Синица в небе

      — Спортсменками заделались? — усмехается подошедший Антон.       Полину и Женю заниматься отправили, нормативы разные сдавать, потому что девушки регулярно на скамье сидят, откровенно филоня на физкультуре, а иногда и вовсе не появляясь.       Прямо сейчас Морозова сидела на ногах Жени, придавив их своим весом, а руки положила на колени, отсчитывая количество выполненных подругой упражнений на пресс.       А умирающая Евгения сочла беседу с подошедшим Петровым как повод для небольшого перерыва, восстанавливая дыхание.       — Ага, — с сарказмом отвечает запыхавшаяся Иманова. — Дыхалка в ноль, курить бросать надо.       Но, конечно, все знают, что курить она не бросит. Такое обещание тут и там проскальзывает, проговариваемое больше в шутку, чем на полном серьёзе.       — Ромыч наш сегодня вообще пиздец злой, — хмыкает Петров, поправляя очки. — Всех пацанов загонял. Хорошо, что у меня освобождение.       Полина укоризненно посмотрела на лежащую девушку взглядом а-ля «Видишь, до чего довела его?», но Женя лишь отмахивается.       — Чего это вы позаниматься вдруг решили, — будто бы забыв, о чём он хотел поговорить, Антон щёлкает пальцами.       — Нас заставили, — поясняет Полина. — Фёдору Петровичу надоело, что мы вечно на скамейке сидим.       — То-о-оша-а-а, он нас мучает! — Женя скривила лицо, потянув руки к парню.       Тот усмехается, и складывает руки вместе, желая удачи, молча ретируясь.       — Вот говнюк, — вздыхает Евгения.       — Делай давай, у меня ноги затекли, — дёргает её Морозова.       Имановой приходится с трудом и молитвами возобновлять упражнения, потому что злая тётя Полина грозила ей щекоткой.       Когда девушки сдали норматив, физрук заставил их играть в волейбол вдвоём, и девушкам пришлось встать почти у самой стены, под баскетбольным кольцом. Слава богу, что на этом кольце никто не играл.       Рома на том конце поля играл очень агрессивно, и то и дело из-за его подач мяч слишком сильно врезался в стену, почти перед лицом Жени, или Полины, мешая им играть.       Учитель физкультуры, как назло, куда-то вышел, оставляя девушек на растерзание мячом Пятифана.       Когда Женя случайно отправила мяч в сторону и он укатился, Морозова, закатив глаза, пошла за ним, а Иманова провожала девушку взглядом.       Тут же волейбольный мяч, очевидно поданный Ромой, со всей силы и скорости влетел в живот девушки, выбивая весь воздух из её лёгких.       Иманова согнулась пополам, держась рукам и за живот, и медленно оседала на пол, чувствуя, что её мутит и тошнит.       В глазах от боли стало темно, и сосредоточившись на своих ощущениях, она ничего вокруг не слышала.       Не слышала и не видела, как вокруг неё столпились друзья, не подпуская никого. Когда картинка проявилась, Женя обнаружила себя лежащей на полу.       — Ты как? — спрашивает Антон. — Встать сможешь?       Женя кивает, и Бяша с Антоном подают руки, чтобы девушка могла встать.       — Тебе лучше в мед.пункт сходить, на, — видно, что бурят очень волнуется, и глазами извиняется за Рому.       — Всё в порядке, уже отпустило, — отвечает Иманова, замахав руками.       Но она врёт. Нихера ещё не отпустило, она едва смогла сдержать стон боли, когда попыталась встать в полный рост.       Отмахнувшись от беспокойных вопросов друзей, она ободряюще улыбнулась, как могла. Конечно, никто ей не поверил, но друзья оставили её в покое.       Полина и Женя вернулись к игре, и Морозова постоянно замечала, как болезненно подруга кривилась при каждом неосторожном движении.       Она пыталась заставить Иманову сесть на скамью, но та упорно отказывалась, не желая демонстрировать Пятифану, что тот всё-таки задел её.       Сам Рома кидал гневные взгляды на девушку, недовольный тем, что та всё продолжает морозиться и не хочет отвечать ему.       Пятифан привык, что всё само идёт ему в руки, стоит только захотеть и пожелать. Никто не смел ему отказывать, перечить, грубить, ведь всегда за это получал. Перед ним все стелилились и какая-то книжная мышь посмела так нагло с ним обращаться.       Он не мог понять, что же такого случилось с ней на прошлой вечеринке, и почему она себя так вела. Женя всегда казалась ему странной, но вчерашний её поступок перевернул всё мнение Пятифана о ней.       Как реагировать и что с ней делать? Рому напрягало поведение девушки и он жаждал узнать, что та скрывала. Это уже превращается в вызов для парня.       Ничего не подозревающая Женя продолжила морщиться, когда приходилось отбивать подачи. Удар был достаточно сильным, учитывая расстояние.       Даже сквозь весь спортзал Женя чувствовала, что Пятифан следит за каждым её шагом, словно хищник, высматривающий жертву.       Он не мог отрицать, что Иманова была достаточно миловидной и симпатичной. Он пару раз видел её в обтягивающей одежде и не мог не признать, что та обладает очень хорошей и привлекательной фигурой.        Но парня бесила чрезмерная упрямств этой девчонки, возомнившей себя сильной и независимой. Ну уж нет, он найдёт способ подступиться к ней.       Пятифан сделает так, что Евгения сама придёт к нему в руки и всё выдаст подчистую. При мыслях о том, что совсем скоро он добьётся своего, широкая улыбка расползается у него по лицу.       Он планировал сделать ещё одну подачу в сторону Имановой, но Роме помешал звонок, обозначающий конец урока, и Пятифан оскалился, сжимая кулаки.       Не в этот раз, мышка.       Тем временем Полина и Женя шли в сторону раздевалок, как их остановила завуч.       — Евгения, Полина, здравствуйте, — кивает женщина, деловито поправив очки. — Евгения, мне нужно с вами поговорить.       Галина Степановна бесцеремонно хватает девушку выше локтя, уводя её в сторону, и начинает говорить, как только убеждается, что Морозова не подслушивает.       — Мы никак не можем найти девушку для танца на осенний бал, — Женя не знала, почему завуч шепчется, ведь такое можно и вслух обсуждать, но ничего не сказала. — Для танца нужны пять пар, а одна из девушек сломала ногу! Мы думаем, вы сможете её заменить.       Обиженно поджавшая губы от болезненной хватки женщины, Евгения молча стояла и слушала женщину, мысленно закатывая глаза.       — В общем, освобожу вас от половины уроков, у вас всего неделя на подготовку, — впопыхах говорит завуч, посматривая на часы на запястье. — Идите прямо сейчас в старый кабинет музыки, там сейчас все собираются.       Не став выслушивать ответ Имановой, завуч ушла, цокая своими каблучками, и оставила девушку одну в полной растерянности.       Хмыкнув, девушка хмурится и возвращается обратно к ожидавшей её Полине.       — Меня заставляют заменять какую-то девочку, которая ногу сломала, — бурчит Иманова. — Ну...танец к осеннему балу готовят.       Морозова лишь кивнула, ободряюще похлопав подругу по плечу, и пошла в кабинет, так как уже начинался урок, а растерянная Женя должна была идти в старый кабинет музыки, который преобразовали в танцевальный зал.       Класс находился на третьем этаже, и Женя изрядно запыхалась, спешно прыгая по ступеням.       Постояв несколько минут в коридоре и восстановив дыхание, Женя скромно стучится в дверь, следом отворяя её и входя.       Стоило ей войти, как музыку кто-то остановил.       — Ну кто ещё? Сколько можно нас прерывать?! — верезжала какая-то высокая рыжая девушка. — Ой...Извини, — говорит она, обернувшись и заметив Иманову. — Ты, наверное, Женя? Пришла заменять Маргариту?       — Да, я Женя, — кивает, чуть нахмурившись, девушка.       — Я Лиза Оленова, извини, что накричала, — она подходит вприпрыжку к Имановой, улыбнувшись. — Не день, а беда. Всё время дёргают! — Лиза скрестила руки на груди. — Значит так, — тут же дружелюбный тон сменяется на рабочую строгость. — Смотри, будешь с Максимом танцевать, — упомянутый высокий брюнет помахал им. — Сейчас мы пару раз станцуем, ты посиди и посмотри, да запоминай движения, потом вклинишься и на ходу будешь учиться, так проще и быстрее.       Ничего не ответив, Евгения лишь кивает, садясь на стул и орудуя их колонкой, которую ей поручила Лиза.       Женя сразу же максимально сосредоточилась на танцующих подростках, и тихо хихикала, когда замечала, что Макс шутливо танцевал с воздухом, иногда подмигивая девушке.       Иманова благодарила своего погибшего отца за то, что тот в детстве вытренировал память и внимательность дочки до такой степени, что она за несколько раз сумела запомнить все движения.       Лидер группы, а именно Лиза, была очень довольна внимательностью девушки, и села вместо неё на стул вместе со своим партнёром, чтобы посмотреть на танец со стороны и указать на ошибки, доводя танец до идеала.       Конечно, в силу непривычки, Женя совершала много ошибок, наступала на ноги Максу и путалась, разрушая синхронность, но никто на неё не сердился, понимая, что та танцует первый день, да и не знала танец до этого.       Коллеги по танцевальной группе помогали девушке добить танец до совершенства, и за несколько часов Иманова до жути устала, не привыкшая так долго держать спину ровно и получать столько физических нагрузок.       Решив не идти на последний урок, девушка спускалась с школьного крыльца, ничего не боясь и на ходу закуривая.       Тут на её плечи ложатся крепкие руки, и та едва заметно вздрагивает, не ожидавшая подобного действия.       — Извини, напугал? — говорит улыбчивый Максим, всё-таки заметивший, что девушка вздрогнула. — Не знал, что ты куришь.       Женя лишь хмыкнула, не зная, что нужно ей ответить на эту реплику партнёра по танцу. Тот не переставал улыбаться девушке, всё крутясь рядом.       — Ты красивая, а ещё о-о-очень маленькая, — усмехается парень.       — Спасибо, что ли? — тихо отвечает Женя, улыбнувшись краешками пухлых губ.       — Позволь проводить тебя до дома, милая? — обаятельно улыбается Максим Рожков, взяв в руку тонкую ладонь девушки и оставив на ней невесомый поцелуй.       Иманова слегка покраснела, ощущая лёгкость в теле, и искренне улыбнулась.       — Позволю, — отвечает она, чуть сощурив глаза.       — Тогда держись, — Максим подал девушке свой локоть, галантно улыбаясь.       Иманова тихо хихикнула, просовывая под локоть парня руку, и пошла за ним. По пути домой, она вдруг предложила Рожкову прогуляться, на что тот радостно согласился.       А стоящий одиноко у гаражей Рома гневно смотрел вслед этой воркующей парочке, сжимая челюсть и едва не ломая никотиновую палочку пополам, грозясь обжечь себе пальцы.       Он не понимал почему, но ему ужасно не нравился тот факт, что Иманова так мило улыбалась этому высокому брюнету, чем-то даже похожему на самого Рому, и позволяла ему брать себя за руку и целовать её.       Пятифан фыркнул, не понимая природы своих чувств, и бросил окурок сигареты на холодный асфальт, раздавливая его носком кед.       Ему ужасно не нравилось видеть такую счастливую Женю рядом с каким-то парнем, но он упорно пытался отрицать, что ревнует.       Нет, это точно не ревность, это что-то другое.       Может, отвращение к чересчур улыбчивому парню, что казался издалека очень навязчивым, или отвращение к Жене, что запрещала Роме трогать себя и так яростно от него вырывалась, а этому брюнету позволяла всё.       Тяжело вздохнув, хулиган сплёвывает на асфальт, отворачиваясь, и достаёт из кармана изрядно побитый жизнью телефон, набирая сообщение Оксане.       Он избавится от этих назойливых мыслей о Жене с помощью её сексуальной сестры, обладающей формами не хуже, чем у какой-нибудь порно-звезды.       Она вытравит из его головы все мысли об этой неуклюжей и крайне странной ведьме.       К чёрту её.

***

      Жене нравился этот Максим. Он был добр, смешон и ласков, постоянно улыбался и смешил девушку разными смешными шутками, так что при общении с ним улыбка просто не сходила с уст Имановой.       — Да, и потом мы повалились в снег, и он единственный заболел! — рассказывал Максим очередную историю, вызывая удивлённый взгляд девушки и её очаровательную улыбку с ямочками на щеках.       — Видимо, его настигла карма, — хихикает Иманова, прикрыв рот ладошкой.       Они гуляли до позднего вечера, что солнце уже даже успело зайти за горизонт около часа назад. Такого Женя за собой никогда не замечала.       Раньше на неё редко смотрели парни, в основном из-за вечных издёвок Ромы, думая, будто она действительно серая книжная мышь.       Но никто не знал, через какое дерьмо девушка проходила, и как страдала, видя счастливые парочки и зная, что на неё никто с такой любовью не смотрит.       Но как-то раз, на неё наконец-то обратили внимание, пока не вмешался Пятифан. Женя как сейчас помнит тот день.       Парень из параллели обратил на неё внимание, пригласив Женю на свидание, и постоянно осыпал комплиментами, стоило им пересечься в коридоре школы.       В тот день она надела красивое белое платье с цветочками, чтобы произвести хорошее впечатление, и даже впервые использовала духи Веры.       Тот парень, которого звали Стёпой, принёс ей скромный букет лесных цветов, и повёл девушку в один единственный маленький парк на всё село, где качал её на кочелях.       И тогда, словно под заказ, появился Пятифан, словно ночной кошмар, и разрушил сладкую реальность, так похожую на невероятный сон, от которого просыпаться совсем не хотелось.       Он схватил Женю за запястье, потянув её на себя, так что та спотыкается о камень и падает, поцарапав колени, но парню было всё равно.       — Чё творишь, больной? — кричит Стёпа, пытаясь вырвать руку девушки из его хватки.       — Стёп, а Стёп, может хватит? — спрашивает, издевательски растягивая слова, Пятифан, оказавшийся сильнее и уводящий девушку себе за спину. — Все знают, что за игру ты затеял, но с невинными мышками играть, по-моему, нечестно.       Парень хмыкает, а старательно вырывающаяся Женя замерла, нахмурившись, и продолжила слушать.       — О-о чём ты? — чуть заикнувшись, спрашивает Степан, заметно нервничая.       — Да, о чём ты?! — гневно интересуется Иманова.       — Ты бы почаще из норы своей выходила, мышка, может, была бы в курсе, что ты не первая и ты не последняя, кого Степан пытается трахнуть и кинуть, — шипит Пятифан ей в лицо, непонятно от чего злясь. — А если бы сопротивлялась, то он бы взял насильно.       — Да с чего ты это взял? — ей всё-таки удаётся вырваться. Она смотрит сначала на нервного Степана и потом на злого Пятифана. — Такая история больше присуща тебе, с твоей-то репутацией. Хватит меня уже за руку хватать, мне больно! — она потирает болезненно ноющее запястье, хмурясь и всё больше повышая голос. — Ты постоянно меня оскорблял, издевался и портил мне жизнь. И сейчас, когда парень впервые обратил на меня внимание, ты берёшь и всё портишь! Читай, блять, по губам, — тогда это был её первый мат, который она произнесла, сама того не заметив и рушив образ милой девушки-мышки. — Хватит отравлять мою жизнь. Пошёл нахуй!       Под конец девушка, тогда ещё восьмиклассница, не выдержала и расплакалась, влепив Пятифану звонкую пощёчину, после чего развернулась и стремительно убежала.       На следующий день она узнала, что Рома избил Степана, и больше никакой парень к ней не подходил, от части потому, что думал, что с ним будет такая же история, а побоев Пятифана боялись все.       Из воспоминаний её вырвал голос Максима и его ласковое прикосновение к её руке.       Она смаргивает воспоминание, неприятно кольнувшее в сердце, и фокусирует на парне свой взгляд.       — Ты что-то зависла, — хмуро отвечает парень, через минуту вновь одаривая рыжую улыбкой. — Я говорю, уже поздно, тебя проводить домой?       Иманова, социальная батарейка которой была на нуле, лишь кивнула, ведя парня в сторону своего дома.       В груди стало неожиданно пусто, и девушка очень боялась, что история может вновь повториться, хотя оба подростка уже давно выросли.       Но она была так счастлива, что на неё наконец обратили внимание, что она решила во что бы то ни стало пересечь какие-либо попытки Пятифана вновь вмешаться в её личную жизнь.       Они дошли до дома Имановой в неловкой тишине, не зная, что говорить.       Вернее, слов не находил Максим, а у Жени в принципе пропало желание разговаривать, её вполне устраивало сейчас это молчание.       — Спасибо за вечер и за то, что проводил, — говорит девушка, сложив руки в карманы.       — Увидимся завтра на репетиции, — хмыкает, ухмыльнувшись, парень. — Я буду очень рад снова погулять после школы.       Женя кивает, выдавив из себя улыбку, и привстаёт на носочки, касаясь губами щеки Рожкова, от чего тот мило заливается краской, смотря на захлопнувшуюся дверь Имановой, а затем такой же счастливый ушёл прочь.       Пятифан, что в этот момент стоял лишь в одних штанах у окна Оксаны, держа в руке сигарету, стал невольным свидетелем этой тошнотворно-милой сцены.       Нацепив на себя скалистую ухмылку, парень тушит никотиновую палочку, выходя в коридор ровно в тот момент, когда туда, мимо комнаты сестры, проходила Женя, направляясь в свою комнату.       — Милый паренёк, — хмыкает тот, не без удовольствия замечая, как девушка вздрогнула. Окс была в душе и он мог говорить что хотел, не боясь лишних ушей. — Уже трахались? Уверен, он такой же, как тот Стёпа. Не удивлюсь, если он всё-таки кинет тебя.       — Да пошёл ты нахуй, — тихо выплёвывает Иманова, задев его плечом и запираясь в своей комнате.       А на что она надеялась от него? Чего ждала? Что после долгих лет обидных издёвок он просто смолчит?       Она давно перестала замечать оскорбления Пятифана, но его слова задели в ней что-то болезненное, старое, давно забытое.       Словно шрам, который давно забыт, вновь кровоточил, отдавая сильной болью.       Беззвучно задыхаясь в горьких слезах, девушка открывает ящик тумбочки, доставая оттуда одну из таблеток, которых осталось мало.       Она выпивает розовую таблетку, ложась на пол и раскидывая руки в стороны, аки морская звезда, и просто ждёт спасительного яркого эффекта, отодвигающего все остальные ощущения на второй план, уступая спасительным спокойствию и странному, искусственному веселью.