По местам

Арсений мурлычет себе под нос, пританцовывая на месте: ногами, вокруг которых пушистым ураганом носится Тотошка, он плотно стоит на плитке – столько раз бедному шпицу уже прилетело пяткой по носу, что Арсению научиться себя сдерживать оказывается гораздо проще и быстрее, чем отучить пса от излишней тактильности. На сковороде только-только начинают схватываться три разбитых яйца; желток одного противно расползается, и Арсений морщится – сегодня он без эстетичной сторис в инстаграме. Больше его ничего, в принципе, не смущает, – в конце концов, Арсений тут один и есть ему свою стряпню тоже в одиночестве, выпендриться не перед кем. Оставленный на подоконнике телефон разрывается трелью, и Арсений, кинув быстрый взгляд на медленно томящееся на огне говяжье лёгкое для Тотошки, бежит к нему, смешно перепрыгивая через ластящегося шпица. – Да погоди ты, скоро будем кушать, скоро. Алло? – выдыхает Арсений, даже толком не взглянув на экран. – Ты прислал мне посылку? Антон никогда не здоровается, не говорит лишних слов, не рассыпается в ненужных вопросах и извинениях – все его звонки сразу переходят к делу, и в первое время Арсения это сильно выбивало из колеи, но сейчас он только улыбается, чувствуя, как тепло разливается по всему телу – такое чувство, будто они не в разлуке вовсе, а вот он, Антон, зашёл на кухню и широко зевает, целуя сначала плечо Арсения, а затем – приличное всё у обожаемого шпица. – Ну да, – Арсений пожимает плечами и даже не хочет думать, что Антон его, вообще-то, не видит. – Что-то не так? Что-то не то положил? Я вроде в интернете почитал, что обычно шлют, да тётя Юля подсказала, что она сыну… – Мне никогда не присылали посылок, – Арсений замолкает на полуслове, задумчиво растирая над сковородой горошины перца. Слушает шумное дыхание на том конце и молча ждёт. – Спасибо. Я… правда, Арсений, но это пиздец. Арсений быстро-быстро хлопает глазами. Лёгкое, кажется, уже готово – он медленно выключает под ним конфорку, на периферии следя за рыжим пушистым комком, возбуждённо нарезающим круги вокруг стола. – Так в чём дело-то? Всё нормально? Антон сопит громко, долго молчит; Арсений, накручивая себя быстрее крутящегося в воздухе бумеранга, уже почти созревает извиниться хрен его знает за что, но Антон, наконец, решительно вздыхает. – Мне когда сказали, что весточка из дома, я так пересрал, ты себе не представляешь, – он кажется растерянным; воображение само рисует ломаные брови, взлетевшие к чёлке, хоть и перед контрактом Антон побрился почти под ноль. Сердце пропускает удар, и Арсений глупо моргает на запёкшиеся уже желтки – а ведь он любит жидкие. – Антош, ну ты что, – как можно ласковее выдыхает он. Он читал письмо Ирины – даже не психует, что Антон его хранит, как и все их общие фотографии: раньше, конечно, и ревность кусала, и нервы дёргало, но потом стало ясно, что Антон трепетно хранит память, а не чувства. И так со всеми, а не только бывшей невестой. – Ты же знаешь, я никогда… никогда вот так с тобой бы… – Я тебя люблю. Арсений моргает ещё чаще. В голове пусто – почему-то единственное, о чём получается думать, – это посолил ли он яйца или нет. – Арс, ты тут? – Я… да, я слушаю. – Ты в порядке? – Ты за год с лишним впервые это вслух сказал, сам как думаешь, я в порядке? Антон тихо смеётся прямо в трубку, и Арсений чувствует, как по спине табуном проносятся мурашки. Он бросает взгляд на планер на холодильнике. «Купить сосиски». «Заказ отгрузят в пятницу». «Отпуск Антона через 133 дня». Арсений судорожно выдыхает и жмурится. Никто и не обещал, что будет легко. – Я тоже тебя люблю, – почти шёпотом, так, чтобы слышал только Антон – даже любимый до одури шпиц к столь секретной информации не допускается. – Знаю, родной. Знаю. Заканчивает разговор Антон тоже без «до свидания» или «потом поболтаем», – не эгоизм и не наглость, но Арсений предпочитает каждый раз возмущённо фыркать вместо того, чтобы вспоминать серьёзное «Это война, Арсений. «Потом» может не случиться. А я врать не хочу. Только не тебе». Он и сейчас закатывает глаза картинно, как будто у него тут целая кухня зрителей и очень важно не ударить в грязь лицом. Отбрасывает небрежно телефон на кухонное полотенце. Ноги касается тёплый мягкий бок, и Арсений, поджав губы, смаргивает непрошеные слёзы, снова наткнувшись взглядом на счётчик дней. – Ну что, Тош, будем завтракать? – преувеличенно весело спрашивает Арсений, присев на корточки к псу, и искренне смеётся, когда тот радостно прыгает ему на грудь и принимается вылизывать лицо. Ну точно как хозяин.