***
Парень же остался один сидеть на диванчике, вздохнув, и посмотря на время, он думал что будет лучше отменить этот сеанс, но деньги вроде уплачены на двоих, но решился рискнуть. Подойдя к тому месту, где они покупали билеты, или же туда, куда объявляют сеансы, он просто сказал что передумал на счёт просмотра, и мол чтобы они вернули деньги, которые тот брал на билеты. Спустя минут пятнадцать, всё вроде нормально прошло, получилось. И вот идя по улице до дома Моны. Он хотел извиниться перед, ну и возможно как-то это решить... Всё таки сам виноват, что сказал это и приподнёс не правильно.***
Девушка продолжала плакать в подушку. Она так сильно поверила ему... Теперь даже в глаза будет стыдно смотреть... Она не хотела никого видеть... Ей было так не приятно из-за этого...***
Но вот дойдя, открыв дверь ключами, которые давала ему Мона, он открыл дверь, и сняв обувь, закрыв дверь, он огляделся, почувствовав жажду. Он потопал на кухню. Налив в стакан воды, попил середину, и выливая обратно, он потопал на второй этаж. Ему было стыдно за свои слова, которые были сказаны в другом смысле. И неловко себя почувствовал, хоть странно... Мона его тоже любит? Хм... кажется да, а то бы она так не расстраивалась. Девушка не слышала, что кто-то зашёл в её дом. И когда она увидела что Скарамучча зашёл в её комнату, она отвернулась от него и сказала. — Уходи к своей Ноэлль. — Мона, я лишь хочу извиниться... — робко сказал он, и подошёл к ней чуть поближе, — Можешь ли ты меня выслушать? — Что? Скажешь что это был спор!? Или что-то в этом роде!? — истерила девушка, и закуталась в свой плед. Продолжая плакать. Скарамучча же вздохнул, присев на кровать, парень, и начал объяснять. — Слушай, да Ноэлль моя первая любовь.. Мы дружили с ней, но потом как-то завертелось, и мы встречаемся. Я не хотел тебе говорить в плохом ключе, что я как бы занят... Я честно не хотел тебя задевать этой новостью. Ты сердишься на меня, но я лишь хочу, чтобы ты стала хотя бы моей второй и неповторимой... Прошу тебя, прости меня, — но вот когда тот хотел её приобнять, или посадить к себе на коленки, и хотя бы посидеть с ней, но кажется он так и сделал. Хоть у него были в мыслях, что ещё много раз нужно извиняться, либо уйти, чтобы не мешать. Ей больно, а ему обидно за себя. — Ты меня не любишь! — ответила ему девушка, но всё же прижалась к нему. Были слышны всхлипы, ей было так больно и обидно, что она билась руками о его грудь. Видимо её нужно успокоить, и как-то ей уснуть, что бы она не перенервничала. — Люблю я тебя... — тихо сказал он, и начал аккуратно гладить её по голове, — Ты походу нервничаешь сильно... Может ты отдохнёшь? — спросил Скарамучча, и начал аккуратно целовать в лоб и подняв её головку, ухватив за подбородок, Скара аккуратно её поцеловал в губы, дальше чуть целовал её щёчки, нежно так, будто хочет чтобы та расслабилась. Извиниться явно хочет, всё таки он чувствовал себя виноватым. — Нет! Не буду! — но спустя пару поцелуев ,и когда он уже повалил её на кровать и прижал к себе, она уснула. Но так же шмыгала носом. — Ты такой... Дурак... — сквозь сон, ответила девушка, прижимаясь к нему. — Ничего подобного. — тихо ответил он, и перевернулся на спину, уложив её к себе на грудь, как и само тельце девушки. Довольно лёгкое... И вот спустя какое-то время, Скара поменял позу, уложившись на живот, а девушку положил рядом с собой, на спину, и вот он её аккуратно берёт за руку, и сплетается с ней пальцами. У него они довольно длинные и чуть-чуть худые. Но руки не менее тёплые. Всё же... Он сможет провести с ней два дня в обнимку. Её милое личико прижималось к нему, и она тихо сопела ему в тело и прижималась. — Люблю тебя... А ты меня нет... — Люблю тебя я, успокойся... — и чмокнул в её щёчки, чуть придвинувшись к ней, придерживая Мону слегка, мокрые от слёз щёчки. И просто начал её поглаживать по талии, отпустив руки ближе к талии, забираясь под футболку Моны. Девушка прижалась к нему, и прилипла к его шеи губами, словно малютка. И обняв его, она продолжила тихо сопеть. Ну и вот, впринципе уже можно тихонько её ласкать, но он будто бы пошевелиться не может, чтобы как-то потревожить сон Моны. Вместо этого он чуть смутился, хоть у него с первой любовью было такое.. Но не так горячо.. Дыхание у Моны как лава. Поэтому тот и смутился такому. И вот Скарамучча просто гладит её по оголённой коже под одеждой, целует в макушку, в лоб, и тихо приговаривает лишь три слова: «Я тебя люблю…» и с каждым разом поцелуи становились едва не ощущаемыми. Словно по ней проходил нежные касания.