Цвет души маджента

      Глаза открылись и тут же сощурились от яркого солнечного света. За окном голосили птицы, щебеча свои звонкие песни. Появлялось чувство, что они пытались перекричать друг друга, показать, кто лучше и громче исполняет свои серенады под окнами людей. Нечасто слышались моторы проезжающих машин — и это одна из странностей, на которую я обратила внимание после своего пробуждения: моя комната выходила исключительно на проезжую часть, отчего шум машин пребывал со мной ежесекундно, и я привыкла к этому. Но сейчас непривычная тишина, которую я, однако, ценю в обычное время, давила на меня, и даже не приходится прислушиваться, чтобы услышать пение птиц!       Раздались тяжелые, отдающие грохотом шаги, приближающиеся к комнате. Моя мама ходит тихо, что иногда даже и не заметишь, как та подкрадется за спину. Аннет бы стала отличным преступником, но она против кровопролития и присвоения чужого себе. Двери раскрылись, а я всё так же щурилась, периодически приоткрывая то левый, то правый глаз, чтобы разглядеть повнимательнее потолок — голова кажется настолько тяжелой, что я даже не могу пошевелить ею, а приподнять на пару сантиметров от подушки и подавно.       — Андри, уже давно утро, а ты там до сих валяешься? Что я тебе говорила! Восемь утра — подъем! Дрянная девчонка, — ворвалась в комнату незнакомая женщина, вопящая с утра пораньше, не жалея горло. Кто она и что делает в моем доме? И Андри… Где-то я уже слышала это имя. — Зла на тебя не хватает! Вставай быстрей, тебе еще за продуктами идти, иначе обедать мы будем лишь к вечеру!       И она, убедившись, что глаза мои открыты, с измученным стоном вышла с комнаты, оставив дверь открытой. Моя голова немного приподнялась, позволяя кинуть взор на дверь, а после обессилено упала на подушку. Из открытого окна подул легкий ветер, вскружив тюль и пошатнув деревянную дверь из темного дерева, а та со скрипом сдвинулась на сантиметр. Где-то из глубины дома послышалась ругань той страшной женщины, а потом хлопок, вероятно, дверцы холодильника. У незнакомки сегодня, видимо, день не задался с самого подъема, и не я в этом виновата. «Чертов, чертов холодильник! И это солнце еще!» — постоянно доносились злые выкрики обо всем, что окружало раздраженную до передела женщину, которые кричали о том, что к ней лучше не подходить сейчас. Это место пугает меня…       Послышался голос из радиоприемника, который с помехами на весь дом огласил то, что обычно вещают по утрам в новостях о погоде: «Брайтон. Двадцать второе июня, восемь часов двадцать минут ровно, осадков не предвещается. А теперь к новостям спорта…», и он перестал вещать. По всей видимости, женщина для меня прибавила громкости, ведь, как она сказала, я до сих пор валяюсь, а уже целых восемь часов утра!       Спустя пару минут и событий после пробуждения меня начали настигать разного рода вопросы, которые ломились ко мне табуном и выстраивались друг на друга горочкой. Брайтон, июнь и английская речь — три основные составляющие всех моих вопросов. Теперь я точно убедилась, что это место — не мой дом. Но тогда где я? Готова поспорить на миллион — я где-то в англоязычной стране. Определенно, акцент британский. Но что я здесь делаю? Меня похитили, пока я спала? Или я надолго заснула, ведь только вчера было второе число мая, а после меня украли? Все мои домыслы звучат до безумия нереально. Стоит разузнать побольше об этом месте — говорит мой мозг, но разум хочет впасть в панику, и я его всецело понимаю.       — Восемь часов двадцать одна минута, а она уже раскричалась, — устало вздохнув, вырвались из моего рта слова, но в моих планах не было говорить что-либо. Ко мне закралась мысль, пострашнее остальных тысячи таких, которая нагоняла страх на меня. Я хотела отогнать ее, выкинуть в то открытое окно, чтобы она унеслась вместе с ветром далеко-далеко, но та напрочь прилипла к мозгу. Будь все в порядке, я бы почувствовала холодный пот, который окатил меня с головы до ног, но ощущала лишь тепло, идущее от тонкого пледа, покрывающего меня до плеч. Лучи от солнца падали на мое обездвиженное тело, согревая своим теплом. Мне становилось всё жарче и жарче.       Попытка двинуть рукой и убрать до ужаса согревающий летом плед провалена. Уровень моей тревоги поднимался все выше, и совсем скоро он переплюнет стопроцентную шкалу, не собираясь на этом останавливаться. Я попробовала двинуть пальцем руки, но реакции снова не оказалось. Меня парализовало?       Неконтролируемое мной тело скинуло с себя согревающую ткань и, потянувшись, поднялось с кровати, ступив на скрипучую половицу. Это тело… Оно не мое, ведь как я могла бы не узнать свое тело с первого взора на ноги, которые видела ежедневно на протяжении шестнадцати лет. Я почувствовала идущую легкую прохладу от пола, что охлаждала ступни. Наконец-то я смогу разглядеть комнату, помимо двери и потолка, в которой проснулась. Либо живущий здесь человек любит минимализм, либо у него не имеется достаточно средств для приобретения какой-либо мебели, не считая кровати, шкафа, стола со стулом и зеркала. Обои на стенах имели однотонный нежно-розовый цвет; почти половину часть стен перекрывали плакаты с совершенно незнакомыми мне людьми. Лишь одни постеры показывали, что в комнате проживает подросток, который с помощью картинок, сумбурно расположенных на обоях, пытается хоть как-то самовыразиться и показать свою личную территорию, на которой властвует только он. Открытое окно, как и в моей комнате, было расположено левее от кровати, и лишь полупрозрачная тюль чуть ниже подоконника, на котором одиноко расположили круглый кактус в красном горшочке, облагораживала часть комнаты. Здесь было так пусто, отчего и непривычно: в моей-то комнате надо поискать место, чтобы поставить хотя бы стул.       Не растрачивая времени впустую, я оказалась перед зеркалом: длинный прямоугольник расположили по вертикали относительно стены, он охватывал с головы до ног хозяина тела и часть комнаты и был аккуратно приставлен к стене, чтобы ненароком не упал, образовав на полу бесчисленное количество осколков. Видимо, никто и не планирует разместить его на стене. В отражении я увидела девушку моего возраста. Ее рост несильно выше моего, может, на десять сантиметров максимум. Она была худой, даже, боюсь оскорбить, напоминала своим видом болеющую анорексией, которая всё время отказывается от пищи, но если это не удается, то без малейшего страха идет очищать желудок от набранных калорий. У девушки хорошо выражены ключицы, впалые щеки, длинная шея, вытянутое лицо и маленький аккуратный нос с еле заметной горбинкой. Кожа аристократично-бледная, будто лучи солнца обходят ее стороной. Аккуратные, в меру пухлые губы и миндалевидные светло-карие, почти как у моего отца, глаза, имеющие слабо выраженные синие мешки под ними. Волосы чуть выше плеч у незнакомки лишены объема и после сна хаотично обрамляли ее лицо. Я приметила, что когда-то те были окрашены в ярко-фиолетовый цвет, но после нескольких приемов душа с мытьем головы они утратили такой выраженный цвет, став бледно-фиолетовыми. Вместе с этим у корней сантиметров на пять отрастал ее натуральный цвет волос — темно-рыжий. Лицо незнакомки казалось мне смутно знакомым, словно когда-то давным-давно я могла краем глаза заметить ее на одной из улиц нашего города, а через пару секунд сразу же стереть образ прохожей из памяти, как ненужный фрагмент, занимающий минимум места, но мешающий для нормальной работы, словно ненужная фотография в телефоне, которая портит тебе настроение от того, что та нарушает уже привычный порядок снимков, а руки так и чешутся нажать одну единственную кнопку «Удалить».       По всей видимости, именно эту девушку зовут Андри. Мне сразу вспомнились слова голоса в той темноте, зовущие меня этим именем. Связан ли незнакомец с моим нынешним положением?       Девушка взяла в руки широкий белый гребень, лежащий на темном столе, — вся мебель, что находилась в этой скромной комнатушке, была из темного дерева — и начала неаккуратно расчесывать свои волосы, явно не жалея их. Концы спутались, принося боль каждый раз, когда незнакомка, делая вид, что не замечает данной вещи, силой проталкивала гребень сквозь эти спутавшиеся заросли. Она, видимо, привыкла испытывать волосы на прочность, уже не чувствуя той боли, которую наносит сама же своей голове, но вот я прекрасно ощущаю эти незабываемые ощущения, которые повторять уж точно не захочется. Сколько бы раз я не противилась данным движениям руки, заставляя ее остановиться, всегда оказывалась в проигрыше. Тело не слушается меня, и этот вывод нагонял немалый страх. Страх перед неизвестным и опасным, ведь при рисковых для жизни случаях я уж точно не смогу заставить ноги сменить путь в обратную сторону и уйти подальше, где ничто не будет угрожать мне.       Но я пыталась и дальше обрести контроль над телом. Всё оказалось безуспешным.       Теперь я осознала полностью, что контролировать телом не могу. Оно либо действует по воле девушки, либо по уже запрограммированной программе, а мне остается только наблюдать и дожидаться момента, когда я, закрыв глаза, открою их и окружать меня будет уже полюбившаяся за всю прожитую жизнь комната, где интерьер от стен до горшков растений подбирала самолично, в которой будет находиться мое тело и душа. Ведь я не Андри. Я Рени, и мне положено быть на своем месте.       В то время пока я рассуждала, не следя за происходящим в этом месте, девушка успела переодеться в довольно странный на сегодняшнее время для моды наряд: светло-синие джинсы на низкой посадке, которые, как мне показалось на первый взгляд, еле держатся на ее худющих бедрах; живот девушки оголял топ-халтер, имеющий неглубокий вырез в области декольте, сочетавший в себе четыре цвета, беспорядочно расположенных в виде геометрических фигур: синий, зеленый, желтый и красный. Всё это снова в моде?       Андри быстро надела зеленые с пожелтевшей подошвой кроссовки и торопливо вышла с комнаты прямиком к страшной женщине, которая, несомненно, будет снова осыпать девушку руганью.       — Ну наконец-то она соизволила выйти! — претензии сразу же встретили Андри, как только та показалась на глазах у женщины. Я понимаю, что не имею к этому никакого отношения, но выслушивать такое до боли неприятно даже мне. Хотелось бы сейчас встретить своих любящих родителей с их яркой улыбкой на лице, адресованной мне. — Так, ты мигом в магазин и обратно, завтракаешь, а потом свободна, впрочем, ты и так всё знаешь. Но я бы тебе настоятельно рекомендовала подтянуть свои знания, ведь если провалишься и не сможешь поступить в Кембриджский университет, то…. Впрочем, ты и сама всё знаешь.       — Не волнуйтесь, мама, я вернусь только с наилучшими новостями, — тихо проговорила Андри, но ее мать услышала и одобрительно кивнула. Всучив девушке купюру достоинством десяти фунтов стерлингов, выпроводила из дома. Разбудили, так еще и выгоняют, замечательно!       Хоть сейчас и стояло раннее утро, но на улице было тепло. Лето как-никак, и даже ветер нес в себе запах и тепло поры года, не смея морозить своим дуновением. До носа долетал приятный аромат цветов, растущих неподалеку. В этом месте находилось не особо много растительности, поэтому дерево, стоящее в нескольких метрах от дома Андри, привлекало внимание.       — Андри Эванс, вы, на удивление, опаздываете, — дружелюбно констатировал факт симпатичный парень, имеющий до боли знакомый голос, который я определенно точно слышала когда-то. Он стоял чуть поодаль от дома в тени дерева, прислонившись спиной к нему. На его лице блистала нежная улыбка, а глаза были чуть приоткрыты. На парне были светлые джинсовые шорты по колено с черным ремнем, белая майка, а сверху накинута легкая кофта с ярким рисунком, сочетающий в себе все цвета радуги, и синие кроссовки на ногах. — Что Гадюка сказала на это? Уверен, она не могла пропустить такое нарушение графика!       Я почувствовала, как улыбка взошла на лице Андри, сиюминутно позабыв о матери, и девушка поспешила к дереву.       — Даниэль, ты даже раньше меня пришел сегодня. Неужто не хочешь подольше поспать в такие теплые деньки?       Это же он! Тот самый Даниэль, который оказался в моем сне. Теперь мне стало более чем понятно, почему его голос казался знакомым. Но вот только странно это всё, начиная с темноты и заканчивая нарушителем сна, оказавшимся в этом мире со мной. Или же я оказалась здесь, в его мире? Мог ли он специально закинуть меня сюда? Нет, всё это точно плод моих фантазий, иначе вскоре я окончательно перестану понимать, что здесь происходит. Но почему Даниэль выбрал именно эту девушку как сосуд для меня? Может ли это что-то значить? Похоже, я начинаю сходить с ума, раз считаю, что Даниэль является кем-то более, чем всего лишь моим воображением. Оказывается, мой мозг тот еще фантазер. Как смешно и нелепо. Трагично и комично.       — Я успел выспаться за свою жизнь, а теперь хочу видеть тебя с утра до вечера, — улыбка озаряла его лицо, отчего он оставался таким же милым и приятным в общении. Могу с уверенностью сказать, что природа горда своим созданием. Как только парень вышел из тени, золотистые волосы, колыхающиеся от легкого летнего ветра, стали еще ярче на солнце, а серо-голубые глаза с нескрываемой преданностью смотрел на Андри. Отношения с матерью заставляют желать лучшего, зато какой парень в ее цепях! От него так и веет теплотой, которая готова согревать даже в самый холодный зимний день.       Я ощущаю всё, что испытывает сейчас Андри. Возможно, потому, что я незаконно поселилась в ее теле, а всё, что происходит с ним, я ощущаю на себе, словно оно мое. В итоге, девушка явно покрылась легким румянцем после его нежных слов и пронзительного взгляда, который смотрел только на нее. Ее улыбка стала ярче, а взгляд направлен только на Даниэля. И мне приходится смотреть на него, рассматривая с каждым разом парня получше, ведь даже голову повернуть не в моих силах. В тени невозможно было разглядеть юношу до мельчайших деталей, но теперь он вышел на свет и близок ко мне. Его кожа светлая, незагорелая. На лице сложно заметить какой-либо изъян, который портил бы парня. Ни прыща, ни мешков — разве не это тот самый победитель в лотерее, устроенной природой, а наградой является красивое личико? Квадратная форма лица, слегка оттопыренные уши и довольно привлекательная индивидуальность — три родинки, образующие треугольник, на правой щеке. Нельзя сказать точно тощий он или, наоборот, на массе, но выглядит Даниэль не особо накаченным, как и худым. Золотая середина между худобой и горой мышц. Я уверена, что парень добился бы успехов в модельной карьере.       Не прошло и трех секунд, как эти двое обменялись приветственными объятиями и отошли на шаг друг от друга. Никто из них не сводил своего взгляда, однако Даниэль поспешил прекратить зрительный контакт, который начал надоедать в первую очередь мне. Ни разу в жизни, кроме родителей, никто так пристально и долго не смотрел на меня, а я на него, хотя бы потому что не позволяла этого. Чувствую себя максимально неуютно, когда чужие глаза взглядом поедают мои, словно все секреты, зарытые далеко в закрытом на несколько замков шкафчике, станут явными для смотрящего. Так и хочется убежать, скрыться, лишь бы мои тайны остались только со мной до конца. Особенно сейчас при взгляде его глаз, кажущихся такими проницательными, смотрящими прямо в душу. Знает ли он, что смотрит на него не только Андри, но и я?        — Так, Гадюка просто промолчала? — переспросил Даниэль ранее озвученный вопрос, почесав затылок. Парень уже второй раз спрашивает о неизвестной мне Гадюке; рассказали бы, кто это! Всё-таки это совсем не те ощущения; они не схожи с теми, когда смотришь обычный фильм — тут никто не станет объяснять свои слова и действия, заставляя догадываться самой. Я не назову себя глупой, но иной раз думать не особо-то и хочется, особенно когда совершенно ничего не понимаешь в ситуации, происходящей с пробуждения.       — Она не умеет держать язык за зубами; конечно, она наорала на меня, другого исхода в этой семье быть не может, — вздохнула, вспоминая слова женщины, Андри. Она, видимо, привыкла к этому, но обида каждый раз оседает на сердце. Неприятно. — Надо поскорее купить продукты и возвращаться, иначе случится второй скандал за сегодняшнее утро.       — Тогда поспешим! А потом я тебе покажу твою победу в завтрашнем заезде.       — Моя победа и так уже предрешена судьбой, — самоуверенно озвучила Андри, после чего вдвоем отправились к магазину.       Не зря родители настояли на моем изучении английского языка, иначе сомневаюсь, что поняла бы хоть одно слово из всего разговора с Даниэлем и матерью. Но и обучение шло легко, видимо, у меня врожденное предрасположение к языкам, или же только к одному английскому? Ну, это не особо и важно сейчас, главное, что мои знания позволяют мне спокойно оценивать ситуацию, в которой оказалась. Ведь иначе я бы даже не догадалась, в каком месте нахожусь.       Эти двое шли то в молчании, то не было и секунды без их непринужденного разговора ни о чем, но им было комфортно как в первом, так и в другом случае. Но мне уютно только в молчании: не люблю разговоры, которые несут в себе лишь цель нарушить давящую тишину, не люблю разговоры о погоде и цветах — всё это не несет важных новостей, а лишь забивает голову ненужными вещами. Зачем мне знать о том, как хорошо зацвели гортензии у одного из родственников собеседника? Благо, до этого их диалог не дошел, видимо, тема растений их тоже мало волнует, иначе я точно покинула бы этот свет от убивающей скуки. Возможно, из-за моей нелюбви к бессмысленным диалогам Марианн часто раздражает меня. Ей только дай тему — она прожует ее тщательно, чтобы вся масса оказалась однородной, и лишь потом проглотит, спросив про добавку.       Добравшись до маленького приятного на вид магазинчика и затратив на дорогу не более десяти минут, Андри прошлась по списку, полученному от матери. Увидев данный распланированный список с продуктами, я вспомнила маму, сидящую за обеденным столом и составляющую цели на день. У нее почерк как минимум в три раза лучше, чем у матери Андри, да и написано всё более понятнее и продуманнее даже в списке продуктов. На душе тревога растаяла с пониманием, что я лишь обычный зритель в этом мире, но вместо этого поселилось уныние. Я всегда думала, что мама будет рядом, подскажет в самых критичных ситуациях что делать, направит на правильный путь и отыщет верное решение в любой непонятной ситуации. Но ее здесь нет, и никто не сможет помочь мне. Прямо здесь и сейчас мне необходимо самой принимать решения и хладнокровно оценивать сложившуюся ситуацию, но почему это так сложно? Как я могу быть уверенной, что принимаю правильное решение и оно не обречет на неудачу?       Я уверена, что Андри такой же нерешительный ребенок, как и я. Она полагается на решения матери, но не на свои. Делает всё, что скажет мама, не думая о своих собственных чувствах и желаниях. Ведь она взрослее, она знает, как лучше для своего ребенка. А девушка боится взять ответственность за свои действия и решения, боится проиграть, ведь проигрыш может забрать многое.       И вот сейчас, после возвращения Андри с купленными продуктами, за завтраком женщина снова решает за нее:       — Я настоятельно рекомендую тебе не водиться с тем парнем… как его… Точно, Даниэль, а полностью погрузиться в учебу. Впрочем, ты и сама всё знаешь, не глупая же, хотя какая бестолковая и безответственная! Что ж с тобой будет в Кембридже без меня с Фредериком, не иначе как вообще начнешь творить глупости! Запомни, девчонка, мы тебя вырастили и дали нормальную жизнь, только посмей не поступить! Впрочем…       — Я и сама всё знаю, — закончила за женщиной ее излюбленную фразу Андри, слушая ту без всякого интереса. Она давно приняла тот факт, что мать добровольно-принудительно отправляет дочь учиться в Кембридж, не поинтересовавшись, хочет ли та этого сама. Женщина решает за нее, строит судьбу по своему желанию. Ей выгодно избавиться от Андри, принудив уехать на учебу в другой город, а если та не поступит, то… Лишь первый день наблюдая за ней, я уже ощущаю, что за это ей придется многое выслушать и перетерпеть.       Дальше они завтракали в тишине. Взгляд Андри направлен только на свою тарелку, не смея переместиться даже на сантиметр в сторону. Она так подавлена размышлениями о Кембридже или ее хороший настрой съедает энергетика матери, что сидит напротив и тщательно пережевывает пищу? Напряжение повисло в воздухе, но, кажется, оно ощутимо лишь для меня с Андри. Девушка быстро съела всё, что было подано на завтрак, но не думаю, что она настолько изголодалась за ночь. Вероятно, хочет поскорее выбежать из дома, чтобы мать не смогла сказать чего-либо еще, и спокойно на улице дождаться Даниэля, с которым они договорились встретиться после завтрака. Парень близок для Андри, как и она для него, но женщине это определенно не нравится. И странно то, что она не пытается влить свое мнение в голову дочери. Или же все попытки, что были до этого, потерпели крах?                    ***       — Матушка хочет отправить меня учиться в Кембридж, нет, не хочет — требует! — делилась Андри новостями, идя по городу вместе с Даниэлем в определенном направлении. Мимо них по проезжей части неслись машины, выпуская выхлопные газы в атмосферу, проходили люди разных возрастов со своими планами и целями. Вся жизнь текла, захватывая их в свою историю. В этом месте зелени было еще меньше, чем около дома Андри, а вокруг были четырехэтажные здания, в которых первые этажи — миловидные магазинчики и кафе, а остальные три — жилые. Этот город, однако, красивый.       — Видимо, Гадюка мечтает поскорее выпроводить тебя из своей жизни, — подытожил парень с нескрываемой неприязнью.       — Думаешь? Может, просто хочет, чтобы я хорошо устроилась? Ведь после окончания все пути будут открыты.       Если бы я была участником их диалога, то полностью поддержала теорию Даниэля, ведь не замечать то, что происходит перед носом, довольно-таки глупо. Или же Андри всячески пытается оправдать мать, но сама понимает правоту парня. Понимает, только признавать не хочет. Даже привыкнув к такому отношению, всё равно сложно осознавать, как сильно тебя хотят выгнать из своей жизни.       — Главное, чтобы это был не путь с моста вниз, — скептично бросил парень, заворачивая налево и проходя вглубь дворов. Даниэль явно презирал суждения о будущем после Кембриджского и Оксфордского университетов. — Уйму денег возьмут с тебя, а что получится на выходе — неизвестно, вдруг вообще сопьешься на первом курсе! И ведь даже мост с таким раскладом выходит не самой плохой идеей.       Да в этом парне чувствуется настоящая позитивная аура!       — Скажешь тоже! — обиженно ответила Андри, услышав неприятное замечание от Даниэля, но, хочу заметить, верное. — И отец — а ты знаешь его, тот еще скупой на траты — не против оплатить мою учебу, ну, мне так матушка сказала, — вздохнула девушка, переведя взгляд сперва на профиль лица Даниэля, который смотрел только вперед, а после себе под ноги. Немного позже тише добавила: — Как же я там без тебя, ведь ты мой единственный друг, но всё же понимаю, что матушка права… Тем более они с отцом столько сделали для меня, я не могу противиться их воле…       — Они только и делают, что ежедневно портят тебе жизнь! Кормили и поили — это их обязанность, и они не смеют тебя попрекнуть в этом, ведь прекрасно знали, на что шли, когда брали тебя, — последние слова парня расстроили Андри, и та заметно поникла. Даниэль встревожился, тихо выругался за свою оплошность и поспешил разрядить ситуацию: — Не переживай, Андри, я поступлю туда с тобой! Иначе уедешь ты, а мне что тут делать? Так хоть на отчисление вместе весело идти будет.       Откуда они ее брали? С каждым новым словом это место и жизнь Андри сплетаются в новую загадку, на которую ответ, увы, никто мне на блюдечке не принесет. Если она им неродная дочь, тогда становится возможным объяснить плохое отношение матери к ней: не каждый человек готов взять ребенка под опеку и далеко не каждый справляется с уходом за ним. Но всё это не причина, чтобы проявлять к нему такое отношение. Они, как сказал парень, действительно знали, на что идут. Может, в этом замешано что-то более, чем простое «не справляется».       — Отчисление? Ты этими словами мне могилу копаешь! Знаешь же, что будет со мной, если все окажется именно так, как ты только что ляпнул!       — Ладно-ладно! Закончим вместе этот прекрасный университет, станем миллиардерами и будем жить в свое удовольствие. Так сойдет? — Андри кивнула. — Твои волосы… не думаешь снова окрашивать?       — Да, уже стоит. Терпеть не могу рыжий цвет: постоянно напоминает мне о моей родной семье, что соизволила бросить меня на произвол судьбы, которая, по всей видимости, не на моей стороне. Может, легче налысо подстричься — забот меньше будет.       — Ты будешь мне дорога и лысой. А сейчас смотри, что стало с малюткой!       Они дошли до одного из гаражей, которых в округе было множество. Даниэль, покопавшись в кармане своей ветровки, вынул ключ и неспешно снял поржавевший замок, защищающий содержимое гаража от грабежа. Бросив замок под ноги, отчего поднялась еле заметная пыль, парень отворил скрипучие железные двери, пропускающие гостей внутрь. До носа долетел едкий запах сырости, смешанный с запахом различных масел для машин. Внутри стояла темнота, но даже с этим отчетливо была видна машина, стоящая посередине крохотного гаража. Даниэль прошел вглубь помещения, протесняясь сквозь всякий нужный и, напротив, бесполезный хлам.       — Нам определенно точно следует провести генеральную уборку здесь — столько пыли и грязи! — крикнул парень, чтобы Андри отчетливо его услышала, и строго добавил: — Отказ не принимается.       Послышался щелчок, и одинокая лампочка на потолке загорелась, освещая гараж теплым светом. Наконец, помещение стало возможным разглядеть, начиная с машины и заканчивая горой хлама, разбросанной повсюду. И вправду, уборка здесь будет не лишней. Гараж, мягко говоря, мрачноватый, как те самые помещения в фильмах, где орудуют маньяки. Ни разу не была в подобных местах, зато Андри, как я поняла, постоянный гость: по-хозяйски та прошла внутрь, остановилась и начала разглядывать машину. Я никогда не разбиралась в автомобилях и темах, связанных с ними, но с уверенностью могу сказать то, что это красный гоночный автомобиль.       — А он выглядит ярче, чем был, — начала обходить машину вокруг, еле перемещаясь между машиной, хламом и стенами гаража и продолжая рассуждать: — О, так не просто покраска, еще и аэрография! Много отдал?       — Деньжата с прошлой победы окупили все затраты, не переживай, — скрестив руки на груди, горделиво ответил Даниэль, стоя в углу, который был, по сравнению с остальными в гараже, самым незахламленным. — Но она не только внешне изменилась. Хоть и не так много — на что хватило денег, — но пару вещиц я заменил. Тюнинг двигателя и турбин.       — Все затраты? — переспросила Андри, сомневаясь над правдивостью его слов. — Покраска — ладно, но тюнинг? — недоверчиво покосилась на Даниэля, и его уверенность стала уменьшаться. — Снова просил денег у родителей? Даниэль, мы же договаривались.       — Ай-й-й, ну немного попросил у них, подумаешь! Ты лучше поскорее садись за руль, ощутишь в полной мере завтрашнюю победу. Только представь лицо Итана, когда в сотый раз мы докажем ему, какой лузер он и его тачка! — быстро перевел тему парень, не желая выслушивать наставления от подруги. Тут он резко что-то вспомнил, его глаза загорелись, и Даниэль воодушевленно добавил: — Планирую также сменить диски, такие крутые приметил! Тебе понравится, определенно!       — И снова за счет родителей?       — Да не волнуйся ты так! С победы я верну им одолженные деньги и куплю, а сейчас, — прошел к дверце машины и открыл ее, приглашая Андри внутрь, — прошу! Прокатимся по городу.       Андри моргнула, и я почувствовала легкое головокружение, нарастающее с каждой секундой. Весь мир кружился в моих глазах, переворачивался с ног на голову и обратно. Мне стало не хватать воздуха, а в глазах постепенно темнело. В тот миг я ощущала себя выброшенной рыбой на берег, которая отчаянно пытается вернуться в воду. Вот, я вижу, как девушка идет к машине, а уже в следующую секунду местность пропадает из глаз, как и улыбка на лице Даниэля. А дальше — пустота. Я снова провалилась во тьму.