Синица в небе

      Женя стояла на улице, оперевшись плечом о дерево, и смотрела прямо на заброшенное здание, где во всю шло веселье. Она держала в руках никотиновую палочку, иногда затягиваясь, и всё смотрела, не спеша входить.       На ней сегодня чёрные штаны-карго и белый вязаный топ с длинными рукавами, а на ногах ботинки с массивной подошвой.       Рыжие волосы заплетены в косичку, а на лице был простенький макияж, состоящий из стрелок, подкрашенных ресниц и помады на губах.       Женя провожала взглядом всех тех, кто входил в здание, и кто выходил оттуда уже подшофе, и даже осматривала места поближе, где подростки целовались и курили.       Потушив сигарету и выбросив её, Иманова кладёт руки в карманы, заходя в здание, где на полную громкость играла музыка, стреляющая в уши мощными битами.       Евгения блуждала взглядом по компаниям и лицам людей, пытаясь высмотреть нужного человека.       Найдя взглядом блондинистую макушку, девушка довольно улыбается, проходя сквозь толпу к объекту её внимания.       — Лёха, — Женя, как могла, положила руку на плечо высокого блондина, привлекая его внимания. — Ну где?       Девушка выставляет вперёд ладонь, чтобы Алексей положил туда желаемое. Он достал пакетик, повертев им перед лицом Имановой.       — А где «привет»? Где «пожалуйста»? — блондин издевательски улыбался, пользуясь разницей в росте и не отдавая пакетик.       — Привет, пожалуйста, отдай, — бурчит Женя, скрестив руки на груди.       Всё-таки, Алёша отдаёт ей желаемое, и она тут же ретируется, не желая находиться в его компании дольше положенного.       У каждого подростка есть свой секрет, будь то убийство или что-то совсем уж мелочное, но секрет есть у каждого.       И у Жени был секрет.       Она давно чувствовала, что теряет связь с миром, что тонет в своей боли и в тени своей сестры. Червь в груди издевается и медленно грызёт её внутренности, медленно и мучительно создавая огромную дыру, в которой была лишь пустота.       Как-то раз, ещё будучи четырнадцатилетней девочкой, Женя нашла в интернете понятие «антидепрессанты» и заказала их по интернету, хорошенько изучив.       В итоге она стала зависима от препарата, дарующего ей желанное спокойствие вместо раздирающей её каждый день боли.       Задумалась об этом она лишь спустя два года, когда неосознанно увеличила дозу до десяти таблеток в день, что значительно ухудшило её жизнь.       Вместо спокойствия пришло осознание, что она была как овощ, и не могла функционировать. Женя пыталась отказаться от препарата и долгое время не ходила в школу.       Вере ничего объяснять не пришлось, та сама настояла на временной отсидке дома, пока девушка не справится с зависимостью.       Она запирала себя в комнате, устраивала погромы, не могла есть, психовала и нервничала, царапая своё тело ногтями, выла и скулила, словно побитая собака, каталась по полу, умоляя дать ей хоть немного препарата.       Через полгода заточения в стенах дома, Женя сильно похудела, буквально скинула двадцать пять килограмм, и была на грани смерти.       Тогда она решила не простить помощи, а взяла и сама нашла Алексея, решил переключиться на что-то менее опасное.       Так девушка стала баловаться седативными веществами, и смогла избавиться от зависимости от антидепрессантов.       Седативками девушка не баловалась так часто, лишь раз в неделю, а то и меньше. Зависимости от седативных она не чувствовала и считала это прогрессом.       А вес со временем пришёл в относительную норму, безопасную для жизни. Но больше, сколько бы она не ела, Женя не могла набрать.       Сейчас она весит сорок пять килограмм, но кости всё равно торчат, а ноги похожи на спички, хотя ест она как нормальный человек.       С седативными в организме девушка превращалась в совсем другого человека и могла без проблем выйти из зоны комфорта, не чувствуя себя ужасно.       Женя жила двойной жизнью, и ей это нравилось. Она особо и не скрывала, что сидит на веществах, но никто из друзей не заметил.       Иманова подошла к бару, смешивая в стаканчике дикую смесь текилы и коньяка, и запила этим адским пойлом розовую таблетку, оставив остальные на другие дни.       Через время она чувствует расслабление и приятную весёлость, что дали таблетки вместе с алкоголем.       Протиснувшись сквозь толпу, девушка начинает танцевать под незнакомую мелодию, качая бёдрами.       Какой-то парень начинает лезть к ней, выглядя не очень лицеприятно, так что Женя бьёт его по руке и отстраняется, уходя из толпы.       Чувствуя усмешку на своих губах, Женя скалится, садясь на диван и закуривая сигарету. Ей чертовски хорошо сейчас, даже если она одна.       Взгляд светло-голубых глаз блуждает по лицам пьяных, и не только, подростков, как вдруг она натыкается взглядом на сестру и Пятифана, ругающихся настолько громко, что они даже музыку перекрикивали.       Клыкастая усмешка стала лишь шире, сглаза с расширенными зрачками заблестели ещё ярче. Она медленно, словно хищница, встала с дивана, подходя к ничего не замечающей парочке.       Рука Пятифана замахивается на Оксану, и Женя совсем не чувствует того, как оказывается рядом, схватив запястье Ромы.       Да, он сильнее, но от неожиданности поступка, как он говорил, книжной мыши, он позволил себя остановить, рассматривая её зрачки так, будто она была призраком.       — Что это такое? — насмешливо тянет девушка.       Рома просто опешил, не зная, как реагировать на выходку всегда равнодушной и тихой Жени, которая сейчас просто ядом через глаза плевалась.       — Ай-ай-ай, Пятифан, — она цокнула, покачав головой. — Нельзя же так. Ты же всем направо и налево кричишь о том, что по понятиям живёшь и девушек не трогаешь. Тогда что я вижу?       Она отчитывала его, словно маленького ребёнка, но выглядела при этом, будто она головой поехала. Поведение Имановой напрочь сбило его с толку.       — Это не твоё дело, — рычит парень, вырывая руку из неожиданно крепкой хватки хрупкой с виду Жени.       — Ещё как моё, — на подобии Пятифана рычит девушка, оскалившись, и улыбка сошла с её лица. — Это, блять, моя сестра, идиот.       Иманова хватает Пятифана за воротник и в силу низкого роста тянет парня вниз, заставляя наклониться, ведь Рома был под два метра ростом, а если быть точнее, то метр девяносто четыре.       Рома по инерции в ответ хватается за треугольный вырез девушки, и она слышит треск ткани в его руках.       — Я просто пригрозил, — шипит он.       — Мне не интересны твои оправдания, ублюдок, — выплёвывает Женя. — Ещё раз поднимешь на неё свою руку, то я за себя не ручаюсь.       — Чё с твоими зрачками? — шипит вопрос ей практически в губы, гневно дыша.       — Не твоё дело, — ухмыляясь, передразнивает его Иманова, оскалив клыки.       — Отпусти его, блять! — кричит сзади Оксана, вцепившись в плечо Жени.       Когда реакции на её слова она не получает, то пытается разъединить их руки, вцепившиеся друг другу в воротники.       — Отпусти, говорю! — Калинова истерично топает ногой.       — Извини, Оксан, сегодня нет настроения плясать под твою дудку, — не отрывая взгляда от холодных глаз напротив, говорит Иманова.       — Что..? Да ты…Ты! — она бессильно взмахивает руками, разворачиваясь и уходя, цокая своими каблуками.       — Оксана! — сразу очухивается Пятифан, отпуская девушку, и идя за её сестрой.       Женя лишь хмыкает, поправляя смятый вырез топа, и смотрит вслед этим двум.       — Ты что творишь? — рядом тут же возникает Полина, хватая Иванову за руку и ведя на второй этаж заброшки.       — Поль, он поднял руку на Оксанку, — говорит, закатив глаза, Женя.       — И что? Дал бы он ей пару раз, и что? Она обращается с тобой как с говном, а ты её защищаешь, — говорит Морозова, садясь на пыльный бетонный подоконник окна без стекла. — Рома под два метра ростом, ещё и боксёр. Дал бы он тебе один раз, и ты бы улетела, как пробка от вина! Ты же полтора метра с кепкой ростом.       — Он бы не посмел, — хмыкает Иманова, садясь рядом и закуривая сигарету.       На самом деле, не смотря на крепкую дружбу Смирновой и Жени, единственной, кто знал абсолютно все секреты Евгении, была Полина.       — Я уже пыталась вразумить тебя, чтобы ты перестала принимать эти таблетки, — Морозова устало морщится. — Просто пойми, какими будут последствия, если Рома всё узнает. А с такими выходками, поверь, он узнает. Ты же так старалась скрыть это от него, а теперь сама лезешь на рожон?       Женя ничего не отвечает, лишь затягивается, мельком взглянув на подругу, и пожимает плечами, вновь устремив взгляд на вид из окна.       Она знает, что поступила безрассудно, но так хотелось, чтобы Пятифан получил по заслугам, что Женя не сдержалась и полезла защищать сестру, даже зная, что той на неё плевать.       — Прости, — тихо говорит она, спустя время.       Полина лишь хмыкает, но улыбается уголками губ. Она никогда не могла сердиться на младшую. Полина была старше всего на полгода, но между этими двумя разница была ощутимой, когда Морозова учила чему-то Женю.       — Пойдём отсюда, здесь тухляк, — говорит Полина, поднимаясь на ноги. — У Смирновой интереснее всегда.       — Я ещё тут побуду, — говорит Женя. — Ты иди.       Полина неодобрительно качает головой, но решает не делиться нравоучениями, оставив подругу наедине со своими мыслями.       Они прощаются и Женя остаётся одна. Двери в большинстве комнат отсутствовали, как, например, в этой, так что Евгения могла видеть всех, кто проходил мимо.       И вот, с громким хихиканием, мимо двери проходят, держась за руки, Оксана и Рома, так что Женя удивлённо приподнимает брови и хмыкает.       — Надо же, — шепчет себе под нос. — Минут десять назад ругались, сейчас уже смеются, за ручки держась…       Её всегда удивляли отношения Ромы и сестры. Та умело им манипулировала, запросто получая того, чего хочет, но при этом Пятифан отказывал ей в отношениях, и они просто ходили на свидания, целовались и спали вместе.       Удивительно.       Решив не придавать этому значения, Женя спускается обратно к толпе, чтобы взять из бара пару бутылок пива, и выходит из здания, на ходу открывая стеклянную бутылку.       В таком состоянии категорически нельзя возвращаться домой, где сейчас отсыпалась Вера, поэтому ночь Женя проведёт на улице.       Только спустя час бездумного слоняния по улицам посёлка, девушка пожалела, что не взяла дома кофту, ибо в одном топе она начала замерзать.       Взгляд натыкается на фигуру в конце переулка, что мрачно освещалась одним единственным на всю улицу фонарём.       Фигура, заметив девушку, начинает идти за ней, а она стоит, как вкопанная, и держит наготове свой нож-бабочку, ужасно похожий на нож Пятифана.       Когда фигура приближается, Женя облегчённо выдыхает, наконец узнав Бяшу.       — Чего в темноте подкрадываешься? — спрашивает Иманова, засунув руки в карманы.       — Я под фонарём стоял, это ты в темноте стояла, на, — замечает бурят.       — Ты прав, — хмыкает Женя. — Чё на улице забыл? Вроде тоже на тусовке был.       — Был, — Волков кивает. — Но видел, как ты уходила, на. Звонил, писал, не отвечала. Вот, пошёл искать, на.       — Я-я-ясно, — хмыкает, улыбнувшись, девушка. — Зачем искал?       — У тебя тётка дома спит, я знаю, — начал бурят. — А тебе пьяной нельзя домой. Оксанка к Ромычу пойдёт, а тебе некуда, на.       Женя не понимала, зачем он говорит то, что она и сама прекрасно знает, но не перебивает парня.       — Я это к чему, у меня маман-то из города уехала, на. Пошли ко мне?       Предложение действительно заманчивое, учитывая, что мать Бяши была строгой и отсутствовала дома достаточно редко, так что они могли заходить к другу лишь на час, но никак не на ночь.       Всё равно ей идти некуда, поэтому она соглашается. Бяша рассказывает очередную забавную историю, с которой Женя пьяно хихикала, находя очень смешным друга.       — У-у, кто-то совсем в зюзю, да? — гаденько смеётся Бяша, готовя матрас рядом со своей кроватью, чтобы Женя могла лечь.       — Иди нахуй, — беззлобно посылает бурята девушка.       Всё-таки, Бяша закончил приготавливать для гостьи постель и лёг спать, слушая, как с одеялом возится Женя.       — Спокойной ночи, на, — говорит куда-то в подушку уже сонный Волоев.       — Спокойной, — вздыхает Иманова.

***

      Человек обычно применяет много техник, чтобы не чувствовать себя разбитым после весёлой ночи, но Женя знала, что если она собирается пить, то херово на утро будет одинаково.       Поэтому девушка могла запросто мешать разный алкоголь, запивая седативные, мешать коньяк с шампанским, запивая пивом.       Просто она знает, что в любом случае будет мучаться от похмелья.       И сейчас дикий дискомфорт доставлял Бяша, что громко чем-то гремел на кухне.       Иманова встала, оделась, так как вчера ночью ей стало жарко и она скинула с себя штаны, и спустилась вниз, перед этим умывшись в ванне.       — Чего буянишь? — держась за голову спрашивает Женя.       — О-о, пьянь проснулась, — беззлобно ухмыляется бурят, жаря ароматную яичницу. — А гремел я потому, что чуть тарелки не уронил, на, — буркнул уже не так радостно Волоев.       Промычав, девушка решает помочь другу, как ей приходит сообщение в телеграмме.       Она тут же открывает приложение и видит, что пишет ей хулиган, да ещё и в личные сообщения. Общаться с Женей парень предпочитал только в общем чате. Пятифан-придурок. Нам надо поговорить о вчерашнем. Где ты сейчас?       Иманова смеётся с уверенности парня в том, что она собирается с ним говорить, тем более о событиях прошлой ночи, которые она, к счастью, помнит прекрасно.       Женя ничего не отвечает, лишь обозначает сообщение прочитанным, и приступает к завтраку с другом. Ей приходят ещё несколько сообщений, но ей уже не интересно, что же такого ей пишет Пятифан.       После завтрака, поблагодарив друга поцелуем в щёку, Иманова забегает домой, чтобы переодеться, выпить пару таблеток от головы, и забрать рюкзак, после чего идёт в школу.       Да, это будет ужаснейшим решением, но она вчера и так один урок еле отсидела, сбежав, так что ей придётся появиться в учебном заведении.       Пришла она только к третьему уроку, который, какой ужас, был как раз сейчас. Переодевшись в раздевалке, которую давно перестали использовать по назначению, прокурив, Женя выходит в спорт зал, сразу же едва не получая по голове волейбольным мячом.       Размявшись для галочки, девушка уже бредёт в сторону скамеек, как вдруг её крепко хватают за запястье и разворачивают к себе, по прежнему болезненно удерживая.       — Хули игнорим, мышка? — притворно-обыденным голосом интересуется Пятифан, сжимая челюсть и неосознанно усиливая хватку на худом запястье. — Страх потеряла?       — Иди нахуй, а, — говорит Женя, пытаясь вырвать руку.       — О, нет-нет, так просто не уйдёшь, — шипит он, наклонившись. — Объясняй, с хера ли у тебя вчера такие зрачки большие были, м?       — А я теперь должна отчитываться перед тобой? — огрызается девушка, не теряя возможности выбраться из хватки парня. Не выдержав напора, она шипит, скривившись. — Да не дави ты так, сломаешь сейчас! А лучше вообще отпусти!       Опомнившись, Пятифан действительно замечает, насколько сильне держит руку девушки, что аж костяшки побелели. Он тут же отпускает её, и Женя сразу начинает тереть запястье другой рукой.       — Я всё равно тебе ничего не скажу, — бурчит девушка. — Оксанка пусть отчитывается перед тобой.       Она тут же разворачивается, взмахнув рыжими волосами, и уходит в сторону сидящей на скамейке Полины.       А Рома, сложив руки в карманы, злобно скалится. Нет, он ещё добьётся от неё ответов, сколько бы эта рыжая ведьма от него не бегала.       — А я говорила, что последствия будут, — вместо приветствия упрекает её Морозова. — Вон какой синяк уже, а ведь я предупреждала.       — Да-да, — отмахивается Иманова, глядя на запястье, на котором уже проступал синий отпечаток руки Пятифана. — Ничего он от меня не добьётся, а ударить не посмеет.       Кем себя возомнил Пятифан, чего-то так нагло требующий у неё после стольких лет обидных насмешек?       Она имела полное право хотя бы попытаться поставить его на место, а он так взъелся?       Кем он себя вообще возомнил? Королём, перед которым все должны отчитываться?       Ну, блять, она что, должна извиняться перед ним, что не тешит эго Пятифана? Увольте.       Нет, у него не получится выбить у Жени правды. Это только её дело, это личное и сокровенное, с таким не делятся с кем попало.       Тем более, таким не делятся с человеком, с которым ты уже несколько лет враждуешь.       В груди вновь образовался комок. И вновь это дурацкое чувство опустошения, и всё из-за какого-то Пятифана, Господи.       Нет. Она ни за что не позволит ему узнать о себе правду, и уж тем более, проникнуть сквозь её ледяную защиту.       Пятифан не тот человек, которому Иманова могла бы доверится.