***
Боится его, но храбрую из себя строит. Пока думала, что ответить ему, эпистат голос подал: — Ладно, отложим разговор этот, за мной сейчас пойдёшь, в библиотеке работа для тебя есть, — взгляд её недовольный поймал, видел, что возразить хотела, но Амен опередил: — Даже не вздумай перечить, Эвтида, иначе одним наказанием не отделаешься. Увидел, с каким удивлением и страхом друзья на неё посмотрели, не сказала им, видимо. Брат её по плечу погладил, наклонился, проговорив: — Ступай, Эме, нечего эпистата гневить, позже встретимся, — руку её сжал по-отечески так, вперёд чуть подтолкнул. Амен удивился про себя, как брат назвал её, было в этом что-то тёплое, семейное, личное очень. Вздохнув, Эва к мужчине подошла, голову вверх подняла. Сама не низкая была, вот только Амен пальцев на 14 выше её был. — Вы бы ещё на площадь вышли, эпистат, чтоб о наказании моём все знали, — прошипела Эва почти в лицо, смотрела на него, как кошка дикая, губы сжала, брови нахмурила; в глазах ярость полыхала. У Дии, кажется, волосы седые появились, в шоке была от дерзости в его сторону. «Точно умом тронулась», — подумал Реймсс, глядя на подругу свою бедовую. Исман не удивился вовсе, знал с детства сестру, боялся за неё, много раз за язык свой дерзкий получала, когда детьми ещё были. — Ещё слово, Эвтида, сейчас же туда отправимся, — напряжение между ними ощутимо было, друг друга взглядом сверлили. Эва первая сдалась, на шаг от мужчины отступила, взгляд отвела. — Идём, — эпистат вперёд прошёл, знал, что за ним последует. Думал весь путь до библиотеки, чем неугомонная его так зацепила. Много женщин у него побывало, ни одна из них такой дерзости себе позволить не могла, как эта неферут. В библиотеке Амен на стол указал, что свитками завален был. — Сегодня здесь работать будешь, задача твоя всё это, — Амен кучу свитков взглядом обозначил, — в одну рукопись собрать. На каждом из них пометки стоят, чтобы не запуталась, в какой последовательности они идут. Советую писать аккуратно, иначе переписывать заставлю. После заката ко мне явишься, покажешь, что написать успела и наказание отработаешь. — Все поняла? — взгляд на девушку перевёл и чуть со смеху не прыснул. Эва глаза выпучила, в ужасе смотрела на стол, представляя, сколько лет жизни потратит на то, чтобы всё это в одну рукопись собрать. — При всём уважении, эпистат, но не перебор ли это? Мне эти папирусы до конца жизни переписывать придётся! — в упор на мужчину посмотрела, пытаясь во взгляде хоть чуточку сострадания найти. Амен на взгляд ответил, голову набок наклонил чуть, ухмыльнулся: — Перебор, непокорная — это верховному эпистату дерзить, а это, — он рукой махнул в сторону свитков, — работа твоя, Эвтида, ты же грамоте обучалась, разве нет? Амен вперёд подался, светлые пряди лица её коснулись. Она дыхание затаила, краской залилась. Всё пространство собой занял, аромат его как кокон окутал — нотки граната и масла из листьев белого мирта, схожий с шалфеем, прекрасное сочетание. На секунду задумалась, что стук сердца её весь храм сейчас слышит. Шаг назад сделала, будто связь невидимую между ними оборвала. Выдохнула свободно, рядом с ним мысли путались, Эва привыкла голову свежей держать, всегда наперёд думала, но не с этим мужчиной. Испугалась такой реакции на мимолётную близость с ним, а он ведь даже пальцем к ней не прикоснулся. Амен выпрямился, к выходу пошёл, через плечо бросил: — Приступай, Эвтида, после заката жду тебя. «Чтобы тебя Амут подрала», — подумала Эва, садясь за стол. В письме не сильна была, но азы знала, с Дией, конечно, не сравнится, та из образованной семьи была, поэтому Эва удивилась очень, когда эпистат ей поручил на папирус все фиксировать. Рукопись эта фараону потом пойдёт, неужели доверяет ей настолько? Весь день за письмом провела, ближе к вечеру Тизиан к ней пришёл, близкий друг Амена, рука его правая и на службе, и в жизни. Напомнил, что эпистат у себя ждёт, чтобы не задерживалась, и между тем поведал, что друзья её обратно вернулись. Эва растерялась, не знала, что уходили они, расспрашивать его начала, но Тизиан не из болтливых был, сказал — если интересно, у самого Амена поинтересуется, подмигнул и из библиотеки вышел. Эва задумалась, почему решил с друзьями её разделить? Пока они целый день в поселении провели, с хворовыми да заразными, она в библиотеке сидела. Вроде и поступок его милым казался, не хотел, наверное, чтобы заразу подхватила, но Эва справедливость ценила, да и друзья, можно сказать, по её вине здесь оказались. Встала решительно, в обитель его выдвинулась.***
Амен работой был завален, периодически в окно поглядывал, сам не понимал, что её ждёт. Не хотел, чтобы боялась его, наказание смешное придумал, если наказанием назвать можно, склянки помыть после масел. Первая часть отряда в эпицентр хвори отправилась, сам не понял, зачем в храме её оставил. Не хотел признаваться, что беспокоится о ней, повод себе придумал, мол писарей и так достаточно в отряде, в Фивах дел полно, должен же кто-то фиксировать ход событий. Тизиан сказал, что недовольна была, когда о друзьях узнала. «Опять спорить начнёт», — подумал Амен, прежде чем силуэт в окне заметил. — Дай сил, великий Ра! — проговорил мужчина, к двери подошёл, открыл неспешно. Лицо прохладой обдало, и запахом цветочного аромата — жасмина, гардения и цветы апельсина. Волосы её приятный тёплый ветер развивал, одета легко, широкая лента ткани самое сокровенное прикрывает, вырез по бокам, живот и бёдра открывает к обзору, превосходные изгибы женского тела. Прекрасна, словно Бастет на землю спустилась. — Эпистат, я… — только разговор начать хотела, да слова разом закончились. Стоял перед ней по пояс обнажённый, в одних штанах, что на бедрах держались. Без накидки своей ещё больше казался, шрамами тело усыпано, волос светлый непослушно на глаза упал, взглядом удивление выразил, будто не ожидал её здесь увидеть. Эва и раньше грудь мужскую видела, но не вызывало это эмоций таких, как Амен, стоящий перед ней. Вмиг тело жаром окатило, щеки запылали, мысли дурные в голову полезли, не знала, куда взгляд деть. Прошептала только: — В дом позволите войти или же на улице рукопись мою проверять будете? Амен в сторону отошёл, пока Эва в дом проходила, на мысли себя поймал: «Почему смутилась так, тел обнажённых раньше не видела?» Не верил, что с внешностью такой мужчин у неё не было. За стол сел, к Эве обратился: — Рукопись свою мне давай, я проверю, сама у окна располагайся, в коробке склянки, рядом вода, вымой всё и свободна можешь быть, — сказал это и в текст погрузился. Эва некоторое время смотрела на него, понять не могла — шутит он или нет. Разве можно было наказанием это считать? Решила, раз боги к ней милостивы, грех не воспользоваться. В тишине всё время сидели: ни она, ни он слова не проронили. Спустя время закончила, руки о ткань вытерла, взгляд подняла. Амен задумался словно, на неё смотрел неотрывно. — Закончила я, эпистат, будут ещё просьбы какие? — естественно, на отказ надеялась, мужчина словно в себя пришёл, к столу наклонился, склянку с чем-то достал. — Заставлять не буду, но, если помощь окажешь, в долгу не останусь, — чуть смущённо проговорил Амен. Эва запах уловила, гранатом цветочным пахло, навсегда в её памяти аромат этот останется. — Не сложно помочь вам, — щеки лёгкий румянец покрыл. Склянку у него забрала, за спину встала. Немного масла на руки капнула, к плечам его прикоснулась. Одновременно вздрогнули, кожа под пальцами её горела, словно он без накидки своей весь день под солнцем стоял. На ощупь кожа мягкой была, словно бархат. Эва масло по спине растёрла, неосознанно пальцем провела от шеи к плечу, узоры невидимые рисовала, каждый шрам, еле касаясь, обводила. Кожа мужчины мурашками покрылась, стоял, дыхание затаив, движения лишнего сделать боялся. Сам на себя похож не был. Когда руки женские на торс переместились, напряжение высшего пика достигло. Резко развернулся, руки девичьи поймал, она дёрнулась, но вырваться из его схватки сложно было. — Что делаешь со мной, Эвтида? — голос его хриплый услышала, сама мурашками покрылась, тепло по телу разлилось. — Я… Я задумалась и… — слова в предложения не собирались, слишком близко он был, воздух перестал в лёгкие поступать. Эва шаг назад сделала, в стену упёрлась. Амен руки ей за спину завёл, бёдрами прижался, свободной рукой хвост её на руку накрутил, в кулаке зажал, оттянул немного, открывая доступ к шее. Кончиком носа от ключицы до мочки уха провёл, вдыхая аромат нежный, слышал, как дыхание её сбилось, покраснела вся, жар тела её ощущал. В ухо прошептал ей: — Что делаешь со мной, непокорная? — взгляд на него подняла, в нём всё прочёл. Руку на талию ей положил… Как гром среди ясного неба стук в дверь раздался: — Амен, спишь? Разговор есть! — Тизиан… — досадливо прошипел Амен.