гормональные выбросы
27 июня 2023 г. в 01:55
линч просыпается от тихого скрипа кровати и едва ощутимого жжения толстого члена джона, растягивающего его дырочку. его тело медленно раскачивают крепкие бедра альфы, каждый толчок сопровождается низким стоном из пересохшего горла черноволосого омеги. полумраковая комната пропитана запахом сладостного меда, малины и пачули — смесь их ароматов способствует тому, что из и без того влажной промежности сонного журналиста вытекает еще больше блестящей смазки.
омега вслепую тянется за своим возлюбленным из положения бока, пытаясь ухватиться за него пальчиками и перевернуться на спину, однако эванс ловит его руку на полпути и возвращает ее в обратное положение, близко и надежно прижимая к своей широкой обнаженной груди.
— похоже, моя любимая шлюшка наконец-то проснулась, — альфа дразнит, его нежные губы обласкивают раковину чувствительного уха старшего, горячий шепот вливается в него, не прекращая греховные движения бедрами. уголки приподняты в издевательской усмешке, фрикции ежеминутно ускоряются, а чужие подушечки прокручивают вставшие горошины сосков, сопровождающиеся удивленными охами только проснувшегося. крепко обхватив тонкое, изящное запястье егора, джоновая рука внезапно притягивает омегу к своей груди.
линч застенчиво стонет от насмешливого тона свысока, чувствуя, как стыд и предельное возбуждение обжигают его разгоряченную кожу. он знал, прекрасно понимал, что это обязательно произойдет, ведь для пары в этом нет ничего нового. каждые три месяца во время предтечки брюнета их динамика меняется — не кардинально, но извращенее. в отличии от настоящего течного цикла, состоящего из нежного, порой грубого, по обоюдному согласию, секса, очаровательных комплиментов, мягких прикосновений и страстного спаривания, неделя перед течкой подпитывается гормональными выбросами — это значительно повышает либидо омеги до предела и приводит его к другим потребностям.
в эти дни линч не хочет нежных прикосновений или медленных поцелуев.
он жаждет упадка, разврата и разрушительного доминирования над ним.
в этот период ему нужно чувствовать себя использованным, наполненным, принадлежащим.
он должен быть уверен, что удовлетворит своего альфу в любой момент, когда этого пожелает джон. он хочет чувствовать себя униженным, подчиняющимся. хочет почувствовать, как жар унижения смешивается с бурлящим удовольствием, стремительно растекающимся по его окровавленным венам, исходящим от резких слов, унизительно-пошлых оскорблений и безразличных прикосновений эванса.
— тебе это нравится, не так ли? просыпаться с уже намокшей и заполненной дырочкой, — альфа проводит губами вниз и вдоль челюсти журналиста, пока не достигнет его запаховой железы. облизывает полубледноватую кожу шеи зеленоглазого, бедра не останавливаются ни на крупицу миллисекунды от своих тщательных, размашистых движений. — просто посмотри на себя...
голос писателя хриплый, почти рычащий, когда он отпускает хрупкое предплечье и хватает за внутреннюю часть пухленького бедра. джон приподнимает высоко ногу омеги над своей головой, мимолетно целуя его розоватое колено, а затем и саму худую икру, самостоятельно придерживая в конечном итоге едва дрожащую ножку. черноволосый омега чувствует себя незащищенным, уязвимым, жалким, отчего издает тихий стон, когда прохладный спальный воздух впивается в разгоряченную кожу его возбужденного и слегка пульсирующего в основании члена. на бархатном кончике неожиданно выступила полупрозрачная поблескивающая смазка, когда по комнате пронеслось «посмотри, как хорошо ты меня принимаешь» соблазнительным джоновым голосом, а далее послышался смущающийся приглушенный взвизг, когда в такой новой позе альфа начал ускорять толчки, глубоко и быстро проникая жилистым пенисом в анальное колечко, еще ниже нагибаясь, заставляя линча сильнее растягиваться.
журналист уже в полном беспорядке, раскинувшийся и истекающий предэякулятом, его разум слегка бредит от будораживающих слов эванса. мышцы все еще слабы после кратковременного сна, но низ живота начинает напрягаться, когда он чувствует, как сжимается собственный сфинктер вокруг большого члена альфы.
— уже? — усмехается джон, сильнее сжимая раскрасневшееся от шлепков бедро омеги, — я даже не удивлен, что такая шлюха для члена как ты, так быстро кончает и сквиртит, несмотря на то, что только-только проснулась.
писатель кусает егора за шею, обсыпанную хаотичными засосами и изумительными родинками, скрившимися за черными прядьями, длинный искрящийся огонек страсти пробегает по позвоночнику нижнего. бедра джона дергаются неутомимо, яростно, целеустремленно, и линч не осмеливается пошевелиться, зная, что он здесь только для удовольствия сильного альфы. лишь ограничивается серией прерывистых нежных «ах» и «ох» и сладострастных стонов, чувствуя, как его пик приближается с пугающей скоростью.
— я не буду вязать тебя этим утром, — говорит джон издевательским тоном, проводя лепестком языка по красным укусам, оставленным зубами на чужой шее. — узлы завязывают только хорошие омеги. а ты не хороший, да? — тон до егоровой одури снисходительный, в какой-то степени злой, но его большой палец все еще выводит нежные узоры на восприимчивой коже гладкого бедра брюнета.
линч не может говорить, более чего адекватно соображать и мыслить в целом, переполненный ощущением того, как длинный член эванса с силой вбивается в пульсирующую простату, раскрасневшиеся стенки, и щекочущим наслаждением от стыда, кипящего в глубине его живота, на нижней части которого виднеется двигающийся бугорок. черноволосый омега лишь откидывает голову назад с жалостливым хныканьем и хмурится, растроенный тем, что его альфа отказывает ему в узле, но не настолько наивный, чтобы озвучить это — по крайней мере, у джона нет желания помешать ему кончить.
— ты плохой омега, милый, — писатель дергает за бедро старшего, растягивая его еще больше, проникая запредельно глубоко в дрожащее тельце своей зеленоглазой бестии. — ты просто сучка, вылизывающая и подставляющая для любого большого члена, который ты только можешь найти, не так ли?
— н-нет... только для тебя, джон... — он отчаянно качает головой, пытаясь понятно сказать и связать несколько слов дрожащим голоском. журналист чувствует, как узел шатена расширяется, натягивается на его чувствительную промежность, но осторожно, который в конечном итоге никуда не проходит. во втором отчаянии он начинает двигаться бедрами вниз, встречая грубые движения альфы и пытаясь протолкнуть узел глубже.
— ты настолько в отчаянии, да? — альфа мрачно усмехается, прекращая свои толчки ради медленных вращательных движений, его крепкие бедра прижимаются к пухлым ягодицам дрожащего, как курочка, омеги.
егор видит мигающие белые точки, разноцветные кругляшки, появляющиеся перед его глазами, вздрагивает от резкого удовольствия, которое вызывает длина ствола эванса, когда крупноватая головка массирует его простату.
— ты так сильно хочешь кончить, милый, да? хочешь показать мне, каким развратным ты выглядишь, пока я тебя дою?
— да, п-пожалуйста... — стон линча прерывается, он задыхается от внезапной волны сильного удовлетворения, поднимающегося внутри него. джон умело ласкает его, уверенно и быстро — синхронно с круговыми движениями своего члена по чувствительному пучку нервов ярко стонущего омеги.
— кончи для меня, — писатель ускоряет движение руки, — покажи мне, как сильно тебе нравится, когда твою расширенную толстым членом дырочку вот так растягивают.
альфа крутит запястье, крепче сжимает и углубляет его трение — это все, что нужно линчу, чтобы переступить через край. все его тело напрягается, непристойно сексуальный полу-стон, полу-крик вырывается из его горла, когда он выпускает белые полосы семени из своего набухшего члена.
— такой хороший распутный омега... — эванс напевает, все еще находясь глубоко внутри своего возлюбленного, чувствуя, как тот пульсирует и сжимается вокруг него. — теперь оставайся спокойным и таким же соблазнительным, пока я использую тебя, договорились? будь хорошей шлюхой и хорошо служи, чтобы я смог хорошенько тебя отдолбить сейчас.
он замолкает, теплое дыхание обжигает затылок журналиста.
— ты ведь можешь сделать это для меня? можешь ли ты принять меня хорошо? позволь мне заполнить твою сучью дырку, глубоко и много. — джон почти мурлычет, его губы мягко касаются чужой кожи, но голос по-прежнему остается надменным.
омега усилием воли заставляет несколько напряженные мышцы расслабиться, слабо кивая и тихо, жалобно всхлипывая, когда джон снова начинает толкаться.
— используй свои слова, принцесса, — альфа отпускает дрожащую ножку, рука теперь крепко лежит на ляжке старшего, не давая перевозбужденному омеге слишком сильно ерзать. джоновые толчки мощные, темп животный, вырывая у заикающегося и задыхающегося в собственных стонах омеги приглушенное из-за толчков «наполни меня!»
движения становятся хаотичными, писатель ударяется бедрами о нежные, пышные ягодицы возлюбленного, но всегда держит свой почти полностью растянутый узел вне дырки уже кричащего от удовольствия омеги. черноволосый превращается в плачущее месиво, его осознание стало комфортным оцепенением, и ему остается только чувствовать удовольствие и принимать то, что альфа готов ему дать. егор не чувствует, как слезы катятся по его лицу; он не слышит хриплого пронзительного придыхания, исходящего из собственных приоткрытых губ — все чувства захвачены сокрушительным наслаждением, рождающим электрические разряды во всем маленьком теле. его обмякший член снова твердеет, готовый излиться в любой момент, подпрыгивая и ударяясь по животу в ритме неистовых толчков шатена.
— я наполню тебя, и ты будешь ходить голым и растянутым — так привлекательно, чтобы все видели, какая ты на самом деле шлюха.
мысли линча колеблются, становясь все более бредовыми и несусветными, пока джон продолжает унижать его как последнюю суку, почти вынуждая испытать ему еще один оргазм.
— ты будешь ходить, пока моя сперма будет стекать по твоим ножкам, показывая всем, как хорошо я тебя взял этим утром, — линч начинает неистово дрожать, каждое озабоченное слово и оскорбление приближает его к пику. — и тебе это понравится, не так ли? показывать свое жалкое состояние. показывать, как сильно тебе нравится быть насадкой для члена своего альфы.
писатель тоже находится всего в нескольких секундах от собственного оргазма, омега чувствует это по тому, как толчки младшего становятся еще мощнее.
— ты еще для полной достоверности своей распущенности высунь язык и закати глазки, сучка, — расплываясь в довольной улыбке и хрипло посмеиваясь при виде такого журналиста, мурлычет джон, а егор только и может кивать, повиноваться приказу, поэтому делает то, что сказал он, едва соображая и осознавая происходящее.
последним сильным толчком джон выплескивает свою струю спермы в дрожащего омегу, пускающего слюни на свой подбородок и обнаженный торс. линч сладко стонет, все его тело сжимается, трясется словно при мандраже, подушечки пальцев покалывает, а второй оргазм затемняет его зрение на несколько секунд.
джон фыркает, растягивает удовольствие как можно дольше, оставляя многочисленное количество мягких поцелуев на чрезмерно чувствительной пахучей железе возлюбленного. их комната теперь пропитана запахом сладостного меда, малины и смазки в сопровождении контрастного аромата пачули.
альфа проводит рукой вверх, несильно цепляясь пальцами за обслюнявленный подбородок линча, и поворачивает его голову к себе. джон целует омегу, губы с жаром скользят по податливому рту черноволосой бестии. как только он мягко отстраняется — полностью покидает постель и направляется в сторону ванны, чтобы принять душ, даже не бросив последний взгляд в сторону обессиленного журналиста.
— ты хорошо справился, линч, убедись, что твоя дырка снова готова для меня к завтраку, — пренебрежительно говорит эванс, прежде чем уйти мыться.
спустя время линч все еще лежит в постели: его мышцы полностью расслаблены, мысли суетливы, а тело продолжает гудеть после оргазменной дрожи. он знает, что именно так будут выглядеть его дни еще в течении следующей недели, и он может только издавать удовлетворенные и возбужденные вздохи от одной мысли об этом.