов запускают в её тело каждую секунду. — Грейнджер, — вдруг она слышит мужской голос, — Нужно поговорить. — Нотт, сейчас не слишком подходящее время, — вяло протягивает она, трясясь от холода. Но Теодор будто не обращает внимание на отказ. Он живо притягивает к себе кофе и бегло пробегается по столу, словно целенаправленно что-то ища. В его руке быстро оказывается блинчики с красноватой начинкой и тот, слишком удовлетворённый поворачивается к ней. — Ты ведь самая умная ведьма этого столетия, — утвердительно начинает Тео, — Мне нужно, чтобы ты сварила оборотное зелье. Сколько это стоит? Я заплачу сколько скажешь. Но мне нужно, чтобы оно было готово к началу декабря. — Для чего тебе оборотное зелье, Нотт? — Я не уверен, что ты хочешь знать все детали. — Давай поговорим об этом чуть позже, — простонала она, вечно сглатывая слюну в пересохшем горле, — Я не важно себя чувствую. Тео тянется к ней рукой, но она снова яро реагирует на это. Его ладонь около её лба и слизеринец даже от сюда чувствует тот жар, который исходит от Грейнджер. — Салазар, ты же горишь, — вдруг выдаёт он. Гермиона хмурит брови, но даже это отдаётся болью в голове. Она не понимает мотива его слов, словно она в действительности горит адским пламенем. А Нотт не сдаётся, наводя на неё древко и произнося вслух знакомое заклинание. Такое же, которое она использовала на Малфое в тот день, когда тот был в больничном крыле. — У тебя температура, Грейнджер, — строго выдаёт парень, — Иди лучше к Помфри. Гермиона сглатывает, отворачиваясь обратно к столу. Она облокачивается на локти, зарываясь пальчиками в волосы. Сейчас руки казались льдом, а её тело подрагивало от озноба. Температура. У неё никогда не было температуры и она просто не хочет идти в больничное крыло из-за того, что пролежит там не меньше трёх дней. После завтра у мальчиков экзамен и она должна помочь им. — Ты слышишь меня? — вроде как этот вопрос Нотт произносит в третий раз. — Да-да, давай поговорим позже, — прикрыв глаза, отвечает Гермиона. Сейчас, пару секунд она посидит тут. Выпьет горячего чая и вернётся к себе в постель и это всё пройдёт. Теодор будто не отставал и сверлил её взглядом сбоку. Это раздражало. Но когда она поднимает голову вверх, дабы хоть что-то ему ответить, то натыкается на его слишком заинтересованный взгляд серых глаз. Перед глазами плывёт, но она слишком сильно старается сосредоточиться. Почему он смотрит? — Знаешь, Грейнджер, я бы никогда этого не сделал, но твоя башка мне слишком сильно нужна к декабрю, и это… может я тебе помогу? Ну… дойти что-ли… до больничного крыла. — Я справлюсь сама, — как-то на автомате, всё равно не сводя взгляда с Малфоя. Слабые ножки слегка подрагивают, но она встаёт и делает несколько шагов. Слышит позади себя, что Нотт всё же проведёт её, дабы убедиться дойдёт ли она. Гермиона ничего не отвечает на это. Каждый её шаг отдавался болью в виски, но она так сильно старалась держаться ровно и не кривить лицо от боли. Выходя из большого зала, ей срочно нужно опереться о стену. Слабость, слишком сильная слабость, но это продолжается не больше нескольких секунд. Тео даже не успевает среагировать и она идёт дальше в тишине. — Не знал, что волшебники болеют маггловскими заболеваниями, — вдруг доносится до её ушей. Гермиона прикрывает глаза, делая глубокий вдох. Она так сильно старается выпрямлять спину, держаться ровно, что это буквально забирает все последние силы. Её рука снова опирается на холодную стену и теперь так ужасно хочется опереться на неё. Грейнджер отдалённо слышит голос Нотта, который слишком напряжён и взволнован. Реагировать не хочется. Она пугает его своим состоянием. На несколько секунд перед глазами становится темно. Открыты ли они или нет? В ушах противный писк, но что-то вырывает её из этого состояния. Что-то противное и липкое, что даёт другие эмоции. Она кричит, визжит во всю, когда понимает тот факт, что Тео держит её на руках. Когда тот слишком быстро куда-то идёт и что она просто не может вырваться из его хватки. Он матерится, сжимая руки на её коже сильнее. Её слёзы льются градом, а сердце бешено колотится. Понятное дело, что вся эта картина слишком сильно привлекает к себе внимание, но как же ей сейчас хочется просто отцепиться от его рук. Тошнота уже вот-вот появится в горле, а Теодор что-то без умолку тараторит ей. Эти чёртовы прикосновения, как самый страшный ужас в её жизни. Почему? Почему она так сильно ненавидит их? Слишком много эмоций, с которыми она не в силах совладать. Слизеринец не отпускает её до последнего, голова разрывается, тело содрогается в рыданиях и судороге от озноба, а ещё она слишком себя корит за то, что точно пролежит в больничном крыле, так и не сумев помочь мальчикам.***
Она слишком бледная. Это первое, о чём подумал Малфой, когда встретился с ней взглядом в большом зале. В тот момент его голова была занята прошедшими похоронами Дафны, а после и Блейза. Слишком быстро похоронили его друга. Посетить в один день сразу двое похорон — это омерзительное чувство, которое высасывает из тебя всё. Хотелось немного перекусить в тишине и вернуться в спальню. Выпить немного виски и отрубиться. Таков был его план, пока Драко не увидел её в компании с Ноттом. С чёртовым Теодором Ноттом, который вроде как несколько секунд назад сидел рядом с ним. Он видит, как Тео что-то говорит ей, и, на странность, Гермиона отвечает. После она зарывается в волосы руками и снова смотрит, только будто не может поймать его взглядом. Малфой не реагирует. Думает лишь о том, что Тео её слишком сильно грузит. Но когда эти двое вместе встают и уходят, то Драко почему-то напрягается. Он следит за тем, как они скрываются за массивными дверями и ещё несколько секунд сидит в неведенье из-за того, куда Нотт мог её повести и для чего. Все планы на этот вечер рушатся в одну секунду. Слизеринец вскакивает с места и широким шагом идёт за ними. Он слишком хорошо знает Нотта и плохое предчувствие мигом повисает в воздухе. Драко выходит из большого зала, сам не понимает для чего всё это делает, но он оглядывается по сторонам, пытаясь понять, куда они пошли. Злость в первую очередь на себя за то, что вообще поднялся и пошёл за ними. Он пытается списать это всё на банальный интерес, но в глубине души что-то подсказывает, что это не так. Какого чёрта его должно волновать, куда пошли Грейнджер и Нотт? Почему он сейчас стоит в коридоре, но не делает шаг хоть в какую-то сторону? Ещё несколько секунд и Драко готов развернуться и вернуться обратно, дабы допить остывший чай. Но нет, точно нет, когда тот слышит крик. Истошный визг принадлежавший Грейнджер. И вот это именно тот момент, когда сознание отключается а тело работает по какой-то инерции. Вначале он просто идёт, всё ускоряя и ускоряя шаг, но после буквально трёх метров срывается на бег. Заворачивая за поворот, где уже собралось не мало студентов, он видит плачущую Грейнджер на руках у Нотта. Тео оглядывается на всех собравшихся рядом, что-то отвечает им, но никак не обращает внимание на то, как съёжилась Гермиона в его руках. Как она кричит, зажмурив до звёздочек глаза и как она впивается в его руки своими ногтями. Драко знает, как та реагирует на прикосновения. Он дотрагивался до неё несколько раз и делал это настолько аккуратно, что та даже не замечала этого. А сейчас же, он видимо насильно взял её на руки. Может она и сопротивлялась, но почему тогда он просто её не отпустит? — Нотт! — выкрикивает Драко, на что тот быстро оборачивается. Малфой делает небольшой шаг к другу, но его останавливает голос из-за спины. Преподавательский состав, который мчался по коридору из-за её крика. Во главе их конечно же Минерва. Два новых профессора и мадам стебель. Вид у них был достаточно настороженный. — Кто-нибудь может мне объяснить, что тут происходит?! — потребовала директор, подходя ближе. Драко заметил, что Гермиона стихла и только повернув голову к ней, он смог удостоверился, что девчонка потеряла сознание. Снова из-за переизбытка не нужных ей эмоций, но что-то ему подсказывало, что не только из-за этого. Для чего-то же Нотт пошёл за ней. — Профессор, — вдруг из толпы появляется Браун, складывая руки на груди, — Мы слышали, как Гермиона кричит. Выглянули в коридор, а Нотт и Малфой куда-то уносят её. Чёртова сука! Я пришёл после. — Мистер Нотт, мистер Малфой, не хотите ли объясниться? — продолжила Минерва. — Грейнджер нужно в больничное крыло, — вдруг выдаёт Нотт, на что все сразу меняются в лице. Кто-то из толпы шепчется о том, что это они довели девчонку до такого состояния, кто-то оправдывает Малфоя, а кто-то снова запевает песню о том, что им нужно быть в азкабане. — Что произошло? — снова спрашивает женщина и тон её голоса становится строже. — Да чего их слушать?! — выкрикивает Дин Томас, — Вы посмотрите на Грейнджер! Они пытались её убить! — Закрой пасть, — шипит Драко, рыпаясь на него. Будь тут Забини… О, Салазар, если представить хотя бы на секунду это. То он бы остановил друга. Сказал, что это пустая трата времени и тот того не стоит. Что можно отмстить по-другому. Драко словно отдалённо слышит его голос у себя в голове. Что его останавливает на этот раз — он не в курсе, но сейчас, вообще не вовремя метка начинает снова гореть. Как новый приступ, который убивает его каждые три дня. — Мистер Нотт, отнесите мисс Грейнджер в больничное крыло и чтобы вы двое были в моём кабинете через десять минут, — отчеканила директор и сразу же развернулась и ушла по тёмному коридору постукивая своими каблуками. Толпа, словно ожидавшая чего-то более интересного, начала так же расходиться, а вот Драко… Он подходит к Тео, сверля его убийственным взглядом. Он едва ощутимо дотрагивается до Гермионы, ощущая, какая она горячая. Нет, должно быть слово в сто раз сильнее «просто горячая», она горела так сильно, что кажется, могла обжечь. Её до сих пор немного колотило, почти так же, как и его в ванной. Она казалась совсем крошечной в руках друга, но если бы не этот идиот, который взял её на руки, то возможно, она смогла дойти сама. — Я отнесу её, — заявляет Драко, протягивая руки вперёд. — Брось, чувак. Тут осталось просто подняться на второй этаж. Подожди меня тут, и мы вместе пойдём к этой старухе. — Отдай мне её, — прошипел он, просовывая руки под её спину и по коленями. Малфой буквально вырвал её из рук Нотта, но тот, на странность, даже ничего и не ответил. Он промямлил что-то на подобии того, что заберёт их вещи и будет ждать у кабинета Минервы, но Драко уже не вслушивался. Он так сильно старался уйти оттуда, чтобы не ловить на себе странные взгляды. Пусть Тео вечером спросит его на счёт этого, а Драко ответит лишь то, что решил просто помочь, ну или что-то на подобии. Нотт поверит, это не Блейз, который понимает всё даже без слов. Чёрт, он слишком разбит из-за этого. Из-за потери настоящего друга. Кто теперь будет выносить ему мозг на тему того, что тот слишком легко опустил руки? Кто будет говорить вот эти сраные фразочки о том, что жизнь не заканчивается и нужно думать о будущем. Для него это слово было противным. Он не видел будущего и был полностью уверен, что через год, возможно и раньше его и вовсе не станет. Эта боль, которая снова грызёт его руку, отдаёт в спину, но он держит её ровно и не спеша идёт по лестнице вверх. Его взгляд даже не опускается вниз, чтобы посмотреть на неё. На такую слабую и беззащитную Грейнджер. Драко чувствует, как та дрожит и какое у неё горячее тело. Ухмылка пробегается на его лице, ведь именно эта встреча в больничном крыле всплывает в его голове. Когда его так же била лихорадка, но как же он хотел, чтобы Грейнджер именно тогда ушла. Тогда так сильно нужно было держать ровное лицо. Это стоило ему усилий. Слишком сильных усилий, дабы выдать безразличное лицо без капли боли. Даже сейчас он морщился от того, как его рука снова даёт знать ему о том, что именно заражает его тело. Сейчас же, метку закрывали её ноги и даже так было видно покрасневшую кожу и эти блевотворные чёрные линии, которые стали вырастать из чёрной метки. Теперь Драко смотрит вниз, но только на её худощавые ноги, смотрит сквозь них на метку и вся эта картина будто не могла существовать. Видеть ноги гриффиндорки, которые кое-как закрывают метку пожирателя. О да, лучше и быть не могло. Он останавливается у самого входа, но не открывает дверь. Теперь его глаза плавно скользят по её телу, поднимаясь к лицу. Щёки её горели румянцем, а губы приоткрыты. Нотт довёл её до этого состояния, но реагировала бы она так же, будь это он? — Мистер Малфой? — протягивает мадам Понфри, подходя к входной двери, — Гордик, что же вы стоите? Быстрее заходите внутрь. Его сознание трезвеет, и Драко морщится от своих мыслей, от того, что вообще буквально вырвал её из рук Тео и принёс её сюда. Он кладёт её на первую же кровать у входа, пока женщина уже по знакомой траектории бежит в небольшую коморку за своими драгоценными бутыльками. Малфой выпрямляется, снова морщась в лице от боли. Как же сейчас подошла бы Грейнджер со своим заклинанием. Его ледяные пальцы кончиками дотрагиваются до её виска и едва ощутимо движутся вниз по щеке. Горячая. Она чёрт возьми слишком горячая. Боль нарастает и Драко уже не может стерпеть её молча, поэтому он резким поворотом разворачивается и убирается от сюда прочь. Скрыться от сюда как можно подальше. Его прерывистое дыхание, и чёртовые спазмы, которые отдавались куда угодно в его теле. Он держится за руку, припадая к стене, шипит, но так сильно старается терпеть молча. Он так же терпел всё, что было в его доме. Терпел такую же боль, когда Малфоя тренировали солдаты Тёмного Лорда, когда он готовился стать его правой рукой. Семья трещала по швам. Она разваливалась и конечно же, никто не прилагал каких-то усилий к тому, что бы хоть как-то остановить это. Драко наблюдал затем, как своя же семья умирает, что в переносном, что и в прямом смысле. Как бы он не ненавидел отца, но это всегда была защита и большой пример для подражания. — Чёрт, — шипит он, ещё раз ударяясь о стену и сползая по ней вниз. Его воспалённый болью мозг решает не идти на ковёр к директору. Он пытается скрыться от лишних глаз, ведь сейчас Драко Малфой не тот, которым привыкли его видеть все остальные. Он слабый, поникший и усталый мальчишка, который буквально ползёт в первый попавшийся туалет, что бы бросить на дверь запирающее и заглушку и уже во всю закричать от боли. В конце коридора он отчётливо слышит хохот студентов, только вот когда он закрывает дверь и садится на пол, опираясь на неё, то хорошо слышит этих двух идиотов. Уизли и святой Поттер, которые хохочут, даже не подозревая о том, что их подружка без сознания в больничном крыле. — Нет, этот её взгляд, когда я тянул билет. Ты видел, видел? — тараторил Уизли. — Она не ожидала, что ты вытянешь именно тот билет, который ты учил с Гермионой. — Джин пять часов прогоняла его со мной и Минерва такая… Присаживайтесь мистер Уизли, — процитировал её Рон, — Я же сказал ей о том, что учил только четвёртый билет. Она знала. Голоса затихают, а после слышится то, как они с кем-то здороваются и Драко не может даже различить чей это голос. Они обмениваются скучными фразами, вопросами. Уизли как всегда несёт полнейший бред, не понимая банальных вещей в предстоящем завтрашнем экзамене. Драко стискивает зубы с такой силой, что ещё немного и они треснут. Боль наконец отступает и начинается самое сладкое — лихорадка. — Вы сейчас куда? — спрашивает Симус, словно пытаясь навязаться к ним. — Мы договорились позаниматься с Гермионой по ЗоТИ, — ответил Гарри, — Она наверное уже злится из-за того, что мы опаздываем. Драко ухмыляется этим словам, обнимая руками ноги и облокачиваясь на них подбородком. Сейчас было слишком интересно. — Так она же в больничном крыле, вы разве не слышали что случилось? — высоким голоском заявляет Симус, словно был там в этот момент. Парни видимо молча переглянулись друг на друга, переваривая эту информацию. — Я сам не видел, но Лаванда говорила о том, что Малфой и Нотт над ней издевались. Она была без сознания, когда я подошёл. Лежала на руках у Нотта. — Стоп, что? — переспросил Поттер, — Почему она была без сознания? — Нотт сказал, что ей нужно в больничное крыло, а Браун сказала, что он выстрелил чем-то в неё. Сука! Я убью чёртову Браун. — Мне кажется… — начал Гарри, но его перебил Рон. — Ублюдок Малфой. Я говорил Гарри, говорил всем вам, что он должен сидеть в азкабане, а не учится с нами в школе. Он убьёт её до конца года. Мы блять уедем и что дальше? Драко борется с желанием встать с места и вылететь в коридор, что бы вырвать Уизелу кадык. Что он несёт? И конечно! Конечно он верит в эту чушь сказанную этой Браун. Сам Малфой нёс её в больничное крыло, а вот где были эти два идиота в этот момент? — Пошли! — выкрикивает внезапно Рон, делая несколько громких шагов. — Куда? — Гарри смотрит на него с непониманием. — К Гермионе! — выкрикивает он, — И если он только попадётся мне на глаза, клянусь Мерлином, я запущу Аваду! Драко падает на пол, содрогаясь от лихорадки. Всё тело пробивает дикий, противный озноб, но хуже всего то, что к вечеру вся школа будет трубить о том, что он и Нотт чрезвычайно опасные ученики школы.***
Она вздрагивает от того, что что-то слишком холодное дотрагивается до её лба. Глаза резко распахиваются и Гермиона видит перед собой взволнованную мадам Понфри, которая что-то бубнит себе под нос. Позади, она видит Гарри и Рона. Они пытаются заглянуть ей через плечо, чтобы убедиться, что с Гермионой всё в порядке. Последнее, что она помнит, так это то, как пыталась в слезах объяснить Нотту то, что бы тот лучше отпусти её. Она мямлила, а из-за подступающей паники, которая росла почему-то в горле, она не могла выдавить из себя хоть парочку связных слов. Он прикасался к ней. К голой коже и считал это нормальным, она же, извивалась в его руках и так сильно пыталась избавиться от навязчивого слизеринца. Видимо Тео отнёс её сюда, но её гложет именно то, что мальчики тут, вместо того, что бы готовится к экзамену по ЗоТИ. Она слегка улыбается им, когда женщина уходит прочь, оставляя друзей наедине. — Как ты, Гермиона? — первым спрашивает Гарри и это успокаивает, ибо Рон, на странность почему-то был зол. — Уже лучше. Гораздо лучше. У меня поднялась видимо температура. — Да, мадам Понфри нам сказала об этом, — снова Поттер. Ребята вздрагивают, когда голос подаёт именно эта женщина. — Дитя моё, у ведьм и волшебников редко бывают маггловские заболевания, однако мы не застрахованы от этого. Завтра мы тебя выпишем. Спасибо мистеру Малфою, который принёс тебя сюда без сознания. Малфой? — Малфой? — хором произнесли парни, почти с такой же интонацией с которой она произнесла в голове. — Что за удивление, молодые люди? Директор ищет его по всей школе вот уже два часа, а этот герой словно испарился. — Зачем его ищут? — спрашивает Гермиона, приподнимаясь в постели. Рон ухмыляется, видимо зная причину и она бросает в него недовольный взгляд, хмуря брови. — Ясно ведь за чем, разве нет? — он лишь вздёргивает бровь, — Чтобы отчислить этого хорька от сюда. Вся школа наверное уже знает, что произошло в коридоре. — Что произошло в коридоре и что знает вся школа, чего не знаю я для того, чтобы отчислить Малфоя? — Браун рассказала Симусу, а Симус нам про то, что Нотт и Малфой издевались над тобой в коридоре. Что кто-то из них бросил в тебя заклятье и ты потеряла сознание, — объяснился Рон. Большей чепухи она и в жизни не слышала. Как можно вообще поверить в эту чушь? Видимо непонимающий взгляд Понфри говорит о том же, что это полнейший бред. — И ты веришь ему? — фыркнула она, — Веришь в его сказки, даже не спросив меня, что было на самом деле? У меня температура Рональд и это понятно ребёнку из-за чего я потеряла сознание. — Но ты кричала, — добавляет Гарри, — Все говорят о том, что ты очень громко кричала, а глаза твои были мокрыми от слёз. Как оправдываться дальше, она не знает. Но из головы не лезет лишь то, что Драко принёс её сюда. Она ведь точно помнит то, что была на руках Нотта, что кричала именно на него, но от куда взялся Малфой? Почему именно он отнёс её сюда? И почему его не могут найти? Она вспоминает о его приступах боли, которую она видела в ванне старост и почему-то догадывается об этом слишком быстро. — Как малые дети, — воскликнула целительница, — Видимо мистер Нотт хотел насильно затащить мисс Грейнджер в больничное крыло, а она как всегда убеждала вас всех, что с ней всё в порядке. Не пойми меня не правильно, Гермионочка, но я хорошо помню как ты врала всем о своём самочувствии, — с долей улыбки произносит женщина, складывая руки на груди. — Так ты тогда болела! — вскрикнул Рон. Чёрт, она даже не помни про что он имеет ввиду. Мило улыбается в ответ, желая как можно скорее закончить этот разговор. Она ещё пол часа проверяла их на готовность к завтрашнему экзамену. Спрашивала вопросы, которые может спросить комиссия и подготавливала их морально, пока не пришла снова Понфри и буквально вытолкнула ребят из больничного крыла. Гермиона оставшийся вечер пролежала в каком-то странном состоянии. Голова раскалывалась, но всё равно продолжала размышлять. Она думала без остановки о том, от куда вообще появился Драко, почему именно он принёс её сюда? Ей так сильно хочется задать ему эти вопросы. Хотя в голове хорошо крутится его последняя фраза сказанная ей: — Держись от меня подальше, если не хочешь сдохнуть. Тогда это звучало слишком грозно и холодно. Он процедил эту фразу так, словно и действительно нужно держаться как можно дальше от Драко. Но почему тогда сейчас ей хочется незаметно выйти из больничного крыла и найти его, дабы как можно поподробнее расспросить его об этом. Он потерял Блейза. Какого ему вообще сейчас? Ещё эта авантюра Нотта с оборотным зельем. Её голова слишком сильно раскалывается. Целительница ставит на прикроватную тумбочку какую-то чашку, от которой хорошо доносился запах лимона, мяты и малины. Слишком приятный аромат. — Я ухожу, милая. Тут останется помощница Роза. Если что понадобиться, то позови её. А это, — она указывает на чашку, — Минуток через десять выпей. Гермиона кивает в ответ, даже не подняв головы с подушки. Кто такая Роза? Она никогда не запоминала остальных целительниц, кроме Понфри. Как было сказано, она выпила содержимое. По вкусу, как тёплая вода со слишком сладкой малиной. Но если бы разбавить её немного водой, то было бы сносно. Гермиона отмечает для себя то, что болеть маггловскими болезнями намного вкуснее, чем теми, которыми болеют волшебники. Вкуснее от того, что видимо магический мир не волновало, каким по итогу получится зелье и если оно слишком сильно воняет или же обжигает рот, то это ничего страшного. Вода с малиной действует по странному. Её бросает в жар, а испарина на лбу слишком сильно начинает проявляться. В больничном крыле было чересчур душно, словно рядом полыхает огонь. Гермиона сморщив носик от недовольства встаёт с постели, осматривая наконец-то, в чём она вообще одета. Тонкая сорочка, которая ей вообще не по размеру. Рукава, которые непонятно на какую длину рук слишком смущали. Она не замечала их раньше из-за того, что лежала, а сейчас — это была полная нелепость. Плечики падают то в одну сторону, то в другую. Им просто не уместится на худых плечах Гермионы. Девушка неспеша шагает к окну, дабы хоть как-то его открыть и впустить немного свежего воздуха. Тут было темно и лишь только небольшой ночник около её кровати давал хоть какой-то свет. Она останавливается, протягивая руки к оконной раме и открыв её, вдыхает воздух. Этого не хватало. А ещё… ещё слишком сильно хотелось в душ, ибо она неоднократно успела вспотеть. Возможно это вторник. Или постой… среда. Она видит его силуэт на том самом месте, где она чуть не умерла, но где умер Блейз. Драко курит и его огонёк от сигареты отлично видно в темноте. Разглядеть его лицо тоже невозможно, но почему-то эта картина так сильно колет сердце. Она до сих пор осознаёт то, что Блейз умер спустя три часа после того, как они были там. Что это был именно тот волшебник, силуэт которого она видела. Да, пусть он приходил за Драко, но если бы осмелился… Если бы он осмелился и вышел к ним, то убил бы двоих. Гермиона складывает ручки, прикладывая их к груди, и параллельно с этим она буквально держит сорочку, ибо она упала с одно плеча и сейчас норовила упасть и с другого. Малфой не видит её, не замечает. Он неспеша расхаживает, словно выманивая его ещё раз, но это бесполезно. После, слизеринец садиться на землю или на камень, невозможно рассмотреть отсюда. Гермиона опирается на подоконник, продолжая следить за ним. Она замечает за собой странное чувство, что-то на подобии сожаления. Пусть Малфой тысячу раз говорил о том, что ему не нужна жалость, но она всё равно жалеет его. Мнение меняется и это настораживает. Сердце ёкает из-за того, что он резко поднимает голову, делая затяжку сигареты. Смотрит, но вот что написано на его лице? А она… она смотрит в ответ, но в один момент её губы немым шёпотом произносят «Спасибо». О да, Грейнджер, твоя немая благодарность сейчас вовремя.