Морская болезнь

      После занятий.

      Мари и Борис шли молча. Девушка уже взяла для себя за правило подчинение той расстановке ролей, которую обозначил в их взаимоотношениях румын: он — сила; она — покорство и несопротивление этой силе. От итальянки не требовалась моральная поддержка или забота, нет, Борис никогда не был чувствительным человеком, который нуждался во всех этих нежностях. Единственное, в чём он нуждался, — возможность выместить своё напряжение и, как хорошо, что хрупкая итальянка желала этого так отчаянно, словно это было наркотиком для неё… Мари думала, что Цепеш провожаёт её до дома, но поняла, что они идут совсем не в том направлении, когда Борис свернул в не ту сторону так уверенно, что принять это за ошибку румына было очень сложно, и поэтому Мари отважилась нарушить какое-то угрюмо-тяжёлое молчание:       — Кажется… Мари и Борис не туда… — тихонько пискнула девушка. Румын лишь холодно усмехнулся, но промолчал, и уверенно продолжил движение. Девушка не стала требовать объяснений. Какая ей разница, если только с Борисом Мари перестаёт быть скучно?..       Наконец, Цепеш резко остановился в каком-то грязном безлюдном переулке и, оглянувшись по сторонам, жёстко и грубо заломил руки девушке, уже умелым движением напирая на тонкую шею, заставил итальянку наклониться. Задрав подол чёрного платьица, Борис весьма быстро и ловко, умелым бесцеремонным движением снял с девушки бельё и, подняв хрупкое тельце на руки так, что стройные ноги обхватили его могучие плечи перенёс итальянку к грязной холодной стене в переулке и прислонил девушку спиной. Намерения румына, даже при таком стремительном развитии событий, Фауна поняла мгновенно. Эти грубые животные намерения отвечали её желаниям, и потому Фауна не сопротивлялась, покорно и услужливо разведя ножки пошире. Борис вошёл грубо и резко, с каким-то ожесточением, и явно как-то иначе. Итальянка чувствовала его внутри по-другому, более чутко и явственно. Сознание девушки поразила догадка, но слишком поздно.       — Ну, говори, шлюха, поскакала в туалете на этом задроте?! Моя очередь… Что? Что-то не так, да? Я хочу, чтобы ты чувствовала меня без этих резиновых хреней, и ты будешь. Но, если что-то не нравится, можешь… А, постой-ка, ты же уже ничего не можешь, так что просто дай мне кончить и свободна, можешь бежать жаловаться своему зелёному трансу… — ровно усмехнулся румын, совершив особенно грубый толчок так, что у Мари едва искры из глаз не посыпались. Но настоящая паника подкатила к горлу, когда девушка почувствовала, что через десяток грубых и болезненных толчков Борис кончил. Нет… Он же без презерватива… На глаза навернулись слёзы. Мари открыла глаза и встретилась своим растерянным зелёным взглядом с холодным и равнодушным голубым — Бориса.       — Ну заплачь ещё, ну давай… Что ты вылупилась на меня такими растерянными и тупыми глазами безмозглой куклы? Не понравилось? Может, твой любимый Лайсерг лучше?.. Ну так скажи ему об этом! Давай, обрадуй своего мальчика-импотента, что тебе больше нравится, когда в тебе он, а не Борис! Мне даже интересно, как он отреагирует, когда узнает, наконец, какая ты шлюха, как раздвинула ноги передо мной за его спиной в каком-то загаженном переулке и отдалась как самая дешёвая девка за… Постой-ка… Даже ни за что! Я просто взял тебя, как обычно, как и берут то, что уже давно моё, как тогда в туалете! Помнишь? Ты трахалась со своим задротом в том же туалете, где я тебя отымел, да? Конечно! Конечно, ты смотрела ему в глаза и вспоминала, как отдавалась мне, да? Какая же ты шлюха, Мари! Я делаю Дителу одолжение, трахая такую шлюху, да и тебе тоже… Всё, ты свободна, увидимся завтра, но даже не надейся ещё поскакать на мне… Я не собираюсь и дальше путаться с повёрнутой дурой, как ты, иначе это перерастёт во что-то за пределами простого перепиха, а у меня вообще не стоит на то, чтобы мне трахала мозги какая-то больная шлюха, — жёстко и безэмоционально выдохнул с усмехнулся на выдохе Борис.       Мари показалось, что мир пошатнулся. Что её мир пошатнулся. Борис в этот раз не бил её, но сознание девушки полоснула вспышка боли. Вновь что-то разбилось внутри. Щёчки ущипнули слёзы, с задержкой покатившиеся по лицу.       — Мари… Мари сделала что-то не так?.. Глупая, глупая Мари… Мари заслуживает наказания… — с надеждой в голосе пролепетала девушка, но Бориса это только сильнее вывело из себя.       — Ты совсем кретинка?! Я же сказал, что ты мне больше не нужна! Возвращайся к своему полупокеру, больная дура, не выводи меня… Подожди-ка… Ты специально это делаешь, чтобы я разозлился и отказался от своих слов! Ты меня провоцируешь! Хитрая шлюха! Ну иди сюда, больная дура… В этот раз тебе не понравится, обещаю… — прорычал румын, вновь нагиная хрупкую девушку грубым движением и, задрав коротенькое платьице, грубым резким движением вошёл, надавив на разодранную об стену спину. Мари замерла, когда почувствовала, куда проник Цепеш. Ни с кем никогда она не была так… Когда Борис начал двигаться, тишину разрезало тихое поскуливание, которое издавала от боли итальянка. Слёзы уже неконтролируемо лились из зелёных глаз. Борис на мгновение замедлил свой темп, будто прислушиваясь, и поняв, что девушка плачет, пришёл в настоящий гнев:       — Я же не раз говорил тебе, мелкая шлюха, что терпеть не могу, когда какая-то девка ноет, словно сука! Вытирай свои сопли поживее, и не смей думать, стерва, что имеешь право на нытьё! Ты не больше, чем кукла для развлечений со смазливым глупым лицом! Кукла-шлюха, и всё, никакой ценности в тебе нет, а если твой обожаемый Лайсерг говорит по-другому, то знай, что он просто такой наивный идиот, который возомнил себя рыцарем и верит, что ты ему верна, но он даже не знает, что ты сейчас покорно стоишь раком подо мной! Этот правильный сахарно-слащавый идиот даже не представляет, что ты каждый день отдаёшься мне, а я даже могу не просить! Да, всё-таки, я недооценил тебя, грязная пошлая испорченная шлюха! Это надо же, — прыгать сразу на двух парнях! Какая же ты отвратительная кукла! Ещё и уверяешь своего доверчивого идиота, что любишь его, да?.. — Конечно! Конечно, а как иначе! Иначе почему он до сих пор не бросил тебя?.. Почему не избил меня? — да потому что трусливый импотент-идиот без яиц твой Дител! Но ты уже поняла это, и поэтому сейчас ты моя кукла, и я делаю с тобой всё, что хочу, правда?.. — Конечно, правда! А теперь стань на колени и открой рот! Я сказал на колени, бесполезная шлюха! — прорычал Борис, резко выходя и отталкивая девушку от себя так, что Мари полетела вперёд, но румына не беспокоило состояние хрупкой итальянки. Он уже вошёл в кураж, и собирался выместить на Фауне всю свою ревнивую злость, чтобы она больше никогда не смела уединяться с Лайсергом, когда итальянка принадлежит только Борису.       Марион покорно опустилась на колени и открыла рот, как ей велел румын. После всего, что уже произошло за этот бесконечный день, итальянке уже не должно было быть страшно, но было. Но было: Мари никогда раньше никому не делала минет, и боялась сделать что-то не так.       — Шире! Я сказал, открывай рот шире! Ты же не такая тупица! — грозно воскликнул Борис. Девушка прикусила губу в попытке запереть любые звуки в себе, чтобы румын не услышал её поскуливания и не рассердился ещё сильнее. Мари не знала точно, почему она плачет: то ли от физической боли, то ли от осознания, что Борис её не любит, а просто использует для удовлетворения, то ли от понимания, на что она променивает такого доброго и нежного Лайсерга… Ещё и Борис кончил в неё… В груди всё разрывалось от сожаления и страха. О, как бы она хотела сейчас оказаться с Лайсергом в парке! Снова есть сладкую вату, держаться за руки и морщить носик, когда он так ласково и осторожно целует её… Из приятных мыслей грубо, буквально за шкирку, выдернул грубый голос с до тошноты знакомым румынским акцентом:       — Ты долго будешь спать, бестолочь?! Работай губами! Но даже не вздумай пустить в ход зубы, иначе я так разозлюсь, что даже твой зелёный фрик не узнает потом, поняла?! Ну так за дело! Я хочу поскорее отыметь, чтобы ты поняла свою опрометчивость и не ходила в один туалет с Дителом! Так что шевелись, мне не впирает трахать тебя в этом трущобном переулке до утра! Чем быстрее закончишь, тем быстрее мы сможем попрощаться, и ты сможешь побежать жаловаться своему принцу-полупокеру, только вот он всё равно ничего мне не сделает, ведь малыш Лайсерг не посмеет поступить по-мужски и не то что избить, — даже ударить меня! А если и попробует, — попрощается со своими мечтами стать самым душным занудой и окончить нашу шарагу, потому что его вышвырнут за драку. Иронично, правда, маленькая шлюшка?..       Мари не хотела и не считала нужным что-то отвечать. Её больше не пугали и не развлекали угрозы Цепеша. Он всегда угрожает. Ну, ударит он её… Ну, изобьёт, и что дальше?.. После всех истязаний сегодняшнего дня итальянке уже ничего не казалось страшным… А Лайсерг… А что Лайсерг?.. Лайсерг всё равно узнает обо всём от неё. Да, девушка собиралась всё искренне рассказать англичанину. Сколько можно обманывать, тем более, что добрый искренний парень не заслуживает быть обманутым такой безнравственной шлюхой, как она… Да, их отношения — это ошибка, и она должна их прекратить…       Мари совсем потеряла любую ориентацию во времени. Сколько времени прошло после пар?.. Час... Два... - итальянка не знала. Если бы её кто-то спросил, она бы ответила, что не меньше пары вечностей. Но время имеет свойство идти, и, пусть нескоро, но Цепеш наигрался с Фауной и отпустил её, швырнув на жёсткий бетон пустынного переулка. Девушка больно ушиблась и разодрала кожу на коленях. С трудом поднялась на ноги и попыталась достать из сумки телефон, чтобы хоть как-то понять, сколько времени, и цифры на дисплее говорили о том, что вот-вот будет закат, а значит, она ещё может успеть посидеть в парке с Лайсергом, но, разумеется, только затем, чтобы сказать доброму парню о необходимости расставания...