Hiraeth

      — Что она сказала? — спросила Рей, когда Финн вернулся в общую комнату с пустой кружкой в руках.       Самый лучший способ задобрить Маз — чашечка свежего кофе. Их план был безупречен.       — Нам дали добро. — Подмигнул Финн. — У тебя день рождения, тебе разрешили гулять до одиннадцати.       Подавить довольный визг было сложно, когда Финн сел рядом, незаметно под столом Рей дала ему пять.       — Кажется, Маз нравится, что мы подружились, благослови ее бог, — тихо добавил Финн. — Все прошло гладко. Но нам нужно придерживаться плана, поняла?       Она энергично кивала, а Финн закатил глаза и по-доброму усмехнулся.       — У тебя голова сейчас отвалится, — подразнил он. — Так. План. Нужны четкие правила. Первое: официально ты со мной. Мы идем гулять, потом ужинать, ничего особенного. Я сказал Маз, мы идем в пиццерию за углом. Подтверди, если спросят.       — Сделаю.       Если их поймают, дерьма польется столько, что не выплывешь. Рей настраивалась быть очень осторожной.       — Второе. — Финн зажал палец. — Я пообещал, что у нас будет культурное и соответствующее возрасту празднование. Чем бы вы там с женихом не занимались, не пей. Ты должна вернуться трезвой. Тут и я согласен — ты обязана быть в здравом уме и твердой памяти.       — Не волнуйся, пить не буду.       Рей в любом случае не стала бы напиваться. Об обстоятельствах предстоящего вечера пока что она старалась не задумываться.       — Третье. — Финн стал очень серьезным. — Чтобы выглядело правдоподобно, вернуться мы должны вместе. Я приеду в пол одиннадцатого. Так и скажи своему парню. Что друг заберет тебя от него. Он должен знать, что ты не одна. Что о тебе заботятся.       Рей улыбнулась.       Их внезапная дружба с Финном как асфальтовый каток въехала в ее жизнь, раздавив сомнения, неуверенность и грусть. Она была ему очень благодарна. Это были не такие отношения, как с Кайло, но именно это и было так необходимо — терпение и поддержка. Рей видела, что со всеми его сигаретами, бравадой и улыбкой как из рекламы зубной пасты, Финн — просто неуверенный в себе бедняга, не знающий, чем себя занять, и как справиться с одиночеством.       Они могли бы создать кружок по интересам.       — Спасибо, — сказала она.       Финн поерзал.       — Ты уверена, что хочешь этого? Ты сказала, его родителей не будет дома. Вы будете наедине, всякое может случиться. Ты доверяешь этому парню?       — Я бы доверила ему свою жизнь, — сразу же ответила Рей. — Я его знаю. Он не сделает ничего без моего согласия.       Финн задумался, а потом кивнул.       — Хорошо. Тогда придерживаемся плана.       Он подмигнул, встал, но замер на месте.       Сначала Рей не поняла, почему Финн вдруг помрачнел, как в ту ночь, когда он вернулся в слезах и запачканной солдатской форме. В его глазах было отвращение, стыд и даже намек на страх.       А потом она поняла — телевизор вещал слишком громко.       Ункар смотрел свою любимую передачу.       В студии мужчина говорил в камеру. Он сидел в массивном деревянном кресле, поглаживая резные подлокотники. Ярко-красные стены сильно контрастировали с черной обивкой его импровизированного трона. Он был худым и старым, высоким, судя по тому, как сгорбился над столом. Некрасивый шрам пересекал его лысую голову. Одет он был в золотой пиджак из парчи с высоким воротом и свободными рукавами, как диско-модник. При этом, Рей заметила, что нелепо он вовсе не выглядел, наоборот, производил впечатление важной шишки или проповедника в церемониальных одеждах.       И пропагандировал.       — Это Сноук, — объяснила Рей. — Профессор какой-то. Маз называет его пародией.       Ункара часто было не оторвать от экрана во время его выступлений, но Рей никогда не слушала, что именно старик говорил.       Профессор Сноук держался как опытный актер, излагал низким голосом с приятной интонацией. Как будто читал стихи — чуть зловеще, захватывающе, с необходимыми театральными паузами. Рей словно загипнотизировали. Она слушала, что мир катится во тьму, что повсюду упадок и разложение, что их страна — последний островок правды и света. Он настаивал на праве крови, необходимости самопожертвования, говорил о долге и терпении, о землях предков, которые нужно непременно отвоевать. Он обещал, что старые раны заживут, ошибки отцов будут исправлены, традиционные ценности снова вернутся. Он улыбнулся желтыми зубами, как какое-то древнее божество, и указал на камеру. Рей стало не по себе, будто он обращался именно к ней.       В его словах была какая-то неявная подоплека. Хоть само выступление и было выше всяких похвал, Рей не поверила ни единому слову.       И он ей очень не нравился.       — Я знаю, кто такой Сноук, — нахмурился Финн. — Он глава Первого Ордена.       — Правда?       — Он… типа… как идеолог, — кивнул Финн. — Военные воплощают в жизнь его планы.       Рей прищурилась. Тяжело было представить этого профессора по колено в грязи посреди боевых действий в золотом халате. А вот душеспасительные лекции о гордости и подвижничестве нации были вполне в его духе.       — Он никакая не пародия, — пробормотал Финн. — Он прекрасно знает, что делает. Такие люди дергают за ниточки, сидя в своих красивых креслах и улыбаясь на камеру. Он готов спалить всю страну дотла, только чтоб доказать, что он прав. Поверить не могу, каким идиотом я был.       Он выглядел таким расстроенным, что Рей хотелось переключить канал.       — Пойду покурю. — Он отмахнулся. — Иди приоденься. Денек предстоит хороший. Твой идеальный день рождения. Готовься.       У себя в комнате Рей надела единственное имеющееся у нее платье. Раздобыла его она год назад, еле в него влезла — в плечах жало, юбка была короче, чем ей хотелось, сзади последние пуговички не застегивались. Но это было платье.       Рей засомневалась. Финну пришлось уговаривать ее не переодеваться обратно в джинсы.       Остаток дня время невыносимо тянулось. Она потеряла счет, сколько раз ходила в общую комнату посмотреть на часы. Становилось все труднее не думать о предстоящем ужине. О свидании, как сказал Кайло.       Что же случится?       Ее мучила совесть из-за вранья. Нужно было сказать ему, она должна была сказать сегодня. Он ведь поймет и, может быть, даже не рассердится.       Или правда разрушит все.       Рей пыталась держаться стойко, сжимала кулаки до боли.       В назначенный час за ней зашел Финн.       — Мы должны уйти вместе, — сказал он. — Потом я тебя заберу. Хорошо вам провести время. Будь умницей. Не делай того, что не хочешь. И заставь его потерять голову.       Кайло дал ей адрес. Он жил в центральном районе недалеко от музыкального рынка. Его улица была узкой и темной, вымощенная старомодным булыжником, с цветущими каштанами и неухоженными клумбами, стаями бездомных кошек. Она улыбнулась — стало понятно, почему ему здесь нравится.       Квартира была на втором этаже с непривычно массивной железной дверью на два врезных замка и небольшой табличкой, где было написано «Таркин».       Что за Таркин?       Большого значения это не имело, наверняка, Кайло эту квартиру снимал.       Когда она нажала на кнопку звонка, дверь немедленно распахнулась, как будто он стоял по другую сторону, прислушиваясь, когда же она придет.       — С днем рождения, Рей! — торжественно сказал он, нерешительно сделал шаг назад и внимательно на нее посмотрел. — Ой. Ого. Первый раз вижу тебя в платье.       Ей понравилось, как расширились его зрачки, пока он рассматривал ее наряд.       — Спасибо, — просияла Рей. — Ты тоже приоделся.       На нем действительно была белоснежная накрахмаленная рубашка и брюки со стрелками. Такую одежду выбирают, когда хотят произвести хорошее впечатление. Ноги у него были босые, голова мокрая, капли стекали с его волос, оставляя пятна на воротнике. Он был начисто выбрит и приятно пах амброй и мускусом. Видя его старания, Рей едва сдерживала дрожь и рвущихся бабочек в животе. Боже милостивый.       Что-то определенно должно было случиться.       И что потом?       Рей боялась испортить момент.       — Я могу остаться подольше. — Рей старалась говорить ровно. — Друг заедет за мной в десять тридцать. А пока я твоя.       Кайло сильно покраснел, отчего последняя фраза показалась слишком смелой. С одной стороны, ей это нравилось, а с другой — хотелось побиться головой о стену. Он все еще стоял в дверях, не в силах оторвать взгляд.       — Можно войти? — Рей сделала шаг вперед.       — Черт, да, конечно. — Наконец он опустил глаза и отошел в сторону. — У меня почти не бывают гости, я плохой хозяин. Но… эм-м… Ты же не просто гость, да?       Настала очередь Рей краснеть.       Она впервые пришла в чей-то дом. В настоящий дом. Какими бы словами не называли приюты и социальные учереждения, детский дом — это не совсем дом. Это не место, где люди живут своей настоящей жизнью, как показывают по телевизору и пишут в книгах.       Вслух Рей этого не сказала.       Квартира была вовсе не такой, как она ожидала. Рей представляла себе такой личный темный уголок с плакатами The Sisters, Cure, Joy Division и Siouxsie Sioux на стенах из его интересных рассказов о себе. Возможно, какие-нибудь продавленные диваны и антикварные кресла, книжные полки, засохшие цветы, сувениры из путешествий, вроде каллиграфических японских гобеленов, открыток с черепами и костями из Рима, черно-белых фото берлинского неба, в общем, что-то неряшливое и стильное, прямо как он сам.       Однако вокруг были просто белые стены. Комнаты были такими светлыми и голыми, что не за что зацепиться взглядом. Вся мебель выглядела современной, аккуратной и функциональной. На бежевый ворсистый ковер было страшно наступать. Огромные окна без штор закрыты только алюминиевыми жалюзи. Был идеальный порядок.       Как будто тут никто не жил.       — Чувствуй себя как дома, — Кайло нервно жестикулировал.       Рей заметила несколько картонных коробок в углу, заклеенных клейкой лентой. Не в них ли он хранил диски и книги, что дарил ей? Частички «его» прошлого. Вероятно, он убрал их, чтобы лишний раз показать, насколько сильно изменился. Он был странным в этом смысле.       На журнальном столике стояла черно-белая фотография в бронзовой рамке. Единственный личный предмет в комнате.       Рей потянулась посмотреть, Кайло согласно кивнул. Снимок был очень старым, не позднее 1930-х годов, на нем был мужчина в парадной военной форме с лампасами, погонами и медалями, так сильно контрастирующими с молодым лицом юноши. Волосы у него были зачесаны по тогдашней моде, а глаза такие светлые, что было видно даже на бесцветном фото. Он был очень красивым. И Кайло тоже так считал. Как открытка с кинозвездой, будто, позируя, он знал, что кто-нибудь поставит снимок в рамку на видное место. В этом была какая-то претенциозность, Рей даже и не знала, что думать об этом мужчине.       — Это мой дедушка, — с гордостью сказал Кайло.       — Правда?       Рей попыталась сравнить безупречного офицера с лопоухим носатым Кайло и не увидела ни капли сходства. Кайло ей больше нравился.       — Да. — Он кивнул. — Он был полковником. Высокое звание для его возраста. Он оставался верным отечеству до самого конца. Поплатился за это, когда к власти пришли коммунисты.       Рей нахмурилась.       Она не так много знала об офицерах королевских вооруженных сил. Только то, что говорила Маз, а та не стеснялась в выражениях. Маз осуждала их принципиально протестную политику по отношению к социалистам, боровшимся за свободу и революцию. По глупости, из-за отчаяния и ошибочных взглядов эти люди опустились до преступлений против собственного народа — только бы не допустить к власти коммунистов. И они не были мучениками, отнюдь. По большому счету они были убийцами, даже если в современном мире стало модно восхищаться воинственным безумием и проклинать Карла Маркса.       Но одно не складывалось. Хан говорил, что мать Кайло из коммунистической семьи, а красивый молодой полковник явно не был отцом Хана.       Рей хотела спросить, с какой стороны это его дедушка, но у Кайло зазвонил телефон. Звук был пугающе громким.       У Кайло ведь была жизнь помимо их совместных прогулок. Рей убеждала себя, что не станет ревновать; да, есть другие люди в его жизни, да, они беседуют по телефону. Но неприятное чувство собственничества испортило ей настроение.       Эхо гуляло по пустой комнате, Кайло закатил глаза и пошел брать трубку.       — Да. — Его тон был так резок, что Рей стало жаль человека на другом конце провода. — Армитаж. Да. Я занят, сказал же, меня не беспокоить. Не твое дело. Пошел ты. Да, я с ней.       Он улыбнулся, подчеркнув последнее слово, Рей почувствовала прилив гордости. Видимо, звонивший человек знал о ее существовании. Хорошо.       — Он настаивает? — Кайло стал наматывать телефонный шнур на пальцы. — Обязательно сегодня ночью? Черт. Ты, гондон вонючий, удовольствие от этого получаешь. Я знаю, ты специально это сделал. Во сколько?       Ему что-то сказали, Кайло прикрыл трубку рукой.       — Твой друг приедет в десять тридцать? — спросил он обиженным шепотом.       Рей кивнула. У Кайло заиграли желваки, так что стало даже волнительно за этого Армитажа, кем бы он там ни был.       — Ладно. Твоя взяла, — рявкнул он. — Сегодня ночью. Сам иди на хуй. Придурок.       Кайло бросил трубку так сильно, что чуть не сломал телефон.       — Когда-нибудь я убью его, клянусь. — Он скрутил провод в кулаке, как будто хотел сжать чье-то горло.       — Все в порядке. — Рей осторожно коснулась его руки. — Тише. Все хорошо. У нас целый вечер впереди.       Поймав ее взгляд, Кайло улыбнулся, обнажив острые зубы. Он отпустил шнур, взял ее руку, и ярость тут же ушла. Поразительно, как быстро он переключался. И все из-за ее прикосновения.       — И правда. — Его лицо осветилось искренней радостью. — У нас много дел на кухне.       Он попятился, не желая прерывать зрительный контакт, повел ее в другую комнату. Так глупо, он мог споткнуться о мебель, но от его взгляда мурашки бегали по коже. Она крепче сжала руку.       — Я еле выбрал, что нам приготовить, — серьезно сказал Кайло, когда они зашли на кухню — темно-коричневую, просторную, даже грязную — единственную комнату, напоминающую его. — Хотел что-то легкое, чтобы ты научилась, но все же праздничное. Поэтому выбрал итальянскую кухню — пасту карбонара и салат из помидоров с рукколой и сыром пармезан. И… эм-м… есть торт. Но тут я схитрил. Он магазинный.       Рей смотрела на разложенные продукты. Она ела макароны в столовой — переваренные, липкие комки слизи. Если было возможно, она выбирала другой вариант гарнира. Рей никогда не пробовала пармезан, хоть и знала, что это какой-то сыр. Но понятия не имела, что такое карбонара, а вот руккола, судя по виду, похожа на газонную траву, на которую ссут собаки. Единственный знакомый ей ингредиент — помидоры.       Кайло усмехнулся.       — Не волнуйся. — Он надел фартук без горошка и рюшечек. — Начнем потихоньку.       Кайло не преувеличивал — он действительно умел готовить.       Он был терпеливым учителем, а его энтузиазм — заразительным. Было сложно представить, но натирать сыр, нарезать помидоры оказалось очень увлекательно. Он точно знал, насколько горячей должна быть сковорода, чтобы бекон стал хрустящим, как отделить белок от желтка, сколько соли класть в кипяток, как идеально сварить пасту. Он попросил ее передать баночки специй, дал понюхать, прежде чем всыпал в еду. Рей чихнула от молотого перца. Он кормил ее кусочками сырого бекона, едва касаясь кончиками пальцев губ, он положил руку ей на бедро, когда показывал, как правильно держать нож. Смеялся, ерошил волосы, закатывал рукава, выглядел счастливым и даже хвастливым. Это было так нетипично для него, но Рей нашла эту самоуверенность безумно привлекательной.       В совместной готовке была особая близость.       Домашнее тепло.       Семья.       Это так у всех обычно происходит?       — В семье матери был домашний повар, — сказал Кайло во время ужина, когда Рей лопала уже вторую порцию. — Готовить она так и не научилась. За нее это делали другие. С дядей было еще хуже, ел полуфабрикаты и фастфуд. Понятия не имею, как он дожил до своих лет. Я рано понял, что, если хочу правильно питаться, должен готовить себе сам.       — Это лучшее из того, что я пробовала. — Рей макала хлебом в оставшийся соус карбонара. — Продолжишь в том же духе, и тебе придется меня удочерить!       Кайло смущенно улыбнулся, но быстро стал серьезным.       — А ты бы этого хотела? Жить со мной?       Кусок застрял в горле.       Не мог же он иметь в виду то, что сказал. Или мог?       Твою мать.       — Я тебе не питомец, Кайло, — пошутила Рей, хоть сразу же начала представлять, что можно изменить в квартире.       — Я этого и не говорил.       Он полез в карман и вытащил маленький красный конвертик.       — Вот, — протянул он. — С днем рождения!       Кровь прилила к ее лицу.       — Что это? — тихо спросила Рей.       — Открой.       В конверте была тонкая длинная цепочка из золота. Рей осторожно потянула ее вверх, на стол со звоном выпала маленькая подвеска. Она подняла ее, чтобы рассмотреть минималистичный, абстрактный дизайн из углов и изгибов.       Это ангел, — не сразу поняла она.       — Я, эм… — Кайло снова стал заикаться, самодовольство как рукой сняло. — Я… не знаю. Это тупо. Ширпотреб, типа… Но просто… Это так… Блядь. Понятия не имею, как это сказать.       Его губы дрожали, а костяшки пальцев белели от того, как сильно он сжимал столешницу. Рей показалось, что он сейчас перевернет стол, потому что тот мешает.       — Когда я увидел тебя в первый раз, ты выбрасывала деньги в мусорку, я не знаю, что на меня нашло. — Его голос дрожал. — Я никогда так не делал. Не подходил к людям на улице. Но ты выглядела такой грустной и потерянной, я должен был поговорить с тобой. А потом… Ты сказала про музыку. Знаешь, дело не в Sisters of Mercy, нет. А в «Marian». Из всех песен ты выбрала ее. А я… Черт, когда я услышал, как ты это сказала, я чуть не потерял сознание. Я подумал, что вот оно, это судьба. Она точно та самая. Она может понять…       Рей хотела сказать хоть что-то, но слов не было, она едва дышала. Кайло смотрел немигающим взглядом, порывистый, но уязвимый.       Бабочки в животе сходили с ума.       — Я хочу, чтобы ты знала, кто ты для меня. Так что я купил тебе это. — Кайло указал на кулон. — Он маленький. Незаметный. Ты можешь прятать его под одеждой. Не нужно объяснять, почему незнакомец дарит тебе подарки. Так что вот. Эм-м… Тебе нравится?       Рей кивнула и почти улыбнулась.       — Можно… можно надеть тебе?       — Да, — тихо сказала она.       Кайло замялся, потом встал и шагнул к ней.       — Давай. — Он взял подарок.       Он был таким деликатным, что у Рей подкашивались ноги, она еле поднялась со стула.       Кайло сильно возвышался над ее хрупкой фигурой, осторожно повесил цепочку на шею и застегнул замочек сзади. Маленький ангел скользнул в вырез платья холодной капелькой.       Затем, медленно, он коснулся ее ключицы. Его прикосновения были мягкими, осторожными, даже нерешительными. Кожу щекотало, по спине бежали мурашки. Пальцы скользнули к ее горлу, поднялись по подбородку. Он поднял ее голову и провел большим пальцем по ее нижней губе.       А потом оно случилось — Кайло наклонился для поцелуя.       Именно так, как она хотела.       Она чувствовала тепло его дыхания в уголках своих губ, от запах мускуса и амбры текли слюнки. Через секунду он станет только ее.       Паника накрыла Рей ударом под дых.       Нельзя. Неправильно.       Неприлично.       Все слишком далеко зашло. Она обманом заставила его сделать все это. Он будет в ужасе, когда узнает. Она не имела права. На глаза навернулись жгучие, болезненные слезы.       Проклятье.       Теперь ничего не исправить.       Рей отвернулась.       Кайло замер. Его тело напряглось, он стал задыхаться.       Наверняка, он ждал, но Рей не шевелилась.       — Рей, — прошептал он. — Ты не хочешь этого?       Она молчала.       — Рей… посмотри на меня.       Она рассматривала его босые ноги, не в силах поднять взгляд.       Кайло провел пальцами по ее волосам, нежно касаясь кожи головы. Было приятно, заботливо, и оттого только хуже.       — Ты… ты хочешь меня? — Его голос был полон отчаяния. — Я же правильно понял?       Рей повернула голову, отстраняясь от его прикосновений.       Он сглотнул.       — Пожалуйста. — Она никогда не слышала столько печали в одном слове. — Все в порядке, если ты не хочешь меня. Но мне нужно знать…       Она должна была сказать ему. Прямо сейчас, к черту последствия.       — Хочу. — Нет, не это нужно было говорить. — Я хочу тебя. Я просто… мне нужно больше времени.       Он почти застонал от облегчения и обнял ее. Рей не сопротивлялась. Когда они обнимались в прошлый раз, между ними были толстое пальто и куртка, сейчас сквозь рубашку она чувствовала твердость его грудных мышц под своей щекой. Его сердце лихорадочно колотилось, как и ее.       Он так приятно пах.       — Все в порядке. — Он положил подбородок на ее макушку. — Все хорошо. Я могу подождать.       Она не заслуживает его, — подумала Рей.       Снова зазвенел телефон, прерывая приятную близость.       — Дерьмо. — Кайло крепче обнял ее, трель не унималась. — Я должен ответить.       Они с трудом расцепили объятия.       — Пожри говна и сдохни, Армитаж, — рявкнул Кайло, подняв трубку.       А вдруг это был кто-то другой? Кайло явно не любил этого Армитажа, зачем же тот названивал?       — Не мог удержаться и позвонил во второй раз, ну конечно! Придурок. Что? Да плевать. Ну, раз так, то сам приезжай и забери меня, понял! Да, в десять тридцать нормально. Сам иди на хуй.       Трубка снова с грохотом ударилась о подставку, Рей хотелось разрядить обстановку.       — Проблемы с друзьями? — спросила она.       — Этот мудозвон мне не друг, — прошипел Кайло. — С этой занозой мне приходится работать. У меня нет никаких друзей. Только ты.       Он нахмурился, протянул руку, и Рей снова его обняла. Конечно, это было странно, что у взрослого мужчины никого не было, кроме девчонки, которую он привел с улицы. С ним не все было в порядке, и для Рей в этом не было ничего страшного. Именно поэтому он ей нравился. Она была ему нужна, с ней он был счастлив.       Рей казалось, что ее мечта стать чьей-то Мариан сбылась.       — Хочу сделать позорное признание. — Кайло погладил ее по спине. — У меня никогда не было отношений. Понятия не имею, что нужно делать.       Рей усмехнулась. Вот так сюрприз.       — Как и у меня. Будем импровизировать на ходу.       Звенящее напряжение волшебным образом испарилось. Они разберутся, — уверилась Рей. Просто нужно было немного времени. Будь ее воля, она уже согласилась бы провести с ним вместе всю жизнь.       Первый и единственный. А как же иначе?       — Нам пора, — прошептал Кайло, указывая на настенные часы, другой рукой играя с прядью ее волос. — Твой друг уже сейчас придет, а я должен встретиться с ебаным Армитажем. Завтра увидимся?       — Увидимся, — кивнула Рей.       Она дождалась, пока Кайло переоденется в спальне, зашнурует ботинки и застегнет ремень. Он что-то взял с верхней полки шкафа, Рей не видела, что, надел другую куртку — больше на несколько размеров. Обычно он предпочитал одежду по фигуре.       — Идем. — Он взял ее за руку.       Рей довольно улыбнулась — теперь они станут ходить за ручку.       На улице перед зданием у фонарного столба стоял молодой человек.       — Рен, — со скукой и раздражением сказал он. — Сколько можно тебя ждать.       Этот Армитаж, как его назвал Кайло, был высоким, стройным, в идеально скроенном темном костюме. Даже в тусклом освещении его волосы отливали рыжиной. Если бы не снисходительное выражение лица, его можно было назвать красивым, а так — он будто забавлялся, доставляя окружающим проблем. Рей всегда старалась избегать таких личностей, было не удивительно, что Кайло его не любил. Он поджал губы, нахмурился, как будто его заставляли тратить время зря.       — Не выделывайся, Армитаж. — Кайло закатил глаза. — Ты приехал минуту назад.       Армитаж фыркнул и отмахнулся, не желая возобновлять телефонную ссору, но Кайло внезапно замер.       Все его тело напряглось, он сжал руку, расправил плечи, мгновенно преображаясь, даже увеличиваясь в размерах, как волк со вставшей дыбом шерстью. Рей уже видела подобное ранее, но не в таких масштабах.       Он выглядел чертовски опасным.       И именно тогда Рей заметила, что по улице к ним приближался Финн.       Она хотела помахать ему, но он остановился, сделал шаг назад и удивленно раскрыл рот. Сложно было сказать точно, но его лицо исказилось страхом, даже ужасом, а потом сменилось на гнев. Почему?       Кайло скрипнул зубами.       Да что такое?       Первым заговорил Армитаж.       — Это что, шутка? — он криво улыбнулся.       Судя по всему, они были знакомы. Глаза Финна затуманились. Рей никогда не видела его таким мрачным, даже в ту ночь, когда он вернулся. Если это и вправду была шутка, то очень уж не смешная.       — Рей, — серьезно сказал Финн. — Отойди от него.       От кого? От Кайло? Рей не понимала.       Что?       — Предатель, — прорычал Кайло таким низким голосом, что едва сошел бы за человеческий.       Кусочки пазла вставали на свои места. А Рей не хотела, чтобы они сходились.       Только не это.       — Ты знаешь, кто он, Рей? — Финн шагнул вперед. — Знаешь, сколько людей он убил?       Она взглянула на Кайло. Его глаза были безумными, черными как смоль, а в хищном оскале не было абсолютно ничего привлекательного. Рей едва узнавала его.       Руке в мертвой хватке стало больно.       — Кайло?       — Не сейчас, Рей! — бросил он сквозь стиснутые зубы.       Под его левым глазом дергался нерв, будто он мог слететь с катушек в любой момент. Это пугáло.       Как такое могло быть?       Та сцена из рассказа Финна оставалась в памяти до сих пор: полыхающее в ночи пламя, старик, потупивший взгляд, селяне, обгадившиеся перед смертью.       Рей выдернула руку из хвата, а Кайло даже не заметил.       — Так-так, постойте, если я правильно понял, — Армитаж указал на нее. — Это твоя печально известная девушка. Боже, Рен, я знал, что ты извращенец, но чтобы настолько! Ей сколько лет? Двенадцать?       — Ей пятнадцать! Сегодня исполнилось пятнадцать, урод! — закричал Финн.       Вуаля, ее тайна раскрыта.       Зрачки Кайло расширились от осознания.       Он вопросительно посмотрел на Рей, нахмурился от шока, потом на лице отразилась боль, а не гнев. Он недоверчиво покачал головой.       — Это правда? — бесцветным голосом спросил Кайло.       Ее затопило чувством вины. Не так он должен был узнать постыдную правду.       Однако теперь это не имело никакого значения.       Рей кивнула, пряча глаза.       Кайло стал задыхаться.       — Что ты с ней сделал? — внезапно смело спросил Финн.       — Ничего. — Кайло инстинктивно потянулся к ней, Рей сделала шаг назад. — Я ничего не делал. Я… я не знал.       Но Финн не слушал.       — Да как ты мог? Как? Она сирота из детдома. У нее никого нет. Думал, тебе это сойдет с рук? Тебе, что, безнаказанно можно творить что угодно с кем угодно?       — Я бы никогда не причинил ей вреда!       Кайло почти кричал, вокруг него сгущалась тьма. Рей хотелось ему верить, но лицо зверя выглядело угрожающе.       — Больной ублюдок, ты даже дышать не можешь, не причиняя никому вреда!       В одно мгновение Кайло достал из куртки пистолет.       Металлическое дуло блеснуло в искусственном свете.       — Назови меня ублюдком еще раз, и я вышибу тебе мозги. Давно надо было это сделать.       Он целился Финну в лицо — прямо между глаз.       Реальность вокруг Рей трескалась и рассыпалась на мелкие кусочки. Осколки резали, как битое стекло.       Только не это.       Воздуха не хватало.       — Рен, — ровным тоном сказал Армитаж, будто давно привык к таким ситуациям. — Давай без истерик.       Кайло не двинулся, Армитаж закатил глаза.       — Опусти пистолет, Рен. Пусть предатель и твоя юная сиротка уходят, а мы больше не будем об этом говорить.       — Заткнись, Армитаж.       Финн смотрел на дуло пистолета, едва дыша, не способный даже дрожать. Второй раз в жизни Кайло угрожал убить его, — подумала Рей.       Что же делать?       — Рен, твою мать! — Армитаж приблизился к Кайло, но не вплотную. Он тоже побаивался. — Мы не гадим там, где едим, ясно? Здесь нельзя стрелять в людей. Только не снова. Если тебе нужно проветриться, мы отвезем тебя за границу!       Кайло усмехнулся, как мрачный демон, и последняя надежда Рей угасла.       — Я могу делать все, что хочу.       Он взвел курок.       — Прекрати! — закричала Рей.       И он остановился.       Его лицо смягчилось, совсем немного, едва заметно. Пистолет опустился на дюйм, но Финн все же был под прицелом.       Он помедлил, словно набираясь смелости посмотреть ей в глаза.       — Рей, — дрожащим шепотом сказал Кайло. — Ты… ты соврала мне. Почему ты мне соврала?       Чтоб тебя, Кайло.       Он был таким счастливым, когда учил ее готовить. Они смеялись, едва не поцеловались. Рей до сих пор помнила его дыхание на губах и прикосновение пальцев к ключицам. А как же золотой ангел? А как же «Marian»? Как же «голос в водовороте», «море лиц, море сомнений»? Она всерьез поверила, что встретила в этом жестоком мире свою родственную душу!       Но та горящая деревня… Сколько еще убийств было на его совести?       — Ты тоже соврал, — бросила Рей. — Ты обещал, что ты не монстр!       Он напрягся.       — Так вот кем ты меня считаешь? Монстром?       Это было самое страшное открытие вечера.       — А это не так?       Кайло будто не слышал ее. Его глаза были так выразительны — именно поэтому она его полюбила — но отражали лишь одно. Предательство. Она сделала ему больно. Уничтожила часть его. Хорошо, — думала Рей. Он заслужил это. Даже если в глубине души ей хотелось броситься в его объятия и пообещать, что все будет хорошо.       Но хорошо уже никогда не будет.       Кайло начало трясти.       Он опустил оружие.       — Уходи, — приказал он.       Рей показалось, что она ослышалась. Напуганный Финн боялся пошевелиться.       — Иди!!! — закричал Кайло.       Следующее, что она помнила, Финн схватил ее за руку, и они пустились бежать.       Дальше — провал. Сколько времени они бежали? Рей стало плохо и под чьим-то окном ее вырвало, пока Финн держал ее волосы. Не было сил идти, Финн помог ей встать. Платье было испорчено, время вышло. Вроде бы, они ехали в машине, скорее всего, в такси на заднем сиденье. Финн старался непринужденно беседовать с водителем, пока огни города пролетали мимо в окне.       Какой же красивой была весна! Цветущие деревья, свежий ветер, неоновые вывески, день рождения, а ее жизнь больше не имела никакого гребаного смысла.       Они вернулись в приют позже разрешенного времени. Маз будет в ярости.       Несколько часов они сидели на скамейке в парке через улицу. Рей смотрела на дверь детского дома и рыдала, рыдала, рыдала.