Поймать падающую звезду

Это был канун Нового года, и Какаши был в гребаной панике. Он слонялся по кухне, просто чтобы хоть чем-нибудь себя занять, хотя давным-давно закончил готовить осэти рёри и даже несколько суши-роллов про запас. Он проверил коробки и протер кухонный стол в пятый раз, пытаясь отвлечься от того, чтобы сбегать в ванную и в шестой раз оценить свой внешний вид в зеркале. Наконец, в шесть часов, стук в дверь вывел его из состояния компульсивного поведения. В последний раз тряхнув волосами, он вздохнул и открыл дверь. — Эй, — выдохнул он. Затем резко перестал дышать при виде открывшегося перед ним аппетитного зрелища. Ирука стоял в рубашке и брюках, которые почти не оставляли простора воображению, шарф, который он ему подарил, был плотно обмотан вокруг шеи. Его черная рубашка красиво переливалась в свете прихожей, когда он с ухмылкой поднял бутылку саке. — С Новым годом! — сказал он. Вспомнив, как двигаться, и даже не споткнувшись, Какаши отступил назад, пропуская Ируку внутрь. Он взял пальто, которое Ирука держал в другой руке, и повесил его в шкаф, благодарный за возможность прийти в себя и взять свои мысли под контроль. — С Новым годом. Голодный? — Как только представлю, что ты наготовил, сразу аппетит появляется, — подмигнув, ответил Ирука. Какаши покраснел и направился на кухню, жестом приглашая Ируку занять место за кухонным островком. Он вытащил коробки с осэти и суши и поставил их перед Ирукой, который просиял, увидев угощение. — Отлично выглядит, Какаши! — воскликнул Ирука. — Есть ли что-нибудь, чего ты не умеешь делать? Какаши фыркнул. — Кататься на коньках, как мы недавно выяснили, — пошутил он, вспомнив свое недавнее провальное выступление. Ирука рассмеялся. — Я отчасти рад. Это значит, что ты человек. Какаши пожал плечами. — Радость приходит и уходит, — сказал он с кривой улыбкой, от которой сердце Ируки затрепетало. Вслух Ирука просто рассмеялся и взял предложенные ему палочки для еды. — Итадакимасу! — пропел он и принялся за еду. Какаши повторил это слово более тихо, затем последовал его примеру. Как это часто бывало раньше, беседа протекала гладко, без напряжения. Они легко поболтали на множество тем, включая некоторых наиболее интересных учеников Ируки, стычки Какаши с самомнением балерин и выходки их лучших друзей. Не успели они опомниться, как всё доели. — У меня есть моти, но я планировал приберечь его до полуночи. Если ты все еще голоден, я могу их достать, — предложил Какаши. — Нет, пожалуйста. Дай передохнуть, — простонал Ирука. — Все это было очень вкусно, но мне нужно некоторое время, прежде чем я смогу съесть еще хоть что-нибудь. Какаши усмехнулся. — Справедливо. Как насчет того, чтобы вместо этого выпить немного саке и отдохнуть в гостиной? Ирука кивнул. — Прекрасно. Какаши схватил бутылку и два стакана, поставил их на котацу, прежде чем подключиться к стереосистеме и включить мягкую босанову. Ирука одобрительно улыбнулся. — У тебя хороший вкус, — заметил он. — Знаю. Меня воспитывали в доме, где ценят хорошую музыку, — согласился Какаши, наливая саке. — Мой отец любил джаз, и это передалось и мне тоже. Особенно я люблю босанову. — Я сам неравнодушен к танго. Когда-нибудь слышал об Асторе Пьяццолле? — Который играет на бандонеоне? Обожаю его. — Еще одно подтверждение твоего хорошего вкуса, — сказал Ирука с лукавой улыбкой. — А были какие-то сомнения? Ирука улыбнулся. — Нет, думаю, что нет. Они пили и разговаривали так, словно знали друг друга много лет. Разговор не прерывался и не казался затянувшимся. Каждая тема помогала поближе узнать и Ируку, и Какаши, и последнему это очень нравилось. Ирука опьянял сильнее, чем любой алкоголь, и вызывал зависимость сильнее, чем любой наркотик. Он вылил остатки саке в стакан Ируки. — Хочешь чего-нибудь еще? — спросил он. — У меня есть… — поднимаясь со своего места, он крякнул, когда в спине у него что-то защемило. Какаши осторожно потер то место, пытаясь унять ощущение, будто тысячи иголок разом вонзились в мышцы. Ирука почувствовал его дискомфорт. — Все в порядке? — спросил он с выражением озабоченности на лице. — Все хорошо. Возможно, я потянул мышцу на репетиции, ерунда. Беспокоиться не о чем, — ответил Хатаке, стараясь, чтобы его голос звучал ободряюще. — Что-то не похоже на ерунду, — возразил Ирука. — Знаешь, массажер, который я тебе подарил, творит чудеса. Я могу помочь. Хочешь, сделаю массаж? — Я… — Какаши сделал паузу. — Я уже видел все, что можно было увидеть, не стесняйся, — пошутил Ирука. Технически, Ирука видел Какаши без рубашки, но на почтительном расстоянии. Даже Гай не знал, как он выглядит под рубашкой. Какаши всегда был очень осторожен и не раскрывал слишком многого. Боги, что, если он увидит? Какаши втянул в себя воздух. Нет, Ирука был не опасен. Он мог доверять ему. Он никогда не давал Какаши повода сомневаться в этом. Хатаке медленно кивнул, направляясь в свою спальню. Потянувшись к прикроватной тумбочке, он достал массажер и вложил его в руку Ируки. — Не мог бы ты… — Какаши заколебался, не уверенный, как Ирука воспримет его просьбу. — Не мог бы ты отвернуться? В глазах Ируки промелькнуло замешательство, но оно быстро исчезло. — Конечно, Какаши. Все, что попросишь — ответил он, протягивая руку, чтобы ободряюще сжать чужой бицепс. — Спасибо, — выдохнул Какаши, облегчение развязало узел в его животе, и у него почти закружилась голова. Ирука кивнул и обернулся. Затем, сделав глубокий вдох, Какаши стянул рубашку через голову и лег лицом вниз на кровать. — Хорошо, я готов, — тихо сказал Какаши в подушку. Он услышал, как Ирука повернулся и подошел к кровати, двигаясь чуть громче обычного, чтобы Какаши точно знал, где он находится и что собирается делать. Он забрался на кровать, оседлав бедра Какаши, затем провел инструментом вверх и вниз по каждой стороне его позвоночника, оказывая идеальное давление, чтобы расслабить напряженные мышцы. Какаши вздохнул, расслабляясь от ощущения, что о нем заботятся. Когда Ирука добрался до особенно проблемного узла, он отложил инструмент в сторону и поработал с ним своими сильными руками, разминая мякоть до податливости. Глаза Какаши закрылись, и его дыхание выровнялось. Он был доволен тем, что просто чувствует себя в безопасности и что его лелеют. Когда руки Ируки переместились с его спины на плечи, он застонал. Это было так приятно. Годы напряжения, которые он накапливал, просто исчезли под умелыми руками Ируки. Однако чужие руки замерли, когда добрались до правого бицепса. Дерьмо. Он надеялся, что Ирука этого не заметит. Глаза Какаши распахнулись, и он повернул голову, чтобы посмотреть на выражение лица другого мужчины, ожидая осуждения, презрения. Вместо этого он увидел печаль. Даже не жалость. — Откуда у тебя эти шрамы? — спросил он так, как будто уже знал ответ. Рука нежно провела по приподнятой плоти, вниз по одной линии, затем по следующей. Какаши сглотнул и опустил глаза, не в силах встретиться взглядом с Ирукой, даже если он, казалось, не осуждал его. — Маа… — он не мог подобрать слов. Оставалось только одно: пойти ва-банк. — А откуда у тебя этот шрам на носу? — спросил он с оттенком вызова в голосе. Ирука вздохнул и плюхнулся рядом с Какаши на кровать. Какаши схватил рубашку и быстро надел ее обратно, в то время как Умино отвел глаза, затем повернулся на бок лицом к мужчине. — Ты помнишь, я говорил тебе, что вырос в приемной семье, верно? Какаши ободряюще кивнул. — Когда мне было тринадцать, я жил у одной семьи вместе с несколькими другими мальчиками. Одному из них, Ичиро, было шестнадцать, и он был полнейшим засранцем. Он делал все, чтобы запугать других, младших детей. Однажды я больше не мог терпеть и дал ему отпор. Мы подрались на заднем дворе, и поначалу я довольно хорошо держался. Но потом он вытащил нож и, ситуация стала накаляться. Он успел провести им по моему носу, прежде чем взрослым удалось прекратить драку. После того, как меня выписали из больницы, меня перевели в новую приемную семью, и я больше никогда не видел Ичиро. Иногда я задаюсь вопросом, что с ним случилось, отпустил ли он когда-нибудь часть своего гнева, такого же гнева, который был у меня. Я нашел ему выход через танец, а вместе с ним и способ направить этот гнев во что-то позитивное. Я надеюсь, что ему удалось найти что-то подобное. — Ты не сердишься на него за то, что он сделал это с твоим лицом? — недоверчиво спросил Какаши. Ирука пожал плечами. — Раньше да, но я смирился с этим. Это часть меня. Урок, который я усвоил. Я горжусь своим шрамом. Это доказательство того, что я силен и способен двигаться вперед. С этими словами он взял Какаши за руку и приложил пальцы к горизонтальному шраму, который тянулся через его нос, позволяя ему почувствовать рубец на загорелой коже, который, каким-то образом, только делал его еще более привлекательным. Какаши проследил длинную тонкую линию от края до края, длинные бледные пальцы запоминали дюйм за дюймом. Ирука лежал совершенно неподвижно, с закрытыми глазами, позволяя Какаши исследовать и восхищаться невероятной внутренней силой этого замечательного человека. Наконец, его рука опустилась, и Ирука открыл глаза. Охваченный необъяснимым мужеством, вдохновленным смелостью Ируки, Какаши сжал ладонь Ируки и повторил жест, поднеся загорелые пальцы к шраму, который тянулся по правой стороне его собственного лица. Он позволил Ируке мягко водить пальцами по грубой коже, закрыв глаза и доверяясь его прикосновениям. Когда, наконец, он открыл глаза, то увидел, что шоколадные глаза Ируки блестят от слез. Обхватив щеку одной рукой, он наклонился вперед и запечатлел поцелуй на полных розовых губах, наслаждаясь близостью. Это было так неожиданно, но это было именно то, что ему было нужно. Ирука был не опасен. В этот момент Какаши почувствовал себя чашей, которую отремонтировали методом кинцуги, как будто все его разбитые части слились воедино под золотистым теплом прикосновения Ируки. В тот момент больше ничего не имело значения. В этот момент он был дома. Солнечный свет проникал в окно, когда Какаши медленно просыпался. Он поднял голову и замер, обнаружив, что он не один. Ирука лежал рядом с ним, одной рукой обнимая его талию. Он даже не помнил, как заснул прошлой ночью. Он любовался спящим Ирукой, наслаждаясь его красотой, когда тот дышал мягко и ровно, будто ни о чем на свете не заботясь. На этот раз Какаши мог понять это чувство. Он никогда еще не спал так хорошо. Он тихонько запустил руку в мягкие каштановые волосы Ируки, наслаждаясь ощущением шелка на своих мозолистых кончиках пальцев. Это действие заставило другого мужчину пошевелиться, и через мгновение он открыл глаза и улыбнулся. — Доброе утро, — сказал он с сонной улыбкой, которая тронула Какаши прямо в сердце. — Доброе утро, — ответил он. — И счастливого нового года. — С новым годом тебя, — ответил Ирука. — У меня такое чувство, что это будет самый лучший год за всю мою жизнь. Какаши улыбнулся. Он не мог не согласиться.