Белое пятнышко

Соул Ворджо. Вулл Голова раскалывается и шумит, виски ломит. Впрочем, теперь это мое обычное состояние. - Вина, - хриплю я, появившемуся дворецкому. - Господин, может, позавтракаете? - Вина. - Да, господин. Слуга тихо исчезает, чтобы появиться вновь с кувшином полным янтарной жидкости. В нос ударяет терпкий аромат вина, пока дворецкий наполняет кубок, а потом я делаю жадный глоток. Шум в голове чуть отступает, и я счастливо вздыхаю. - Поставь кувшин и иди. - Но, господин, сегодня на ужине должен присутствовать Ваш поверенный. И Вы сами просили меня напомнить Вам об этом. - Поверенный? Какое сегодня число? - Первый день девятого месяца. В памяти всплывает что-то знакомое. Напрягаюсь и вспоминаю, что раз в год, в первый день осени, я действительно встречаюсь со своим поверенным, проверяя годовой отчет. Неужели уже прошел год? Вроде бы я только вчера сидел с ним за одним столом и слушал об урожае зерна, а уже год прошел. Машинально делаю глоток из кубка и смотрю на вино, плещущееся на дне. Вот оно, мое забвение. Мое лекарство от памяти, чтобы не думать и не вспоминать. Вот только оно не очень-то помогает, по крайней мере, если не напиться до полной потери памяти. Так год и прошел. А сколько вообще прошло времени? Не помню. Я совершенно не помню! Память, словно сыр, изъеденный мышами изнутри и это пугает. - Сейчас какой год? Дворецкий делает судорожный вздох и прижимает к себе кувшин, что так и не выпустил из рук: - Тысяча триста восемнадцатый, господин. Семнадцать лет! Проклятье. Неужели действительно прошло семнадцать лет? С содроганием смотрю на кубок с вином и отставляю его подальше от себя. - Убери вино и прикажи наполнить ванну, мне надо освежиться. И еще, пусть оседлают мне Огненного. Раньше приводить мысли в порядок мне всегда помогала быстрая скачка. - Простите, господин, но Огненный уж пять лет как пал. «Этого я тоже не помню. Как же низко пал я сам…» Резко тру лицо ладонями, чувствуя как к щекам приливает кровь. - Тогда пусть оседлают Триумфа или Борца. - Господин, Вы лично изволили их подарить своим бывшим сослуживцам три года назад, сказав, что вам они больше ни к чему. И этого не помню – все утонуло в винном угаре. - А что-нибудь на конюшнях вообще осталось? - Из Ваших верховых только Облако и остался, господин. Все остальные лошади упряжные и под седло не очень годятся, но если желаете... - Проклятье, - поднимаюсь с кровати, не стесняясь своей наготы. Дворецкий у меня вулл из бывших солдат, впрочем, как и все остальные слуги, они и не такое видели, а вот на Облаке скакать я бы не хотел. Именно на нем я был тогда, когда… - Седлайте любого коня, но сначала ванна и проследи, чтобы она не была горячая. - А завтрак? - Потом. - Хорошо, господин. Подкованные копыта глухо бухают по земле, и мокрые после недавнего дождя комья летят из под копыт коня. Облако. Красивый белоснежный конь, символ моей утраты. Почему я подарил солового и гнедого, но оставил себе белого? Почему? У меня нет ответа. Я хотел забыть, но сам оставил эту память при себе. Может, потому что на самом деле не хотел забывать? Память, какая это странная штука. Я совершенно не помню лиц тех киссов и не могу вспомнить были ли среди убитых мной рыжие, но четко помню, что рассвет тогда был нежно-розовый. Обещавший тихий и безветренный день. Теперь я ненавижу рассветы, потому что глядя на восходящее солнце мне хочется завыть, отправляя в небеса свою боль и тоску, вот только небеса так и останутся безмолвными свидетелями моей слабости, и потому я молчу. На дереве затрещала сорока, оповещая лес о моем появлении, но сегодня я не собирался охотиться, а значит, ее старания напрасны. Я не охотился семнадцать лет, и, наверное, уже никогда не смогу навести прицел самострела на животное, разве что буду умирать с голоду. Придержав коня, я повернул на едва заметную тропинку, ведущую к маленькому лесному озеру. Несмотря на то, что сегодня началась осень, день был удивительно теплым, и я хотел искупаться в озере, как часто делал это в детстве. Это озеро всегда было прозрачным, но входить в воду удобнее всего было именно с этой стороны. Дальше начинались камыши, хоть и редкие, но росшие вдоль всего берега, обрамляя озеро, словно рама портрет. Помнится, лет до десяти мне это сравнение очень нравилось, и я упорно называл его «озеро в рамочке». Потом, конечно вырос и перестал, а вот теперь отчего-то вспомнил. Когда впереди среди деревьев замелькали отблески воды под полуденным солнцем, я спешился и повел коня в поводу. Сам не понимаю, зачем я это сделал. Я словно не хотел тревожить озерную гладь шумным появлением. Когда же я вышел из-под сени старого леса на открытое место, то просто замер на месте, пораженный увиденным. В озере, спиной ко мне, стоял обнаженный кисс. Он протягивал руки солнцу, словно молясь ему, и солнце ласково играло в его рыжей шерстке. В первую минуту я просто любовался молодым, красивым телом. Взгляд мой скользил все ниже, пока не добрался до ягодиц, между которыми… не было хвоста! Задохнувшись от понимания того чей это призрак и почему он явился ко мне, я поднял взгляд на его уши. «Жрец говорил на правом…». Внимательно всматриваюсь и замечаю белое пятнышко. Небольшое. Размером с голубиное яичко. - Белое пятнышко, - выдыхаю я и делаю несколько шагов вперед, - ты пришел за мной? Однако призрак моей пары не пожелал ответить, он просто шагнул дальше в воду и растворился в озере словно мираж, словно… призрак. - Нет. Белое пятнышко! Постой! Вернись! – кричал я, что есть мочи, но только птичьи крики были мне ответом, да шелест ветра в ветвях деревьев. До вечера я просидел на берегу, ожидая его возвращения, а когда понял, что ждал напрасно, вскочил в седло и галопом помчался домой. В дверях меня пытался остановить дворецкий, говоривший что-то об управляющем, но я грозно рыкнул на него, чтобы не приставал, и бросил: - Вина. Ко мне в комнату. Два кувшина. Немедленно! Дани, по прозвищу Медвежонок. Убедившись, что рядом никого нет, прячусь в ближайшем стойле и, приподняв накладки, потираю занемевшие уши. Думаете легко изображать круглоухого берра, когда у тебя острые уши кисса? Очень трудно. Через несколько часов начинают болеть уши, а за ними и голова, но дело того стоит. Почему берр? А как я могу изобразить кого-то другого, когда у меня нет хвоста? Вот именно – никак. Цеплять искусственный хвост – нет никакого резона. Он просто будет безжизненно болтаться между ног, привлекая к себе, а соответственно и ко мне, лишнее внимание. Не-ет, берром быть лучше. Они, в силу своей короткохвостой природы, не выставляют огрызок хвоста напоказ, так что берр прячущий хвост в штанах – не вызовет подозрений. Хорошо еще, что в имении не было ни одного представителя этого народа, а вуллам до меня нет никакого дела. Рядом вздохнула и топнула копытом лошадь, так что я мигом вернул свою маскировку на прежнее место и занялся тем, для чего меня наняли - выгребанием навоза. До имения, где меня ждала работа, пришлось добираться два дня, исправно изображая из себя сироту-берра, входя в роль и старательно избегая других берров, что могли бы меня разоблачить. Слишком уж я хлипкий для представителей этого народа, да и когти у меня немного отличаются, но я нашел выход из этого положения, говоря всем, что мне пятнадцать лет. Тут главное мордашку сделать понесчастнее и не смотреть в глаза. Филин как-то сказал, что у меня глаза прожженной бляди и был прав. Наверное. Потому как свою карьеру в городе я начал именно с гильдии вдовушек, куда угодил по собственной глупости и наивности. Мало меня тот купец учил, ой, мало. Это же надо было вляпаться в первый же день, позарившись на обещание недорого покушать и снять комнату, от первой встречной киссы. Когда я понял, где оказался – бежать было поздно. Бить меня никто не стал, потому что я притворился тихим и услужливым киссом, кормили здесь хорошо и даже лекаря вызывали, если клиент перестарается, вот только крепкая цепь надежно приковала меня за ногу к кровати, на которой мне пришлось обслуживать клиентов, так что выйти из комнаты не представлялось возможным. Несколько дней я бился, пытаясь незаметно расстегнуть замок, удерживающий цепь на моей лодыжке, пока однажды у меня не получилось. Но… припасенные после побега от купца деньги исчезли бесследно, как и мои вещи, так что рыпаться и сбегать сразу я не стал, а поизображал из себя покорную овечку, ожидая удобного случая. Так я проработал на гильдию «вдов» три месяца, пока один из клиентов, вдохновленный моими стонами, не выкупил меня у хозяйки борделя, чтобы подарить своему другу, давно живущему в одиночестве. Дальше все было просто. Оказавшись в доме нового хозяина - зорра со светло-рыжей шерстью, я начал готовить побег, составляя план и обчищая втихаря его дом, но, не забывая исправно раздвигать ноги для своего господина. Вот только мои планы в одночасье рухнули, когда хозяин перехватил меня во время перетаскивания добычи в укромное место под крышей. Так я и познакомился со вторым обличием главы воровской гильдии – Филином. Оказалось, что он с самого начала следил за мной и был восхищен ловкостью, с которой я отыскивал и вскрывал его тайники. Так я стал подмастерьем самого главы городской гильдии воров, пока не вошел в десятку лучших воров столицы. И я горжусь этим званием, и был бы рад стать не одним из лучших, а лучшим, но занимать место главы – не для меня. Хлопотно это, а я люблю свободу и простор. - Эй, Шаги! Ты где? Это меня зовут. Я представился конюху, к которому подошел с вопросом о работе как Шаги. Он сначала носом покрутил, а потом согласился посмотреть, на что я годен и отправил выгребать солому из стойл. Работа не столько тяжелая, сколько неприятная из-за своего аромата. Берры не столь чувствительны к запахам, как все остальные племена, так что для них повозиться с лошадьми или коровами – только в радость. Нет, лошадей я люблю. Дома, в прошлой жизни, все разводили лошадей, так что маленькие киссы учились держаться в седле раньше, чем ходить и я не был исключением. Лошадей я всегда любил, а вот продукты их жизнедеятельности – не очень. Ладно, не об этом сейчас речь. - Здесь я, господин главный конюх. А что? Лесть она и в лесу лесть. Ну и что из того, что он тут единственный конюх? Побудет немного главным, пока я не закончу работу, на которую получил заказ. - Иди, возьми коня! Проверяю, хорошо ли сидят уши-накладки и выхожу, чтобы принять повод белоснежного взмыленного коня. Делаю морду кирпичом, потому что этого коня я видел сегодня днем, при самых неприятных обстоятельствах. Неужели хозяин поместья тот вулл, что видел меня на озере? Проклятье! Все началось с того, что в мою (не слишком умную) голову пришла идея искупаться в попавшемся мне на пути озере. Скинув одежду и маскировку, я выбрал между камышами место, где можно было пройти, и вошел в воду. Еще по-летнему теплая вода приятно омывала тело, так что я с удовольствием поплавал, прежде чем выйти из озера чуть левее того места, где входил. Там камышей не было, а зеленая травка так манила полежать на ней, обсыхая. Полежал, подставляя теплому солнышку то один, то другой бок, а потом встал и вошел в воду по колено. Я вообще-то собирался вернуться к оставленной одежде по берегу, и зачем меня понесло в воду – сам не понимаю, однако войдя в воду, я остановился и замер, подняв лицо к солнцу и протянув к нему руки. Сейчас мне то мое поведение кажется странным, а тогда я чувствовал, как солнечное тепло буквально впитывается в мое тело, лаская его и согревая, унося прочь все боли и тревоги. Не знаю, сколько я так простоял – время словно перестало существовать, пока меня не вспугнул голос, звавший Белое пятнышко. Испугавшись, я задержал дыхание и быстро опустился под воду. Добравшись под водой до камышей, пролез в них и оттуда наблюдал, как вулл, которого какая-то нелегкая принесла на берег, стоит там и орет, прося кого-то вернуться. Потом он уселся на берегу и уставился на воду, словно ожидая, когда из нее появится чудо. То, что он заметил меня – несомненно, но смущало меня то, что он звал Белое пятнышко. Перепутал меня с кем-то? Ведь не мог же он знать меня раньше? Я-то его точно никогда не видел. Понаблюдав немного за странным вуллом, я змеей скользнул к своей одежде, быстро натянул ее на себя, не забыв про маскировку, и слинял от озера как можно дальше, воспользовавшись кустами. Перед тем как идти в имение, я подновил ореховую краску, делавшую меня коричневым (все-таки рыжие берры – слишком необычное явление, а во время купания краска смылась с шерсти), так что опознать меня не должны, но… мало ли что. «Значит, надо быть очень осторожным и поменьше попадаться на глаза». Белый конь оказался вполне компанейской животиной, так что мы с ним быстро нашли общий язык. Особенно способствовало нашему общению яблоко, что я припас для себя с ужина. Припас для себя, а скормил коню, уж больно он мне понравился. Сразу видно, благородное животное, а не рабочая лошадка. На конюшне больше таких красавцев не было, хотя вороная пара, стоявшая в денниках с противоположной стороны, тоже были ничего, видимо эти кони предназначались для хозяйской кареты, покрывающейся пылью в сарае рядом с конюшней. Н-да, генерал Соул явно не был заядлым путешественником. Когда совсем стемнело и в доме все успокоилось, я выбрался из маленькой комнатушки выделенной мне при конюшне для проживания. Накладки на уши я снял, с удовольствием размяв пальцами свои родные остроконечные ушки кисса, потом надел на себя темные штаны и рубашку, а так же замазал углем лицо и руки, чтобы они не выдавали меня во время ночной вылазки в дом. Глянув в осколок зеркала, я убедился в том, что все нормально и выбрался во двор. Мне предстояло обыскать дом генерала, а делать это без маскировки было бы верхом глупости. Одно из окон на втором этаже было распахнуто настежь. Вспомнив план дома, я понял, что это окно рабочего кабинета генерала. Кабинет был одним из мест, где предположительно могла находиться искомая книга. Забраться на второй этаж – не проблема, тем более что по дому тут и там сделаны декоративные решетки с вьющимся по ним виноградом. Это красиво, не спорю, но до чего же удобно по ним взбираться нам, ворам. Так что, граждане обыватели, подумайте два раза, прежде чем заводить у себя такую красоту. Споро карабкаюсь вверх. Взрослого вулла эта декоративная решетка может и не выдержит, а для кисса – в самый раз. Перед окном замираю, прислушиваясь, но все тихо, так что я быстро перебираюсь внутрь дома. Снова прислушиваюсь. На мгновение мне кажется, что кто-то дышит рядом, но в кабинете стоит такая вонь из перегара и вина что обоняние мое просто спасовало перед подобным ароматом. Простояв несколько минут, я все же решился действовать. Зажигаю маленькую едва светящуюся сферу, чтобы не на ощупь обшаривать кабинет и приближаюсь к книжному шкафу. Искомое нашлось сразу. Книга в кожаном переплете стояла на видном месте, но взять ее я не смог, потому что сзади скрипнуло кресло, что-то щелкнуло, зажегся не яркий свет и кто-то произнес: - Белое пятнышко, это ты? Испуганно подскочив, я оглянулся и встретился глазами с затуманенным взглядом генерала Соула, сидящего за столом в кресле с высокой спинкой. На столе стояла небольшая лампа, которую он и включил, так что лицо генерала было хорошо освещено, а вот меня он видел смутно, так как ему приходилось щуриться, глядя против света. - Белое пятнышко. Не убегай. Поговори со мной. Пожалуйста. И что мне теперь делать? Кажется, он принял меня за кого-то другого, но за кого? Не представляю даже. Зато я теперь понимаю, почему генерала отправили в отставку по состоянию здоровья. Кому же нужен командир, которому из-за вина глюки мерещатся? Верно никому. А то он накомандует. Генерал сидит за столом, и бежать за мной не собирается, так что я делаю несколько шагов к нему, стараясь держаться так, чтобы свет от настольной лампы был между нами. Мне так спокойнее. - Я так рад, что ты появился. Боги решили меня простить, и ты пришел за мной, или это новое наказание? Что я могу сказать? Ничего? Я вообще не понимаю, о чем он говорит, а потому просто пожимаю плечами. - Значит новое наказание. Генерал закрывает глаза и откидывается на спинку кресла, запрокинув голову лицом вверх. Я вижу, как дернулся кадык, когда вулл сглотнул, прежде чем снова заговорить: - Но я все равно рад видеть тебя. «Рад он! А вот я не очень». Пока генерал не смотрит на меня, тихо перемещаюсь к окну, бесшумно вскакиваю на подоконник и становлюсь на декоративную решетку, молясь, чтобы она не обвалилась. - Знаешь, я много думал о том, как мы могли бы встретиться, если бы я... впрочем, тебе это не интересно, наверное. Я слышу, как скрипнуло кресло, видимо генерал выпрямился, но меня перед его столом уже не было, а в окно выглянуть он не догадался, так что я передвигаюсь в сторону, пока меня не скрывает оконная рама и стена. - Ты уже ушел? Как жаль. Но я буду ждать. Слышишь? Ты приходи ко мне, когда захочешь. «Слышу, слышу. Вот только приходить к тебе я не собираюсь. Мало ли что взбредет в твою голову, сумасшедший вулл». Достигнув земли я возвращаюсь в конюшню и обдумываю увиденное и услышанное этой ночью. Ясно одно - книга, которую мне заказали, не является чем-то особенным для хозяина поместья, раз хранится на видном месте, без каких-либо секретов и ловушек. А вот сам хозяин… честно говоря я пребываю в растерянности от нашего «свидания». С одной стороны мои инстинкты вопят о том, что от него надо держаться подальше, склонные к возлияниям – небезопасны для окружающих, а с другой стороны во мне взыграло любопытство. Что же произошло в его прошлом такого, что бравый генерал, герой четырех военных кампаний так опустился, что не может обойтись без вина, да еще и употребляет за один присест два кувшина, если не больше? Ох, не зря говорят – любопытство сгубило кошку. Сейчас я ощущаю себя именно такой кошкой. Мне и страшно, и любопытно одновременно. А когда мое любопытство вылезает наружу, покоя мне не будет, а значит… - А значит, завтра я нанесу ему еще один визит в виде кисса. Посмотрю, как он отреагирует и что еще расскажет.