***
Фэш в очередной раз потянулся к ключу и сжал его так, что на серебряных гранях остались багровые капли крови. Ключ отозвался болезненной ледяной вспышкой, как и всегда, но какое-то подобие ясности мыслей принёс, и это было спасением. Спасением, отдававшим привкусом яда. Фэш не справлялся с ключом. С его холодной, необузданной силой, с нитями, злыми, звонкими нитями, которые впивались в кожу и оставляли на ней ровные, почти не закрывающиеся ранки. Фэшу казалось, рано или поздно нити его убьют. И ничего больше не будет, только кровь на ключе, красное на серебряном, серебро на багрянце, горячее и живительное, которое наконец-то согреет… Он вздрогнул, и видение отступило. Слишком чёткое, слишком явное… Марк говорил, он видел что-то похоже, но его ключ был огнём, и сам он горел в этом огне — хищном, кровавом и золотом. Им обоим было страшно. И никто не мог им помочь. Фэш догадывался, из каких именно архивов Мортинова взяла те самые записи, и сейчас он почти жалел, что сбежал и не мог просто попросить учителя дать ему доступ. …Но у него ничего и никогда не было просто. И сейчас нужно было готовиться к встрече с учителем, которого он отчаянно не хотел видеть — и не менее отчаянно желал встретить, закричать, кинуть в бесконечно спокойное лицо так и не переставший мучить его вопрос. «За что ты со мной так?!» Никого Фэш не любил так, как своего великого учителя, и никого так сильно не ненавидел.***
Василиса подошла к окраине лагеря — туда, где договорились встретиться ключники. Она шла с прямой спиной, платье струилось ровными, аккуратными волнами — и никто не видел, как сильно ей было страшно. Всё было правильно, так, как и должно было быть. Она улыбнулась Маришке, перекинулась парой слов с Нортом… Чуть нахмурилась, не найдя взглядом Фэша, но отвлеклась на Диану — та подошла к ней, поздоровалась, заговорила о чём-то неважном… Сейчас Василисе разговаривать не хотелось. Она волновалась за Фэша, и хотела его увидеть, и надеялась, что, может, именно сегодня ей удастся его распроссить… Но Фэш пришёл вместе с Марком, и они говорили о чем-то вполголоса, прячась от остальных, и вели себя так, как будто были друзьями. Василиса всё ещё злилась на Марка, и всё ещё боялась его, и от этого злилась только сильнее. Они с Дианой нахмурились, переглянулись, и продолжили разговор, стараясь не смотреть на мальчишек.***
Марк подошёл к нему, когда Фэш вышел из домика. Подловил, нахмурился, спросил сухо и коротко: — Как оно? — Хуже. — Может, всё-таки?.. — Нет. Марк уже не в первый раз предлагал ему попросить помощи у Астрагора, вернуться, воспользоваться своей чёрной кровью; но Фэш не хотел. Он мог выжить, если справится с ключом, но не если снова окажется в Змиулане. — Ты же понимаешь, что это только начало? — вдруг спросил Марк. — О чём ты? — нахмурился Фэш. — Скоро проснутся остальные ключи. Кто из них тебе дорог? Диана? Василиса? Ты готов смотреть на то, как ключи будут убивать их?.. Фэш промолчал. К такому он готов не был. Они подошли к остальным ключникам, и Фэш хотел поздороваться с Василисой — но они с Дианой от него отвернулись. Он нахмурился, чувствуя, как начинает злиться на них, повёл плечами, выдохнул, пытаясь успокоиться — и выпрямился, чуть язвительно улыбаясь. — Все здесь? — Фэш приподнял бровь, не зная, как сильно становится похож на учителя, когда делает так, — Тогда начнём. Он прикрыл глаза, протянул руку — и схватился за нити, тёмные, тягучие и опасные, те, что пахли лесом и кровью… Те, что вели домой. Ключ заледенел, нити царапнули, оставляя кровоточащие следы на ладони, но это было неважно. Тайная тропа подчинилась ему, толкнулась под ноги, потянула, ласково и настойчиво — и через мгновенье все они стояли у турбийона. Фэш до последнего надеялся, что учитель пришлёт фонарики-проводники, но он этого не сделал. Пришлось вспоминать. Здесь было холоднее, и лил дождь, ледяными струями забираясь за воротник и вымораживая насквозь. Фэш даже не поёжился — не после ледяного ключа. Но вот Василиса сжалась, и её чудесное светлое платье намокло, облепив ноги. Впрочем, она оставалась красивой даже сейчас. Фэш взмахнул стрелой, создавая зонтик для себя, Василисы и Дианы, и увидел, что Марк сделал то же самое для всех остальных. Фэш знал, что он беспокоился за Маришку. И не хотел думать о том, что сделает, если увидит, как Василиса плачет от боли, не справляясь с ключом. Впрочем, ей-то может помочь Фаина. Наверное. На самом деле, Фэш понятия не имел, может ли хоть кто-то с этим помочь. Их уже ждали. Захарра здоровалась, пожимала руки, шутила в своей обычной манере. Шепнула ему что-то о том, что учитель уже не сердится… Дура. Конечно, не сердится. Он наверняка знает, что выхода у Фэша не будет. Краем уха Фэш слышал, как Захарра говорит с Василисой — сестра сказала что-то по поводу её возраста, спросила про ключ… — Я черноключница, — услышал он, — И меня зовут Василиса Огнева. Она чуть вздернула подбородок на последних словах. Так, как будто уже научилась гордиться своей фамилией, крыльями и ключом. Захарра нахмурилась. Она хотела сказать что-то ободряющее, Фэш видел это, но Василису не нужно было ободрять — сейчас она была достойна своей наставницы. Непросто, наверное, ей было стать достойной Фаины Сагитты. Но вряд ли сложнее, чем когда-то было ему. — Что ж, уважаемые ключники, вас уже ждут в Змиулане, — сестра быстро пришла в себя, — но сначала вам придётся разгадать одну загадку. Несложную. Она отошла в сторону и взмахнула стрелой, открывая циферблат турбийона. — Змиулан защищён древним эферным механизмом, — произнесла Захарра, — и ваша — точнее, вашего старшего — задача состоит в том, чтобы открыть верный путь в замок. Фэшу нужно было быть благоразумным, но его кровь кипела, принимая в себя полузабытую мощь Драголиса, лес пел под ногами, звенели нити, и Фэш был счастлив — счастлив пряно, безумно и ядовито. Он мог бы вспомнить необходимые даты. Он никогда и не забывал их. Только вот последнюю дату переставляли раз в десять лет, и срок истёк уже после его побега. Так что Фэш просто подошёл к часам и вытянул сжатую в кулак руку — правую, ту, что всё ещё кровоточила. Густая, почти чёрная в темноте кровь стекла по ладони, сорвалась вниз тяжёлой, опасной каплей, впиталась в металл, и стрелки закрутились сами собой, откликнувшись на его кровь. Он не знал, радовало это или злило: учитель до сих пор ждал его. То ли все ещё считал частью семьи, то ли ждал, пока Фэш приползёт извиняться. В любом случае было больно. Кольца не заскрежетали, не завращались: этот зов не открывал турбийон, а обходил его. В конце концов, раньше им пользовались те, кому нужно было убежище, кто уже не мог сам подняться по лестнице — и на часы лилась кровь из боевых ран. Нити задрожали, перед глазами мелькнул белёсый туман, и они оказались наверху, перед входом в главную башню. Фэш знал, что других нельзя провести с собой таким способом, и чувствовал, что ради гостей Астрагор снял часть защитных эферов. Захарра охнула у него за спиной, поняв, что произошло, и отошла в сторону. Учитель же, выйдя из тени, подошёл ближе. Фэш вздрогнул. Он уже и забыл, какого чувствовать на себе его взгляд.***
Астрагор улыбнулся. Вежливо, но не тепло, разумеется. Он пользовался повисшей паузой, чтобы рассмотреть ключников, скользнуть взглядом по каждому, составить первое мнение — мнение, которое очень редко оказывалось неверным. Фэш. Его любимый ученик, его племянник, его несостоявшийся наследник. Предатель. Он стоял, расправив плечи, но в глазах читались страх и страдание, а правая ладонь была изранена — причём не ножом и не лесными колючками. Астрагор хотел бы задавить свое желание оберегать Фэша, но не получалось. И теперь он понимал, что чувствовал Эфларус, когда он сбежал. Рядом с племянником — Василиса, красивая, серьёзная девочка, чем-то похожая на Фаину. Для неё он сделал свой взгляд чуть теплее. Это было легко. Марк, Маришка — преданные ученики Елены. Елену Астрагор уважал, и в её воспитанниках видел ту же хитрость, грацию, опасность ядовитой змеи — правда, неотшлифованную до идеала. Ничего, какие их годы. Успеют ещё. Норт был бы очень похож на отца, если бы был чуть жёстче — намного жёстче. И если бы в его чертах читался тот же неукротимый огонь, страшный и завораживающий. Астрагор был горд тем, что вырастил Нортона именно таким. И до сих пор не понимал, почему он сломался. Просто однажды в Змиулан вместо Нортона приехала ледяная, застывшая в своей боли кукла, и Астрагор так и не смог ни отогреть его, ни хотя бы узнать, что случилось. Нортон был одним из его любимых учеников — и до сих пор оставался. Но сын, наверное, пошёл не в него. Дальше — две тёмные лошадки. Диана, ставленница Лиссы, и Ярис, не назвавший своего покровителя. Интересно. С ними он разберётся попозже. — Я рад приветствовать вас на своей земле и в своём доме, — произнёс Астрагор формулу, отмыкающую щиты, — Прошу вас. Он выбрал для встречи Каменную залу — не самую красивую в Змиулане, не самую торжественную, но одну из своих любимых. Астрагор часто приходил сюда, когда хотел побыть в одиночестве, а стены кабинета, казалось, начинали давить. Ходил туда-сюда, скользил взглядом по прожилкам в содалитовых стенах, сидел в кресле у камина. Иногда это помогало сосредоточиться. Сейчас зала выглядела иначе — больше, торжественнее, в самый раз для того, чтобы принять очень важных гостей. А гости робели, мялись, не решаясь садиться за стол. Какие же они всё-таки дети. Он не подстраивал ничего специально, и сам удивился, когда Фэш оказался рядом, по правую руку. Племянник, кажется, такой случайности был не рад, но пересаживаться было бы глупо, и он выдавливал из себя улыбку — и прятал правую руку, из ран на которой всё ещё сочилась кровь. Это было ненормально. Это было неправильно. Астрагор не нахмурился, не показал ни удивления, не беспокойства, но краем глаза продолжал наблюдать за Фэшем — и то, что он видел, ему не нравилось. Через мгновение он заметил, что Василиса тоже наблюдает за ним. Астрагор поймал её взгляд, и увидел, что девочка встревоженна и расстроена. Переживает за друга? Она может знать, что происходит с Фэшем, но вряд ли расскажет… …А вот Фаину имеет смысл спросить. Слуги накрывали на стол, и Астрагор видел, как удивлённо и недовольно смотрела на них Диана, видевшая фей даже сквозь скрывающие эферы. Юной фрейлине, наверное, было сложно осознать, что и на Остале есть феи. Феи, которые служат ему. Знала бы Диана, сколько он им платит, перестала бы думать о рабстве. Астрагор спросил, как прошло перемещение, ни к кому конкретно не обращаясь — но ответил Марк. Он расспрашивал о переходе, о лагере, об обряде… Стоило сказать что-то о просыпающихся ключах, Марк и Фэш вздрогнули. И Астрагор понял. Он не знал, в чём заключается секрет серебряного ключа, не знал, что именно бьёт по Фэшу — но знал, что вряд ли сможет помочь. Ещё тысячу лет назад, когда Рунис впервые увидел серебряный ключ, он знал, что ему никогда не понять этой силы и никогда к ней не прикоснуться — она была слишком нестабильна, изменчива, непредсказуема и воздушна, опасна бликами и отражениями, шёпотами и звоном. Его дар был совсем другим. И сейчас Астрагор жалел о том, что не может помочь племяннику. Он попросил ключников представиться, хотя уже знал о них достаточно много. Хотелось ещё раз посмотреть на движения, жесты, интонации и реакции… Особенно — на Василису и Фэша.***
— Не желаете ли прогуляться со мной по замку? — спросил Астрагор и Василиса еле удержала испуганный писк. Она согласилась, конечно, встала, оправила платье, стараясь скрыть дрожь в руках. Осталась один на один с самым страшным Духом Осталы. Василиса не спрашивала, куда её ведут, только рассматривала замок, его коридоры и галереи, зеркала, потайные проходы, часы… Змиулан казался живым, опасным и завораживающим. Ей хотелось бы задержаться здесь. Пройти по всем коридорам, узнать, куда они ведут, увидеть все залы и комнаты… Но ещё ей хотелось исчезнуть, оказаться в лагерном домике, в старой квартире опекунши, где-то, где о всех опасностях часодейства можно было б забыть. И Василиса не знала, чего ей хотелось сильнее. Астрагор вызвал стрелу, взмахнул ей, и на мгновенье Василиса почувствовала, как изменилось-искривилось пространство вокруг, как дрогнули эферы, пропуская её и тут же смыкаясь снова. Дверь открылась перед ней и захлопнулась позади. В кресле, обитом чёрным бархатом, сидела Фаина.***
Астрагор вернулся без Василисы. Сказал, что она будет позже — и вроде не врал, хотя Фэш не знал, способен ли он сейчас читать по глазам учителя. Всё равно было страшно. Учитель рассказывал о Цветке, Эфларусе, о первых ключниках… Фэш знал всё это и слушал вполуха — и, задумавшись, не заметил, как остальные ключники разбрелись по саду, а его самого накрыла тень, заворачивая в приятный прохладный кокон и пряча от чужих взглядов. Змиулан был древним и сильным замком, настолько, что стал почти живым — он откликался на желания Астрагора, подстраивался, менялся, прятал от чужих взглядов — или ловил кого-то, как поймал Фэша сейчас. Он не мог двинуться, не мог вызвать стрелу и не мог схватиться за нити. Учитель вышел из другой тени, встал напротив, улыбнулся холодно, уголками губ. Сказал: — Не рад вернуться домой? Тень чуть отпустила Фэша, и он поёжился, скривился, поправил рукав… На рубашке осталось несколько красных пятнышек. Астрагор нахмурился. — Откуда они? — От ключа, — буркнул Фэш, — они заживали… до сегодняшнего утра. Учитель кивнул, а потом быстро, слишком быстро для того, чтобы Фэш успел отреагировать на угрозу, шагнул вперёд и взял его за руку. Фэш вздрогнул и замер, испуганный, напряжённый, не в силах ни вырвать запястье и убежать, ни ответить хоть чем-то. А потом он почувствовал, как перетекает, свивается, переливается в него сила — сила Драголиса, вековых деревьев и молодой травы, той, что прорастает на пепелищах. Раны зажили. Астрагор его отпустил. Фэш отвернулся, не зная что сказать, и заметил Василису в дальнем углу сада. Не успев подумать, что делает, он шагнул в тень ещё глубже — и вышел из неё уже рядом с подругой. Он забыл, что Змиулан иногда слушался и его.***
— Что ты здесь делаешь?! — воскликнула Василиса, и Фаина улыбнулась в ответ. — Сижу. Пью чай — кстати, весьма приличный. Жду тебя. Поговорим? Василиса кивнула. Осторожно уселась напротив, стараясь не смотреть в глаза Фаине. Взяла чашку, но не пила, грея об неё руки. Она сейчас выглядела очень милой. Беззащитной. Уставшей. Очень… ребёнком. Фаине хотелось быть с ней мягкой. — Ты всё ещё злишься? — Нет. Да. Не знаю… я… я всё понимаю, но… но мне так обидно и… — девочка всхлипнула. Фаина встала, подошла к ней, обняла, притягивая к себе, успокаивая. Шептала ей о том, что всё будет в порядке. О том, что она никогда не оставит её, не бросит, не навредит. И Фаина не знала, сможет ли сдержать обещания.