ХайКаве сборник

      В обычно жизни Каве был упрямым, шумным, настойчивым и прямо-таки безусловно красивым: Альхайтаму не нужно было понимания высоких материй эстетики, чтобы понимать, насколько Каве красив. Каве настолько красив, что все и каждый это признают, иногда звучит, что он не во вкусе говорящего, но никто никогда не спорит с тем, что Каве красив. Это настолько естественно, что даже перестаёт быть удивительным: когда встречаешь Каве впервые, то твой взгляд сам по себе приковывается к его привлекательной фигуре, и голова сама по себе подкидывает мысль о его красоте, но потом привыкаешь, и эти свежие впечатления затираются, и всё, что остаётся, — не восторг, а простое знание, что Каве — самый красивый человек из всех, кого ты знаешь.       Альхайтам находил Каве привлекательным не из-за его внешности, хотя она и занимала Альхайтама, как занимала всех остальных. Нет, Альхайтаму нравился противоречивый характер Каве и то, что у него на всё есть своё мнение, то, как он держится за свои принципы и идёт до последнего, даже если это ему во вред; Альхайтаму нравилось, какой Каве отзывчивый, как он умеет заботиться, как видит красоту в таких вещах, мимо которых Альхайтам прошёл бы, не обратя внимания. Альхайтаму нравилось, сколько в Каве жизни, и его светлая улыбка, когда он был действительно, не под воздействием алкоголя или ситуации, а по-простому счастлив. Альхайтаму нравилось смотреть, как Каве стрекочет о чём-то, увлечённо жестикулируя и придумывая дивные метафоры. В целом, Альхайтаму нравился уверенный и естественный Каве, которого ничего не смущает.       Однако в постели Каве оказался очень застенчив. Альхайтама это приводило в замешательство первые несколько раз, а потом он привык и нашёл свои плюсы: он мог изучать Каве, и что ему нравилось, и про себя тоже узнавать новое. Обычно Каве без умолку болтал, но после пары интимных действий становился тихим и даже робким: забавный контраст с тем, каким он был чувственным. Альхайтам вызывал у Каве мурашки и неуверенные стоны, не прилагая никаких усилий, он просто был рядом и касался тела Каве так, как сам хотел. Каве расплывался на простыни и не говорил сам, как надо, но отвечал про детали, если Альхайтам спрашивал. Конечно, Альхайтам сделал из этого целое шоу для себя, он был очень доволен тем, что происходит. Видеть другую сторону Каве, такую неожиданную, и иметь возможность заботиться о ней, приносило Альхайтаму искреннее удовольствие.       Он целовал Каве за ухом и гладил живот под одеждой, медленно полз губами к его губам и перед тем, как поцеловать, уточнял: «Ты этого хочешь?» Каве отвечал кивком или размазанным «угу»: лишить его концентрации ничего не стоило, его разум быстро затуманивался, и он становился очень, очень податливым. Это нравилось Альхайтаму и немного тревожило, он спросил Каве как-то раз, скажет ли тот, если ему будет неприятно, действительно ли он сможет это сделать, а Каве нахмурился, посмотрел на Альхайтама с осуждением и обещал: «Будь в этом уверен!» И заручившись словом Каве, Альхайтам позволял себе всё, на что Каве давал разрешение. Он ещё не делал ничего такого, ничего слишком, ему очень нравилось идти медленно, постепенно вытаскивать из Каве новые звуки и пробовать его границы, и смаковать реакции. Каве тоже не настаивал, может, просто стеснялся.       Альхайтам целовал Каве, прижимая его к стене, сжимая его ягодицы, выпуская случайно низкий стон — до того Каве был хорош, такой раскованный в поцелуе (поцелуев он стеснялся меньше всего) — и уточнял: «Тебе нравится?» Каве стонал в ответ, подкрепляя кивком и осторожно прижимая бедро Альхайтама ближе.       Альхайтам спускался влажными поцелуями от пупка к члену, очень медленно, он едва коснулся светлых пушистых волос губами, поднял глаза на лицо Каве и поймал такой нежный взгляд, каких никогда ни у кого не видел. Альхайтам и сам смутился, не ситуацией, нет, этим взглядом. Он привычно спросил: «Тебе хорошо?» Каве поспешно кивнул: «Да, хорошо». А потом погладил Альхайтама по щеке кончиком пальца и, не отводя взгляда, очень уверенно, безо всяких колебаний, как всегда в обычной жизни, сказал: «Я тебя люблю». Альхайтам почувствовал это сразу: как вспыхнуло его лицо, сразу стало очень душно, как он тушуется под таким открытым взглядом и этой лёгкой улыбкой, которая возникла на лице Каве сразу после признания. Что или, вернее, как Альхайтаму нужно ответить, чтобы не испортить момент? Он замедлился на несколько секунд, но Каве это словно не напрягало. Альхайтам прочистил горло и ответил:       — Это взаимно.       После затянувшейся паузы, в которой Каве мягко, невесомо гладил его лицо, а тело Альхайтама продолжало нагнетать смущение и какие-то очень сильные эмоции, названия которым Альхайтам ещё не знал, он по-своему уточнил:       — Хочешь продолжить?       Каве ещё шире улыбнулся:       — А ты?       Альхайтам пару раз моргнул, пытаясь осмыслить вопрос, и что он снова должен ответить — его мозг после стольких раз близости, где, в основном, он управлял процессом, начал его подводить от этой смены ролей. Альхайтама это пугало. С его губ уже слетело «да», когда Каве похлопал по простыни рядом с собой.       — Это не обязательно, — он сказал, — мы можем вернуться к этому позже.       И Альхайтам с облегчением кивнул. Он подтянулся к Каве, и тот вовлёк его в медленный откровенный поцелуй, это могло бы быть даже пошлым, если бы они только что не признались друг другу. Этот поцелуй был приятнее, чем всё, что было между ними, кроме, разве что, пары случаев исключительно платонической, даже интеллектуальной, близости во время учёбы. Альхайтам задавался вопросом, так ли чувствовал себя Каве всё это время? В безопасности, в удовольствии, зная, что всё происходящее будет становиться только лучше. Сводило ли у него пальцы от наслаждения их близостью, бежала ли волна горячих мурашек от макушки до пят, было ли трудно дышать от переполняющих чувств?       Они лежали так ещё полчаса, не меньше, мягко касаясь друг друга без намёка на пошлость, не от влечения, а от любви, и, когда они снова встретились взглядом, Альхайтам сказал (слова теперь давались ему легко):       — Я люблю тебя. Прости, что не сказал сразу.       Каве тихонько рассмеялся:       — Не переживай, я позабочусь о тебе. Я знаю кое-что о чувствах.       Альхайтам с улыбкой поцеловал уголок губ Каве и бросил взгляд вниз, на по-прежнему оголённый полутвёрдый член.       — Так ты хочешь продолжить?       Каве смешно закивал:       — Ты даже не представляешь!