Hiraeth

      — Нет! — воскликнула она.       — Нет?       — Нет.       Кайло надулся.       — Почему нет?       Ну что за упрямец? Никак не успокоится.       — Потому что я так сказала, — настаивала Рей.       — Это не причина.       Рей нахмурилась — он застал ее врасплох. Можно было набросать целый список причин, но вскрывать этот ящик Пандоры не хотелось, впервые жизнь Рей не была ужасной.       Просто… Она никогда не делала этого раньше.       Она боялась.       Это было неуместно.       Потому что она соврала.       — Я не хочу, — наконец придумала Рей.       — Я тебе не верю. — Он качнул головой, темные волосы упали на глаза. — Я тебя знаю.       Эта фраза отозвалась теплом в животе, Рей стало щекотно и как-то тесно. По сути, он был прав, он знал ее лучше, чем кто-либо другой. И ее вранье стало причинять боль.       — Мне нельзя чего-то не хотеть?       Она специально играла нечестно, намекала, будто он заставлял делать что-то против ее воли, его неуверенность тут же давала о себе знать, он начинал нервничать. Работало как своего рода обольщение.       — Но у тебя день рождения! — Кайло почти отчаялся. — Тебе будет семнадцать. Этот день должен быть особенным.       Рей в раскаянии прикусила нижнюю губу. Если бы он только знал. Хотя, их отношения были как будто бы такими, что ее настоящий возраст большого значения не имел. Между ними ничего не происходило.       Верно?       Они сидели так близко, что, потянувшись мизинцем, Рей могла коснуться его руки.       Интересно, какой была бы на ощупь кожа его костяшек, и что бы он подумал, если бы Рей так сделала.       Может быть, дать ему повод для раздумий?       Легкий ветерок донес аромат цветущих сливовых деревьев, от его сладости закружилась голова.       — Хорошо, ну, смотри, — сказала Рей. — Это один из самых дорогих, престижных и модных ресторанов в городе. Даже я слышала про него — сирота из детского дома, со дна общества. Ты не можешь отвести меня туда.       — Почему? — Он надул губы. — Думаешь, тебе не понравится еда? Думаешь, я не могу себе этого позволить?       Рей было расхохоталась, но быстро прекратила. Он снова смотрел на нее глазами побитой собаки, будто ему было физически больно не нравиться ей, что было грустно. Рей хотела, чтобы им было хорошо вместе.       — Блядь, Кайло, ну как можно быть таким тупым! — Она пыталась свести все к шутке. — Посмотри на себя. Где ты купил эту куртку? В Италии или в Штатах? Сколько стоят твои сапоги? Откуда у тебя джинсы? Теперь посмотри на меня. У меня от ботинок подошва отваливается. Понятия не имею, сколько человек носили эту толстовку до меня, она вся залатанная, в застарелых пятнах и воняет восьмидесятыми. Как, думаешь, люди отреагируют, когда в шикарный ресторан с тобой зайдет кто-то вроде меня?       Кайло провел пальцами по волосам — жест, который она научилась воспринимать как паузу для обдумывания ответа.       — Мне все равно, как ты выглядишь, — серьезно сказал он. — И мне плевать, что думают другие. А по поводу одежды у нас уже был разговор.       — Ты не можешь покупать мне вещи! — повысила Рей голос, и тут же пожалела. — Прошу тебя. Это как с CD-плеером. Я не могу прийти в детский дом с новыми вещами без приемлемого объяснения, откуда я их взяла. А если совру, что это подарок от незнакомца — будет только хуже, поверь. Хочешь, чтобы меня посадили под замок?       — Я просто хочу сделать для тебя что-нибудь приятное!       Ну и идиот, — подумала она.       За несколько месяцев, что они были знакомы, он сделал для нее больше, чем кто-либо в ее жизни. Он вернулся — первый, кто выполнил свое обещание. Он знал, что она будет ждать его на музыкальном рынке, не сомневался в этом ни секунды — пошел прямо туда, как будто чувствовал, что она придет. Как будто между ними была связь или что-то такое.       Рей рассказала ему, как ей было тяжело, пока его не было. Она чуть не сошла с ума от беспокойства и неопределенности — жизнь была кошмарной, и она была совсем одна. Он так расстроился — и правильно сделал — задумался, кусая ноготь на большом пальце, и написал свой номер телефона на листе бумаги. Он сказал, что всегда бывал дома по ночам. Если ей будет одиноко, или ей нужно будет поговорить, или она просто захочет услышать его голос и почувствовать, что он рядом, она может позвонить.       В тот же вечер она выучила номер наизусть. Она еще не набирала его, однако у нее появилась собственная личная линия для ночных звонков в проклятом детском доме. Просто знать, что он там, по другую сторону, готов поймать ее, если она упадет, было более, чем достаточно.       А он сидел и мучился, что не мог сделать для нее ничего приятного.       — Давай ты купишь гамбургеров на углу, мы поедим их в парке?       — Да мы через день их покупаем. Нужно что-то особенное.       — Ты не сдашься, да? — нежно спросила Рей.       — Нет. — Он улыбнулся — буря миновала. — А если вот как. Приходи ко мне, я приготовлю тебе лучший ужин, который ты когда-либо ела.       Прилив жара, обрушившийся на нее, был настолько сильным, что у нее зазвенело в ушах.       — Ты, эм-м… — Она совсем растерялась, прижала пальцы к скамейке, чтобы руки не дрожали. — Ты умеешь готовить?       — Умею? Да я отлично готовлю!       Рей представила его на кухне у плиты в фартуке в горошек, нарезающим морковку, и захихикала.       — Ты мне не веришь? — Он с насмешкой нахмурил лоб.       — Верю-верю… Просто не ожидала.       Кайло улыбнулся шире, на щеках появились ямочки, будто он был доволен собой — такое бывало не часто. Рей чувствовала, как бабочки из живота подбираются к ее горлу. Она так хотела обнять его со всей силой, разделить его радость.       Но она не двинулась.       — Если хочешь… — Мгновение, и Кайло опять замялся. — Если хочешь, можешь прийти пораньше. Будем готовить вместе, я тебя научу. Придешь?       Рей поняла, что даже если бы она никогда не интересовалась готовкой, ничего сильнее в жизни она никогда не хотела.       — Да!       — Хорошо. — Кайло повернулся.       Она задержала дыхание. Он медленно поднял руку и неуверенно коснулся кончика ее носа. Жест был очень интимным.       — Тогда у нас свидание.       Ее сердце почти остановилось.       Это все весна виновата, — решила Рей.       На улице сливы и вишни, даже магнолии вошли в полный цвет, небо было безоблачным, город перестал быть серо-коричневым, вокруг стало даже красиво. Более или менее. Времена менялись.       В начале марта открылись школы, начались уроки. Дети были недовольны, но Рей любила порядок и режим. Директор угрожала, что заниматься все будут и по субботам, чтобы наверстать упущенное, но учителя только пожимали плечами — никто не хотел работать по выходным. И пусть бы они не доучили некоторые предметы, Рей была уверена, что в жизни есть вещи и похуже.       Постепенно экономические реформы остановили инфляцию, деньги обретали ценность. Даже контрабандисты принимали местную валюту. Было странно. На первые сэкономленные деньги Рей купила пончики в школьной пекарне. Они были несвежими и резиновыми, с кислым джемом, но она впервые за долгое время купила их на карманные деньги, поэтому вкус у них был просто потрясающий. Один она отнесла Кайло. Он еле доел, глотал с трудом, но улыбнулся и поблагодарил, отчего стал нравиться ей еще больше.       Да, он нравился ей. Рей признала и полюбила этот факт о себе. Пугающее чувство — находить такое сходство и единство с кем-то — но вместе с тем и радостное.       На уроках было все сложнее сосредоточиться, заснуть — и того тяжелее, смотреть ему в глаза — совсем нестерпимо, так что признаться в чувствах она была не готова.       Ведь он был лет на десять старше. И она не была уверена во взаимности.       И она ему солгала.       Проклятая весна вскружила ей голову.       Вечера Рей проводила в мечтах, как идиотка дотрагиваясь до кончика носа.       — Ты влюблена, — сказал Финн воскресным утром пару дней спустя, когда застал ее во дворе приюта.       — А? — Подпрыгнула Рей.       Финн жил в детском доме с момента возвращения. Поселиться среди детей парню старше девятнадцати лет было запрещено, но Маз поругалась с центром соцзащиты, проклинала правительство и ебучий конец света, и ему временно разрешили остаться. Рей не была в восторге. Стыд душил ее, едва Финн оказывался рядом, поэтому она специально следила за тем, чтобы не находиться с ним в одном месте, даже жертвовала временем просмотра телевизора в общей комнате.       Он застал ее врасплох. Рей в наушниках наслаждалась солнышком, и не услышала, как он вышел во двор.       — Я наблюдал за тобой. — Он закурил — худшая привычка, которую он мог перенять у Маз. — Вздыхаешь, улыбаешься, притворяешься, что учишься, смотришь в окно. Ты по уши влюблена.       — Да как угодно, — нагрубила Рей и собралась уходить.       — Эй, постой. — Финн шагнул к дверному проему, перегородив ей путь. — Я не хотел напугать тебя, или типа того. Хотел сказать, что не злюсь за то, что было той ночью. Не надо избегать меня.       Он белозубо улыбнулся и протянул руку.       — Друзья?       Рей нахмурилась. Нельзя просто протянуть руку кому-то и сразу подружиться. Но у Финна были добрые глаза с намеком на озорство — совсем не такие, как тогда, несколько недель назад. Он постепенно приходил в норму, что заставляло Рей чувствовать себя менее виноватой.       Она нерешительно пожала его руку.       — Но моя личная жизнь — не твоего ума дело, — отметила она.       — Жаль. — Он пожевал сигарету. — Ты выглядишь так, будто тебе надо с кем-то поговорить, а я умею слушать.       Рей закатила глаза, а выражение лица Финна сменилось. Его глаза все же были красными — от табака или недосыпа, предполагаемый сын африканского вождя, борца с диктатурой все же не так быстро восстанавливался.       Ей стало интересно, снится ли ему монстр.       — И еще, — продолжил Финн. — Ты вообще-то в курсе моих грязных делишек. Всей той гадости. И не кричишь об этом на каждом углу.       Он зажмурился, глубоко затянулся и выпустил носом дым.       — Чтоб ты знала, я ценю это. Правда. И если тебе нужен кто-то, кто так же будет хранить и твои секреты, я с радостью помогу тебе.       Она правда не рассказывала никому, даже Кайло. Хотела, уже даже начинала, но история была такая неприятная и личная, что она меняла тему на полуслове. И впервые она поняла, что у них с Финном уже есть отношения.       Дружеские, получается?       Вместо того, чтобы уйти, она прислонилась к стене рядом с Финном, подставляя веснушки солнышку уходящего марта. Финн усмехнулся, но не в издевательской манере.       — Итак, — сказал он. — Парень?       — Нет, — быстро ответила Рей. — То есть… Да. Ладно. Не знаю. Может быть.       Финн искоса посмотрел на нее.       — Ого. Так плохо?       Рей не хотелось говорить. Она изо всех сил старалась сдержаться, пока не стало поздно. Ну что за жизнь.       Слова вылились наружу, как неудержимая сила, сметая тщательно выстроенную защиту.       — Ты понятия не имеешь, — выдохнула она. — Я не знаю, как быть. Это как чертова карусель, тяни-толкай, шаг вперед, два шага назад. Мы встречаемся с ноября почти каждый день, клянусь могилой матери, он каждую свободную минуту проводит со мной. Он выполнил обещание, которое никто другой не выполнял. Он говорит такие вещи, как будто я единственная, кто имеет значение в его жизни! Но ничего не происходит. Вообще. Когда я думаю, что знаю, что он от меня хочет, и какой он меня видит, мы расходимся, а на следующей день возвращаемся к исходной точке. Да он коснулся-то меня всего три раза, один из них случайно. Он многого мне не рассказывает, и меня это устраивает. Я знаю, что он неуклюжий, застенчивый и очень странный, иначе не скажешь. Но он мне нравится таким — блядь, он мне нравится именно поэтому. Но я больше не могу терпеть это дерьмо!       Рей боялась расплакаться, всхлипнула, потерла плечо, хотя оно не чесалось. Нужно дышать ровно. Такие девушки как она не могли позволить себе раскисать.       Финн протянул ей сигарету, но она оттолкнула ее.       — Ты когда-нибудь была с мужчиной? — спросил он.       — Нет.       Такие развлечения в детском доме ей были не по вкусу и сулили массу проблем.       — Но этот парень — ты уверена, что хочешь, чтобы с ним что-то получилось?       Рей хотелось сказать «может быть», или «возможно», или «посмотрим», или, по крайней мере, дать не слишком категоричный ответ.       — Да, — призналась она.       Ей очень хотелось унять разбушевавшуюся внутреннюю дрожь.       — Ясно. — кивнул Финн. — И кто этот счастливчик?       — Ты его не знаешь.       Финн громко рассмеялся.       — Сестренка. — Он бросил сигарету и раздавил подошвой. — Чтобы расколоть такой крепкий орешек, нам понадобится стратегия.       Рей поморщилась, но продолжила слушать.       Через два дня, встретив Кайло после школы, она предложила прогуляться.       Она сказала, что хочет пойти в Крепость. Она редко там бывала. Это был самый центр города, вход бесплатный, но идти туда надо было через район, который Рей не нравился. Она настороженно относилась к пешеходным улицам со стильными зданиями, модными ресторанами, музеями современного искусства, которое она никогда не понимала, магазинами с завышенными ценами, где одна и та же пара обуви стояла месяцами. Казалось, что ей никогда там не будет места, среди новой капиталистической элиты, у которой есть все деньги мира, но нет вкуса. На этих улицах, названных в честь героев прошлых веков, очевидна разница глубиной с пропасть между женщинами из высшего общества в жемчугах да шубах и вонючим простонародьем. В этом районе Рей чувствовала себя диккенсовской сиротой, боялась, что, стоит ей присесть на скамейку, прохожие станут кидать ей монетки.       Но крепость все же была красивой.       От руин прямо веяло духом давно минувших дней. Трава и сорняки покрывали стены, раскрашивая камни желтыми, красными, розовыми цветами. Было даже романтично, по-туристически красиво, если бы в их богом забытой стране были туристы. Части Крепости были перестроены под парк, игровые, баскетбольные площадки рядом с валами, насыпанными то ли турками, то ли византийцами, а то и долбанными римлянами. Так много империй хотели закрепиться именно в этом месте.       Кайло был в восторге от прогулки. Видимо, он обожал Крепость, что было неудивительно — обломки могущественной цивилизации впечатляли. Он рассказывал, как играл здесь мальчишкой — бегал по стенам, карабкался на старые пушки, прятался в караулках, блуждал в туннелях, которые неправильно называть катакомбами. Говорил, что мать часто беспокоилась за него. Странно, судя по всему, детство Кайло было счастливым, он хоть и был непослушным ребенком, но ничего из того, что упоминал в своих рассказах Хан, не похоже на его воспоминания. Она хотела спросить его об этом, но что-то подсказывало, что он бы не одобрил, что она встречалась с его отцом, пока он отсутствовал.       Ее одолело чувство вины — она не навещала старого контрабандиста уже несколько недель.       Кайло показал ей свое любимое место в Крепости. Небольшую церковь у стены, увитую темно-зелеными лозами, с острой скатной крышей и скромным нефом, изображающим Иисуса и нескольких святых, в том числе последнего российского царя. Желтые, пахнущие землей свечи горели за живых и мертвых, а церковные люстры были сделаны из гильз. Рей смотрела с благоговением: сотни тысяч ярких бронзовых пуль свисали с иконописного потолка. Она была не религиозна — презрение Маз к церкви сильно повлияло на убеждения Рей, — но в этом контрасте было что-то неожиданно духовное. Кайло был счастлив, что ей понравилось. Это старая военная церковь, — объяснил он. Туда приходили солдаты, чтобы помолиться перед походом на войну, зажечь свечи в надежде, что они вернутся к своим близким.       На выходе священник коротко кивнул Кайло, когда они проходили мимо.       — Давай поднимемся? — Рей указала на самую высокую часть стены Крепости. — Хочу посмотреть на закат.       Они долго карабкались на вал, но оно того стоило — вид открылся исключительный.       В парке за крепостной стеной яркие клумбы окрасились в весенние краски — цвели розы, гвоздики и анютины глазки. Люди выгуливали собак, мальчики играли в футбол и смеялись, когда щенок бросался за мячом. Пары катили детские коляски. Это поразило ее — даже в эти эпически ебанутые времена, когда в ночи горели деревни, и монстры стреляли людям между глаз, жизнь продолжалась. Цвели цветы, лаяли собаки, рождались дети — желанные дети со счастливыми молодыми родителями, которые держались за руки и вместе смотрели в светлое будущее.       Совсем недавно Рей чувствовала себя будто в ловушке. А сейчас даже не могла вспомнить, насколько плохо ей было.       Она взглянула на Кайло в лучах красно-пурпурного заката. Ветер развевал его волосы, рубашка под курткой облегала его грудь, обнажая ключицы. Его кадык дергался, когда он глотал.       Рей хотелось потрогать родинки на его лице.       — Пойдем, — шепнула она. — Мне пора возвращаться.       Была причина, по которой она тащила его в такую высь. Подъем по стенам обычно не представлял особой сложности, а вот спуск требовал определенных навыков.       «Попроси его о помощи», — сказал Финн. — «Заставь чувствовать себя сильным защитником. Попроси его держать тебя за руку, пока вы делаете что-то, что ты не можешь сделать самостоятельно. Мальчики любят это дерьмо».       Рей спрыгнула со стены, легко маневрируя, а потом вспомнила, что должна притвориться неуклюжей. Нелегко притворяться беспомощной в чем ты хороша, Рей сомневалась в своем актерском даровании.       Но она оглянулась на Кайло, застрявшего на камнях крепостного вала в своих огромных, тяжелых ботинках, с широко расставленными ногами. Он сосредоточенно балансировал, глядя на крутой спуск, будто отчетливо понимал, что один неверный шаг приземлит его на задницу. Он даже начал потеть.       Рей чуть не рассмеялась — вместо устрашающей всех ауры Кайло, сейчас она видела высокого, темного, одетого в кожу, Бэмби на льду. Великолепно.       — Ты там в порядке?       — А. Да. — Он стремился звучать круто, Рей и от этого умилялась. — Надо было надеть другую обувь.       — Держись. — Она подала руку. — Не могу позволить тебе упасть. Ты слишком тяжелый, я тебя не донесу.       Он улыбнулся, полузастенчиво, полудовольно, не вполне уверенный, что должен делать, но затем взял ее за руку.       У нее перехватило дыхание.       Да мать твою.       Его рука была огромной, жилистой и мозолистой, полностью окутывала ее ладошку. Кожа была сухой и теплой, Рей боролась с желанием погладить ее большим пальцем. Он сжимал ее руку так, будто действительно нуждался в помощи, Рей боялась, что если отпустит его, он упадет.       Даже когда они слезли, она продолжала держать его руку.       Кайло вопросительно посмотрел на нее. Скорее всего, хотел спросить разрешения. Рей почти запаниковала. Она не хотела, чтобы он говорил о том, что происходит, она не была готова, не сейчас, только не сейчас. Так что она просто смотрела перед собой, продолжала идти, будто все нормально, не говоря ни слова.       Через несколько шагов он переплел свои пальцы с ее.       Они держались за руки, пока не дошли до трамвайной остановки, молча, не глядя друг на друга. Когда они расстались, он нахмурился, как будто не хотел ее отпускать, а Рей фантазировала, какие его губы на вкус, и краснела как свекла всю дорогу до приюта.       Ее день рождения через десять дней.